Латышский временный национальный совет
Латышский временный национальный совет (латыш. Latviešu Pagaidu Nacionālā padome) — латвийский орган власти, созданный в ноябре—декабре 1917 года в ходе борьбы Латвии за независимость от России латышскими национальными партиями и организациями.
Вопрос о дате создания Совета остаётся спорным, в разных источниках указываются даты 26 октября, 29 ноября, 2 декабря.
Создание
26 октября 1917 года в Петрограде проходило заседание латышских политических партий и общественных организаций, готовивших создание Латышского временного национального совета. Позже они переехали в Валку, где с 19 ноября по 2 декабря проходило заседание, на котором ЛВНС был формально объявлен до созыва Конституционного собрания Латвии единственным и полноправным органом, представляющим интересы латышского народа, задачами которого были названы созыв Конституционного собрания Латвии, разработка проекта автономии и территориальное объединение латышских земель.[1]
Деятельность
2 декабря 1917 года ЛВНС принял декларацию о самоопределении Латвии, был определён статус регионов Видземе, Курземе и Латгале, которые контролировались сторонниками Совета. Он стал высшим законным органом власти в Латвии, с июля 1918 года это указывается и в его документах. Против действий ЛВНС выступали большевики из Исколата. 1 января 1918 года они официально запретили деятельность Совета, но подписание решения сорвалось и Совет продолжил свою работу[2]. В том же месяце состоялось заседание ЛВНС в Петрограде, где обсуждался вопрос провозглашения независимости[3]. Совет выражал свой протест Брестскому миру и аннексии Курляндии немцами[4], так как склонялся в сторону Антанты, хотя многие политики Латвии и выступали за союз с Германией. 23 октября правительство Великобритании временно признало Латышский Временный Национальный совет в качестве правительства Латвии до принятия решений Парижской мирной конференцией — это решение было оформлено 11 ноября официальной нотой британского МИДа, которой Латышский Временный национальный совет был признан как правительство Латвии, законно представляющим интересы латышского народа.[1] 11 ноября было подписано перемирие между Германией и Антантой, что дало возможность латышам создать независимую Латвию. 17 ноября ЛВНС, Демократический блок и представители от некоторых других партий после непростых переговоров сформировали временный парламент — Народный совет Латвии, который 18 ноября провозгласил независимую и демократическую Латвийскую Республику[5].
Источники
Примечания
- ↑ 1 2 [www.vexillographia.ru/latvija/latvija1719.htm Латвия в 1917—1919 годах — Вексиллография]
- ↑ [www.valka.lv/?id_jaun=78367 Valka — Latvijas neatkarības šūpulis] Aija Priedīte. valka.lv
- ↑ Šulcs L. Atskats uz Latvijas valstiskās idejas izveidošanos // Tieslietu Ministrijas Vēstnesis, 1926, Nr. 7/8, 288. — 291. lpp.
- ↑ [www.historia.lv/alfabets/L/la/lpnp/dokumenti/1918.03.00.htm Latviešu Nacionālās Padomes protests pret Brestļitovskas miera līgumu un Kurzemes aneksiju]
- ↑ Смирин Г. [www.it-n.ru/Attachment.aspx?Id=6960 Основные факты истории Латвии]. — 2-е изд. — Рига: SI, 1999. — 141 с. — ISBN 9984–630–36–6.
Литература
- Latvijas Brīvības cīņas 1918—1920. Enciklopēdija. Rīga:Preses nams, 1999.
Напишите отзыв о статье "Латышский временный национальный совет"
Отрывок, характеризующий Латышский временный национальный совет
Прежде он много говорил, горячился, когда говорил, и мало слушал; теперь он редко увлекался разговором и умел слушать так, что люди охотно высказывали ему свои самые задушевные тайны.Княжна, никогда не любившая Пьера и питавшая к нему особенно враждебное чувство с тех пор, как после смерти старого графа она чувствовала себя обязанной Пьеру, к досаде и удивлению своему, после короткого пребывания в Орле, куда она приехала с намерением доказать Пьеру, что, несмотря на его неблагодарность, она считает своим долгом ходить за ним, княжна скоро почувствовала, что она его любит. Пьер ничем не заискивал расположения княжны. Он только с любопытством рассматривал ее. Прежде княжна чувствовала, что в его взгляде на нее были равнодушие и насмешка, и она, как и перед другими людьми, сжималась перед ним и выставляла только свою боевую сторону жизни; теперь, напротив, она чувствовала, что он как будто докапывался до самых задушевных сторон ее жизни; и она сначала с недоверием, а потом с благодарностью выказывала ему затаенные добрые стороны своего характера.
Самый хитрый человек не мог бы искуснее вкрасться в доверие княжны, вызывая ее воспоминания лучшего времени молодости и выказывая к ним сочувствие. А между тем вся хитрость Пьера состояла только в том, что он искал своего удовольствия, вызывая в озлобленной, cyхой и по своему гордой княжне человеческие чувства.
– Да, он очень, очень добрый человек, когда находится под влиянием не дурных людей, а таких людей, как я, – говорила себе княжна.
Перемена, происшедшая в Пьере, была замечена по своему и его слугами – Терентием и Васькой. Они находили, что он много попростел. Терентий часто, раздев барина, с сапогами и платьем в руке, пожелав покойной ночи, медлил уходить, ожидая, не вступит ли барин в разговор. И большею частью Пьер останавливал Терентия, замечая, что ему хочется поговорить.
– Ну, так скажи мне… да как же вы доставали себе еду? – спрашивал он. И Терентий начинал рассказ о московском разорении, о покойном графе и долго стоял с платьем, рассказывая, а иногда слушая рассказы Пьера, и, с приятным сознанием близости к себе барина и дружелюбия к нему, уходил в переднюю.
Доктор, лечивший Пьера и навещавший его каждый день, несмотря на то, что, по обязанности докторов, считал своим долгом иметь вид человека, каждая минута которого драгоценна для страждущего человечества, засиживался часами у Пьера, рассказывая свои любимые истории и наблюдения над нравами больных вообще и в особенности дам.
– Да, вот с таким человеком поговорить приятно, не то, что у нас, в провинции, – говорил он.
В Орле жило несколько пленных французских офицеров, и доктор привел одного из них, молодого итальянского офицера.
Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
