Лаокоонт
Лаоко́онт или Лаокоон (др.-греч. Λᾱοκόων) — в греческой мифологии[1] жрец бога Аполлона в городе Трое.
Сын Акета (так у Гигина), брат Анхиса, жрец Аполлона. Взял жену против воли Аполлона и произвёл на свет детей; по Евфориону, Аполлон гневался на него, ибо тот сочетался с женой перед его статуей[2]. По другой версии, сын Антенора[3]. Его два сына были близнецами[4].
По версии, принятой у Вергилия, жрец Посейдона[5]; либо жрец Аполлона Фимбрея[6], но был выбран принести жертву Посейдону (Евфорион).
Прорицатель, во время Троянской войны предостерегавший сограждан не вводить Троянского коня в город. Аполлон послал двух змей, которые переплыли море и поглотили сыновей Лаокоонта Антифанта и Фимбрея, а затем задушили самого Лаокоонта[7]. По другому рассказу, это произошло из-за гнева Афины[8], и змеи укрылись под щитом у ног статуи Афины[9] (либо змеи приплыли с островов Калидны и превратились в людей[10]). Троянцы решили, что это произошло, так как Лаокоон метнул копье в троянского коня[11]. По Арктину, змеи убили Лаокоонта и одного из его сыновей[12]. По одному из вариантов мифа, змеями были задушены только его дети. Сам он оставался в живых, чтобы вечно оплакивать свою судьбу.
Действующее лицо трагедии Софокла «Лаокоонт» (фр. 370-377 Радт). У Софокла он брат Анхиса[13].
Знаменитая скульптура «Лаокоон и его сыновья» работы родосских ваятелей Агесандра, Полидора и Афинодора была найдена в Риме в 1506 году. Сейчас она находится в Ватикане, в музее Пия-Климента. Скульптура послужила сюжетом для трактата Лессинга «Лаокоон, или О границах живописи и поэзии».
История Лаокоона также нашла отражение в живописи: к примеру, Эль Греко написал несколько картин, на которых изобразил жреца и его сыновей.
Напишите отзыв о статье "Лаокоонт"
Примечания
- ↑ Мифы народов мира. М., 1991-1992. Т. 2. С. 36-37,
- ↑ Гигин. Мифы 135, по Евфориону: Сервий. Комментарий к «Энеиде» Вергилия II 201 // Комментарий Д. О. Торшилова в кн. Гигин. Мифы. СПб., 2000. С. 166
- ↑ Цец. Комментарий к «Александре» Ликофрона 347 // Комментарий Д. О. Торшилова в кн. Гигин. Мифы. СПб, 2000. С. 166
- ↑ Петроний. Сатирикон 89, ст. 42
- ↑ Вергилий. Энеида II 201; Петроний. Сатирикон 89, ст. 19
- ↑ Сервий. Комментарий к «Энеиде» Вергилия II 201 // Лосев А. Ф. Мифология греков и римлян. М., 1996. С. 664
- ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека Э V 17-18
- ↑ Квинт Смирнский. После Гомера X 427—478
- ↑ Вергилий. Энеида II 226
- ↑ Вакхилид, фр. 9 Бласс
- ↑ Овидий. Ибис 484; Гигин. Мифы 135
- ↑ Арктин. Разрушение Илиона, синопсис
- ↑ Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. Т. 2. С. 238
Литература
- Готхольд Эфраим Лессинг. Лаокоон, или о границах живописи и поэзии / Общая редакция, вступ. статья и примечания Г. М. Фридлендера; Художник З. М. Секач. — М.: Художественная литература, 1957. — 520 с. — (Памятники мировой эстетической и критической мысли). — 75 000 экз. (в пер., суперобл.)
Ссылки
-
На Викискладе есть медиафайлы по теме Лаокоон
|
Это заготовка статьи по античной мифологии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Лаокоонт
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
