Савченко-Нейланд, Лариса Ивановна

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Нейланд и Савченко

Лариса Савченко-Нейланд
Место проживания	Юрмала, Латвия
Рост	169 см
Вес	60 кг
Начало карьеры	1983
Завершение карьеры	1999
Рабочая рука	правая
Удар слева	двуручный
Призовые, долл.	4 083 936
Одиночный разряд
Титулов	2 WTA, 2 ITF
Наивысшая позиция	13 (23 мая 1988)
Турниры серии Большого шлема
Австралия	4-й раунд (1992)
Франция	3-й раунд (1984, 1989)
Уимблдон	1/4 финала (1994)
США	1/4 финала (1988)
Парный разряд
Титулов	65 WTA, 4 ITF
Наивысшая позиция	1 (27 января 1992)
Турниры серии Большого шлема
Австралия	1/2 финала (1995-97)
Франция	победа (1989)
Уимблдон	победа (1991)
США	финал (1991-92)
Международные медали Универсиады Золото Кобе 1985 одиночный разряд Золото Кобе 1985 парный разряд Серебро Кобе 1985 микст
Завершила выступления

Лари́са Ива́новна Са́вченко-Не́йланд (в девичестве — Савченко, латыш. Larisa Neilande; родилась 21 июля 1966 года во Львове, СССР) — советская и латвийская теннисистка и тренер. Заслуженный мастер спорта СССР (1991); член Зала российской теннисной славы (2006); кавалер ордена Дружбы (2010).

Игровая карьера

Первые годы

Лариса Савченко выросла во Львове в семье военнослужащего и санитарки. Училась во львовской СШ № 45. С детства увлекалась спортом, играла с мальчишками в футбол. Семья была небогатой, из-за чего Лариса, начав играть в теннис, едва не бросила его, перейдя в школьный хор. Только личное обращение тренера к родителям вернуло девочку в секцию.

В 1989 году Лариса вышла замуж за латвийского теннисного тренера Александра (Алека) Нейланда, переехала к мужу в Юрмалу и в дальнейшем выступала под двойной фамилией Савченко-Нейланд. Позже она развелась и вышла замуж вторично — за рижского бизнесмена Олега Сибрика. От второго мужа у Ларисы двое детей — дочь Настя и сын Володя, родившийся через несколько дней после того, как имя его матери было включено в списки Зала российской теннисной славы. Крестной матерью обоих детей выступила российская теннисистка Анастасия Мыскина.

Начало карьеры

Со второго класса Лариса посещала теннисную секцию при львовском спортивном обществе «Динамо». Её первым тренером была Галина Васильевна Ляскало, уже воспитавшая в Ялте Елену Елисеенко. Девочка тренировалась по два раза в день, к десяти годам уже приняв участие в чемпионате города. В 14 лет Лариса начала тренироваться у Ольги Морозовой, примерно тогда же на неё впервые обратил внимание тренер Шамиль Тарпищев.

Уже в 16 лет Савченко дебютировала в турнирах тура Virginia Slims под эгидой WTA и тогда же впервые выступила в составе сборной СССР в Кубке Федерации. Ларисе ещё не исполнилось 17 лет, когда в паре со Светланой Черневой она дошла в 1983 году до четвертьфинала Уимблдонского турнира, обыграв посеянных вторыми Розалин Фэрбенк и Кэнди Рейнольдс. В этом же году она стала чемпионкой СССР в парном разряде и чемпионкой Европы среди любителей на турнире, проходившем в Юрмале.

Сотрудничество Савченко и Черневой (после замужества выступавшей под фамилией Пархоменко) продолжалось до 1987 года. За это время они выиграли четыре летних и один зимний чемпионат СССР, завоевали семь титулов в турнирах Virginia Slims и дошли до полуфинала на Уимблдоне 1987 года после победы над посеянными под первым номером Мартиной Навратиловой и Пэм Шрайвер.

В паре с Натальей Зверевой

По окончании Уимблдонского турнира 1987 года Лариса сменила партнёршу, сформировав пару с 16-летней Наташей Зверевой. Свой первый совместный титул они завоевали в середине 1988 года, обыграв в финале турнира в Бирмингеме Пархоменко и ещё одну советскую теннисистку Лейлу Месхи, а вскоре после этого на Уимблдоне вышли в финал, победив Навратилову и Шрайвер уже в третьем круге. К концу года они вдвоём вывели сборную СССР в финал Кубка Федерации и дошли до финала в чемпионате Virginia Slims — итоговом турнире сезона WTA-тура среди сильнейших теннисисток мира в одиночном и парном разрядах. Удачно сложился для Ларисы 1988 год и в одиночном разряде: уже в начале сезона, по пути в финал турнира в калифорнийском Окленде она обыграла последовательно шестую ракетку мира Гану Мандликову и пятую — Габриэлу Сабатини, уступив лишь занимавшей вторую строчку в рейтинге Навратиловой. После победы над Зверевой в турнире в Токио Лариса поднялась в мае до высшей в своей одиночной карьере 13-й строчки в рейтинге, а на Открытом чемпионате США и Олимпийских играх в Сеуле вошла в восьмёрку сильнейших, проиграв соответственно Сабатини и Штеффи Граф.

В следующие три года Савченко выиграла в паре со Зверевой 16 турниров, включая два турнира Большого шлема — Открытый чемпионат Франции в 1989 году и Уимблдонский турнир в 1991 году. Ещё четыре раза они играли в финалах турниров Большого шлема и по разу в финалах итогового турнира WTA-тура и Кубка Федерации. Выиграв за 1991 год десять турниров и приняв участие в трёх из четырёх турниров Большого шлема, Лариса поднялась в начале 1992 года на первую строчку в рейтинге WTA, на которой провела в общей сложности четыре недели с января по апрель. На 1991 год пришлась и её первая победа в турнире WTA в одиночном разряде — это произошло в Санкт-Петербурге, куда в тот год был перенесён московский женский турнир. Посеянная пятой Лариса победила по ходу турнира двух соперниц более высокого ранга, в том числе первую ракетку турнира Елену Брюховец.

Дальнейшие успехи

Незадолго до распада СССР Лариса Савченко получила звание заслуженного мастера спорта СССР. Однако перекройка государственных границ положила конец её сотрудничеству с Натальей Зверевой. Свою последнюю совместную победу они одержали весной 1992 года в Бока-Ратоне (Флорида), а в дальнейшем Зверева, образовавшая с американкой Джиджи Фернандес одну из сильнейших пар в истории женского тенниса, неоднократно становилась на пути Савченко-Нейланд к титулам. На протяжении 1992 и 1993 годов Лариса со своей новой постоянной партнёршей, чешкой Яной Новотной, пять раз проигрывала Наталье в финалах турниров Большого шлема и ещё раз — в финале чемпионата WTA-тура. Несмотря на постоянные неудачи в турнирах Большого шлема, Нейланд в эти годы оставалась одной из сильнейших теннисисток мира в парном разряде. За 1992 год она выиграла восемь турниров, шесть из них с Новотной, а на следующий год завоевала четыре титула, в том числе два в турнирах высшей категории WTA, и десять раз уступала в финалах, включая два турнира Большого шлема и итоговый чемпионат. В эти же годы начались её успехи в смешанном парном разряде — в 1992 году в паре с чехом Цирилом Суком она победила на Уимблдоне. В 1993 году она завоевала свой второй титул в одиночном разряде.

Главные успехи следующих нескольких лет пришлись для Нейланд на микст. С 1994 по 1997 год она семь раз играла в финалах турниров Большого шлема, добавив к победе, одержанной с Суком, ещё три титула с Андреем Ольховским и Марком Вудфордом. Расставшись с Новотной, она выступала с разными партнёршами, выиграв в том числе восемь турниров с американкой Мередит Макграт и шесть — со знаменитой испанкой Аранчей Санчес-Викарио. В одиночном разряде последних значительных успехов она добилась в 1994 году, когда дошла до четвертьфинала на Уимблдоне после победы над шестой и четырнадцатой ракетками мира (соответственно, Кимико Датэ и Аманда Кётцер), затем пробилась в финал в американском Скенектади и, наконец, в английском Брайтоне победила третью ракетку мира Кончиту Мартинес.

С 1992 года Лариса выступала в Кубке Федерации в составе сборной Латвии. На следующий год она сумела вывести команду в Мировую группу Кубка Федерации, а после 1994 года несколько лет помогала удерживать латвийскую сборную «на плаву» в I Европейско-африканской группе. Она также представляла Латвию на Олимпийских играх в Барселоне, но проиграла в первом круге и в одиночном, и в парном разряде. Помимо индивидуальных турниров и игр за сборную Нейланд также выступала в профессиональной лиге World TeamTennis, где дважды (в 1994 и 1998 годах) признавалась самым ценным игроком регулярного сезона.

Завершение карьеры

Во второй половине 90-х годов у Ларисы начались проблемы со спиной, и в итоге в 1999 году ей пришлось принять решение об окончании карьеры. Свой последний матч в одиночном разряде она провела летом на Уимблдоне, но в парах доиграла до конца сезона, пробившись в полуфинал Открытого чемпионата США, выиграв осенью турнир в Лейпциге и добравшись с Аранчей Санчес-Викарио до пятого за карьеру финала чемпионата WTA-тура, который она, однако, проиграла, как и все предыдущие. В 2000 году Нейланд провела лишь несколько матчей, но уже не тренировалась и хороших результатов показать не смогла. Одна из её последних партнёрш, россиянка Лина Красноруцкая, затем стала одной из её первых подопечных в качестве тренера.

Лариса Нейланд вернулась на корт в 2003 году по просьбе тренера латвийской сборной Андриса Филимонова и сыграла за неё две своих последних парных встречи, в обеих добившись побед над соперницами из Греции и Алжира. В общей сложности она провела 57 матчей в Кубке Федерации в составе сборных СССР и Латвии. Это второй показатель в истории турнира, который она делит с британкой Вирджинией Уэйд. Она вошла в историю как рекордсменка советской сборной по всем показателям — числу проведенных сезонов, матчей, игр, побед в общей сложности, в одиночном и парном разрядах, а также в составе одной пары (со Зверевой).

Выступления на турнирах

• Бывшая первая ракетка мира в парном разряде (включая лидерство в итоговой чемпионской гонке-1992).
• Победительница двух турниров Большого шлема в женском и четырёх в смешанном парном разряде.
• Победительница 67 турниров WTA (два — в одиночном разряде).
• Шестикратная победительница летних и трёхкратная победительница зимних чемпионатов СССР в женском парном разряде, чемпионка СССР 1986 года в смешанном парном разряде; обладательница Кубка СССР в составе команды Украины (1984); абсолютная чемпионка IX Спартакиады народов СССР (1986); дважды (1985, 1986) возглавляла ежегодную десятку сильнейших теннисисток СССР.

Тренерская карьера

Лариса Савченко-Нейланд за время своей тренерской карьеры работала с рядом ведущих российских теннисисток — таких, как Лина Красноруцкая, Елена Бовина, Татьяна Панова и Анастасия Мыскина. С весны 2009 года Лариса работала с российской теннисисткой Светланой Кузнецовой, выигравшей под её руководством Открытый чемпионат Франции в том же году. Вместе со своей бывшей подопечной Мыскиной Лариса Нейланд входит в тренерскую бригаду сборной России в Кубке Федерации, с которой работает с 2000 года.

В 2006 году Лариса Савченко-Нейланд стала членом Зала российской теннисной славы. В 2010 году она была награждена орденом Дружбы (2010).

Ссылки

• [www.wtatennis.com/players/player/ Профиль на сайте WTA]  (англ.)
• [www.itftennis.com/procircuit/players/player/profile.aspx?playerid= Профиль на сайте ITF]  (англ.)
• [www.fedcup.com/en/players/player.aspx?id= Профиль на сайте Кубка Федерации] (англ.)

• [www.olimpiade.lv/lat/lok/olimpiesi/olimpietis/340/ Профиль] на сайте Латвийского олимпийского комитета (латыш.)

Отрывок, характеризующий Савченко-Нейланд, Лариса Ивановна

Последние числа октября было время самого разгара партизанской войны. Тот первый период этой войны, во время которого партизаны, сами удивляясь своей дерзости, боялись всякую минуту быть пойманными и окруженными французами и, не расседлывая и почти не слезая с лошадей, прятались по лесам, ожидая всякую минуту погони, – уже прошел. Теперь уже война эта определилась, всем стало ясно, что можно было предпринять с французами и чего нельзя было предпринимать. Теперь уже только те начальники отрядов, которые с штабами, по правилам ходили вдали от французов, считали еще многое невозможным. Мелкие же партизаны, давно уже начавшие свое дело и близко высматривавшие французов, считали возможным то, о чем не смели и думать начальники больших отрядов. Казаки же и мужики, лазившие между французами, считали, что теперь уже все было возможно.
22 го октября Денисов, бывший одним из партизанов, находился с своей партией в самом разгаре партизанской страсти. С утра он с своей партией был на ходу. Он целый день по лесам, примыкавшим к большой дороге, следил за большим французским транспортом кавалерийских вещей и русских пленных, отделившимся от других войск и под сильным прикрытием, как это было известно от лазутчиков и пленных, направлявшимся к Смоленску. Про этот транспорт было известно не только Денисову и Долохову (тоже партизану с небольшой партией), ходившему близко от Денисова, но и начальникам больших отрядов с штабами: все знали про этот транспорт и, как говорил Денисов, точили на него зубы. Двое из этих больших отрядных начальников – один поляк, другой немец – почти в одно и то же время прислали Денисову приглашение присоединиться каждый к своему отряду, с тем чтобы напасть на транспорт.
– Нет, бг'ат, я сам с усам, – сказал Денисов, прочтя эти бумаги, и написал немцу, что, несмотря на душевное желание, которое он имел служить под начальством столь доблестного и знаменитого генерала, он должен лишить себя этого счастья, потому что уже поступил под начальство генерала поляка. Генералу же поляку он написал то же самое, уведомляя его, что он уже поступил под начальство немца.
Распорядившись таким образом, Денисов намеревался, без донесения о том высшим начальникам, вместе с Долоховым атаковать и взять этот транспорт своими небольшими силами. Транспорт шел 22 октября от деревни Микулиной к деревне Шамшевой. С левой стороны дороги от Микулина к Шамшеву шли большие леса, местами подходившие к самой дороге, местами отдалявшиеся от дороги на версту и больше. По этим то лесам целый день, то углубляясь в середину их, то выезжая на опушку, ехал с партией Денисов, не выпуская из виду двигавшихся французов. С утра, недалеко от Микулина, там, где лес близко подходил к дороге, казаки из партии Денисова захватили две ставшие в грязи французские фуры с кавалерийскими седлами и увезли их в лес. С тех пор и до самого вечера партия, не нападая, следила за движением французов. Надо было, не испугав их, дать спокойно дойти до Шамшева и тогда, соединившись с Долоховым, который должен был к вечеру приехать на совещание к караулке в лесу (в версте от Шамшева), на рассвете пасть с двух сторон как снег на голову и побить и забрать всех разом.
Позади, в двух верстах от Микулина, там, где лес подходил к самой дороге, было оставлено шесть казаков, которые должны были донести сейчас же, как только покажутся новые колонны французов.
Впереди Шамшева точно так же Долохов должен был исследовать дорогу, чтобы знать, на каком расстоянии есть еще другие французские войска. При транспорте предполагалось тысяча пятьсот человек. У Денисова было двести человек, у Долохова могло быть столько же. Но превосходство числа не останавливало Денисова. Одно только, что еще нужно было знать ему, это то, какие именно были эти войска; и для этой цели Денисову нужно было взять языка (то есть человека из неприятельской колонны). В утреннее нападение на фуры дело сделалось с такою поспешностью, что бывших при фурах французов всех перебили и захватили живым только мальчишку барабанщика, который был отсталый и ничего не мог сказать положительно о том, какие были войска в колонне.
Нападать другой раз Денисов считал опасным, чтобы не встревожить всю колонну, и потому он послал вперед в Шамшево бывшего при его партии мужика Тихона Щербатого – захватить, ежели можно, хоть одного из бывших там французских передовых квартиргеров.


Был осенний, теплый, дождливый день. Небо и горизонт были одного и того же цвета мутной воды. То падал как будто туман, то вдруг припускал косой, крупный дождь.
На породистой, худой, с подтянутыми боками лошади, в бурке и папахе, с которых струилась вода, ехал Денисов. Он, так же как и его лошадь, косившая голову и поджимавшая уши, морщился от косого дождя и озабоченно присматривался вперед. Исхудавшее и обросшее густой, короткой, черной бородой лицо его казалось сердито.
Рядом с Денисовым, также в бурке и папахе, на сытом, крупном донце ехал казачий эсаул – сотрудник Денисова.
Эсаул Ловайский – третий, также в бурке и папахе, был длинный, плоский, как доска, белолицый, белокурый человек, с узкими светлыми глазками и спокойно самодовольным выражением и в лице и в посадке. Хотя и нельзя было сказать, в чем состояла особенность лошади и седока, но при первом взгляде на эсаула и Денисова видно было, что Денисову и мокро и неловко, – что Денисов человек, который сел на лошадь; тогда как, глядя на эсаула, видно было, что ему так же удобно и покойно, как и всегда, и что он не человек, который сел на лошадь, а человек вместе с лошадью одно, увеличенное двойною силою, существо.
Немного впереди их шел насквозь промокший мужичок проводник, в сером кафтане и белом колпаке.
Немного сзади, на худой, тонкой киргизской лошаденке с огромным хвостом и гривой и с продранными в кровь губами, ехал молодой офицер в синей французской шинели.
Рядом с ним ехал гусар, везя за собой на крупе лошади мальчика в французском оборванном мундире и синем колпаке. Мальчик держался красными от холода руками за гусара, пошевеливал, стараясь согреть их, свои босые ноги, и, подняв брови, удивленно оглядывался вокруг себя. Это был взятый утром французский барабанщик.
Сзади, по три, по четыре, по узкой, раскиснувшей и изъезженной лесной дороге, тянулись гусары, потом казаки, кто в бурке, кто во французской шинели, кто в попоне, накинутой на голову. Лошади, и рыжие и гнедые, все казались вороными от струившегося с них дождя. Шеи лошадей казались странно тонкими от смокшихся грив. От лошадей поднимался пар. И одежды, и седла, и поводья – все было мокро, склизко и раскисло, так же как и земля, и опавшие листья, которыми была уложена дорога. Люди сидели нахохлившись, стараясь не шевелиться, чтобы отогревать ту воду, которая пролилась до тела, и не пропускать новую холодную, подтекавшую под сиденья, колени и за шеи. В середине вытянувшихся казаков две фуры на французских и подпряженных в седлах казачьих лошадях громыхали по пням и сучьям и бурчали по наполненным водою колеям дороги.
Лошадь Денисова, обходя лужу, которая была на дороге, потянулась в сторону и толканула его коленкой о дерево.
– Э, чег'т! – злобно вскрикнул Денисов и, оскаливая зубы, плетью раза три ударил лошадь, забрызгав себя и товарищей грязью. Денисов был не в духе: и от дождя и от голода (с утра никто ничего не ел), и главное оттого, что от Долохова до сих пор не было известий и посланный взять языка не возвращался.
«Едва ли выйдет другой такой случай, как нынче, напасть на транспорт. Одному нападать слишком рискованно, а отложить до другого дня – из под носа захватит добычу кто нибудь из больших партизанов», – думал Денисов, беспрестанно взглядывая вперед, думая увидать ожидаемого посланного от Долохова.
Выехав на просеку, по которой видно было далеко направо, Денисов остановился.
– Едет кто то, – сказал он.
Эсаул посмотрел по направлению, указываемому Денисовым.
– Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
– От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо…
Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать.
– Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить?
– Ростов! Петя! – крикнул в это время Денисов, пробежав поданный ему конверт. – Да как же ты не сказал, кто ты? – И Денисов с улыбкой, обернувшись, протянул руку офицеру.
Офицер этот был Петя Ростов.
Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует большому и офицеру, не намекая на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял, покраснел от радости и, забыв приготовленную официальность, начал рассказывать о том, как он проехал мимо французов, и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой, и что там отличился один гусар.
– Ну, я г'ад тебя видеть, – перебил его Денисов, и лицо его приняло опять озабоченное выражение.
– Михаил Феоклитыч, – обратился он к эсаулу, – ведь это опять от немца. Он пг'и нем состоит. – И Денисов рассказал эсаулу, что содержание бумаги, привезенной сейчас, состояло в повторенном требовании от генерала немца присоединиться для нападения на транспорт. – Ежели мы его завтг'а не возьмем, они у нас из под носа выг'вут, – заключил он.
В то время как Денисов говорил с эсаулом, Петя, сконфуженный холодным тоном Денисова и предполагая, что причиной этого тона было положение его панталон, так, чтобы никто этого не заметил, под шинелью поправлял взбившиеся панталоны, стараясь иметь вид как можно воинственнее.
– Будет какое нибудь приказание от вашего высокоблагородия? – сказал он Денисову, приставляя руку к козырьку и опять возвращаясь к игре в адъютанта и генерала, к которой он приготовился, – или должен я оставаться при вашем высокоблагородии?
– Приказания?.. – задумчиво сказал Денисов. – Да ты можешь ли остаться до завтрашнего дня?
– Ах, пожалуйста… Можно мне при вас остаться? – вскрикнул Петя.
– Да как тебе именно велено от генег'ала – сейчас вег'нуться? – спросил Денисов. Петя покраснел.
– Да он ничего не велел. Я думаю, можно? – сказал он вопросительно.
– Ну, ладно, – сказал Денисов. И, обратившись к своим подчиненным, он сделал распоряжения о том, чтоб партия шла к назначенному у караулки в лесу месту отдыха и чтобы офицер на киргизской лошади (офицер этот исполнял должность адъютанта) ехал отыскивать Долохова, узнать, где он и придет ли он вечером. Сам же Денисов с эсаулом и Петей намеревался подъехать к опушке леса, выходившей к Шамшеву, с тем, чтобы взглянуть на то место расположения французов, на которое должно было быть направлено завтрашнее нападение.
– Ну, бог'ода, – обратился он к мужику проводнику, – веди к Шамшеву.
Денисов, Петя и эсаул, сопутствуемые несколькими казаками и гусаром, который вез пленного, поехали влево через овраг, к опушке леса.


Дождик прошел, только падал туман и капли воды с веток деревьев. Денисов, эсаул и Петя молча ехали за мужиком в колпаке, который, легко и беззвучно ступая своими вывернутыми в лаптях ногами по кореньям и мокрым листьям, вел их к опушке леса.
Выйдя на изволок, мужик приостановился, огляделся и направился к редевшей стене деревьев. У большого дуба, еще не скинувшего листа, он остановился и таинственно поманил к себе рукою.
Денисов и Петя подъехали к нему. С того места, на котором остановился мужик, были видны французы. Сейчас за лесом шло вниз полубугром яровое поле. Вправо, через крутой овраг, виднелась небольшая деревушка и барский домик с разваленными крышами. В этой деревушке и в барском доме, и по всему бугру, в саду, у колодцев и пруда, и по всей дороге в гору от моста к деревне, не более как в двухстах саженях расстояния, виднелись в колеблющемся тумане толпы народа. Слышны были явственно их нерусские крики на выдиравшихся в гору лошадей в повозках и призывы друг другу.
– Пленного дайте сюда, – негромко сказал Денисоп, не спуская глаз с французов.
Казак слез с лошади, снял мальчика и вместе с ним подошел к Денисову. Денисов, указывая на французов, спрашивал, какие и какие это были войска. Мальчик, засунув свои озябшие руки в карманы и подняв брови, испуганно смотрел на Денисова и, несмотря на видимое желание сказать все, что он знал, путался в своих ответах и только подтверждал то, что спрашивал Денисов. Денисов, нахмурившись, отвернулся от него и обратился к эсаулу, сообщая ему свои соображения.
Петя, быстрыми движениями поворачивая голову, оглядывался то на барабанщика, то на Денисова, то на эсаула, то на французов в деревне и на дороге, стараясь не пропустить чего нибудь важного.
– Пг'идет, не пг'идет Долохов, надо бг'ать!.. А? – сказал Денисов, весело блеснув глазами.
– Место удобное, – сказал эсаул.
– Пехоту низом пошлем – болотами, – продолжал Денисов, – они подлезут к саду; вы заедете с казаками оттуда, – Денисов указал на лес за деревней, – а я отсюда, с своими гусаг'ами. И по выстг'елу…
– Лощиной нельзя будет – трясина, – сказал эсаул. – Коней увязишь, надо объезжать полевее…
В то время как они вполголоса говорили таким образом, внизу, в лощине от пруда, щелкнул один выстрел, забелелся дымок, другой и послышался дружный, как будто веселый крик сотен голосов французов, бывших на полугоре. В первую минуту и Денисов и эсаул подались назад. Они были так близко, что им показалось, что они были причиной этих выстрелов и криков. Но выстрелы и крики не относились к ним. Низом, по болотам, бежал человек в чем то красном. Очевидно, по нем стреляли и на него кричали французы.
– Ведь это Тихон наш, – сказал эсаул.
– Он! он и есть!
– Эка шельма, – сказал Денисов.
– Уйдет! – щуря глаза, сказал эсаул.
Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.
– Ну ловок, – сказал эсаул.
– Экая бестия! – с тем же выражением досады проговорил Денисов. – И что он делал до сих пор?
– Это кто? – спросил Петя.
– Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.