Ларсен, Хенрик

Не следует путать с Хенриком Ларссоном.

Хенрик Ларсен
Общая информация
Родился	17 мая 1966(1966-05-17) (57 лет) Люнгбю-Торбек, Дания
Гражданство	Дания
Позиция	полузащитник
Информация о клубе
Клуб	Люнгбю
Должность	ассистент главного тренера
Карьера
Молодёжные клубы
	Люнгбю
Клубная карьера*
1984	→  Хеллеруп	26 (2)
1985—1990	Люнгбю	132 (10)
1990—1993	Пиза	41 (1)
1991—1992	→  Люнгбю	29 (5)
1993	→  Астон Вилла	0 (0)
1993—1994	→  Вальдхоф	33 (5)
1994—1996	Люнгбю	54 (18)
1996—1999	Копенгаген	60 (6)
Национальная сборная**
1981	Дания (до 16)	2 (0)
1983—1984	Дания (до 19)	16 (0)
1986—1989	Дания (до 21)	15 (1)
1989—1996	Дания	39 (5)
Тренерская карьера
2000—2002	Ольстикке
2002—2005	Фареры
2006	Хольбек	и. о.
2006—2008	Кёге
2008—2009	Люнгбю
2009	Раннерс	помощник
2010—н. в.	Люнгбю	(до 19) асс.
Международные медали
Чемпионаты Европы
Золото	Швеция 1992
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Хе́нрик Ла́рсен (17 мая 1966, Люнгбю) — датский футболист, один из лучших бомбардиров и победитель Чемпионата Европы 1992 года в Швеции.

Дебютировал в сборной Дании 8 февраля 1989 года в матче против команды Мальты, который датчане выиграли со счётом 2:0, причём второй гол забил Ларсен. Забив три важных гола (два в полуфинале Нидерландам и один в группе Франции), он помог своей сборной добиться успеха на Евро-1992. Он также участвовал и на следующем чемпионате Европы в 1996 года, где он сыграл за сборную свою последнюю игру, выйдя на замену в матче против Турции. В общей сложности за сборную он провёл 39 матчей и забил 5 голов.

Свою клубную карьеру он начинал в клубе своего родного города «Люнгбю Болдклуб», затем играл в ФК «Пиза» из Италии, «Астон Вилла» (Англия), «Вальдхоф» (Германия). Карьеру завершил в Дании в «Копенгагене».

Некоторое время был главным тренером сборной Фарерских островов, но в 2005 году вернулся в Данию.

Биография

Он был совместным лучшим бомбардиром на Евро 1992, который он выиграл с датской сборной. Он также входил в состав датской сборной на Евро 1996, где сыграл свою последнюю игру за национальную команду. В целом, он сыграл 39 матчей национальных команд и забил пять мячей. В 1998 году он объявил, что женится на английской спортивный репортерше, Саше Кроутер, которуй он встретил на чемпионате Европы два года назад.

Ссылки

• [www.dbu.dk/landshold/landsholdsdatabasen/LBasePlayerInfo.aspx?playerId=1231 Профиль на официальном сайте Датского футбольного союза]  (датск.)
• [www.national-football-teams.com/v2/player.php?id=20212 Статистика на сайте National Football Teams] (англ.)

Отрывок, характеризующий Ларсен, Хенрик

Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.