Лао

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Лаосцы»)
Перейти к: навигация, поиск
Лао
Численность и ареал

Всего: 19,048 млн. чел
Таиланд Таиланд — 16 млн чел
Лаос Лаос — 3 млн чел
Мьянма Мьянма — 25 (1999, оценка)тыс. чел
Вьетнам Вьетнам — 11,6 тыс. чел
Камбоджа Камбоджа — 10 тыс. чел

Язык

лаосский

Религия

Буддизм (тхеравада)

Родственные народы

тайцы, шаны

Лао — этническая группа в Юго-Восточной Азии, большинство представителей которой проживают в Таиланде (около 16 миллионов, 25 % населения страны) и Лаосе (около 3 миллионов, 50 % населения страны). В Мьянме насчитывается 25 тыс. лао, во Вьетнаме — 11,6 тыс. (оценка 1999 г.)[1], в Камбодже — 10 тыс. Общая численность — 19,048 млн чел.

Таиландские лао в основном проживают в северо-восточном регионе Исан, хотя многие из них сейчас — трудовые мигранты в другой части страны.

Лао говорят на различных диалектах лаосского языка, близкого к языку тайскому, и языку исан. Иногда лаосский язык также называют тайско-лаосским. Лаосский язык имеет диалекты: вьентьянский, луангпхабангский, южный, северный. Письменность — южноиндийского происхождения (с XIV в.); существует в двух разновидностях — туа тхам, или священное письмо (для религиозных текстов), и туа лао — бытовое.

Религия — буддизм тхеравады.





Происхождение и ранняя история

Тайские народы, к которым относятся лао, переселились в долину Меконга с нагорьев на территории нынешней южнокитайской провинции Юньнань. Первые раннефеодальные государства на территории Лаоса — Мыанг Син, Мыанг Сай, Мыанг Хун, Мыанг На, Мыанг Суа (нынешний Луангпхабанг, Мыанг Камсут, Бассак и др.). В середине XIV века образовалось единое государство Лан Санг. В социальной организации страна делилась на округа, возглавляемые тассенгами (или цюонами), округа состояли из уездов, во главе которых стояли фиа. Более низкие должности — кхун си и кхун пет — главы общин соответственно из 4 и 8 посёлков.

Быт и хозяйственная деятельность

Традиционным занятием лао, как и других народов Юго-Восточной Азии, является земледелие. Основная культура — рис. Выращивают также чай, перец, кофе и другие культуры. Земледелие — поливное, но в некоторых районах есть и подсечно-огневое. Земель достаточно, но среди них мало обводнённых. В животноводстве есть два направления — разведение тяглового скота (буйволов, быков), разведение мелкого скота и птицы (свиней, собак, коз, кур, уток). Животноводство играет вспомогательную роль. Другим вспомогательным промыслом является собирание кореньев и трав.

По территории Лаоса протекает крупнейшая река Азии — Меконг. Она и другие реки также богаты рыбой, поэтому рыболовство одно из традиционных занятий. Рыбу ловят бреднем, ставными и подвижными заборами, вершей, на мелководье бьют острогой. Рыба, как и рис, — один из основных видов пищи. Существует праздник лова рыбы (10-й месяц лунного календаря).

Лаос — горная страна, богатая лесами. Лесозаготовки составляют важную часть экономики. Хотя в настоящее время в стране развивается промышленность, строительство и транспорт, Лаос принципиально остается аграрной страной. В отличие от соседних стран, где собирают по два — три урожая в год, в Лаосе собирают только один.

Поселения состоят из беспорядочно разбросанных домов. Деревни обычно небольшие, 8—10 домов. Чтобы избавиться от сырости и наводнений, дома ставят на высокие сваи. В доме 2—3 входа, 2 очага, крыша двускатная. Один очаг — для основных членов семьи, другой — общий, «гостевой». Очаг делается из бамбуковой рамы, заполненной землей и глиной. Используется тренога и крюк для котла. Внутри используются нары, деревянные скамеечки, табуретки из бамбука, циновки. Циновка — основной предмет мебели. Постельные принадлежности — подушки-валики, циновки, одеяла. Кроме свайных сельских есть и другие типы домов. Дома мелкой аристократии строились из тика, поэтому чаще имеют коричневый цвет. Высшая аристократия жила в белокаменных дворцах, которые включали систему водных сооружений (озёра, каналы), и были окружены садами, лужайками, деревьями.

В каждом поселке есть храмовый комплекс ват, внутри которой находится статуя Будды.

Города также небольшие. Основное население — торговцы, ремесленники, чиновники и буддийские монахи.

Из одежды мужчины лао носят простые холщовые рубахи и штаны, куртки. Иногда это не штаны, а саронг (юбка), замотанный наподобие штанов. Иногда используется кусок ткани, обернутый вокруг пояса (сампот). У женщин одежда более украшена: платья ярких цветов, богато орнаментированные, с вышивкой, или короткие кофты со стоячим воротником и несшитые юбки (син) с рукотворным узором на полах из разноцветных ниток. Подпоясываются шарфами. Головные уборы — повязки, соломенные шляпы.

Пища такая же, как в соседних странах. Основу кухни составляет рис. Широко употребляется рыба, свежая и сушеная, овощи. Северные лао едят мясо.

Из ремесел развиты фресковая живопись, ювелирное дело, резьба по дереву, строительство храмовой архитектуры и другие. Ремесла подразделяются на мужские и женские. Мужчины традиционно производили орудия труда, утварь, бамбуковую посуду, строительные материалы, занимались плетением из ротановой лианы, ювелирным искусством, кузнечным делом, резьбой по камню и кости, производством транспортных средств. Из последних главные — двухколесная арба, лодки — долблёнки. Женскими ремеслами были прядение хлопка, ткачество, вышивка, плетение из рисовой соломы, изготовление обуви и гончарство. Практически все ремесла были направлены на нужды семьи. Лаосцы могли полностью обеспечить себя всем необходимым, не покупая чужой товар, что было замечено уже давно европейскими путешественниками.

Общественная и семейная жизнь

Основная общественная единицей в Лаосе является деревня, населенная несколькими семьями. Это родственно-соседская община, возглавляемая старостой и советом старейшин. В семье главенствует мужчина, брак патрилокальный. Местами встречается матрилокальный брак. Раньше существовали трёхродовые союзы, — браки заключались между тремя родами. Например, мужчины из рода А брали жён из рода Б, мужчины из рода Б — жён из рода В, а мужчины из рода В — жён из рода А. Образовывался союз родственников. Теперь эта система не обязательна. Семья малая моногамная, хотя на севере иногда встречаются черты большесемейной организации. Малая семья состоит из мужа, жены и детей, иногда из родителей мужа и жены. В большую семью входит более широкий круг родственников. Разводы редки.

Свадьба — торжественная церемония. Ещё недавно руки молодым соединял колдун, он же строил им гороскопы. Теперь это делает настоятель местного храма или монах, сведущий в астрологии.

Наследство после умершего получают его дети, жена (или муж).

Большинство представителей современной лаосской элиты является либо прямыми потомками старых королевских семей Тямпасака, Вьентьяна, Луангпхабанга, или же придворных, которые им служили[2].

Культура

Лаос — страна древней самобытной культуры. Исторические памятники Вьентьяна и Луангпхабанга известны далеко за пределами страны. Вьентьян основан в XIII в., в течение полутора веков был столицей государства Лан Санг. В XIV в. при короле Сеттхатирате в нём были построены храмовые комплексы Тхат Луанг («Королевская ступа»), Ват Пха Кео («Пагода изумрудного Будды»). Здесь находилась статуя Будды из нефрита, перевезенная в XVIII веке в Бангкок. В Луангпхабанге есть образцы деревянного зодчества, комплексы Ват Май (XVIII в.), Ват Сиенгтхонг и Тхат Макмо («Пагода-арбуз») (XVI в.). Их стены украшены тончайшими золочёными орнаментами. Пагоды в виде ступ, которые встречаются и в соседних Мьянме и Таиланде, в Лаосе называют «тхат». Памятники бережно охраняются государством.

Помимо буддизма у лао существуют народные верования. Это вера в духов природы. Примеры: пхи — духи вообще, как добрые, так и злые, пхи сыа — дух тигра, пхи хаи — дух рисового поля и т. д.

Главный праздник — Новый год (пи май, 13—15 апреля). Он сопровождается карнавалами, танцами, гуляньем, есть обряд вызывания дождя: обливание друг друга водой.

Буддийские праздники: День рождения Будды (сентябрь), Кхао Пханса (начало буддийского поста, октябрь), День священных книг буддизма, Переход Будды к состоянию нирваны.

Народный праздник — День поминовения умерших и бездомных душ. Государственные праздники: День Конституции (11 мая), День независимости и единения народов страны (19 июля).

В Лаосе существует свой национальный театр, сходный с театрами других стран Юго-Восточной Азии. Он развивался под влиянием таиландского театра, и тесно с ним связан. При королевском дворе ставились драмы на сюжеты индийского эпоса, из «Рамаяны» и «Джатак». Были адаптированы придворные танцы Таиланда, лакхон фай най и нанг ньай. Самый древний и распространённый жанр деревенской драмы — мо лам. Актёрские театры выражают содержание в песне и танце. Музыкальные инструменты главным образом бамбуковые. Есть также теневой театр (нанг далоонг), использующий сюжеты лаосских и тайских сказок.

Светская литература Лаоса мало известна, сохранившиеся её памятники немногочисленны, но богат и самобытен фольклор.

В период после Второй мировой войны и восстановления независимости Лаоса театры представляют истории джатаки, лаосские мифы, современные сюжеты. Выразительными средствами также остаются песня и танец. Музыка лао построена на пентатонической гамме. Основные музыкальные инструменты — барабаны, гонги, ксилофоны и флейты. Своеобразен кхэн, инструмент, подобный органу, набор бамбуковых флейт с бамбуковым резонатором.

Музыкальная культура Лаоса остаётся одной из наименее известных и наименее изученных, несмотря на французскую оккупацию и несколько музыкальных и культурных экспедиций в Индокитай[3]

Напишите отзыв о статье "Лао"

Примечания

  1. www.gso.gov.vn/Modules/Doc_Download.aspx?DocID=968
  2. Joel M. Halpern Observations on the Social Structure of the Lao Elite // University of California Press, Asian Survey, Vol. 1, No. 5 (Jul., 1961), pp. 25-32.
  3. Miller E. T. and Chonpairot J. Review of the article by Miller E. T. and Chonpairot J. The Problems of Lao Discography // University of Texas Press, Asian Music, Vol. 11, No. 1 (1979), pp. 124—139.

Литература


Отрывок, характеризующий Лао

– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.
– Je vois, colonel, par tout ce qui nous arrive, – сказал он, – que la providence exige de grands sacrifices de nous… Je suis pret a me soumettre a toutes ses volontes; mais dites moi, Michaud, comment avez vous laisse l'armee, en voyant ainsi, sans coup ferir abandonner mon ancienne capitale? N'avez vous pas apercu du decouragement?.. [Я вижу, полковник, по всему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв… Я готов покориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?]
Увидав успокоение своего tres gracieux souverain, Мишо тоже успокоился, но на прямой существенный вопрос государя, требовавший и прямого ответа, он не успел еще приготовить ответа.
– Sire, me permettrez vous de vous parler franchement en loyal militaire? [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину?] – сказал он, чтобы выиграть время.
– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]
– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j'ai laisse toute l'armee depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]
– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]
Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.
– Colonel Michaud, n'oubliez pas ce que je vous dis ici; peut etre qu'un jour nous nous le rappellerons avec plaisir… Napoleon ou moi, – сказал государь, дотрогиваясь до груди. – Nous ne pouvons plus regner ensemble. J'ai appris a le connaitre, il ne me trompera plus… [Полковник Мишо, не забудьте, что я вам сказал здесь; может быть, мы когда нибудь вспомним об этом с удовольствием… Наполеон или я… Мы больше не можем царствовать вместе. Я узнал его теперь, и он меня больше не обманет…] – И государь, нахмурившись, замолчал. Услышав эти слова, увидав выражение твердой решимости в глазах государя, Мишо – quoique etranger, mais Russe de c?ur et d'ame – почувствовал себя в эту торжественную минуту – entousiasme par tout ce qu'il venait d'entendre [хотя иностранец, но русский в глубине души… восхищенным всем тем, что он услышал] (как он говорил впоследствии), и он в следующих выражениях изобразил как свои чувства, так и чувства русского народа, которого он считал себя уполномоченным.
– Sire! – сказал он. – Votre Majeste signe dans ce moment la gloire de la nation et le salut de l'Europe! [Государь! Ваше величество подписывает в эту минуту славу народа и спасение Европы!]
Государь наклонением головы отпустил Мишо.


В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние губернии, и ополченье за ополченьем поднималось на защиту отечества, невольно представляется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того времени. А между тем в действительности те личные интересы настоящего до такой степени значительнее общих интересов, что из за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий. Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти то люди были самыми полезными деятелями того времени.
Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью.
Значение совершавшегося тогда в России события тем незаметнее было, чем ближе было в нем участие человека. В Петербурге и губернских городах, отдаленных от Москвы, дамы и мужчины в ополченских мундирах оплакивали Россию и столицу и говорили о самопожертвовании и т. п.; но в армии, которая отступала за Москву, почти не говорили и не думали о Москве, и, глядя на ее пожарище, никто не клялся отомстить французам, а думали о следующей трети жалованья, о следующей стоянке, о Матрешке маркитантше и тому подобное…
Николай Ростов без всякой цели самопожертвования, а случайно, так как война застала его на службе, принимал близкое и продолжительное участие в защите отечества и потому без отчаяния и мрачных умозаключений смотрел на то, что совершалось тогда в России. Ежели бы у него спросили, что он думает о теперешнем положении России, он бы сказал, что ему думать нечего, что на то есть Кутузов и другие, а что он слышал, что комплектуются полки, и что, должно быть, драться еще долго будут, и что при теперешних обстоятельствах ему не мудрено года через два получить полк.
По тому, что он так смотрел на дело, он не только без сокрушения о том, что лишается участия в последней борьбе, принял известие о назначении его в командировку за ремонтом для дивизии в Воронеж, но и с величайшим удовольствием, которое он не скрывал и которое весьма хорошо понимали его товарищи.
За несколько дней до Бородинского сражения Николай получил деньги, бумаги и, послав вперед гусар, на почтовых поехал в Воронеж.
Только тот, кто испытал это, то есть пробыл несколько месяцев не переставая в атмосфере военной, боевой жизни, может понять то наслаждение, которое испытывал Николай, когда он выбрался из того района, до которого достигали войска своими фуражировками, подвозами провианта, гошпиталями; когда он, без солдат, фур, грязных следов присутствия лагеря, увидал деревни с мужиками и бабами, помещичьи дома, поля с пасущимся скотом, станционные дома с заснувшими смотрителями. Он почувствовал такую радость, как будто в первый раз все это видел. В особенности то, что долго удивляло и радовало его, – это были женщины, молодые, здоровые, за каждой из которых не было десятка ухаживающих офицеров, и женщины, которые рады и польщены были тем, что проезжий офицер шутит с ними.