Лансанг

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Лао Санг»)
Перейти к: навигация, поиск
Лансанг
лаос. ລ້ານຊ້າງ
королевство
1354 — 1707



 

 

 


Столица Луангпхабанг, Вьентьян
Язык(и) Лаосский язык
Религия Буддизм хинаянского толка
Форма правления монархия
Король
 - 1353—1371 Фа Нгум
 -  Самсенетай
 -  Сулигна Вонгса
К:Появились в 1354 годуК:Исчезли в 1707 году

Лансанг; Лан Санг; Лан Санг Хом Кхао — «Королевство миллиона слонов и белого зонта» (пали: शिसत्तनखनहुत् Sisattanakhanahut, лаос. ລ້ານຊ້າງ, букв. «миллион слонов») — первое в истории лаосское феодальное государство.





Основание государства

В первой половине XIV века на территории современного Лаоса существовало множество княжеств-мыонгов, номинально подчинявшихся либо Кхмерскому государству, либо государству Сукхотаи. Фа Нгум, сын принца Тао Пи Фа, изгнанного из родного (самого крупного из северолаосских мыонгов) княжества, вырос при кхмерском дворе, женился на дочери кхмерского короля и в 1349 году с кхмерским войском из 10 тысяч выступил в Лаос.

Фа Нгум завоевал южнолаосские княжества, затем двинулся в Восточный Лаос и даже вторгся в пределы Вьетнама. После того, как вьеты заключили с ним договор о дружбе и границе, он вошёл в северный Лаос, свои родовые владения. В 1353 году Фа Нгум был провозглашён королём нового государства Лансанг.

В 1354 году Фа Нгум перешёл Меконг и вторгся в княжество Ланна, также населённое лао. Правитель Ланна прибыл к Фа Нгуму и предложил мир. Захваченные Фа Нгумом земли остались за Лансангом. В 1356 году Фа Нгум разгромил вьентьянскую армию и убил в поединке правителя страны. В 1357 году Фа Нгум вторгся в Аютию. Рама Тибоди I заключил с ним мир, подкрепив договор дарами.

Строительство нового государства

Отречение Фа Нгума и его изгнание из страны

Междоусобные войны

В 1622—1637 в Лансанге вспыхнули династическая борьба и междоусобные войны, прекратившиеся при правителе Сулигна Вонгсе.

Расцвет государства

При правлении Сулигна Вонгсе были улажены территориальные споры с большинством соседских государств, расширены внешнеторговые связи, налажены торговые контакты с Голландией.

Распад страны

После смерти Сулигна Вонгсы, Лансанг вскоре распался на 3 королевства — Луангпхабанг, Вьентьян и Тямпасак — а также ряд более мелких княжеств.

Напишите отзыв о статье "Лансанг"

Примечания

Источники

Отрывок, характеризующий Лансанг

Наташа остановила его.
– Граф, что это, дурно, что я пою? – сказала она, покраснев, но, не спуская глаз, вопросительно глядя на Пьера.
– Нет… Отчего же? Напротив… Но отчего вы меня спрашиваете?
– Я сама не знаю, – быстро отвечала Наташа, – но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меля важны и как вы много для меня сделали!.. – Она говорила быстро и не замечая того, как Пьер покраснел при этих словах. – Я видела в том же приказе он, Болконский (быстро, шепотом проговорила она это слово), он в России и опять служит. Как вы думаете, – сказала она быстро, видимо, торопясь говорить, потому что она боялась за свои силы, – простит он меня когда нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете? Как вы думаете?
– Я думаю… – сказал Пьер. – Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте… – По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.
– Да вы – вы, – сказала она, с восторгом произнося это слово вы, – другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что… – Слезы вдруг полились ей в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и пошла опять ходить по зале.
В это же время из гостиной выбежал Петя.
Петя был теперь красивый, румяный пятнадцатилетний мальчик с толстыми, красными губами, похожий на Наташу. Он готовился в университет, но в последнее время, с товарищем своим Оболенским, тайно решил, что пойдет в гусары.
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.