Лассен, Андерс

Андерс Лассен
дат. Anders Lassen
Дата рождения	22 сентября 1920(1920-09-22)
Место рождения	Копенгаген, Дания
Дата смерти	9 апреля 1945(1945-04-09) (24 года)
Место смерти	Комаккьо, Итальянская Социальная Республика
Принадлежность	Дания Дания / Великобритания Великобритания
Род войск	пехота, спецназ
Годы службы	1940—1945
Звание	майор
Часть	Особая лодочная служба Особая воздушная служба Британские коммандос (No. 62 Commando)
Сражения/войны	Вторая мировая война: Итальянская кампания (1943—1945)
Награды и премии
Связи	Аксель фон дем Буссхе (двоюродный брат)

Андерс Фредерик Эмиль Виктор Шау Лассен VC, MC (дат. Anders Frederik Emil Victor Schau Lassen; 22 сентября 1920, Копенгаген — 9 апреля 1945, Комаккьо) — датский военный, участник Движения Сопротивления во Второй мировой войне, кавалер ряда британских орденов (в том числе Креста Виктории). Майор Британской армии. Отличился в боях в Италии: в одиночку подавил три вражеские позиции, получил смертельное ранение, но не покинул поле боя, спасая своих подопечных.

Биография

Родители — Эмиль Виктор Шау Лассен и Сюзанн Мария Сигне Лассен. Семья родом из квартала Нюгавн. Двоюродный брат — Аксель фон дем Буссхе, автор неудачного покушения на Гитлера в 1943 году. Андерс служил на датском торговом флоте и прибыл в Англию в 1940 году, спасаясь от немцев. Заступил на службу в коммандос, в 62-е подразделение рядовым. За участие в операции «Почтмейстер» по захвату трёх немецких и итальянских судов в испанских территориальных водах награждён Военным крестом.

В начале 1943 года 62-е подразделение было распущено, а его членов распределили по другим: Лассен был отправлен на Ближний Восток сначала в Особую лодочную, а затем в Особую воздушную службу. Часть его сослуживцев также попала в SAS, во 2-й отряд под командованием Билла Стирлинга, брата Дэвида Стирлинга. В Особой лодочной службе Лассен дослужился до звания майора к октябрю 1944 года. Сражался в Северо-Восточной Европе, Северной Африке и Италии, десантировался на Крит и Эгейские острова, был в составе военных миссий в Греции и Югославии. 27 сентября 1943 и 15 февраля 1944 награждён Военными крестами (кавалер Креста с двумя розетками).

4 сентября 1945 в London Gazette была опубликована заметка о присвоении Креста Виктории майору Лассену:

Король милостиво представил посмертно к награждению Крестом Виктории: майора (временного) Андерса Фредерика Эмиля Виктора Шау ЛАССЕНА (номер 234907), общий список. В Италии, в ночь с 8 на 9 апреля 1945 майор Лассен получил приказ возглавить патруль из одного офицера и 17 других солдат, чтобы провести рейд к северному побережью озера Комаккьо. Его заданием было нанести как можно больший урон, посеять как можно большую панику, произвести впечатление крупной высадки и захватить пленных.

В прошлом провести разведку не предоставлялось возможным, и группа очутилась на узкой дороге, окружённой с обеих сторон водой. Сопровождаемый двумя разведчиками, майор Лассен вёл своих солдат по дороге к городу. Им бросили вызов после примерно 500 ярдов с момента начала движения. Попытка развеять подозрения путём объяснения, что они являются возвращающимися домой рыбаками, успеха не имела, поэтому после попытки пройти часового был открыт пулемётный огонь как с основной позиции, так и с других двух домов в тылу. Майор Лассен лично закидал их гранатами и уничтожил первую позицию с четырьмя немцами и двумя пулемётами. Игнорируя шквал пуль, которым обстреливали дорогу с трёх вражеских позиций и ещё одной с 300 ярдов вниз по дороге, он помчался вперёд, чтобы занять вторую позицию под прикрытием огня от подкрепления. Бросив ещё несколько гранат, он заглушил и эту позицию, которую затем занял патруль. Были убиты два солдата, двое пленены, два пулемёта замолчали. К этому моменту у отряда были потери, а его огневая мощь значительно снизилась. Всё ещё под ураганом огня майор Лассен сплотил и перегруппировал свои силы, направив огонь на третью позицию. Двигаясь вперёд, он бросил ещё несколько гранат, что привело к крикам «Kamerad». Потом он прошёл вперёд ещё три или четыре ярда, чтобы пробраться к врагу снаружи и заставить их сдаться. Несмотря на призывы выходить, он был сражён шпандаусским огнём с левого фланга и был смертельно ранен, упав на землю, но даже при падении он успел бросить гранату, ранив несколько оккупантов и позволив патрулю захватить эту последнюю позицию.

Майор Лассен отказался от эвакуации, поскольку заявил, что это помешает эвакуации как таковой и поставит под угрозу дальнейшие жизни, а поскольку боеприпасы были исчерпаны, солдаты вынуждены были отступить. Благодаря великолепнейшему руководству и полному пренебрежению к личной безопасности майор Лассен перед лицом подавляющего превосходства всё же достиг своих целей. Три позиции были уничтожены: с учётом шести пулемётов, восьми убитых и ещё других раненых у противника, а также двух пленных. Высокое чувство преданности долгу и уважение, которым он пользовался у людей и которых вёл, вместе с собственным великолепным мужеством позволили майору Лассену выполнить все задачи, стоявшие перед ним, с полным успехом.

Оригинальный текст (англ.)  

The KING has been graciously pleased to approve the posthumous award of the Victoria Cross to: Major (temporary) Anders Frederik Emil Victor Schau LASSEN, M.C. (234907), General List. In Italy, on the night of 8/9 April 1945, Major Lassen was ordered to take out a patrol of one officer and seventeen other ranks to raid the north shore of Lake Comacchio. His tasks were to cause as many casualties and as much confusion as possible, to give the impression of a major landing, and to capture prisoners.

No previous reconnaissance was possible, and the party found itself on a narrow road flanked on both sides by water. Preceded by two scouts, Major Lassen led his men along the road towards the town. They were challenged after approximately 500 yards from a position on the side of the road. An attempt to allay suspicion by answering that they were fishermen returning home failed, for when moving forward again to overpower the sentry, machinegun fire started from the position, and also from two other blockhouses to the rear. Major Lassen himself then attacked with grenades, and annihilated the first position containing four Germans and two machineguns. Ignoring the hail of bullets sweeping fire road from three enemy positions, an additional one having come into action from 300 yards down the road, he raced forward to engage the second position under covering fire from the remainder of the force. Throwing in- more grenades he silenced this position which was then overrun by his patrol. Two enemy were killed, two captured and two more machine-guns silenced. By this time the force had suffered casualties and its firepower was very considerably reduced. Still under a heavy cone of fire Major Lassen rallied and reorganised his force and brought his fire to bear on the third position. Moving forward himself he flung in more grenades which produced a cry of " Kamerad ". He then went forward to within three or four yards of the position to order the enemy outside, and to take their surrender. Whilst shouting to them to come out he was hit by a burst of spandau fire from the left of the position and he fell mortally wounded, but even whilst falling he flung a grenade, wounding some of the occupants, and enabling his patrol to dash in and capture this final position.

Major Lassen refused to be evacuated as he said it would impede the withdrawal and endanger further lives, and as ammunition was nearly exhausted the force had to withdraw. By his magnificent leadership and complete disregard for his personal safety, Major Lassen had, in the face of overwhelming superiority, achieved his objects. Three positions were wiped out, accounting for six machine guns, killing eight and wounding others of the enemy, and two prisoners were taken. The high sense of devotion to duty and the esteem in which he was held by the men he led, added to his own magnificent courage, enabled Major Lassen to carry out all the tasks he had been given with complete success.

Лассен похоронен на военном кладбище на мысе Аргента, его Крест Виктории выставлен в Музее Сопротивления в Копенгагене. Помимо этого, Лассен был награждён следующими крестами и медалями:

• Британский Военный Крест (с двумя розетками)
• Звезда 1939—1945 годов
• Африканская звезда
• Итальянская звезда
• Медаль обороны
• Военная медаль 1939—1945 годов
• Датская памятная медаль Кристиана X
• Греческий военный крест

Литература

• Mortimer Gavin. The Special Boat Squadron in WW2. — Osprey, 2013. — ISBN 1782001891.
• Clandestine Sea Operations to Brittany: 1940 - 1944. — Routledge, 2002. — ISBN 0-7146-5316-0.
• Anders Lassen, V.C., M.C., of the S.A.S.,Mike Langley, Isbn 978-0450424922 1988
• British VCs of World War 2 (John Laffin, 1997)
• Monuments to Courage (David Harvey, 1999)
• The Register of the Victoria Cross (This England, 1997)
• Unge Anders Lassen, (Frithjof Sælen, Bergen, John Griegs Forlag, 1950)
• [www.thomasharder.dk/en/node/60 Anders Lassens krig, 9. april 1940-9. april 1945] (Thomas Harder, København, Information, 2010)
• Anders Lassen - Sømand og soldat (Beretninger samlet af hans moder Suzanne Lassen, København, Gyldendal, 1949/ MeMeMedia, 2000)
• Churchill's secret warriors (Damien Lewis 2014)

Ссылки

• [www.anderslassenfonden.dk Anders Lassen Fonden] - The Danish Anders Lassen Foundation  (датск.)
• [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=9927869 Photos of Lassen's grave]  (англ.)
• [www.cwgc.org/search/casualty_details.aspx?casualty=1716704 Commonwealth War Graves Register Entry for Lassen]  (англ.)
• [www.thomasharder.dk/en/node/112 Article on Anders Lassen by Thomas Harder, author of "Anders Lassens krig, 9. april 1940-9. april 1945"]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Лассен, Андерс

Каратаев замолчал, радостно улыбаясь, глядя на огонь, и поправил поленья.
– Старичок и говорит: бог, мол, тебя простит, а мы все, говорит, богу грешны, я за свои грехи страдаю. Сам заплакал горючьми слезьми. Что же думаешь, соколик, – все светлее и светлее сияя восторженной улыбкой, говорил Каратаев, как будто в том, что он имел теперь рассказать, заключалась главная прелесть и все значение рассказа, – что же думаешь, соколик, объявился этот убийца самый по начальству. Я, говорит, шесть душ загубил (большой злодей был), но всего мне жальче старичка этого. Пускай же он на меня не плачется. Объявился: списали, послали бумагу, как следовает. Место дальнее, пока суд да дело, пока все бумаги списали как должно, по начальствам, значит. До царя доходило. Пока что, пришел царский указ: выпустить купца, дать ему награждения, сколько там присудили. Пришла бумага, стали старичка разыскивать. Где такой старичок безвинно напрасно страдал? От царя бумага вышла. Стали искать. – Нижняя челюсть Каратаева дрогнула. – А его уж бог простил – помер. Так то, соколик, – закончил Каратаев и долго, молча улыбаясь, смотрел перед собой.
Не самый рассказ этот, но таинственный смысл его, та восторженная радость, которая сияла в лице Каратаева при этом рассказе, таинственное значение этой радости, это то смутно и радостно наполняло теперь душу Пьера.


– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.


Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.