Ландтман

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Достопримечательность
Ландтман

Кафе «Ландтман» (нем. Café Landtmann) — типичная венская кофейня. Находится во Внутреннем Городе на первом этаже здания дворца Либен-Ауспиц в непосредственной близости от Бургтеатра, здания Венского университета, штаб-квартиры Социал-демократической партии Австрии и трёх министерств.



Описание

Кафе пользуется успехом у актёров, политиков, чиновников и журналистов и часто является местом проведения пресс-конференций. Среди клиентов кафе «Ландтман» числятся деятели искусства Аттила и Пауль Гёрбигеры, Оскар Кокошка, Ганс Мозер, Макс Рейнхардт, Оскар Вернер и Паула Вессели. В кафе «Ландтман» бывали политики Юлиус Дойч, Роберт Даннеберг, Карл Зейц и Юлиус Рааб. Здесь Густав Малер встречался с Карлом Гольдмарком. Бывая в Вене, в кафе заходили Гэри Купер и Марлен Дитрих. Часто бывали в «Ландтмане» писатели Юра Зойфер, Феликс Зальтен, Томас Манн и Джон Бойнтон Пристли. Владельцы кафе упоминали среди завсегдатаев заведения Петера Альтенберга, Зигмунда Фрейда, Имре Кальмана, Курда Юргенса, Отто Премингера и Роми Шнайдер.

Элегантная кофейня на строившейся Рингштрассе открыл 1 октября 1873 года Франц Ландтман. Большинство окружающих сейчас кофейню знаменитых зданий на тот момент ещё находились на стадии строительства. Ландтман продал своё кафе в 1881 году, впоследствии оно ещё неоднократно меняло владельцев и в настоящее время находится в собственности семьи Кверфельд, сохранив при этом имя первого владельца. В 1936—1938 годах под кофейней функционировало кабаре «Весёлый Ландтман», которое танцовщице Цилли Ванг организовал её супруг. В 1953 году в цокольном этаже открылась сцена одного из малых венских театров. 28 лет официантом в кафе «Ландтман» проработал местная знаменитость «господин Роберт», Роберт Бок, который был лично знаком со многими известными клиентами кафе. В последний день работы в кафе 23 декабря 2003 года «господина Роберта» обслуживал сам бургомистр Вены Михаэль Хойпль, сервировавший ему чашечку кофе. С 2007 года кафе «Ландтман» располагает дополнительной площадью — зимним садом площадью в 87 кв. м. В 2012 году над кафе открылся так называемый бельетаж «Ландтмана» из трёх залов для проведения мероприятий, один из которых назван в честь литератора Берты Цукеркандль-Шепс, которая в начале XX века владела литературным салоном в этом же здании. В 2013 году кафе «Ландтман» подверглось жёсткой критике местных средств массовой информации за то, что перестало принимать бесплатные заказы на водопроводную воду в качестве напитка. Тем не менее, как и в большинстве венских кафе, стакан воды по-прежнему сервируется бесплатно к заказанному кофе.

Напишите отзыв о статье "Ландтман"

Литература

  • Felix Czeike: Historisches Lexikon Wien. Band 1, Kremayr & Scheriau, Wien 1992, ISBN 3-218-00543-4, S. 538.
  • Hans Veigl: Wiener Kaffeehausführer. Kremayr & Scheriau, Wien 1994, ISBN 3-218-00587-6.
  • Peter Roos, Clemens Fabry: Der Engel im Kaffeehaus. «Herr Robert», Cafe Landtmann, Wien und die Welt. Bibliothek der Provinz, Weitra 2004, ISBN 3-85252-569-1.

Ссылки

  • [www.landtmann.at/ Официальный сайт]

Отрывок, характеризующий Ландтман

Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.