Лангрен, Михаэль ван

Михаэль Флоран ван Лангрен
Michiel Florent van Langren
Дата рождения:	27 апреля 1598(1598-04-27)
Место рождения:	Амстердам, Республика Соединённых провинций
Дата смерти:	1675(1675)
Место смерти:	Брюссель, Испанские Нидерланды
Научная сфера:	Астрономия, картография
Известен как:	Измерение дуги меридиана от Толедо до Рима

Михаэль Флоран ван Лангрен (нидерл. Michiel Florent van Langren, лат. Langrenus, 27 апреля 1598, Амстердам — май 1675, Брюссель) — голландский астроном и картограф.

Биография

Михаэль Флоран ван Лангрен является выходцем из семьи известных голландских картографов. Его дед, Якоб Флорис ван Лангрен, родился в Гелдерланде, впоследствии переехал в Южные Нидерланды, а затем в Амстердам, где родились его сыновья Арнольд (отец Михаэля) и Генрик. С 1580 года Якоб Лангрен с сыновьями занялся производством глобусов, как земного шара, так и небесной сферы. В 1586 году семья Лангрен изготовила небесный глобус на основе астрономических данных, предоставленных Рудольфом Снеллиусом, и сотрудничала с Петером Планциусом в разработке небесного глобуса в 1589 году. В 1592 году Генеральные штаты предоставили семье Лангрен монополию на производство глобусов, что привело к конфликту с фламандским картографом и издателем Йодокусом Хондиусом.

Михаэль родился в семье Арнольда ван Лангрена в Амстердаме, в 1609 году отец Михаэля с семьёй переехал в Антверпен в Южных Нидерландах, находившихся под испанским владычеством. Король Испании Филипп III удостоил Арнольда ван Лангрена титула «Сферограф их Величеств» и пособия в 300 ливров на ведение работ. Михаэль не смог получить университетского образования, но продолжил труды династии, стал картографом и инженером, получив впоследствии от короля Филиппа IV титул королевского космографа и математика, и вёл работы под патронажем инфанты испанских Нидерландов Изабеллы Клары Евгении.

Среди работ Михаэля известны его труды по определению долготы. В 1644 году он создал первый (известный) график данных, показывающих многочисленные измерения расстояния по долготе между Толедо и Римом. Михаэль ван Лангрен считал, что может повысить точность определения долготы, особенно на море, путём наблюдения пиков и кратеров Луны как во время лунных затмений, так и в течение всего цикла смены фаз. Ему принадлежит создание первой карты Луны (1645); кроме того, он планировал выпускать карты Луны в тридцати различных фазах, но так и не реализовал этот план. Михаэль ван Лангрен также был первым астрономом, который начал давать имена различным объектам на поверхности Луны, но лишь немногие из этих названий были приняты астрономическим сообществом, поскольку они в основном носили имена членов испанского королевского суда. Михаэль ван Лангрен также опубликовал свои наблюдения кометы 1652 года — C/1652 Y1.

В качестве картографа Михаэль ван Лангрен изготовил ряд различных карт Испанских Нидерландов, разработал план порта в районе Дюнкерка, проект реконструкции порта Остенде, планы по расчистке каналов Антверпена и борьбе с наводнениями.

В качестве военного инженера он занимался сооружением фортификаций в различных городах, включая Брюссель. Кроме того, Михаэль ван Лангрен участвовал в проектировании и строительстве канала (оставшегося незавершённым) между Рейном и Маасом, названного в честь инфанты Fossa Eugeniana. Михаэль ван Лангрен также является автором самых старых известных рисунков и отчеканенной на меди схемы всего канала. Наиболее известные его работы:

• Description du canal de Marianne et du grand changement que le banc de Maerdyck fait depuis 1624 jusque 1653, Brussel, 1653
• Profytelycken middel om met indyckenge van landt, de zeehaven van Oostende te verbeteren, Brussel, 1650. Ook kaarten en plannen van versterkingen, wegen en waterwerken van Oostende en omliggende incl. Bredene, Plassendale, Snaaskerke, Stene en fort Sint-Albertus, ca. 1627—1650
• Bewys van de alder-bequaemste ende profytelyckste inventie, om de overtreffelycke ende vermaerde Koop-Stadt van Antwerpen te verlossen van de Pestighe ende onghesonde Locht, komende uyt de vuyle verrotte ende Stinckende Ruyen, Brussel, 1661.

В честь Михаэля ван Лангрена назван кратер на Луне, это — одно из немногих данных им названий, которые сохранились в современной селенографии.

Литература

• Johannes Keuning, The Van Langren Family. Imago Mundi 13 (1956) 101—109.
• Peter van der Krogt, Globi Neerlandici: The production of globes in the Netherlands (Utrecht, 1993), par. 3.2 Jacob Floris van Langren and his sons, and par. 7.3 Arnold Floris van Langren and his son Michael in Brussels.
• O. Van de Vyver S.J., Lunar Maps of the XVIIth Century. Vatican Observatory Publications 1, 2 (Vatican City, 1971).
• Jonathan Irvine Israel. Conflicts of Empires: Spain, the Low Countries and the Struggle for World Supremacy, 1585—1713 Hambledon & London publishing, 2003 ISBN 1-85285-161-9

Ссылки

• [galileo.rice.edu/Catalog/NewFiles/langren.html The Galileo Project: Langren, Michael Florent van]
• [www.math.yorku.ca/SCS/Gallery/milestone/sec3.html The Milestones Project: 1600s]

Отрывок, характеризующий Лангрен, Михаэль ван

– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.