Латков, Александр Афанасьевич
Поделись знанием:
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
| Александр Афанасьевич Латков | |
| Основные сведения | |
|---|---|
| Место смерти | |
| Работы и достижения | |
| Учёба: | |
| Работал в городах | |
| Архитектурный стиль | |
| Реставрация памятников | |
| Нереализованные проекты | |
Латков Александр Афанасьевич (1863 — 24 июня 1949) — русский архитектор, реставратор.
Содержание
Биография
Окончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества. За учебный проект классической гимназии был удостоен Большой серебряной медали, что давало право на получение звания классного художника архитектуры.
В 1883 году получил звание классного художника архитектуры. С конца XIX века в течение 20 лет являлся архитектором Троице-Сергиевой Лавры. В 1892 году работал архитектором Санкт-Петербургского общества страхования от огня имуществ, пожизненных доходов и денежных капиталов. В 1901 году избран секретарём Московского архитектурного общества (МАО). С 1914 года являлся членом-корреспондентом Московского археологического общества. В 1918 году участвовал в реставрационных работах в Московском Кремле. Проектировал в основном церковные постройки в русском стиле.
Работы
В Сергиевом Посаде им построены многочисленные здания Лавры:
- Странноприимный дом Лавры (1892, к чествованию 500-летия Памяти Преподобного Сергия Радонежского)[1]
- Больничный корпус (1890-е годы) (ныне используется как семинарский корпус Московской Духовной академии)
9 марта 1893 года Управляющий Московской Митрополией викарный епископ Дмитровский Александр (Светлаков) (11.1.1892 — +8.10.1894) утвердил проект архитектора А. А. Латкова по сооружению нового здания для лаврской больницы и богадельни. А 18 марта того же года проект А. А. Латкова был одобрен Строительным Отделением Московского Губернского Правления, которое «нашло этот проект в техническом отношении составленным правильно и работы согласно оному могут быть допущены». И 31 мая 1893 года с архитектором А. А. Латковым Учрежденный собор Лавры заключил условие на исполнение проекта и технического надзора за постройкой больницы-богадельни.[2]
- Фабрика игрушек (Больница для заразных), (1894—1896)
- Жилой дом (Арендный дом Лавры) (1910—1914)
- Торговые ряды Лавры (1902)
- Торговые лавки Лавры (1894, 1906)
- Пафнутьев сад Лавры (нач. XX века)
- Кузница конного двора (1890-е годы)
- Колокольня Пустыни Святого Параклита (1896—1898)
- Колокольня, архитектурный ансамбль, ограды Гефсиманского Черниговского скита (1912)[3],[4]
- Ограда Вифанского монастыря (1903—1905, не сохр.), трёхэтажная гостиница близ монастыря (1893)[5]
в Москве
- Придел ц. Покрова в Братцеве (1887)
- Часовня Проща Спасо-Андроникова монастыря (1889—1890)[6],[7]
- Доходный дом по Трубной улице, 22/1 (1890-е)
- Ризница собора Ивановского монастыря (1895)
- Жилой корпус и трапезная (1898—1908, не сохр.) Головинского монастыря
- реконструкция Храма Алексия человека Божия в Красном селе, ц. Покрова в Красном селе (1902)[8]
- Колокольня Казанского Головинского монастыря (1911, Кронштадтский бульвар, 33)
- Доходный дом Подворья Троицкой Сергиевой Лавры в Москве (Троицкое подворье) (1915)[9],[10]
- Домовая церковь приюта купца Лямина на Большой Ордынке (разрушена во время бомбардировки 1941 года)[11],[12]
- Перестройка часовни Знаменского монастыря (не сохр.)
- Дом причта ц. Троицы в Листах
Кроме того, им сооружены:
- Надвратная колокольня Троицкой церкви в Чашниково (1895)[13]
- Дом училища для мальчиков при часовне в деревне Рязанцы Дмитровского уезда (1898)[14],[15]
- Колокольня в Кудинове Богородского уезда (1900)
- Храм Успения Пресвятой Богородицы в Князе-Владимирском монастыре Подольского уезда (1900)[16],[17]
- Никольский собор, келейный корпус, просфорная в Хотьковском монастыре (1899—1906).[18],[19],[20] Являются объектами культурного наследия федерального значения.[21]
Не осуществлены проекты:
Напишите отзыв о статье "Латков, Александр Афанасьевич"
Примечания
- ↑ [www.sergiev.ru/node/7651Странноприимный дом Троице-Сергиевой Лавры]
- ↑ [www.mpda.ru/history/temples/s/ История строительства больничного комплекса с храмом преподобного Иоанна Лествичника]
- ↑ [www.stsl.ru/skity-i-podvorya-lavry/gefsimanskii-chernigovskii-skit Гефсиманский Черниговский скит]
- ↑ [www.pravenc.ru/text/164929.html Гефсиманский в честь Черниговской иконы Божией Матери мужской скит]
- ↑ [www.pravenc.ru/text/158880.html Вифанский в честь Преображения Господня мужской монастырь]
- ↑ [russian-church.ru/viewpage.php?cat=moscow&page=152 Часовня «Проща» Спасо-Андроникова монастыря]
- ↑ [www.istmira.com/knigi-istoriya-rossii/11/11/page/10/Povsednevnaya-zhiznj-Rossii-pod-zvon-kolokolov.html Повседневная жизнь России под звон колоколов]
- ↑ [www.pravoslavie.ru/put/34692.htm Елена Лебедева. Ново-Алексеевский монастырь в Красном Селе]
- ↑ [reestr.answerpro.ru/monument/?page=0&search=%EB%E0%F2%EA%EE%E2&Submit=%CD%E0%E9%F2%E8 Городской реестр недвижимого культурного наследия г. Москвы]
- ↑ [blagoslovenie.su/ Московское Подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. Официальный сайт.]
- ↑ [www.proza.ru/2011/01/06/947 П. Паламарчук. Сорок Сороков]
- ↑ [web.archive.org/web/20110106020612/dkn.mos.ru/assets/277/moskovskoe_nasledie_15_4.pdf Убежища для слепых мужчин имени И. А. Лямина]
- ↑ [hramy.ru/regions/r50/solnechnogorsky/chashnikovo/troickchash.htm Троицкая церковь в Чашниково]
- ↑ [www.zagorsk.ru/new/2476 Стефанова часовня близ Троице-Сергиевской Лавры на Поклонной горе]
- ↑ [artklimov.ru/view.php?id=582 Часовня в селе Рязанцы]
- ↑ [letovochurch.ru/menyu-sleva/hram-v-s-filimonki.html Троицкая церковь с. Филимонки]
- ↑ [www.teplak.ru/frm/viewtopic.php?t=28586&start=0 Усадьба Филимонки]
- ↑ [hramy.ru/regions/r50/sergposad/hotkovo/hotpokmon.htm Хотьков Покровский монастырь]
- ↑ [hotkovo.net.ru/main.php?id=286 Этапы реконструкции Никольского собора Покровского монастыря. Начало Реконструкции. История строительства.]
- ↑ asm.rusk.ru/05/asm6/asm6_3.htm Савельев Ю. Р. Византийский стиль в архитектуре Москвы последней четверти XIX — начала ХХ века
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=5010456000 Комплекс сооружений Хотьковского монастыря на сайте Министерства культуры]
- ↑ [www.pravoslavie.ru/arhiv/5269.htm Елена Лебедева. Улица 19 февраля]
Литература
- Зодчие Москвы времени эклектики, модерна и неоклассицизма (1830-е — 1917 годы): илл. биогр. словарь / Гос. науч.-исслед. музей архитектуры им. А.В.Щусева и др. — М.: КРАБиК, 1998. — С. 156—157. — 320 с. — ISBN 5-900395-17-0.
Ссылки
- [pravo.levonevsky.org/bazaru09/ukazi/sbor01/text01287/index25.htm Указ Президента РФ от 20.02.1995 N 176 «Об утверждении Перечня объектов исторического и культурного наследия федерального (общероссийского) значения»]
- [www.rozanov-lib.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=273:latkov&catid=74:jun07&Itemid=56 Некролог]
- [testan.rusgor.ru/moscow/article/lavra.htm С. А. Горбова Отпуск в Сергиевом Посаде]
- [www.kreml.ru/ru/history/ReferenceData/architect/ Зодчие Кремля]
- [guides.rusarchives.ru/browse/guidebook.html?bid=150&sid=198146 Архивы России. Монастыри]
- Игумен Гедеон (Губка). [rusarch.ru/gubka1.htm Краткая история подольных храмов]
- [www.megabook.ru/Article.asp?AID=679339 Троице-Сергиева Лавра]
Отрывок, характеризующий Латков, Александр Афанасьевич
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
