Лужина, Лариса Анатольевна

Лариса Лужина
Имя при рождении:	Лариса Анатольевна Лужина
Место рождения:	Ленинград, СССР
Профессия:	актриса
Карьера:	c 1959 года
Награды:

Лари́са Анато́льевна Лу́жина (род. 4 марта 1939, Ленинград, СССР) — советская и российская киноактриса. Народная артистка РСФСР (1989).

Биография

Лариса Лужина родилась 4 марта 1939 года в Ленинграде.

Отец: Анатолий Иванович. Мать: Евгения Адольфовна. Старшая шестилетняя сестра умерла от голода, от осколочного ранения погибла бабушка.

Лариса с мамой пережили блокаду: когда была открыта «Дорога жизни», их по Ладоге эвакуировали в город Ленинск-Кузнецкий Кемеровской области.

После войны Лужины поселились в Таллине, где Лариса начала заниматься в школьном драмкружке, которым руководил артист Русского драматического театра Иван Данилович Россомахин. Вместе с Ларисой учились будущие актёры Виталий Коняев, Владимир Коренев, Игорь Ясулович. Спектакли, поставленные под руководством Ивана Даниловича, показывали не только на школьной, но и на профессиональной сцене. Именно тогда Лариса решила стать актрисой. Окончив школу, Лариса поехала поступать в Ленинградский институт театра, музыки и кино, но провалилась на экзамене. Прийти в кино ей помог случай: в 1959 году Ларису, напротив дома которой находились павильоны Таллинской киностудии, прямо с улицы пригласили на небольшую роль певицы ночного кабаре в снимавшемся тогда фильме «Незваные гости». После выхода фильма на экран режиссёр «Ленфильма» Герберт Раппопорт предложил поступившей в 1960 году на актёрский факультет ВГИКа Лужиной одну из главных ролей в картине «В дождь и в солнце», ставшей началом профессиональной работы в кинематографе.

Когда режиссёр С. И. Ростоцкий, готовившийся к съёмкам фильма «На семи ветрах», искал кандидата на роль Светланы, знаменитый С. А. Герасимов, на курсе которого занималась Лариса Лужина, порекомендовал её на эту роль, впоследствии принесшую молодой актрисе огромную известность и любовь зрителей.

В 1962 году на кинофестиваль в Канны советская делегация отправилась с картиной «На семи ветрах». Вместе с ведущими режиссёрами отечественного кинематографа Сергеем Герасимовым, Станиславом Ростоцким, Львом Кулиджановым, Юлием Райзманом поехали и молодые актрисы Лариса Лужина и Инна Гулая. Из Таллинского дома моделей Ларисе, по старой памяти, прислали два вечерних платья. На Фестивале произошёл случай, чуть было не стоивший Ларисе дальнейшей карьеры. На приёме один из присутствующих предложил ей станцевать твист. Когда Лариса вернулась в Советский Союз, на столе у министра культуры Фурцевой уже лежал французский журнал Paris Match с фото Лужиной и заголовком «Сладкая жизнь советской студентки». Разгневанная Фурцева вычеркнула «неприличную» актрису из дальнейших поездок. Сергей Апполинарьевич Герасимов пришёл на приём к министру и заявил: «Это моя ученица, я ей разрешил танцевать». После этого Лариса Лужина поехала на кинофестиваль в Чехословакию, Карловы Вары, после чего побывала в Швеции, Польше и Иране.

В 1960-е годы Лариса Лужина в фильмах, снятых киностудиями СССР и ГДР, создала галерею образов романтических девушек, затем на смену лирическим героиням пришли более сложные и драматичные образы русской женщины. В 1965 году режиссёр студии «ДЕФА» Иоахим Хюбнер увидел её в картине «На семи ветрах» и пригласил для съёмок в многосерийном фильме «Доктор Шлюттер». Лужина сыграла сразу две главные роли: антифашистку Еву и её дочь Ирэну, которая после гибели матери продолжает борьбу в антигитлеровском подполье. За время работы в ГДР Лариса Лужина снялась в шести картинах, в том числе двух многосерийных. Именно в ГДР актриса впервые сыграла роли из русской классики — Марью Николаевну в «Вешних водах» (1968) и Варвару Павловну в «Дворянском гнезде» (1969), поставленных по произведениям И. С. Тургенева. Немецкие зрители высоко оценили работу Ларисы Лужиной: по опросу одного из журналов, она была признана популярнейшей актрисой в ГДР. Вскоре ей были присуждены Национальная премия Германии и дважды премия «Золотой лавр телевидения».

В 1966 году Лариса снялась в приключенческом фильме Станислава Говорухина про альпинистов «Вертикаль». На съёмках этого фильма она познакомилась с Владимиром Высоцким. Тогда же, в 1960-х годах, Лужина стала прототипом персонажа его песни «Она была в Париже».

После «Вертикали» Лариса много снималась. Её героини были всегда женственными, лиричными, обаятельными, но при этом сильными и мужественными. Среди наиболее известных её работ — роли в психологической мелодраме «Главный свидетель», героико-приключенческом фильме «Золото», спортивной драме «Гонщики», мелодраме «Настенька», киноповести «Небо со мной», биографическом фильме «Четвёртая высота». В 1976 году Лариса Лужина сыграла в картине «Так начинается легенда» мать Юрия Гагарина, Анну Тимофеевну. Для того чтобы войти в роль, Лариса съездила в Гжатск и познакомилась с мамой первого космонавта. Лариса Анатольевна вспоминает: «Она встретила меня очень тепло. Жила она в небольшом каменном одноэтажном домике, который ей построили. В старом доме с маленьким садиком устроили Музей, который в принципе Анна Тимофеевна и содержала: принимала туристов, проводила экскурсии, убирала, мыла. Обычная, простая русская женщина. Я хотела запомнить её жесты, манеру поведения. Потом на съёмках мне это всё пригодилось».

C 1964 года — актриса Театра-студии киноактёра.

Преподаёт актёрское искусство в Московской детской академии народного художественного творчества «Россия» при Департаменте образования Правительства Москвы. Лариса Анатольевна долгое время входила в состав правления ЦДРИ, является председателем женского клуба «Сударыня».

После распада Советского Союза Ларису Лужину перестали приглашать в кино, закрылся Театр Киноактёра. Заняв у знакомого небольшую сумму денег, Лужина сделала спектакль «Театральный анекдот», с которым ездила по России.

В последние годы Лариса Лужина сыграла несколько ролей в телевизионных сериалах «Нет спасения от любви», «Юнкера». В сериале «Охота на изюбря» она сыграла судью. В 2006 году на экраны вышел сериал Владимира Краснопольского «Любовь как любовь». Лариса Лужина и Сергей Никоненко сыграли в нём роли Платона и Татьяны Лобовых. Критики отмечают достоверность, с которой актёры изображают своих героев.

28 июня 2005 года Лужина в числе 50 представителей общественности подписала «Письмо в поддержку приговора бывшим руководителям ЮКОСа». 6 февраля 2012 года была официально зарегистрирована как доверенное лицо кандидата в Президенты РФ и действующего премьер-министра Путина.

Живёт в районе Крылатское г. Москвы.

Семья

• Первый муж — Алексей Чардынин, оператор.
• Второй муж — Валерий Шувалов, кинооператор.
  • Сын — Павел Валерьевич Шувалов, звукорежиссёр киностудии «Мосфильм».
• Третий муж — Владимир Гусаков, актёр.
• Четвёртый муж — Вячеслав Матвеев, администратор.

Награды и звания

• 1965 — Лауреат Национальной премии ГДР «Золотая ветвь телевидения ГДР» за роли в сериале «Доктор Шлюттер»
• 1989 — Народная артистка РСФСР.
• Награждена медалью «За трудовое отличие».
• орден Дружбы (2009)

Фильмография

1. 1959 — Незваные гости — певица кабаре
2. 1960 — В дождь и в солнце — Лиззи
3. 1960 — Человек не сдаётся — Люба
4. 1961 — Приключения Кроша — Зина
5. 1961 — Человек идёт за солнцем — Ленуца, работница парка
6. 1962 — На семи ветрах — Светлана Ивашова
7. 1963 — Тишина — Нина
8. 1963 — Штрафной удар — телеведущая
9. 1964 — Большая руда — Вера
10. 1965 — Доктор Шлюттер (ГДР) — Ева / Ирен, дочь Евы
11. 1965 — Преемник — Лило Рохман
12. 1966 — Вертикаль — Лариса
13. 1966 — Нет и да — Аня
14. 1967 — Встречи — Татьяна
15. 1968 — Любовь Серафима Фролова — Анфиса
16. 1969 — Вешние воды — Мария Николаевна
17. 1969 — Главный свидетель — Варвара
18. 1969 — Дворянское гнездо — Варвара Павловна
19. 1969 — Золото — Матрёна Рубцова, знатная животноводка из колхоза «Красный пахарь»
20. 1971 — Путина — Лиля
21. 1972 — Гонщики — Люся Кукушкина
22. 1973 — Жизнь на грешной земле — Мария Макшеева
23. 1973 — Исполнение желаний — Варвара Николаевна
24. 1973 — Настенька — Настя
25. 1974 — Кыш и Двапортфеля — мама Алёши
26. 1974 — Небо со мной — Надежда Грибова
27. 1974 — Совесть — Нина Александровна Карнацкая
28. 1975 — Роса — мать Троши
29. 1975 — Ярослав Домбровский — Елизавета Дмитриева
30. 1976 — Семьдесят два градуса ниже нуля — жена Ивана Гаврилова
31. 1976 — Жить по-своему — Зоя
32. 1976 — Самый красивый конь — мама Игоря Пономарёва
33. 1976 — Так начиналась легенда — Анна Тимофеевна Гагарина
34. 1977 — Долг — Галинка, жена казака Трифона
35. 1977 — Четвёртая высота — мама Гули Королёвой
36. 1978 — Встреча в конце зимы — Анна Фёдоровна Губарева
37. 1978 — Расмус-бродяга — фру Бьёрисон
38. 1978 — Артём — Александра Валерьяновна Мечникова
39. 1979 — С любимыми не расставайтесь — Миронова
40. 1979 — Сыщик — Таисия
41. 1982 — Год активного солнца — Лида
42. 1982 — Полигон — Антонина Павловна
43. 1983 — Признать виновным — мать Виктора
44. 1983 — Срок давности — женщина в меховой горжетке
45. 1984 — Хроника одного лета — Тамара Колесникова
46. 1985 — Внимание! Всем постам… — Ольга Ивановна Кольцова
47. 1986 — Железное поле — Анна Илларионовна Капустина
48. 1986 — Земля моего детства — Антонина Сергеевна
49. 1986 — Тайны мадам Вонг — фрау Шульц
50. 1992 — Виновата ли я… — Паша
51. 1992 — Непредвиденные визиты — Ольга Григорьевна
52. 1992 — Трактористы 2 — Марковна
53. 1992 — Цена сокровищ — Тилли
54. 1995 — Тихий ангел пролетел…
55. 1996 — Третий сын
56. 2000 — Дом для богатых — Марина Михайловна
57. 2001 — Курортный роман
58. 2001 — Ночь на кордоне — учительница Дарья Петровна
59. 2001 — 2003 — Тайны дворцовых переворотов — Прасковья Долгорукова
60. 2002 — Светские хроники — Раиса Валерьяновна
61. 2003 — Амапола — Антонина Антоновна
62. 2003 — Нет спасения от любви — Наталья Яковлевна
63. 2003 — Прощальное эхо — доктор в женской консультации
64. 2004 — О любви в любую погоду — работница сосисочной фабрики
65. 2005 — Казус Кукоцкого — учительница Тани
66. 2005 — Охота на изюбря — Баланова, судья
67. 2006 — Юнкера — Лидия Васильевна, сестра генерала Анчутина
68. 2006 — Мой ласковый и нежный мент — Нина Павловна Петрова
69. 2006 — Под Большой Медведицей — эпизод
70. 2006 — Любовь как любовь — Татьяна Лобова
71. 2007 — Возвращение Турецкого — Валентина Денисовна, тётя Турецкого
72. 2007 — Дар Божий — тётя Сима
73. 2007 — Май — Вера Петровна
74. 2007 — 2009 — Повороты судьбы — Тая
75. 2008 — Срочно в номер — Наталья Сергеевна, домработница нумизмата
76. 2009 — Аннушка — Нина Ильинична, учительница
77. 2010 — Судмедэксперты — Галина Семёновна Иорданцева
78. 2010 — Счастье по контракту — мама Сергея Одинцова
79. 2010 — Маруся — Тамара Береговая
80. 2010 — Сердце Марии — Василиса Потаповна
81. 2011 — Лесное озеро — Василиса Сергеевна
82. 2011 — Улыбка судьбы — Надежда Павловна
83. 2012 — Любовь без страховки — мама Кати
84. 2012 — Охота на гауляйтера — Мария Архипова
85. 2012 — Развод — Регина
86. 2012 — Роковая любовь Саввы Морозова — Мария Фёдоровна Морозова
87. 2012 — Стервы
88. 2013 — Дождаться любви — Вера Петровна
89. 2014 — Если ты не со мной — Тая

Ссылки

• [www.ruskino.ru/acter/forum.php?aid=826&class=star RUSКИНО.ru]
• [www.rusactors.ru/l/lujina/index.shtml RUSactors.ru]
• [www.peoples.ru/art/cinema/actor/luzhina/ ЛЮДИ на peoples.ru]
• [angelina-tihonova.ru/category/larisa_luzina/ Лариса Лужина. Теплушка домой] Воспоминания Ларисы Лужиной о Великой Отечественной Войне

Отрывок, характеризующий Лужина, Лариса Анатольевна

– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.


Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника , да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.
«А сколько раз я гордился ею, гордился ее величавой красотой, ее светским тактом, думал он; гордился тем своим домом, в котором она принимала весь Петербург, гордился ее неприступностью и красотой. Так вот чем я гордился?! Я тогда думал, что не понимаю ее. Как часто, вдумываясь в ее характер, я говорил себе, что я виноват, что не понимаю ее, не понимаю этого всегдашнего спокойствия, удовлетворенности и отсутствия всяких пристрастий и желаний, а вся разгадка была в том страшном слове, что она развратная женщина: сказал себе это страшное слово, и всё стало ясно!
«Анатоль ездил к ней занимать у нее денег и целовал ее в голые плечи. Она не давала ему денег, но позволяла целовать себя. Отец, шутя, возбуждал ее ревность; она с спокойной улыбкой говорила, что она не так глупа, чтобы быть ревнивой: пусть делает, что хочет, говорила она про меня. Я спросил у нее однажды, не чувствует ли она признаков беременности. Она засмеялась презрительно и сказала, что она не дура, чтобы желать иметь детей, и что от меня детей у нее не будет».
Потом он вспомнил грубость, ясность ее мыслей и вульгарность выражений, свойственных ей, несмотря на ее воспитание в высшем аристократическом кругу. «Я не какая нибудь дура… поди сам попробуй… allez vous promener», [убирайся,] говорила она. Часто, глядя на ее успех в глазах старых и молодых мужчин и женщин, Пьер не мог понять, отчего он не любил ее. Да я никогда не любил ее, говорил себе Пьер; я знал, что она развратная женщина, повторял он сам себе, но не смел признаться в этом.
И теперь Долохов, вот он сидит на снегу и насильно улыбается, и умирает, может быть, притворным каким то молодечеством отвечая на мое раскаянье!»
Пьер был один из тех людей, которые, несмотря на свою внешнюю, так называемую слабость характера, не ищут поверенного для своего горя. Он переработывал один в себе свое горе.
«Она во всем, во всем она одна виновата, – говорил он сам себе; – но что ж из этого? Зачем я себя связал с нею, зачем я ей сказал этот: „Je vous aime“, [Я вас люблю?] который был ложь и еще хуже чем ложь, говорил он сам себе. Я виноват и должен нести… Что? Позор имени, несчастие жизни? Э, всё вздор, – подумал он, – и позор имени, и честь, всё условно, всё независимо от меня.
«Людовика XVI казнили за то, что они говорили, что он был бесчестен и преступник (пришло Пьеру в голову), и они были правы с своей точки зрения, так же как правы и те, которые за него умирали мученической смертью и причисляли его к лику святых. Потом Робеспьера казнили за то, что он был деспот. Кто прав, кто виноват? Никто. А жив и живи: завтра умрешь, как мог я умереть час тому назад. И стоит ли того мучиться, когда жить остается одну секунду в сравнении с вечностью? – Но в ту минуту, как он считал себя успокоенным такого рода рассуждениями, ему вдруг представлялась она и в те минуты, когда он сильнее всего выказывал ей свою неискреннюю любовь, и он чувствовал прилив крови к сердцу, и должен был опять вставать, двигаться, и ломать, и рвать попадающиеся ему под руки вещи. «Зачем я сказал ей: „Je vous aime?“ все повторял он сам себе. И повторив 10 й раз этот вопрос, ему пришло в голову Мольерово: mais que diable allait il faire dans cette galere? [но за каким чортом понесло его на эту галеру?] и он засмеялся сам над собою.
Ночью он позвал камердинера и велел укладываться, чтоб ехать в Петербург. Он не мог оставаться с ней под одной кровлей. Он не мог представить себе, как бы он стал теперь говорить с ней. Он решил, что завтра он уедет и оставит ей письмо, в котором объявит ей свое намерение навсегда разлучиться с нею.
Утром, когда камердинер, внося кофе, вошел в кабинет, Пьер лежал на отоманке и с раскрытой книгой в руке спал.
Он очнулся и долго испуганно оглядывался не в силах понять, где он находится.
– Графиня приказала спросить, дома ли ваше сиятельство? – спросил камердинер.
Но не успел еще Пьер решиться на ответ, который он сделает, как сама графиня в белом, атласном халате, шитом серебром, и в простых волосах (две огромные косы en diademe [в виде диадемы] огибали два раза ее прелестную голову) вошла в комнату спокойно и величественно; только на мраморном несколько выпуклом лбе ее была морщинка гнева. Она с своим всёвыдерживающим спокойствием не стала говорить при камердинере. Она знала о дуэли и пришла говорить о ней. Она дождалась, пока камердинер уставил кофей и вышел. Пьер робко чрез очки посмотрел на нее, и, как заяц, окруженный собаками, прижимая уши, продолжает лежать в виду своих врагов, так и он попробовал продолжать читать: но чувствовал, что это бессмысленно и невозможно и опять робко взглянул на нее. Она не села, и с презрительной улыбкой смотрела на него, ожидая пока выйдет камердинер.
– Это еще что? Что вы наделали, я вас спрашиваю, – сказала она строго.
– Я? что я? – сказал Пьер.
– Вот храбрец отыскался! Ну, отвечайте, что это за дуэль? Что вы хотели этим доказать! Что? Я вас спрашиваю. – Пьер тяжело повернулся на диване, открыл рот, но не мог ответить.
– Коли вы не отвечаете, то я вам скажу… – продолжала Элен. – Вы верите всему, что вам скажут, вам сказали… – Элен засмеялась, – что Долохов мой любовник, – сказала она по французски, с своей грубой точностью речи, выговаривая слово «любовник», как и всякое другое слово, – и вы поверили! Но что же вы этим доказали? Что вы доказали этой дуэлью! То, что вы дурак, que vous etes un sot, [что вы дурак,] так это все знали! К чему это поведет? К тому, чтобы я сделалась посмешищем всей Москвы; к тому, чтобы всякий сказал, что вы в пьяном виде, не помня себя, вызвали на дуэль человека, которого вы без основания ревнуете, – Элен всё более и более возвышала голос и одушевлялась, – который лучше вас во всех отношениях…
– Гм… гм… – мычал Пьер, морщась, не глядя на нее и не шевелясь ни одним членом.
– И почему вы могли поверить, что он мой любовник?… Почему? Потому что я люблю его общество? Ежели бы вы были умнее и приятнее, то я бы предпочитала ваше.
– Не говорите со мной… умоляю, – хрипло прошептал Пьер.
– Отчего мне не говорить! Я могу говорить и смело скажу, что редкая та жена, которая с таким мужем, как вы, не взяла бы себе любовников (des аmants), а я этого не сделала, – сказала она. Пьер хотел что то сказать, взглянул на нее странными глазами, которых выражения она не поняла, и опять лег. Он физически страдал в эту минуту: грудь его стесняло, и он не мог дышать. Он знал, что ему надо что то сделать, чтобы прекратить это страдание, но то, что он хотел сделать, было слишком страшно.
– Нам лучше расстаться, – проговорил он прерывисто.
– Расстаться, извольте, только ежели вы дадите мне состояние, – сказала Элен… Расстаться, вот чем испугали!
Пьер вскочил с дивана и шатаясь бросился к ней.
– Я тебя убью! – закричал он, и схватив со стола мраморную доску, с неизвестной еще ему силой, сделал шаг к ней и замахнулся на нее.
Лицо Элен сделалось страшно: она взвизгнула и отскочила от него. Порода отца сказалась в нем. Пьер почувствовал увлечение и прелесть бешенства. Он бросил доску, разбил ее и, с раскрытыми руками подступая к Элен, закричал: «Вон!!» таким страшным голосом, что во всем доме с ужасом услыхали этот крик. Бог знает, что бы сделал Пьер в эту минуту, ежели бы
Элен не выбежала из комнаты.

Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.


Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.