Ланч

Ланч (англ. Lunch) (в советской литературе употреблялась также транслитерация «ленч») — в англоговорящих странах сокращение, образованное от Luncheon и обозначающее приём пищи в полдень.

В англоговорящих странах в XVII веке использовалось другое название — dinner («обед»), это название всё ещё иногда используется для обозначения полуденного приёма пищи в Великобритании, частично в Канаде. В США термин dinner используется, но для приёма пищи позже полудня, а начиная с XIX века обозначал еду вечером, вытеснив привычное название ужина — supper, в свою очередь supper стал обозначать приём пищи ещё позже, вплоть до полуночи.

Полуденная еда в воскресенье и праздничный стол на праздники, такие как Рождество, Пасха, День благодарения подаётся в более поздние часы между двумя и четырьмя часами после полудня и всё ещё называется dinner.

Слово «ланч» стало основой для образования зависимых от него понятий, например:

• lunch break — перерыв на ланч на работе и в школах.
• bag lunch («ланч в пакете») — стандартная упаковка в Северной Америке, сделанная из серой бумаги, содержащая сэндвич и зачастую цельный фрукт и любую выпечку или сладость, известная до 1980-х годов, то есть до времён распространения микроволновок на рабочих местах.
• lunchbox («коробка для ланча») — упаковка с обедом в Британии, Америке, или в Австралии, содержащая сэндвич, чипсы и напиток, возможно, с шоколадным батончиком и парой фруктов. Как и в Америке, в Британии на смену этой традиции пришли кафе. Однако подобные наборы ещё встречаются среди строителей и школьников.

Отрывок, характеризующий Ланч

– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.