Ларошфуко
Поделись знанием:
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
(перенаправлено с «Ларошфуко (род)»)
Ларошфуко́ (фр. La Rochefoucauld), старинный французский дворянский род из провинции Пуату. Основатель — Фуко де Ла Рош — по семейным преданиям, внук Юга II де Лузиньяна. Принцы де Марсийак с 1500, графы с 1517, герцоги и пэры Франции с 1622. Старшая линия пресеклась в мужском колене в 1762 со смертью герцога Александра де Ларошфуко (правнука писателя, герцога Франсуа VI). Титул отошёл к его дочери Мари (1718—1789), которая была замужем за своим дальним родственником Луи-Франсуа-Арманом де Ларошфуко, герцогом д’Эстиссак. От них происходят нынешние Ларошфуко.
Содержание
Графы де Ла Рошфуко
- Франсуа I р.1450, сын Жана I, барон де Ла Рошфуко 1472—1515, граф де Ла Рошфуко 1515—1517
- Франсуа II р.1494, сын предыдущего, принц де Марсийак 1500—1533, граф де Ла Рошфуко 1517—1533
- Франсуа III р.1525, сын предыдущего, граф де Ла Рошфуко 1533—1572, граф де Руси 1557—1572
- Франсуа IV р.1554, сын предыдущего, граф де Ла Рошфуко 1572—1591
- Франсуа V р.1588, сын предыдущего, граф де Ла Рошфуко 1591—1622, герцог де Ла Рошфуко и пэр Франции 1622—1650
Герцоги де Ла Рошфуко
- Франсуа V р. 1588, сын Франсуа IV, граф де Ла Рошфуко 1591—1622, герцог де Ла Рошфуко и пэр Франции 1622—1650;
- Франсуа VI р. 1613, сын предыдущего, герцог де Ла Рошфуко и пэр Франции 1650—1671, ум.1680;
- Франсуа VII р. 1634, сын предыдущего, герцог де Ла Рошфуко и пэр Франции 1671—1713, ум.1714;
- Франсуа VIII р. 1663, сын предыдущего, герцог де Ла Рошгийон 1679—1713, герцог де Ла Рошфуко и пэр Франции 1713—1728;
- Александр р. 1690, сын предыдущего, герцог де Ла Рошгийон 1713—1730, 1731—1762, герцог де Ла Рошфуко и пэр Франции 1728—1762;
- Луи Александр р. 1743, сын Жана Батиста д’Анвиль, герцог д’Анвиль 1745—1792, герцог де Ла Рошфуко и пэр Франции 1769—1792, герцог де Ла Рошгийон 1769—1792;
- Франсуа XII р. 1747, герцог де Лианкур 1758—1792, герцог де Ла Рошфуко, герцог д’Анвиль 1792—1827, герцог д’Эстиссак 1793—1827, пэр Франции 1814—1817, герцог—пэр Франции 1817—1827;
- Франсуа XIII р. 1765, сын предыдущего, герцог де Ла Рошфуко и герцог—пэр Франции, герцог д’Анвиль 1827—1848, герцог д’Эстиссак 1827—1840;
- Франсуа XIV р. 1794, сын предыдущего, герцог де Ла Рошфуко и герцог—пэр Франции, герцог д’Анвиль 1848—1875;
- Франсуа XV р. 1818, сын предыдущего, герцог де Ла Рошфуко и герцог—пэр Франции, герцог д’Анвиль 1875—1879;
- Франсуа XVI р. 1853, сын предыдущего, герцог де Ла Рошфуко и герцог—пэр Франции, герцог д’Анвиль 1879—1925;
- Габриэль р. 1854, герцог де Ла Рошфуко и герцог—пэр Франции, герцог д’Анвиль 1925—1926;
- Жан р.1887, сын предыдущего, герцог де Ла Рошфуко и герцог—пэр Франции, герцог д’Анвиль 1926—1970;
- Франсуа XVIII р. 1920, сын предыдущего, герцог де Ла Рошфуко и герцог—пэр Франции, герцог д’Анвиль 1970—2011;
- Франсуа XIX р.1958, сын предыдущего, герцог де Ла Рошфуко и герцог—пэр Франции, герцог д’Анвиль 2011—;
- Франсуа XX р.1984, сын предыдущего, герцог де Лианкур 2011—, наследник
Герцоги де Ла Рошгийон
- Франсуа VIII, р.1663, сын Франсуа VII, герцог де Ла Рошгийон 1679—1713, герцог де Ла Рошфуко и пэр Франции 1713—1728
- Александр, р.1690, сын Франсуа VIII, герцог де Ла Рошгийон 1713—1730, 1731—1762, герцог де Ла Рошфуко и пэр Франции 1728—1762
- Гюи, р.1698, сын Франсуа VIII, герцог де Ла Рошгийон 1730—1731
- Луи Александр, р.1743, сын Жана Батиста д’Анвиль, герцог д’Анвиль 1745—1792, герцог де Ла Рошфуко и пэр Франции 1769—1792, герцог де Ла Рошгийон 1769—1792
- Альфред, р.1819, сын Франсуа XIV, герцог де Ла Рошгийон 1820—1883
- Пьер, р.1853, сын Альфреда, герцог де Ла Рошгийон 1883—1930
- Жильбер, р.1889, сын Пьера, герцог де Ла Рошгийон 1930—1964
- Альфред, р.1928, сын Жильбера, герцог де Ла Рошгийон 1964—
- Гюи Антуан, р.1958, сын Альфреда, наследник
Бароны, маркизы и герцоги д’Эстиссак
- Бенжамэн, сын Франсуа IV де Ла Рошфуко, барон д’Эстиссак;
- Франсуа, сын Бенжамэна, барон д’Эстиссак, маркиз д’Эстиссак;
- Луи, р.1695, сын Шарля де Бланзака, маркиз де Лианкур, герцог д’Эстиссак 1737—1793;
- Франсуа XII, р.1747, сын Луи, герцог де Лианкур 1758—1792, герцог де Ла Рошфуко 1792—1827, герцог д’Эстиссак 1793—1827, пэр Франции 1814—1817, герцог—пэр Франции 1817—1827;
- Франсуа XIII, р.1765, сын Франсуа XII, герцог де Ла Рошфуко и герцог—пэр Франции 1827—1848, герцог д’Эстиссак 1827—1840;
- Жюль, р.1796, сын Александра де Ла Рошфуко, герцог д’Эстиссак 1840—1856;
- Роже, р.1826, сын Жюля, герцог д’Эстиссак 1856—1889;
- Александр, р.1854, сын Роже, герцог д’Эстиссак 1889—1930;
- Луи Франсуа, р.1885, сын Александра, герцог д’Эстиссак 1930—1950;
- Александр, р.1917, сын Луи Франсуа, герцог д’Эстиссак 1950—2008;
- Пьер-Луи, р. 1947, сын Александра, герцог д’Эстиссак 2008—;
Князь и граф де Ла Рошфуко
- Эмери, р.1843, сын Ипполита де Ла Рошфуко, князь и граф де Ла Рошфуко 1909—1928
- Жюль, р.1857, сын Артюра де Ла Рошфуко, князь и граф де Ла Рошфуко 1909—1945
- Габриэль, р.1875, сын Эмери, князь и граф де Ла Рошфуко 1928—1942
- Эмманюэль, р.1883, сын Жюля, князь и граф де Ла Рошфуко 1945—1974
Графы де Руси
- 1557—1572: Франсуа III (род. 1525), сын Франсуа II, графа де Ла Рошфуко (1533—1572)
- 1572—1589: Жосс, сын Франсуа III
- 1589—1605: Шарль (род. 1560), сын Франсуа III
- 1605—1680: Франсуа I (род. 1603), сын Шарля
- 1680—1690: Фредерик (род. 1632), сын Франсуа I
- 1690—1721: Франсуа II (род. 1660), сын Фредерика
- 1721—1725: Франсуа III (род. 1689), сын Франсуа II
Герцоги д’Анвиль
- Жан Батист р.1707, сын Луи де Руа, герцог д’Анвиль 1732—1745
- Луи Александр р.1743, сын Жана Батиста, герцог д’Анвиль 1745—1792, герцог де Ла Рошфуко и пэр Франции 1769—1792, герцог де Ла Рошгийон 1769—1792
Сиры, графы и герцоги де Рандан
- Шарль р.1525, сын Франсуа II де Ла Рошфуко, сир де Рандан 1554—, граф де Рандан —1562
- Жан Луи р.1556, сын Шарля, граф де Рандан 1562—1590
- Франсуа р.1556, сын Шарля, епископ Клермона 1585—1622, кардинал—пресвитер 1607—1610, кардинал—пресвитер ди Сан Каллисто 1610—1645, великий исповедник Франции 1618—1632, шеф-министр Государства 1622—1624
- Мари Катрин р.1588, дочь Жана Луи, в замужестве маркиза де Сеннесе 1607—1677, герцогиня де Рандан и пэр Франции 1661—1677
Герцоги де Дудовиль
- Амбруаз Поликарп р.1765, сын Жана Франсуа де Ла Рошфуко, герцог де Дудовиль и гранд Испании 1782—1841, пэр Франции 1814—1817, герцог—пэр Франции 1817—1841
- Состэн I р.1785, сын Амбруаза Поликарпа, герцог де Дудовиль, герцог—пэр Франции и гранд Испании 1841—1864[1]
- Станислас р.1822, сын Состэна I, герцог де Дудовиль, герцог—пэр Франции и гранд Испании 1864—1887
- Состэн II р.1825, сын Состэна I, герцог ди Бизаччиа 1853—1908, герцог де Дудовиль, герцог—пэр Франции и гранд Испании 1887—1908
- Арман р.1870, сын Состэна II, герцог д’Эстре 1907—1963, герцог де Дудовиль, герцог—пэр Франции и гранд Испании 1908—1963
- Состэн III р.1897, сын Армана, герцог де Дудовиль, герцог—пэр Франции и гранд Испании, герцог д’Эстре 1963—1970
- Арман р.1902, сын Армана, герцог де Дудовиль, герцог—пэр Франции и гранд Испании, герцог д’Эстре 1970—1995
Герцоги ди Бизаччиа
- Состэн II р.1825, сын Состэна I, герцог ди Бизаччиа 1853—1908, герцог де Дудовиль, герцог—пэр Франции и гранд Испании 1887—1908
- Эдуард р.1874, сын Состэна II де Дудовиль, герцог ди Бизаччиа 1908—1968
Герцоги д’Эстре
- Шарль р.1863, сын Состэна II де Дудовиль, герцог д’Эстре 1892—1907
- Арман р.1870, сын Состэна II де Дудовиль, герцог д’Эстре 1907—1963, герцог де Дудовиль, герцог—пэр Франции и гранд Испании 1908—1963
- Состэн III р.1897, сын Армана, герцог де Дудовиль, герцог—пэр Франции и гранд Испании, герцог д’Эстре 1963—1970
- Арман р.1902, сын Армана, герцог де Дудовиль, герцог—пэр Франции и гранд Испании, герцог д’Эстре 1970—1995
Напишите отзыв о статье "Ларошфуко"
Примечания
- ↑ Дудовилль, Сосфен // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Литература
- Ларошфуко, герцогский род // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Ларошфуко
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.