Ланг, Георгий Фёдорович

Георгий Фёдорович Ланг
Дата рождения:	16 (28) июля 1875(1875-07-28)
Место рождения:	Санкт-Петербург, Российская империя
Дата смерти:	24 июля 1948(1948-07-24) (72 года)
Место смерти:	Ленинград, РСФСР, СССР
Страна:	СССР
Научная сфера:	терапия, кардиология, пульмонология, гепатология
Место работы:	СПбГМУ
Альма-матер:	СПбВМедА
Известен как:
Известна как:
Награды и премии:

Георгий Фёдорович Ланг (16 (28) июля 1875, Санкт-Петербург — 24 июля 1948, Ленинград) — советский врач-терапевт, академик АМН СССР (1945), ректор 1-го Ленинградского медицинского института, основатель и главный редактор журнала «Терапевтический архив». Автор более ста научных трудов и публикаций.

Биография

Георгий Фёдорович Ланг родился 16 (28) июля 1875 в Санкт-Петербурге. Из-за сложного материального положения семьи с трудом закончил гимназию, но уже в 1894 году поступил в Петербургскую Военно-медицинскую академию, которую окончил в 1899 с похвальным листом и званием лекаря.

В течение двух лет (1903—1904 гг.) работал в медицинских учреждениях Германии и Франции; после возвращения в Петербург был назначен ординатором военного госпиталя.

С 1919 являлся профессором Петроградского института для усовершенствования врачей, с 1922 — заведующим клиникой и кафедрой факультетской терапии 1-го Ленинградского медицинского института, ректором которого был с 1928 до 1930 года.

C 1943 года являлся председателем Всесоюзного общества терапевтов. Был редактором журналов «Терапевтический архив», который основал в 1923 году совместно с М. П. Кончаловским, и «Клиническая медицина». За многолетнюю плодотворную деятельность в сфере медицины в 1951 году удостоен Сталинской премии (посмертно).

Умер 24 июля 1948 года в Ленинграде от рака желудка. Похоронен на Серафимовском кладбище.

Семья

• Дочь — Наталия Ланг (в замужестве — Басманова; 1906—2000), художник-иллюстратор.
• Сын — Антон Ланг (англ. Anton Lang, 1913—1996), американский естествоиспытатель, физиолог растений, биохимик, биолог, член Национальной академии наук США и Леопольдина (Германия).
• Дочь — Ирина Ланг (род. 1933, Ленинград) проживает в Санкт-Петербурге, физик-теоретик, доктор физико-математических наук, сотрудник Физико-технического института им. А. Ф. Иоффе РАН.
• Внучка — Марианна Басманова (р. 1938, Ленинград), художник
• Внучка- Ирина Станиславовна Павлова (в замужестве Ратомская),дочь Ирины Георгиевны, Санкт-Петербург, художник-керамист. *Правнучка - Ратомская Варвара Вадимовна.Санкт-Петербург.

Профессиональная деятельность

• Наследие Г. Ф. Ланга и труды основанной им крупной школы терапевтов охватывают многочисленные разделы клиники внутренних болезней (пульмонология, гепатология, кардиология, которой посвящены его основные труды, и др.)
• Разработал общепринятую классификацию и номенклатуру заболеваний сердечно-сосудистой системы; ввёл понятие «обратимые расстройства биохимизма в мышце сердца» («дистрофия миокарда»); исследовал промежуточные формы между стенокардией и инфарктом миокарда; разработал лечение мерцательной аритмии хинидином.
• Г. Ф. Ланг является автором учения о гипертонической болезни как неврозе высших центров регуляции сосудистого тонуса и разработчиком системы профилактики при этом заболевании.

Труды

Г. Ф. Ланг является автором более ста научных трудов и публикаций, среди которых:

• Вопросы кардиологии, в. 1. — Москва-Ленинград, 1936.
• Учебник внутренних болезней. — Ленинград: Медгиз, 1938.
• Болезни системы кровообращения, 2 изд. — Москва—Ленинград, 1958.
• Гипертоническая болезнь. — Ленинград, 1950.

Память

• В 1958 году АН СССР учредила премию имени Г. Ф. Ланга.
• Мемориальная доска с надписью «В этом здании с 1901 по 1919 год и с 1922 по 1948 год работал выдающийся советский клиницист, терапевт Георгий Федорович Ланг» (адрес — ул. Льва Толстого, 4-6); 1966, гранит, архитектор — В. С. Васильковский.
• Российская научная ассоциация изучения артериальной гипертонии имени Г. Ф. Ланга и А. Л. Мясникова.

Литература

• Бородулин В. И. Г. Ф. Ланг. — Москва: Медицина, 1976.
• Мясников А. Л. Г. Ф. Ланг // Вестник АМН СССР. — 1948. — № 5.

Отрывок, характеризующий Ланг, Георгий Фёдорович

– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?