Латвийская национальная опера

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Латвийская Национальная опера»)
Перейти к: навигация, поиск
Латвийская национальная опера
Основан

1919

Награды

Здание театра
Местоположение

Бульвар Аспазии, 3, Рига, Латвия

Руководство
Директор

Зигмарс Лиепиньш

Главный дирижёр

Мартиньш Озолиньш

Ссылки

[www.opera.lv/ru/ Официальный сайт]

Латвийская национальная опера на Викискладе

К:Театры, основанные в 1919 годуКоординаты: 56°57′19″ с. ш. 24°06′17″ в. д. / 56.95528° с. ш. 24.10472° в. д. / 56.95528; 24.10472 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=56.95528&mlon=24.10472&zoom=12 (O)] (Я)

Латвийская национальная опера (полное наименование Латвийская национальная опера и балетлатыш. Latvijas Nacionālā opera un balets, сокращённо LNOB) — государственное учреждение в Риге, занимающееся развитием оперного, балетного и классического музыкального искусства. Находится на бульваре Аспазии, 3.





История строительства

Здание, где ныне располагается Национальная опера и балет Латвии, было построено в центре города в 1863 году как 1-й городской (Немецкий) театр (архитектор Людвиг Бонштедт).

Генерал-губернатор Риги Александр Суворов-Рымникский (внук генералиссимуса Суворова) убедил императора Александра II вычеркнуть Ригу из списка имперских крепостей, так как городу было тесно внутри крепостных валов, а за их пределами была разрешена только деревянная застройка. Это позволило снести крепостные валы и освободить пространство для новых зданий. План реконструкции городского центра разработали архитекторы Отто Дице и Иоганн Даниэль Фелско и предусматривал площадку для городского театра на берегу канала, на территории бывшего Блинного бастиона. В конкурсе на проектирование Первого городского, или Немецкого театра победил петербуржец Людвиг Бонштедт, проект был утвержден в сентябре 1860 года императором Александром II.

Фасад театра украсил фронтон с изображением Аполлона и других мифологических персонажей, Локализовали проект Бонштедта рижские архитекторы Фридрих Хесс и Генрих Шель. Над внешним декором работали берлинские скульпторы Хуго Хаген и Герман Виттих, над занавесом и первыми декорациями — известные художники Мартин и Леманн. Особой гордостью Бонштедта стал оригинальный потолочный плафон с 750 газовыми горелками.

Театр на 1300 кресел при общей вместимости 2000 человек торжественно открыли 29 августа 1863 года. Перед открытием занавеса прозвучала «Большая праздничная увертюра», за которой последовало праздничное представление «Кубок Аполлона» — оба сочинения главного капельмейстера театра Карла Дюмона.


Пожары

Театр успешно проработал девятнадцать сезонов, однако в июне 1882 года здесь вспыхнул пожар, причиной которого стал газовый фонарь Бонштедта. Выгорела значительная часть зрительного зала, сцена, крыша и потолок. На восстановление потребовалось больше времени, чем на само строительство: пять лет. Перестройку в 1885—1887 годах осуществил (архитектор Рейнгольд Шмелинг).

1 сентября 1887 года Немецкий театр снова распахнул двери, и впервые в Риге в нём было устроено электрическое освещение, для чего между театром и каналом была построена первая в Риге паровая электростанция мощностью 52,5 киловатта.

Рижская садовая дирекция во главе с ландшафтным архитектором Георгом Куфальдтом озеленила окрестности театра. Прямоугольный сквер со стороны Александровской улицы украсил фонтан «Нимфа», созданный в мастерской Фольца.

В интерьере появились лепные украшения, стали выше потолки. Между сценой и залом установили металлический занавес на случай пожара. Тем не менее в 1918 году произошел новый пожар — но сгорела лишь хозяйственная постройка.

В 1919 году при обстреле бермонтовцев в здание попал артиллерийский снаряд. В результате выгорели портал и правая сторона фасада. Ремонт занял три года и открылся театр уже как Национальная опера.

От Немецкого театра к Национальной опере

1-й Рижский городской (немецкий) театр проработал до начала Первой мировой войны. Здесь ставили не только немецкие оперы — Вебера, Вагнера, Бетховена, но и французские — Обера, Гуно, Мейербера, и русскую оперную классику — «Жизнь за царя» Глинки, «Демона», «Моисея» и «Маккавеев» Рубинштейна, «Евгения Онегина» и «Иоланту» Чайковского. Правда, все постановки шли на немецком языке.

Под руководством композитора Павула Юрьяна в Риге в 1912 году была создана Латышская опера. В 1914 году она эвакуировалась в Россию, а в 1918-м возобновила свою работу в Латвии под руководством композитора Язепа Витола, выпускника и профессора Санкт-Петербургской консерватории, вернувшегося на родину, однако собственного здания у нее не было. В 1919 году она переезжает в здание Немецкого театра. Первый спектакль состоялся 21 января 1919 года, это была постановка оперы Рихарда Вагнера — «Летучий голландец».

12 апреля 1920 года в Опере чествовали Райниса и Аспазию, возвратившихся из эмиграции. А с середины 1930-х здесь нередко выступал министр-президент Карлис Улманис.

В 1920-30-е годы здесь гастролировали Шаляпин и Собинов, Карсавина, Фокин, итальянская звезда Тоти даль Монте и литовская — Кипрас Петраускас.

С 1944 по 1990 театр назывался Государственным академическим театром оперы и балета Латвийской ССР.

В 1957—1958 гг. театр подремонтировали, а в 1995—2001 гг. провели полномасштабную реконструкцию и ремонт здания по историческим чертежам Р.Шмелинга, для чего Государственное агентство недвижимости продало несколько зданий в центре Риги. В ходе работ были пристроены помещения для технических служб и малый камерный зал[1].

Мировую славу Латвийской опере принесли артисты балета Марис Лиепа, Михаил Барышников, Александр Годунов, оперные звёзды Эгил Силиньш, Элина Гаранча, Александр Антоненко, Кристине Ополайс, Майя Ковалевска.

Даты

  • 1856 — начало строительства здания.
  • 1863 — окончание строительства.
  • 1882 — пожар, уничтоживший большую часть здания.
  • 1914 — в связи с Первой мировой войной оперу эвакуируют в Россию.
  • 1919 — под предводительством Язепса Витолса опера возвращается в Ригу.
  • 21 января 1919 — постановка первого спектакля «Летучий голландец».
  • 1944 — переименование Национальной оперы в Театр оперы и балета Латвийской ССР.
  • 1957—1958 — ремонт здания театра оперы и балета.
  • 1990 — театр переименован в Латвийскую Национальную оперу.
  • 1995 — реконструкция и ремонт здания, длящиеся 5 лет.
  • 2001 — торжественное открытие здания Национальной оперы.

Главные режиссёры

Главные дирижёры

Выдающиеся артисты

На сцене Латвийской национальной оперы пели Фёдор Шаляпин, Валерия Барсова

Напишите отзыв о статье "Латвийская национальная опера"

Примечания

  1. [www.diena.lv/arhivs/mekles-sesus-miljonus-lno-rekonstrukcijai-11983054 Meklēs sešus miljonus LNO rekonstrukcijai]. Проверено 20 сентября 2016.
  2. [www.russkije.lv/ru/lib/read/l-tuisova.html?source=persons Русские Латвии. Лариса Туисова]
  3. [www.russkije.lv/ru/lib/read/alexandra-fyodorova-prima-ballerina.html?source=persons Русские Латвии. Александра Фёдорова]

Литература

  • Dziļleja K. Rīga — teātru pilsēta. / Rīga kā Latvijas galvaspilsēta. — Rīgas pilsētas valdes izdevums: Рига, 1932.
  • Nacionālās operas darbības desmit gadi. — LNO: Рига, 1929.
  • Bērziņš A. Latviešu teātra attīstības gaitas. — Valters un Rapa: Рига, 1932.
  • Lesiņš K. Latvijas Nacionālā opera 20. pastāvēšanas gadā. / Latvijas nacionālā opera. — LNO: Рига, 1938.
  • Rokpelnis F. Trīsdesmit darba gadi. / Latvijas PSR Valsts Operas un baleta teātra 30. gadi. — LPSR Teātru biedrība: Рига, 1949.

Ссылки

  • [www.opera.lv/ Официальный сайт]
  • [www.music.lv/opera/latviski/Vesture/op_vesture.htm Ieskats Latvijas Nacionālās operas vēsturē]
  • [www.vietas.lv/objekts/latvijas_nacionala_opera/ Latvijas Nacionālā opera — vietas Latvijā]
  • [www.etonnantelettonie.org/index.php?&6&view=participants-detail&part_id=17 Latvijas Nacionālā opera — «Pārsteidzošā Latvija»]
  • [valoda.ailab.lv/kultura/kultura/lkiest15.htm Lacionālā Opera — LUMII AILab latviešu valodas resursu serverī]
  • [archive.is/20121130155227/www.likumi.lv/tv_faili.php?doc_id=70650&get_file_id=4806 20.01.2003. MK noteikumi Nr.31 «Latvijas Nacionālās operas nolikums» («LV», 14 (2779)]
  • [web.archive.org/web/20081120193845/www.km.gov.lv/UI/imagebinary.asp?imageid=5172 Žagars A. Latvijas Nacionālā opera kā Latvijas zīmols.]
  • [foto.lu.lv/arhiivs/2004/19.ned._03.05.-09.05.2004/Riiga/slides/IMG_4208.html LU fotoarhīvs. Latvijas Nacionālā opera.]

Отрывок, характеризующий Латвийская национальная опера


В конце января Пьер приехал в Москву и поселился в уцелевшем флигеле. Он съездил к графу Растопчину, к некоторым знакомым, вернувшимся в Москву, и собирался на третий день ехать в Петербург. Все торжествовали победу; все кипело жизнью в разоренной и оживающей столице. Пьеру все были рады; все желали видеть его, и все расспрашивали его про то, что он видел. Пьер чувствовал себя особенно дружелюбно расположенным ко всем людям, которых он встречал; но невольно теперь он держал себя со всеми людьми настороже, так, чтобы не связать себя чем нибудь. Он на все вопросы, которые ему делали, – важные или самые ничтожные, – отвечал одинаково неопределенно; спрашивали ли у него: где он будет жить? будет ли он строиться? когда он едет в Петербург и возьмется ли свезти ящичек? – он отвечал: да, может быть, я думаю, и т. д.
О Ростовых он слышал, что они в Костроме, и мысль о Наташе редко приходила ему. Ежели она и приходила, то только как приятное воспоминание давно прошедшего. Он чувствовал себя не только свободным от житейских условий, но и от этого чувства, которое он, как ему казалось, умышленно напустил на себя.
На третий день своего приезда в Москву он узнал от Друбецких, что княжна Марья в Москве. Смерть, страдания, последние дни князя Андрея часто занимали Пьера и теперь с новой живостью пришли ему в голову. Узнав за обедом, что княжна Марья в Москве и живет в своем не сгоревшем доме на Вздвиженке, он в тот же вечер поехал к ней.
Дорогой к княжне Марье Пьер не переставая думал о князе Андрее, о своей дружбе с ним, о различных с ним встречах и в особенности о последней в Бородине.
«Неужели он умер в том злобном настроении, в котором он был тогда? Неужели не открылось ему перед смертью объяснение жизни?» – думал Пьер. Он вспомнил о Каратаеве, о его смерти и невольно стал сравнивать этих двух людей, столь различных и вместе с тем столь похожих по любви, которую он имел к обоим, и потому, что оба жили и оба умерли.
В самом серьезном расположении духа Пьер подъехал к дому старого князя. Дом этот уцелел. В нем видны были следы разрушения, но характер дома был тот же. Встретивший Пьера старый официант с строгим лицом, как будто желая дать почувствовать гостю, что отсутствие князя не нарушает порядка дома, сказал, что княжна изволили пройти в свои комнаты и принимают по воскресеньям.
– Доложи; может быть, примут, – сказал Пьер.
– Слушаю с, – отвечал официант, – пожалуйте в портретную.
Через несколько минут к Пьеру вышли официант и Десаль. Десаль от имени княжны передал Пьеру, что она очень рада видеть его и просит, если он извинит ее за бесцеремонность, войти наверх, в ее комнаты.
В невысокой комнатке, освещенной одной свечой, сидела княжна и еще кто то с нею, в черном платье. Пьер помнил, что при княжне всегда были компаньонки. Кто такие и какие они, эти компаньонки, Пьер не знал и не помнил. «Это одна из компаньонок», – подумал он, взглянув на даму в черном платье.
Княжна быстро встала ему навстречу и протянула руку.
– Да, – сказала она, всматриваясь в его изменившееся лицо, после того как он поцеловал ее руку, – вот как мы с вами встречаемся. Он и последнее время часто говорил про вас, – сказала она, переводя свои глаза с Пьера на компаньонку с застенчивостью, которая на мгновение поразила Пьера.
– Я так была рада, узнав о вашем спасенье. Это было единственное радостное известие, которое мы получили с давнего времени. – Опять еще беспокойнее княжна оглянулась на компаньонку и хотела что то сказать; но Пьер перебил ее.
– Вы можете себе представить, что я ничего не знал про него, – сказал он. – Я считал его убитым. Все, что я узнал, я узнал от других, через третьи руки. Я знаю только, что он попал к Ростовым… Какая судьба!
Пьер говорил быстро, оживленно. Он взглянул раз на лицо компаньонки, увидал внимательно ласково любопытный взгляд, устремленный на него, и, как это часто бывает во время разговора, он почему то почувствовал, что эта компаньонка в черном платье – милое, доброе, славное существо, которое не помешает его задушевному разговору с княжной Марьей.
Но когда он сказал последние слова о Ростовых, замешательство в лице княжны Марьи выразилось еще сильнее. Она опять перебежала глазами с лица Пьера на лицо дамы в черном платье и сказала:
– Вы не узнаете разве?
Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.
«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.


– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.