Ланьлинский насмешник

Ланьлинский насмешник (兰陵笑笑生) — псевдоним писателя эпохи Мин, автора романа «Цветы сливы в золотой вазе», настоящее имя неизвестно. Большинство исследователей считают, что под данным псевдонимом творил писатель и историк Ван Шичжэнь (王世贞).

По преданию, отец Ван Шичжэня был убит Янь Шифанем (严世蕃) — сыном могущественного сановника при императоре Чжу Хоуцуне. Поскольку Ян Шифань был большой любитель литературы с необычным сюжетом, то Ван Шичжэнь написал роман «Цветы сливы в золотой вазе», изобилующий эротическими сценами порой самого неприличного содержания. Уголки книг он пропитал мышьяком и продал рукопись Ян Шифаню. Тот, перелистывая страницы, подносил пальцы ко рту, в результате чего, прочитав роман, умер.

Помимо Ван Шичжэня, авторство романа приписывают ещё более чем восьмидесяти литераторам той эпохи, среди которых Цзя Саньцзинь (贾三近), Ту Лун (屠隆), Ли Кайсянь (李开先), Сюй Вэй (徐渭), Ван Чжидэн (王稚登), Тан Сяньцзу (汤显祖).

Не исключено, что под Ланьлином (蘭陵) подразумевается место службы и смерти Сюньцзы.

Отрывок, характеризующий Ланьлинский насмешник

В первый раз, как молодое иностранное лицо позволило себе делать ей упреки, она, гордо подняв свою красивую голову и вполуоборот повернувшись к нему, твердо сказала:
– Voila l'egoisme et la cruaute des hommes! Je ne m'attendais pas a autre chose. Za femme se sacrifie pour vous, elle souffre, et voila sa recompense. Quel droit avez vous, Monseigneur, de me demander compte de mes amities, de mes affections? C'est un homme qui a ete plus qu'un pere pour moi. [Вот эгоизм и жестокость мужчин! Я ничего лучшего и не ожидала. Женщина приносит себя в жертву вам; она страдает, и вот ей награда. Ваше высочество, какое имеете вы право требовать от меня отчета в моих привязанностях и дружеских чувствах? Это человек, бывший для меня больше чем отцом.]
Лицо хотело что то сказать. Элен перебила его.
– Eh bien, oui, – сказала она, – peut etre qu'il a pour moi d'autres sentiments que ceux d'un pere, mais ce n'est; pas une raison pour que je lui ferme ma porte. Je ne suis pas un homme pour etre ingrate. Sachez, Monseigneur, pour tout ce qui a rapport a mes sentiments intimes, je ne rends compte qu'a Dieu et a ma conscience, [Ну да, может быть, чувства, которые он питает ко мне, не совсем отеческие; но ведь из за этого не следует же мне отказывать ему от моего дома. Я не мужчина, чтобы платить неблагодарностью. Да будет известно вашему высочеству, что в моих задушевных чувствах я отдаю отчет только богу и моей совести.] – кончила она, дотрогиваясь рукой до высоко поднявшейся красивой груди и взглядывая на небо.