Ланц, Хуберт

Хуберт Ланц Hubert Lanz
Дата рождения	22 мая 1896(1896-05-22)
Дата смерти	12 мая 1982(1982-05-12) (85 лет)
Принадлежность	Германская империя Германская империя Веймарская республика Веймарская республика Третий рейх Третий рейх
Род войск	пехота, горные войска
Годы службы	1914—1945
Звание	генерал горных войск
Командовал	1-я горная дивизия, 22-й горный корпус
Сражения/войны	Первая мировая война Западный фронт Вторая мировая война Французская кампания Восточный поход Балканы
Награды и премии

Ху́берт Ланц (нем. Hubert Lanz; 22 мая 1896 — 12 мая 1982) — немецкий офицер, участник Первой и Второй мировых войн, генерал горных войск, кавалер Рыцарского креста с Дубовыми листьями.

Первая мировая война

В июне 1914 года поступил на военную службу, фанен-юнкером (кандидат в офицеры) в пехотный полк. С августа 1914 — на Западном фронте. В сентябре 1914 — тяжело ранен. С февраля 1915 — лейтенант, с октября 1918 — старший лейтенант. За время войны награждён Железными крестами обеих степеней и ещё двумя орденами.

Между мировыми войнами

Продолжил службу в рейхсвере. К началу Второй мировой войны — начальник штаба 5-го армейского корпуса, полковник.

Вторая мировая война

• Участвовал во Французской кампании, в должности начальника штаба 18-го армейского корпуса. Награждён Рыцарским крестом (№ 234).
• С ноября 1940 года — командир 1-й горной дивизии, генерал-майор.
• С 22 июня 1941 года во главе дивизии участвовал во вторжении в СССР на южном направлении.
• В 1942 году — бои на Кубани, выход на перевалы Кавказского хребта. В декабре 1942 — награждён Дубовыми листьями (№ 160) к Рыцарскому кресту, произведён в звание генерал-лейтенант, отозван в резерв.
• В январе 1943 года произведён в звание генерал горных войск.
• В январе — феврале 1943 командовал харьковской группировкой вермахта, т. н. «группой Ланца». После сдачи Харькова 20 февраля 1943 был заменен генералом танковых войск Кемпфом (См. Третья битва за Харьков).
• С 25 августа 1943 года — командующий 22-м горным корпусом (в Греции). В 1944 году корпус отступил в Венгрию, в мае 1945 — в Австрию. После капитуляции Германии сдался в американский плен.

После войны

В мае 1947 года приговорён Нюрнбергским трибуналом к 12 годам тюремного заключения по обвинению в резне в Кефалонии и других преступлениях, в 1951 году был выпущен из тюрьмы.

Литература

• Fellgiebel, Walther-Peer. Die Träger des Ritterkreuzes des Eisernen Kreuzes 1939—1945. Friedburg, Podzun-Pallas, 2000. ISBN 3-7909-0284-5

Отрывок, характеризующий Ланц, Хуберт

– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
Каратаев замолчал, радостно улыбаясь, глядя на огонь, и поправил поленья.
– Старичок и говорит: бог, мол, тебя простит, а мы все, говорит, богу грешны, я за свои грехи страдаю. Сам заплакал горючьми слезьми. Что же думаешь, соколик, – все светлее и светлее сияя восторженной улыбкой, говорил Каратаев, как будто в том, что он имел теперь рассказать, заключалась главная прелесть и все значение рассказа, – что же думаешь, соколик, объявился этот убийца самый по начальству. Я, говорит, шесть душ загубил (большой злодей был), но всего мне жальче старичка этого. Пускай же он на меня не плачется. Объявился: списали, послали бумагу, как следовает. Место дальнее, пока суд да дело, пока все бумаги списали как должно, по начальствам, значит. До царя доходило. Пока что, пришел царский указ: выпустить купца, дать ему награждения, сколько там присудили. Пришла бумага, стали старичка разыскивать. Где такой старичок безвинно напрасно страдал? От царя бумага вышла. Стали искать. – Нижняя челюсть Каратаева дрогнула. – А его уж бог простил – помер. Так то, соколик, – закончил Каратаев и долго, молча улыбаясь, смотрел перед собой.
Не самый рассказ этот, но таинственный смысл его, та восторженная радость, которая сияла в лице Каратаева при этом рассказе, таинственное значение этой радости, это то смутно и радостно наполняло теперь душу Пьера.


– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.