Лаский, Иероним

	Иероним Лаский; польск. Hieronim Łaski <tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Герб "Кораб"</td></tr>
	Воевода серадзский
1523 — 1541
Предшественник:	Станислав Костелецкий
Преемник:	Станислав Лаский
Рождение:	27 сентября 1496
Смерть:	22 декабря 1541 (45 лет); Краков, Речь Посполитая
Род:	Лаские
Отец:	Ярослав Лаский
Мать:	Сюзанна из Бонковы-Гуры
Супруга:	Анна Курозвенцкая
Дети:	Альбрехт, Барбара и Ядвига

В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Лаский.

Иероним Лаский (27 сентября 1496 — 22 декабря 1541) — польский политик и дипломат на службе Сигизмунда Старого, Яноша Запольяи и Фердинанда Габсбурга, дворянин королевский (1519), кравчий великий коронный (1520), воевода серадзский (1523—1541), староста мальборкский, воевода Трансильвании (1530—1534).

Биография

Представитель польского дворянского рода Ласких герба «Кораб». Второй сын воеводы ленчицкого и серадзского Ярослава Лаского (? — 1521) и Сюзанны из Бонковы-Гуры (ум. после 1507). Братья — воевода серадзский Станислав Лаский (1491—1550) и известный деятель Польской Реформации Ян Лаский (1499—1560).

Юность

В 1513 году молодой Иероним Лаский сопровождал своего дядю, польского примаса Яна Лаского, на Пятый Латеранский собор в Италии. В 1517 году вторивно посетил Италию, где учился в Болонском университете, затем совершил паломничество в Иерусалим.

Карьера в Польше

В 1519 году Иероним Лаский вернулся в Польшу, в 1520 году получил должность кравчего великого коронного и в том же году был назначен главой польского посольства к королю Франции Франциску I и императору Священной Римской империи Карлу V, но посольство не состоялось. В 1523 году Иероним Лаский был назначен воеводой серадзским. В 1524 году руководил польским посольством во Францию, где смог добиться заключения о брачном договоре между Польшей и Францией. Сын Франциска Валуа должен был жениться на одной из дочерей Сигизмунда Старого, а его единственный сын Сигизмунд Август — на одной из дочерей Франциска. Кроме того, Польша обязывалась оказать военную помощь французскому правительству в войне против Габсбургов за Миланское герцогство. Однако ни одно из положений договора не было реализовано.

На службу у Яноша Запольяи

В 1527 году Иероним Лаский руководил рядом дипломатических миссий от имения короля Венгрии Яноша Запольяи (воевавшего за венгерскую корону с Фердинандом I Габсбургом), посетил Баварию, Францию, Англию и Данию, чтобы создать антигабсбургскую коалицию. В начале 1528 года по поручению Яноша Запольяи ездил в Стамбул, где 29 февраля заключил венгерско-турецкое перемирие. Несмотря на отсутствие полномочий, во время переговоров Иероним Лаский заявлял об участии Польши в этом соглашении и увеличил срок перемирия с Турцией до 10 лет. Иероним Лаский пытался добиться от польского сейма утверждения его условий мирного договора с Портой, но поляки отправили своё посольство под руководством Яна Тенчинского и заключили отдельное перемирие на пять лет.

30 сентября 1528 года король Венгрии Янош Запольяи пожаловал Иерониму Ласкому должность жупана Спишского комитата и передал ему во владение замки Кежмарок и Недзицу.

На рубеже 1530—1531 годов Иероним Лаский способствовал заключения годичного перемирия между Яношем Запольяи и Фердинандом Габсбургом. С этого времени установил близкие контакты с чешским королём Фердинандом. В 1532 году руководил венгерским посольством во Францию. В 1533 году вторично отправился в Стамбул, где смог добиться разрыва австро-турецких переговоров о мире.

На службе у Фердинанда I

31 августа 1534 года по приказу Яноша Запольяи Иероним Лаский был арестован по обвинению в связях с чешским королём Фердинандом Габсбургом. После вмешательства гетмана великого коронного Яна Амора Тарновского он был освобожден в декабре 1534 года и перешел на службу к Фердинанду Габсбургу. Руководил посольствами в Польшу (1535) и Турцию (1540). После возвращения из второго посольства Иероним Лаский скончался в Кракове.

Семья

Был женат на Анне Курозвенцкой (ум. после 1552), дочери Адама Курозвенцкого (ум. до 1511) и Ядвиги Тенчинской (ум. 1549/1560). Дети:

Альбрехт Лаский (1536—1605), воевода серадзский (1566—1605), староста спишский и мариенбургский
Ядвига Лаская, жена Анджея Циолека
Барбара Лаская, жена воеводы минского и берестейского Гавриила Горностая

Источники

Paweł Janowski: Łaski Hieronim, 1496—1541, polityk, [w:] Encyklopedia Katolicka, Lublin 2006, t. XI, kol. 414—415.
Ryszard Zieliński i Roman Żelewski: Olbracht Łaski: Od Kieżmarku do Londynu, Czytelnik, Warszawa 1982, ISBN 83-07-00656-2

Напишите отзыв о статье "Лаский, Иероним"

Отрывок, характеризующий Лаский, Иероним

Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.

От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.
Он велел оседлать себе лошадь и с перехода поехал верхом в отцовскую деревню, в которой он родился и провел свое детство. Проезжая мимо пруда, на котором всегда десятки баб, переговариваясь, били вальками и полоскали свое белье, князь Андрей заметил, что на пруде никого не было, и оторванный плотик, до половины залитый водой, боком плавал посредине пруда. Князь Андрей подъехал к сторожке. У каменных ворот въезда никого не было, и дверь была отперта. Дорожки сада уже заросли, и телята и лошади ходили по английскому парку. Князь Андрей подъехал к оранжерее; стекла были разбиты, и деревья в кадках некоторые повалены, некоторые засохли. Он окликнул Тараса садовника. Никто не откликнулся. Обогнув оранжерею на выставку, он увидал, что тесовый резной забор весь изломан и фрукты сливы обдерганы с ветками. Старый мужик (князь Андрей видал его у ворот в детстве) сидел и плел лапоть на зеленой скамеечке.
Он был глух и не слыхал подъезда князя Андрея. Он сидел на лавке, на которой любил сиживать старый князь, и около него было развешено лычко на сучках обломанной и засохшей магнолии.
Князь Андрей подъехал к дому. Несколько лип в старом саду были срублены, одна пегая с жеребенком лошадь ходила перед самым домом между розанами. Дом был заколочен ставнями. Одно окно внизу было открыто. Дворовый мальчик, увидав князя Андрея, вбежал в дом.
Алпатыч, услав семью, один оставался в Лысых Горах; он сидел дома и читал Жития. Узнав о приезде князя Андрея, он, с очками на носу, застегиваясь, вышел из дома, поспешно подошел к князю и, ничего не говоря, заплакал, целуя князя Андрея в коленку.