Ланнелонг, Одилон

Одилон Марк Ланнелонг
	Одилон Марк Ланнелонг
	Odilon Mark Lannelongue
Дата рождения:	4 декабря 1840
Место рождения:	Кастера-Вердузан, департамент Жер Франция
Дата смерти:	22 декабря 1911 (71 год)
Место смерти:	Кастера-Вердузан, департамент Жер Франция
Страна:	Франция
Научная сфера:	ортопедия, инфекционные болезни
Место работы:	профессор Парижского университета, сенатор.
Учёная степень:	доктор медицины
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	медицинский факультет в Тулузе
Известен как:	хирург, учёный, педагог, общественный и политический деятель

Одилон Марк Ланнелонг (фр. Odilon Mark Lannelongue) (4 декабря 1840(18401204), Кастера-Вердузан департамент Жер, Франция — 22 декабря 1911, там же) — выдающийся французский хирург, учёный, педагог, общественный и политический деятель, путешественник.
Член Академии наук Франции, президент Национальной академии хирургии и Национальной академии медицины, сенатор от департамента Жер.
Лечащий врач Л. Гамбетты, Сары Бернар. Друг и лечащий врач президента Французской республики Феликса Фора.

Биография

Родился в семье офицера. Учился и получил звание бакалавра в Тулузе. Переехал в Париж, чтобы получить квалификацию хирурга. Подрабатывая медицинским братом и живя на случайные заработки, получил необходимую квалификацию в 1869 году.
Участвовал в Германо-французской войне 1870—1871 гг. в качестве военного хирурга. Войну закончил в достаточно высоком звании хирурга-майора, что дало возможность получить полезные связи в кругу аристократии и высшего чиновничества Парижа. В 1876 году он познакомился, и в том же году женился на влиятельной и богатой вдове, маркизе Марии де Ремюза (в девичестве Сибель) (5 апреля 1836 г — 1 июня 1906 г), ставшей после замужества Марией Ланнелонг. Мария используя своё влияние и средства, всемерно помогала супругу в карьере и организации лечебных учреждений. Во Франции она известна как филантроп и меценат, именем её названы школы и лечебные учреждения, основанные на её деньги.
В 1884 стал профессором хирургической патологии.
В 1894 году — президент Генеральной Ассоциации врачей Франции (AGMF).
В 1892 году занялся политической деятельностью. В том же году избран мэром своего родного города — Кастера-Вердузана.
В 1893 году депутат в собрании департамента Жер, через несколько лет — сенатор от департамента Жер в Национальном собрании. Франции.
Умер в 1911 г.

Путешествия

После внезапной смерти своей жены в 1906 году, принял решение отправиться в путешествие. В связи с небольшими финансовыми возможностями, путешествие ограничилось азиатскими странами.
В октябре 1908 году вместе с двумя племянницами Марией и Лорой, племянником Рене и дружеской семейной парой, отправился в кругосветное путешествие. Вследствие трудностей возникших в пути, из спутников с ним осталась лишь племянница Мария.
В июле 1909 года в Гавре закончилось 270 суточное путешествие. На основе впечатлений и наблюдений в соавторстве с племянницей Марией, была написана книга «Во всём мире».
Российское издание - "Вокруг света" О. М. Ланнелонг, перевод с французского В. О. Левицкого... и др., под редакцией В. В. Битнера, Санкт-Петербург, Вестник знания, 1912

Учреждённая награда

Незадолго до своей смерти, в память своей жены Марии Ланнелонг, учредил Международную медаль хирургии. Медаль присуждается раз в пять лет в Академии хирургии Франции. Медаль является международной и присуждается хирургу любой национальной принадлежности, который сделал вклад наиболее полезный для науки и хирургического искусства. Присуждение медали происходит по строгим и сложным правилам.
Среди награждённых за последние тридцать лет граждан России и стран СНГ нет.

Память

Именем О. Ланнелонга названы:

Институт «Одилон Ланнелонг» в Ванве, Шатийон-сюр-Сен
Медицинский приют «Ланнелонг» в Сен-Трожан-ле-Бен, Приморская Шаранта
Площадь Одилона Ланнелонга в Кастере-Вардузан
Площадь Одилона Ланнлонга в Кондоме (Жер)
Проспект Одилона Ланнелонга в 14 округе Парижа и Монтруа
Улица Ланнелонга в Хеме департамент Нор
Улица Ланнелонга в Домоне
Улица «Профессора Ланнелонга» в Сазабоне департамент Жер
Улица Марии и Одилона Ланнелонга в Вальмоне, Сейн (кантон)

«Хирургический центр Марии Ланнелонг» назван в память своей жены Одилоном Ланнелонгом в Ле-Плесси-Робинсон (департамент О-де-Сен).

Научные работы

Известен за работы, связанные с заболеваниями костей, особенно остеомиелитом и костным туберкулезом. В 1892 году он провел первое удаление фрагментов костей черепа для краниосиностоза. Ему также приписывают метод лечения костного туберкулеза с помощью инъекций в синовиальную оболочку растовора хлорида цинка.

Du pied bot congénital : thèse présentée au concours pour l’agrégation (section de chirurgie) et soutenue à la faculté de médecine de Paris le 31 mai 1869, Asselin, 1869, 118 pages
De l’ostéomyélite aiguë pendant la croissance, Asselin, 1879, 169 pages
De l’ostéomyélite chronique ou prolongée, Asselin, 1879, 111 pages
Abcès froids et tuberculose osseuse, Asselin, 1881, 186 pages
Traité Des kystes congénitaux, 1886, 516 pages, réimprimé chez BiblioBazaar en 2010,
Coxotuberculose; leçons faites à la Faculté de médecine, Asselin et Houzeau, 1886, 220 pages
Tuberculose vertébrale: mal de Pott, mal vertébral postérieur, mal sous-occipital, tuberculose sacro-iliaque, tuberculose du sacrum et du coccyx, Asselin et Houzeau, 1888, 418 pages
Affections congénitales: 1. Tête et cou; maladies des bourgeons de l’embryon, des arcs branchiaux et de leurs fentes, Volume 1, Asselin et Houzeau, Libraires de la Faculté de Médecine, 1891, 738 pages
La tuberculose chirurgicale, Gauthier-Villars et fils, 1894, 168 pages
Leçons de clinique chirurgicale, Masson, 1905, 595 pages
Le Château et la contrée de Valmont (pays de Caux), Plon-Nourrit et Cie, 1908, 148 pages
Un tour du monde (octobre 1908-juillet 1909), Larousse, 1910, 350 pages
La période post-opératoire : soins, suites et accidents, Masson, 1910, 555 pages

Предложил хирургическую операцию, названную его именем операция Ланнелонга - линейная краниотомия при микроцефалии, заключающаяся в удалении узкой полоски теменной кости параллельно стреловидному шву.
Предложил собственную конструкцию хирургического инструмента - Ланнелонга щипцы - костные кусачки, отличающиеся своеобразной формой рабочей части губок и применяемые, главным образом, при ламинэктомии.

Примечание

Отечественные историки медицины имя О. Ланнелонга связывают с тем, что в июле 1891 г. он сделал сообщение в Академии медицины Франции о найденном им способе локализования туберкулезного заражения посредством препаратов хлористого цинка.

Напишите отзыв о статье "Ланнелонг, Одилон"

Ссылки

Отрывок, характеризующий Ланнелонг, Одилон

Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.

– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.