Латгалия
Поделись знанием:
– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.
Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.
С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.
Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал:
«Je crois devoir faire connaitre a Votre Majeste l'etat de ses troupes dans les differents corps d'annee que j'ai ete a meme d'observer depuis deux ou trois jours dans differents passages. Elles sont presque debandees. Le nombre des soldats qui suivent les drapeaux est en proportion du quart au plus dans presque tous les regiments, les autres marchent isolement dans differentes directions et pour leur compte, dans l'esperance de trouver des subsistances et pour se debarrasser de la discipline. En general ils regardent Smolensk comme le point ou ils doivent se refaire. Ces derniers jours on a remarque que beaucoup de soldats jettent leurs cartouches et leurs armes. Dans cet etat de choses, l'interet du service de Votre Majeste exige, quelles que soient ses vues ulterieures qu'on rallie l'armee a Smolensk en commencant a la debarrasser des non combattans, tels que hommes demontes et des bagages inutiles et du materiel de l'artillerie qui n'est plus en proportion avec les forces actuelles. En outre les jours de repos, des subsistances sont necessaires aux soldats qui sont extenues par la faim et la fatigue; beaucoup sont morts ces derniers jours sur la route et dans les bivacs. Cet etat de choses va toujours en augmentant et donne lieu de craindre que si l'on n'y prete un prompt remede, on ne soit plus maitre des troupes dans un combat. Le 9 November, a 30 verstes de Smolensk».
[Долгом поставляю донести вашему величеству о состоянии корпусов, осмотренных мною на марше в последние три дня. Они почти в совершенном разброде. Только четвертая часть солдат остается при знаменах, прочие идут сами по себе разными направлениями, стараясь сыскать пропитание и избавиться от службы. Все думают только о Смоленске, где надеются отдохнуть. В последние дни много солдат побросали патроны и ружья. Какие бы ни были ваши дальнейшие намерения, но польза службы вашего величества требует собрать корпуса в Смоленске и отделить от них спешенных кавалеристов, безоружных, лишние обозы и часть артиллерии, ибо она теперь не в соразмерности с числом войск. Необходимо продовольствие и несколько дней покоя; солдаты изнурены голодом и усталостью; в последние дни многие умерли на дороге и на биваках. Такое бедственное положение беспрестанно усиливается и заставляет опасаться, что, если не будут приняты быстрые меры для предотвращения зла, мы скоро не будем иметь войска в своей власти в случае сражения. 9 ноября, в 30 верстах от Смоленка.]
Ввалившись в Смоленск, представлявшийся им обетованной землей, французы убивали друг друга за провиант, ограбили свои же магазины и, когда все было разграблено, побежали дальше.
Все шли, сами не зная, куда и зачем они идут. Еще менее других знал это гений Наполеона, так как никто ему не приказывал. Но все таки он и его окружающие соблюдали свои давнишние привычки: писались приказы, письма, рапорты, ordre du jour [распорядок дня]; называли друг друга:
«Sire, Mon Cousin, Prince d'Ekmuhl, roi de Naples» [Ваше величество, брат мой, принц Экмюльский, король Неаполитанский.] и т.д. Но приказы и рапорты были только на бумаге, ничто по ним не исполнялось, потому что не могло исполняться, и, несмотря на именование друг друга величествами, высочествами и двоюродными братьями, все они чувствовали, что они жалкие и гадкие люди, наделавшие много зла, за которое теперь приходилось расплачиваться. И, несмотря на то, что они притворялись, будто заботятся об армии, они думали только каждый о себе и о том, как бы поскорее уйти и спастись.
Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтобы уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно идти, убегает от своего врага и часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать – это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.
При быстроте бега французов и за ними русских и вследствие того изнурения лошадей, главное средство приблизительного узнавания положения, в котором находится неприятель, – разъезды кавалерии, – не существовало. Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен положений обеих армий, сведения, какие и были, не могли поспевать вовремя. Если второго числа приходило известие о том, что армия неприятеля была там то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что нибудь, уже армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом положении.
Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что нибудь выгодное и предпринять что нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу – по пробитому следу.
Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.
Ней, шедший последним (потому что, несмотря на несчастное их положение или именно вследствие его, им хотелось побить тот пол, который ушиб их, он занялся нзрыванием никому не мешавших стен Смоленска), – шедший последним, Ней, с своим десятитысячным корпусом, прибежал в Оршу к Наполеону только с тысячью человеками, побросав и всех людей, и все пушки и ночью, украдучись, пробравшись лесом через Днепр.
От Орши побежали дальше по дороге к Вильно, точно так же играя в жмурки с преследующей армией. На Березине опять замешались, многие потонули, многие сдались, но те, которые перебрались через реку, побежали дальше. Главный начальник их надел шубу и, сев в сани, поскакал один, оставив своих товарищей. Кто мог – уехал тоже, кто не мог – сдался или умер.
Казалось бы, в этой то кампании бегства французов, когда они делали все то, что только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в одном движении этой толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, – казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим действия масс воле одного человека, описывать это отступление в их смысле. Но нет. Горы книг написаны историками об этой кампании, и везде описаны распоряжения Наполеона и глубокомысленные его планы – маневры, руководившие войском, и гениальные распоряжения его маршалов.
Отступление от Малоярославца тогда, когда ему дают дорогу в обильный край и когда ему открыта та параллельная дорога, по которой потом преследовал его Кутузов, ненужное отступление по разоренной дороге объясняется нам по разным глубокомысленным соображениям. По таким же глубокомысленным соображениям описывается его отступление от Смоленска на Оршу. Потом описывается его геройство при Красном, где он будто бы готовится принять сражение и сам командовать, и ходит с березовой палкой и говорит:
– J'ai assez fait l'Empereur, il est temps de faire le general, [Довольно уже я представлял императора, теперь время быть генералом.] – и, несмотря на то, тотчас же после этого бежит дальше, оставляя на произвол судьбы разрозненные части армии, находящиеся сзади.
Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.
И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.
Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
(перенаправлено с «Латгале»)
Латга́лия или Ла́тгале[1] (латыш. Latgale; латг. Latgola) — одна из историко-культурных областей Латвии. Расположена на востоке страны к северо-востоку от реки Даугава и юго-востоку от рек Айвиексте и Педедзе, занимая одну четверть её территории. Официально современная Латгалия (как статистический регион, регион планирования[lv] или избирательный округ[lv]) имеет несколько иную территорию, установленную согласно границам районов (ныне упразднённых).
Содержание
Население
Численность населения (на начало года, человек): 1990 год - 422 311; 1995 год - 405 493; 2000 год - 385 660; 2005 год - 352 031; 2010 год - 314 074; 2013 год - 292 674[4].
Этнический состав населения по данным переписи населения 2011 г. — латыши (латгальцы) — всего 46,0 % (или 139941 чел. из 304032 жителей статистического региона Латгалии), русские — 38,9 % (или 118170 чел.), поляки — 6,8 % (или 20806 чел.), белорусы — 4,9 % (или 15046 чел.), украинцы — 1,3% (или 3845 чел.), литовцы — 0,6 % (или 1745 чел.)[2].
По итогам переписи населения 2011 года латгальский язык постоянно используют в повседневной жизни 97 590 человек из 304 032 жителей или 32,1 % от населения статистического региона Латгалии[3]. По оценке исследовательского института Латгалии численность постоянно использующих латгальский язык составляет 150 — 200 тысяч человек[4].
Территория
Культурно-историческая территория Латгалии включает три города республиканского подчинения: Даугавпилс (основная (правобережная) часть), Екабпилс (правобережная часть (Крустпилс)) и Резекне, а также 18 краёв полностью и четыре частично:
- Аглонский край
- Алуксненский край (только Лиепнинская волость)
- Балвский край
- Балтинавский край
- Вараклянский край
- Варкавский край
- Вилякский край
- Вилянский край
- Дагдский край
- Даугавпилсский край (11 правобережных волостей)
- Зилупский край
- Карсавский край
- Краславский край (кроме Каплавской волости и небольшой (левобережной) части Краславы)
- Крустпилсский край
- Ливанский край
- Лудзенский край
- Мадонский край (только Баркавская волость)
- Прейльский край
- Резекненский край
- Риебинский край
- Ругайский край
- Циблский край
Статистический регион Латгалия (латыш. Latgales statistiskais reģions)[5], а также идентичные ему по территории регион планирования (Latgales plānošanas reģions)[6][7] и избирательный округ парламента Латвии (Latgales vēlēšanu apgabals) включает два города республиканского подчинения и 19 краёв (население и этнический состав по итогам переписи населения 2011 года)[2][3]:
| город р.п., край | все- го |
латы- ши |
% | в т.ч. лат- галы[8] |
% | рус- ские |
% | поля- ки |
% | бело- русы |
||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Даугавпилс | 93312 | 18447 | 19,77% | 7673 | 8,22% | 50013 | 53,60% | 13278 | 14,23% | 6674 | 7,15% |
| 2 | Резекне | 32328 | 15183 | 46,97% | 12038 | 37,24% | 15030 | 46,49% | 795 | 2,46% | 489 | 1,51% |
| 1 | Аглонский край | 3930 | 2398 | 61,02% | 2165 | 55,09% | 1166 | 29,67% | 88 | 2,24% | 182 | 4,63% |
| 2 | Балвский край | 14154 | 11424 | 80,71% | 5465 | 38,61% | 2388 | 16,87% | 42 | 0,30% | 105 | 0,74% |
| 3 | Балтинавский край | 1177 | 1020 | 86,66% | 917 | 77,91% | 136 | 11,55% | 1 | 0,08% | 3 | 0,25% |
| 4 | Варкавский край | 2113 | 1827 | 86,46% | 1606 | 76,01% | 215 | 10,18% | 18 | 0,85% | 6 | 0,28% |
| 5 | Вилякский край | 5665 | 4427 | 78,15% | 3531 | 62,33% | 1012 | 17,86% | 21 | 0,37% | 43 | 0,76% |
| 6 | Вилянский край | 6409 | 3308 | 51,61% | 2987 | 46,61% | 2934 | 45,78% | 42 | 0,66% | 60 | 0,94% |
| 7 | Дагдский край | 8286 | 5314 | 64,13% | 4112 | 49,63% | 1985 | 23,96% | 266 | 3,21% | 567 | 6,84% |
| 8 | Даугавпилсский край | 25127 | 8717 | 34,69% | 5592 | 22,25% | 10712 | 42,63% | 3226 | 12,84% | 1546 | 6,15% |
| 9 | Зилупский край | 3353 | 847 | 25,26% | 338 | 10,08% | 1841 | 54,91% | 82 | 2,45% | 464 | 13,84% |
| 10 | Илукстский край | 7994 | 5225 | 65,36% | 1592 | 19,91% | 1590 | 19,89% | 626 | 7,83% | 200 | 2,50% |
| 11 | Карсавский край | 6278 | 4871 | 77,59% | 4900 | 78,05% | 1249 | 19,89% | 28 | 0,45% | 26 | 0,41% |
| 12 | Краславский край | 17506 | 8301 | 47,42% | 4068 | 23,24% | 3703 | 21,15% | 1374 | 7,85% | 3544 | 20,24% |
| 13 | Ливанский край | 12496 | 8536 | 68,31% | 4684 | 37,48% | 3255 | 26,05% | 216 | 1,73% | 251 | 2,01% |
| 14 | Лудзенский край | 14226 | 8004 | 56,26% | 7329 | 51,52% | 5430 | 38,17% | 122 | 0,86% | 330 | 2,32% |
| 15 | Прейльский край | 10696 | 7162 | 66,96% | 6255 | 58,48% | 3017 | 28,21% | 145 | 1,36% | 110 | 1,03% |
| 16 | Резекненский край | 28208 | 16643 | 59,00% | 15837 | 56,14% | 10369 | 36,76% | 324 | 1,15% | 341 | 1,21% |
| 17 | Риебинский край | 5536 | 3835 | 69,27% | 3497 | 63,17% | 1473 | 26,61% | 95 | 1,72% | 60 | 1,08% |
| 18 | Ругайский край | 2363 | 2204 | 93,27% | 1085 | 45,92% | 136 | 5,76% | 2 | 0,08% | 5 | 0,21% |
| 19 | Циблский край | 2875 | 2248 | 78,19% | 1919 | 66,75% | 516 | 17,95% | 15 | 0,52% | 40 | 1,39% |
| всего, стат.рег. Латгалия | 304032 | 139941 | 46,03% | 97590 | 32,10% | 118170 | 38,87% | 20806 | 6,84% | 15046 | 4,95% | |
| также соседние: | ||||||||||||
| Екабпилс | 24635 | 15243 | 61,88% | 1671 | 6,78% | 6797 | 27,59% | 694 | 2,82% | 737 | 2,99% | |
| Акнистский край | 2967 | 2453 | 82,68% | 251 | 8,46% | 271 | 9,13% | 29 | 0,98% | 39 | 1,31% | |
| Вараклянский край | 3560 | 3320 | 93,26% | 2381 | 66,88% | 177 | 4,97% | 7 | 0,20% | 12 | 0,34% | |
| Екабпилсский край | 5087 | 4531 | 89,07% | 990 | 19,46% | 363 | 7,14% | 25 | 0,49% | 48 | 0,94% | |
| Крустпилсский край | 6086 | 4310 | 70,82% | 795 | 13,06% | 1372 | 22,54% | 126 | 2,07% | 167 | 2,74% | |
| итого | 346367 | 169798 | 49,02% | 103678 | 29,93% | 127150 | 36,71% | 21687 | 6,26% | 16049 | 4,63% |
В 2004 — 2008 годах Латгальский статистический регион включал 2 города республиканского значения и 6 районов.
Население и этнический состав 6 районов и 2 городов р.п. по итогам переписи населения 2000 года[9]:
| город р.п., район | все- го |
латы- ши |
% | рус- ские |
% | поля- ки |
% | бело- русы |
% |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Даугавпилс | 115265 | 18393 | 15,96% | 63651 | 55,22% | 17209 | 14,93% | 10124 | 8,78% |
| Резекне | 39233 | 16710 | 42,59% | 19873 | 50,65% | 1056 | 2,69% | 680 | 1,73% |
| Балвский район | 30624 | 23448 | 76,57% | 5982 | 19,53% | 101 | 0,33% | 221 | 0,72% |
| Даугавпилсский район | 42758 | 16877 | 39,47% | 16252 | 38,01% | 5068 | 11,85% | 2848 | 6,66% |
| Краславский район | 36836 | 17770 | 48,24% | 8970 | 24,35% | 2441 | 6,63% | 6662 | 18,09% |
| Лудзенский район | 35125 | 19776 | 56,30% | 12690 | 36,13% | 376 | 1,07% | 1423 | 4,05% |
| Прейльский район | 41735 | 28146 | 67,44% | 11264 | 26,99% | 791 | 1,90% | 667 | 1,60% |
| Резекненский район | 43090 | 24528 | 56,92% | 16786 | 38,96% | 533 | 1,24% | 550 | 1,28% |
| всего, стат.рег. Латгалия | 384666 | 165648 | 43,06% | 155468 | 40,42% | 27575 | 7,17% | 23175 | 6,02% |
Население и этнический состав 6 районов и 2 городов р.п. по итогам переписи населения 1989 года[10]:
| город р.п., район | все- го |
латы- ши |
% | рус- ские |
% | поля- ки |
% | бело- русы |
% |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Даугавпилс | 124910 | 16243 | 13,00% | 72775 | 58,26% | 16338 | 13,08% | 11385 | 9,11% |
| Резекне | 42477 | 15839 | 37,29% | 23379 | 55,04% | 1166 | 2,75% | 862 | 2,03% |
| Балвский район | 33913 | 24362 | 71,84% | 8306 | 24,49% | 102 | 0,30% | 280 | 0,83% |
| Даугавпилсский район | 47076 | 16922 | 35,95% | 19200 | 40,79% | 5294 | 11,25% | 3302 | 7,01% |
| Краславский район | 41490 | 17903 | 43,15% | 11356 | 27,37% | 2499 | 6,02% | 8325 | 20,07% |
| Лудзенский район | 42495 | 22710 | 53,44% | 16333 | 38,44% | 362 | 0,85% | 1848 | 4,35% |
| Прейльский район | 45955 | 29192 | 63,52% | 13733 | 29,88% | 888 | 1,93% | 943 | 2,05% |
| Резекненский район | 43442 | 23146 | 53,28% | 18125 | 41,72% | 597 | 1,37% | 697 | 1,60% |
| всего, стат.рег. Латгалия | 421758 | 166317 | 39,43% | 183207 | 43,44% | 27246 | 6,46% | 27642 | 6,55% |
История
Во второй половине XI—XIII вв. на территории Латгалии существовали удельные княжества-фактории Герцике и Кукейнос, подчинённые Полоцку.
В 1208 году в Латгалию вторглись крестоносцы Ордена Меченосцев и захватили Ерсику, а в 1224 году — Талаву. Однако после поражения от русских на Чудском озере (1242) немцы временно отказались от претензий на Латгалию. Однако, в 1274 году ими была заложена крепко укреплённая Динабургская крепость.
В 1561 году в результате Ливонской войны территория Латгалии отошла к Литве, а с 1569 года стала частью Речи Посполитой, что обусловило победу Контрреформации в регионе и закрепление католицизма за местным населением.
В 1620 году из состава Задвинского герцогства (территории бывшей Ливонии) в составе Речи Посполитой было образовано на землях Латгалии Инфлянтское воеводство, контроль над которым поляки сохранили по перемирию со Швецией 1629 года, но потеряли остальную часть герцогства в виде Шведской Ливонии с Ригой, в противовес чему Латгалию (Инфлянтское воеводство) стали также называть как Польская Ливония или Польские Инфлянты (Польская Лифляндия).
Латгалия присоединена к Российской империи в 1772 году после первого раздела Речи Посполитой, административно вошла в состав сперва Псковской губернии 1772 — 1776 гг. (как Двинская провинция), затем Полоцкого наместничества 1777 — 1796 гг. (здесь созданы Двинский, Режицкий и Люцинский уезды), затем — Белорусской губернии 1796 — 1802 гг., Витебской губернии 1802 — 1918 гг.
В результате Брестского мирного договора (3 марта 1918 г.) Латгалия считалась временно оккупированной территорией. В III артикуле Брестского мирного договора говорилось, что будущее временно оккупированных территорий будет определено Германией и Австро-Венгрией по соотнесении с их населением. С декабря 1918 г. — в составе Советской Латвии,[11] С марта 1920 г. — в составе Латвийской Республики.
В 2015 году в соцсетях появился виртуальный проект "Латгальская Народная Республика", который вызвал скандал в латвийских СМИ в связи с событиями на Востоке Украины[12]. В июле 2015 года Агентство Bloomberg ошибочно опубликовало карту Латвии без Латгалии[13][14][15].
Упоминание Лотыголы в Новгородской летописи
В 1242 году, как сообщает Новгородская первая летопись, после поражения в Ледовом побоище немцы отказались от завоёванных перед этим Лотыголы, а также от Води, Луги и Пскова (Пльсковъ):
«Того же лѣта Нѣмци прислаша с поклономь: „безъ князя что есмы зашли Водь, Лугу, Пльсковъ, Лотыголу мечемь, того ся всего отступаемъ; а что есмы изъимали мужии вашихъ, а тѣми ся розмѣнимъ: мы ваши пустимъ, а вы наши пустите“; и таль пльсковьскую пустиша и умиришася».
Современность
В 2016 году Би-Би-Си использовали образ Латгалии для моделирования возможного ядерного конфликта между Россией и НАТО[16]
Символика
- Флаг
14 мая 2011 года в гостевом доме Вишкской волости освящён флаг Латгалии, автор Марис Румакс[17].
- Герб
22 марта 2012 года сейм Латвии утвердил гербы исторических областей, в том числе Латгалии. В частности, в законе описывается герб Латгалии так: на синем фоне серебряный грифон с мечом в правой лапе[18].
Напишите отзыв о статье "Латгалия"
Примечания
- ↑ Географический энциклопедический словарь: географические названия / Под ред. А. Ф. Трёшникова. — 2-е изд., доп.. — М.: Советская энциклопедия, 1989. — С. 276. — 210 000 экз. — ISBN 5-85270-057-6.
- ↑ 1 2 [www.csb.gov.lv/sites/default/files/dati/predef_tables_ts2011_fin2_lv.xlsx T 2.1 Постоянное население статистических регионов, городов и краёв Латвии по национальности по состоянию на 1 марта 2011 года (TSG11-061)] (Gatavas 2011.gada tautas skaitīšanas rezultātu tabulas) // [www.csb.gov.lv/statistikas-temas/2011gada-tautas-skaitisana-datubaze-33609.html Перепись населения Латвии 2011 года - База данных] (2011.gada tautas skaitīšana - Datubāze)
- ↑ 1 2 [www.csb.gov.lv/sites/default/files/dati/predef_tables_ts2011_fin2_lv.xlsx T 2.3 Постоянное население статистических регионов, городов и краёв Латвии по повседневному использованию латгальского языка по состоянию на 1 марта 2011 года (TSG11-08)] (Gatavas 2011.gada tautas skaitīšanas rezultātu tabulas) // [www.csb.gov.lv/statistikas-temas/2011gada-tautas-skaitisana-datubaze-33609.html Перепись населения Латвии 2011 года - База данных] (2011.gada tautas skaitīšana - Datubāze)
- ↑ [www.genling.nw.ru/Staff/Andronov/publicat/LULCL_08.pdf Proceedings of the Second Colloquium on Lesser Used Languages and Computer Linguistics (LULCL II) “Combining efforts to foster computational support of minority languages”] Bozen-Bolzano, 13th-14th November 2008 Verena Lyding (Ed.) ISBN 978-88-88906-52-2 ([dau.lv/ld/latgale(english).html Latgale — Latgola])
- ↑ [www.csb.gov.lv/statistikas-temas/termini/statistiskais-regions-35102.html Статистические регионы (Statistiskais reģions)] // Центральное статистическое бюро (Centrālā statistikas pārvalde)
- ↑ [www.varam.gov.lv/lat/darbibas_veidi/reg_att/pl_reg/?doc=13637 Регионы планирования] (латыш.). Министерство Защиты среды и регионального развития. Проверено 22 ноября 2015.
- ↑ [www.latgale.lv/lv/padome/info Латгальский регион планирования] (латыш.). Портал Латгальского региона. Проверено 22 ноября 2015. [www.latgale.lv/ru/padome Русскоязычная версия] (Проверено 22 ноября 2015)
- ↑ по числу постоянно использующих в повседневной жизни латгальский язык (перепись 2011 года)
- ↑ [pop-stat.mashke.org/latvia-ethnic2000.htm Ethnic composition: 2000 census]
- ↑ [pop-stat.mashke.org/latvia-ethnic1989.htm Ethnic composition: 1989 census]
- ↑ 30 декабря 1918 г. открылась Северо-Западная областная партийная конференция. На конференции были обозначены границы Белорусской Советской Республики и по докладу комиссии, созданной для изучения этого вопроса, было решено, что в состав республики должны войти Минская, Могилевская, Гродненская губернии полностью, Витебская губерния без Двинского, Режицкого, Люцынского уездов.
- ↑ [www.regnum.ru/news/society/1890941.html О проекте «Латгальская Народная Республика»]
- ↑ [ruposters.ru/news/26-07-2015/agentstvo-bloomberg-opublikovalo Агентство Bloomberg опубликовало карту Латвии без Латгалии] (Ruposters.ru) // [www.delfi.lv/aculiecinieks/news/aktualitates/ietekmigais-bloomberg-datu-vizualizacija-latgali-noskir-no-latvijas-satraucas-aculiecinieks.d?id=46259045 Ietekmīgais 'Bloomberg' datu vizualizācijā Latgali nošķir no Latvijas, satraucas aculiecinieks] DELFI. 26/07/2015
- ↑ [www.rg.ru/2015/07/26/latviya-site-anons.html Американские СМИ отделили Латгалию от Латвии] РГ 26.07.2015
- ↑ [ria.ru/world/20150726/1148806498.html Американское агентство Bloomberg "отрезало" часть Латвии на карте] РИА Новости
- ↑ [lenta.ru/articles/2016/02/08/latgalia/ Заход на Третью мировую]
- ↑ [www.gorod.lv/novosti/130070-osvyatili_flag_latgalii Освятили флаг Латгалии]
- ↑ [www.grani.lv/daugavpils/24217-seym-utverdil-gerb-latgalii-s-serebryanym-grifom.html Сейм утвердил герб Латгалии с серебряным грифоном]
Литература
- Тайван Л. Л. По Латгалии. — М.: Искусство, 1988. — 168 с.
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Латгалия
– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.
Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.
С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.
Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал:
«Je crois devoir faire connaitre a Votre Majeste l'etat de ses troupes dans les differents corps d'annee que j'ai ete a meme d'observer depuis deux ou trois jours dans differents passages. Elles sont presque debandees. Le nombre des soldats qui suivent les drapeaux est en proportion du quart au plus dans presque tous les regiments, les autres marchent isolement dans differentes directions et pour leur compte, dans l'esperance de trouver des subsistances et pour se debarrasser de la discipline. En general ils regardent Smolensk comme le point ou ils doivent se refaire. Ces derniers jours on a remarque que beaucoup de soldats jettent leurs cartouches et leurs armes. Dans cet etat de choses, l'interet du service de Votre Majeste exige, quelles que soient ses vues ulterieures qu'on rallie l'armee a Smolensk en commencant a la debarrasser des non combattans, tels que hommes demontes et des bagages inutiles et du materiel de l'artillerie qui n'est plus en proportion avec les forces actuelles. En outre les jours de repos, des subsistances sont necessaires aux soldats qui sont extenues par la faim et la fatigue; beaucoup sont morts ces derniers jours sur la route et dans les bivacs. Cet etat de choses va toujours en augmentant et donne lieu de craindre que si l'on n'y prete un prompt remede, on ne soit plus maitre des troupes dans un combat. Le 9 November, a 30 verstes de Smolensk».
[Долгом поставляю донести вашему величеству о состоянии корпусов, осмотренных мною на марше в последние три дня. Они почти в совершенном разброде. Только четвертая часть солдат остается при знаменах, прочие идут сами по себе разными направлениями, стараясь сыскать пропитание и избавиться от службы. Все думают только о Смоленске, где надеются отдохнуть. В последние дни много солдат побросали патроны и ружья. Какие бы ни были ваши дальнейшие намерения, но польза службы вашего величества требует собрать корпуса в Смоленске и отделить от них спешенных кавалеристов, безоружных, лишние обозы и часть артиллерии, ибо она теперь не в соразмерности с числом войск. Необходимо продовольствие и несколько дней покоя; солдаты изнурены голодом и усталостью; в последние дни многие умерли на дороге и на биваках. Такое бедственное положение беспрестанно усиливается и заставляет опасаться, что, если не будут приняты быстрые меры для предотвращения зла, мы скоро не будем иметь войска в своей власти в случае сражения. 9 ноября, в 30 верстах от Смоленка.]
Ввалившись в Смоленск, представлявшийся им обетованной землей, французы убивали друг друга за провиант, ограбили свои же магазины и, когда все было разграблено, побежали дальше.
Все шли, сами не зная, куда и зачем они идут. Еще менее других знал это гений Наполеона, так как никто ему не приказывал. Но все таки он и его окружающие соблюдали свои давнишние привычки: писались приказы, письма, рапорты, ordre du jour [распорядок дня]; называли друг друга:
«Sire, Mon Cousin, Prince d'Ekmuhl, roi de Naples» [Ваше величество, брат мой, принц Экмюльский, король Неаполитанский.] и т.д. Но приказы и рапорты были только на бумаге, ничто по ним не исполнялось, потому что не могло исполняться, и, несмотря на именование друг друга величествами, высочествами и двоюродными братьями, все они чувствовали, что они жалкие и гадкие люди, наделавшие много зла, за которое теперь приходилось расплачиваться. И, несмотря на то, что они притворялись, будто заботятся об армии, они думали только каждый о себе и о том, как бы поскорее уйти и спастись.
Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтобы уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно идти, убегает от своего врага и часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать – это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.
При быстроте бега французов и за ними русских и вследствие того изнурения лошадей, главное средство приблизительного узнавания положения, в котором находится неприятель, – разъезды кавалерии, – не существовало. Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен положений обеих армий, сведения, какие и были, не могли поспевать вовремя. Если второго числа приходило известие о том, что армия неприятеля была там то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что нибудь, уже армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом положении.
Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что нибудь выгодное и предпринять что нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу – по пробитому следу.
Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.
Ней, шедший последним (потому что, несмотря на несчастное их положение или именно вследствие его, им хотелось побить тот пол, который ушиб их, он занялся нзрыванием никому не мешавших стен Смоленска), – шедший последним, Ней, с своим десятитысячным корпусом, прибежал в Оршу к Наполеону только с тысячью человеками, побросав и всех людей, и все пушки и ночью, украдучись, пробравшись лесом через Днепр.
От Орши побежали дальше по дороге к Вильно, точно так же играя в жмурки с преследующей армией. На Березине опять замешались, многие потонули, многие сдались, но те, которые перебрались через реку, побежали дальше. Главный начальник их надел шубу и, сев в сани, поскакал один, оставив своих товарищей. Кто мог – уехал тоже, кто не мог – сдался или умер.
Казалось бы, в этой то кампании бегства французов, когда они делали все то, что только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в одном движении этой толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, – казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим действия масс воле одного человека, описывать это отступление в их смысле. Но нет. Горы книг написаны историками об этой кампании, и везде описаны распоряжения Наполеона и глубокомысленные его планы – маневры, руководившие войском, и гениальные распоряжения его маршалов.
Отступление от Малоярославца тогда, когда ему дают дорогу в обильный край и когда ему открыта та параллельная дорога, по которой потом преследовал его Кутузов, ненужное отступление по разоренной дороге объясняется нам по разным глубокомысленным соображениям. По таким же глубокомысленным соображениям описывается его отступление от Смоленска на Оршу. Потом описывается его геройство при Красном, где он будто бы готовится принять сражение и сам командовать, и ходит с березовой палкой и говорит:
– J'ai assez fait l'Empereur, il est temps de faire le general, [Довольно уже я представлял императора, теперь время быть генералом.] – и, несмотря на то, тотчас же после этого бежит дальше, оставляя на произвол судьбы разрозненные части армии, находящиеся сзади.
Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.
И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.
Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
