Ланской, Марк Зосимович

Марк Зосимович Ланской
Марк Зосимович Либенсон
Дата рождения:	19 февраля (4 марта) 1909(1909-03-04)
Место рождения:	Николаев
Дата смерти:	7 мая 1990(1990-05-07) (81 год)
Место смерти:	Ленинград
Род деятельности:	писатель
Годы творчества:	1929-1979
Жанр:	детская литература, сатирическая литература, научная фантастика, киносценарий

Марк Зоси́мович Ланско́й (настоящая фамилия Либенсо́н, 1909—1990) — русский советский писатель, автор детских, сатирических, фантастических произведений, киносценариев. Член Союза писателей СССР.

Биография

Родился 19 февраля (4 марта) 1909 в Николаеве.Еврей.

Участвовал в советско-финской войне 1939-1940 гг.Награжден медалью "За боевые заслуги".

Участник Великой Отечественной войны-на фронте с июня 1941 года.Награжден медалью "Зав оборону Ленинграда. Член КПСС с 1943 года.Приказом ВС Ленинградского фронта №: 1339/н от: 08.12.1944 года военный корреспондент "Ленинградской Правды" капитан Ланской награжден орденом Отечественной войны 2-й степени за оперативное и добросовестное выполнение заданий редакции в период наступления войск Ленинградского фронта.

Учился на литературном отделении Высших курсов искусствоведения в Ленинграде. Работал в редакциях газет, на киностудии «Ленфильм».

Жил в Ленинграде. Умер 7 мая 1990 года, похоронен на Комаровском кладбище.

Творчество

С 1928 года печатался в «Красной газете», с 1939 года — в «Ленинградской правде», в годы Великой Отечественной войны был военным корреспондентом этой газеты. Работал как сценарист документального и научно-популярного кино, писал тексты для кинохроники.

Был известен как фельетонист (сборник «Фельетоны», 1960; «Гроссмейстер аферизма», 1961; «Добавка: Рассказы и фельетоны», 1964). Автор десяти книг прозы, в том числе романа «С двух берегов» (1972), повестей «Незримый фронт» (1956, с Б. Рестом), «Приключения без путешествий» (1958), «Когда в сердце тревога» (1963), «Глухое дело» (1966), «Трудный поиск» (1967). Тема многих произведений — воспитание трудных подростков.

В 1961 году обратился к научной фантастике, написав рассказ «В обжитом космосе» (1961). Позже в своём единственном научно-фантастическом романе «Битые козыри» (1977), почти не замеченном критикой, сделал неоднозначную по результатам попытку соединить научную фантастику, социальный памфлет, пародию, элементы «космической оперы». Действие романа происходит на планете, на которую бежали капиталисты после установления с Земли коммунизма; герой-ученый превращает себя в сверхчеловека и срывает планы уничтожения «избыточного» населения в ядерной войне.

Публикации

• Ланской М. З., Самойлов Ф. Н. Как был разгромлен фашистский штаб. — Л., 1941.
• Ланской М. З. Посылка: [Рассказ]. — Хабаровск: Дальгиз, 1943. — 8 с. — 10 000 экз.
• Ланской М. З., Рест Б. Незримый фронт: Приключенческая повесть. — М.: Воениздат, 1956. — 116 с.
• Ланской М. З., Рест Б. Незримый фронт: Приключенческая повесть. — Л.: Лениздат, 1956. — 287 с. (Содержание: Опанасовы бриллианты. — В белую ночь. — Тёмное дело. — Двенадцать открыток. — Клиент)
• Ланской М. З. Приключения без путешествий: [Повесть]. — Л.: Лениздат, 1958. — 211 с. — 90 000 экз.
• Ланской М. З., Рест Б. Незримый фронт. — Ташкент: Гослитиздат УзССР, 1959. — 289 с. — 135 000 экз. (Содержание: Незримый форнт: Повесть. — Опанасовы бриллианты. — В белую ночь. — Тёмное дело. — Двенадцать открыток. — Клиент: Рассказы)
• Ланской М. З. Доблесть поколений: [Ленинградский комбинат тонких и технических сукон им. Э. Тельмана]. — Л.: Лениздат, 1959. — 132 с. — 5000 экз.
• Ланской М. З. Фельетоны. — Л.: Лениздат, 1960. — 235 с. — 15 000 экз.
• Ланской М. З. Гроссмейстер аферизма: Фельетоны. — М.: Правда, 1961. — 64 с. — 150 000 экз.
• Ланской М. З. В обжитом космосе: Научно-фантасмагорический рассказ // Звезда. — 1961. — № 1. — С. 217—219.
• Ланской М. З. Добавка: Рассказы и фельетоны. — М.-Л.: Советский писатель, 1964. — 237 с. — 30 000 экз.
• Ланской М. З. Когда в сердце тревога: Две повести. — Л.: Лениздат, 1964. — 375 с. — 115 000 экз.
• Ланской М. З. Когда в сердце тревога: Две повести. — Л.: Лениздат, 1965. — 375 с. — 100 000 экз.
• Ланской М. З. Две повести. Трудный поиск. — Глухое дело. — Л.: Советский писатель, 1969. — 320 с. — 30 000 экз.
• Ланской М. З. Скрытая камера: [Юмористические рассказы]. — М.: Правда, 1969. — 63 с. — (Библиотека "Крокодила"). — 225 000 экз.
• Ланской М. З. Приключения без путешествий. — Когда в сердце тревога. — Трудный поиск. — Л.: Лениздат, 1970. — 576 с. — 50 000 экз.
• Ланской М. З. С двух берегов: Роман. — Л.: Советский писатель, 1972. — 334 с. — 30 000 экз.
• Ланской М. З. С двух берегов: Роман. — [Глухое дело. — Трудный поиск]. Повести.. — Л.: Советский писатель, 1973. — 622 с. — 100 000 экз.
• Ланской М. З. Битые козыри: Фантастический роман. — Л.: Лениздат, 1977. — 432 с. — 100 000 экз.
• Ланской М. З. С двух берегов: Роман. — Л.: Советский писатель, 1979. — 319 с. — 100 000 экз.
• Ланской М. З. Когда в сердце тревога; Трудный поиск. — Л.: Лениздат, 1983. — 478 с. — (Повести ленинградских писателей). — 100 000 экз.

Ссылки

• Ланской, Марк Зосимович // Энциклопедия фантастики: Кто есть кто / Под ред. Вл. Гакова. — Минск: ИКО «Галаксиас», 1995. — С. 321. — 694 с. — ISBN 985-6269-01-6.

• Мацуев Н. Русские советские писатели. 1917-1967. — М.: СП, 1981. — С. 127. — 256 с.
• Лукашин А. П. Экстелопедия фэнтези и научной фантастики. [www.magister.msk.ru/library/extelop/authors/l/lanskoj.htm Ланской М.]
• [rgali.ru/object/211505364?lc=ru Архив М. З. Ланского] в РГАЛИ

Отрывок, характеризующий Ланской, Марк Зосимович

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.