Лаудаев, Умалат

Лаудаев, Умалат
Дата рождения:	1827(1827)
Место рождения:	Ногай-Мирза-Юрт
Дата смерти:	1890-е
Страна:	Российская империя Российская империя
Научная сфера:	история, этнография
Известен как:	один из первых чеченских авторов, описавших в исследовании на русском языке проблемы истории и этнографии чеченского народа

Лаудаев, Умалат (ок. 1827 г., Ногай-Мирза-Юрт — 1890-е гг.) — офицер армии Российской империи, первый чеченец осветивший в исследовании на русском языке проблемы истории и этнографии чеченского народа. Известен публикацией своей единственной рукописи в «Сборнике свѣдѣнiй о Кавказскихъ горцахъ» в 1872 году (рукопись опубликована частично).

Биография

Родился У. Лаудаев в 1827 году в богатой чеченской семье в селении Ногай-Мирза-Юрт, там же учился в школе для детей терских казаков. В 1838 году зачислен на учёбу во 2-ой Кадетский корпус в Петербурге, после окончания которого получил звание корнета. Принимал участие в подавлении Венгерской революции 1848—1849 годов. До 1853 года служил в провинциальных российских гарнизонах, затем, после получения звания ротмистра, направлен на службу в крепость Воздвиженскую (вблизи села Старые Атаги). Публикация единственной рукописи У. Лаудаева привлекла внимание российской общественности, благодаря чему с автора была снята опала. В 1877—1878 годах в составе Чеченского конно-иррегулярного полка У. Лаудаев участвовал в сражениях русско-турецкой войны, где проявил незаурядную храбрость и удостоен высоких наград Российской империи. После отставки вёл уединенную жизнь и скончался в конце 1890-х годов.

Научная работа

В 1872 году в шестом выпуске «Сборника свѣдѣнiй о Кавказскихъ горцахъ» опубликована статья «Чеченское племя», которая представляла из себя несколько отрывков из рукописи У. Лаудаева. Доставленная в редакцию «Сборника», рукопись содержала различные этнографические сведения о чеченцах и ряд их преданий. Это одна из первых исследовательских работ о чеченцах на русском языке, выполненная «природнымъ чеченцемъ». В предисловии к рукописи У. Лаудаев писал:

«Изъ чеченцевъ я первый пишу на русскомъ языкѣ о моей родинѣ, еще такъ мало извѣстной»

— «Сборникъ свѣдѣнiй о Кавказскихъ горцахъ» 1872.

Главы из рукописи У. Лаудаева, помещённые в «Сборнике свѣдѣнiй о Кавказскихъ горцахъ»:

I.	Территорiя, занимаемая Чеченскимъ племенемъ.
II.	Названiя обществъ Чеченскаго племени и ихъ значенiя.
III.	О народахъ, обитавшихъ на плоскости Чечни до водворенiя на ней чеченцевъ.
IV.	Происхожденiе Чеченскаго племени и его разселенiе.
V.	О тайпанахъ или чеченскихъ фамилiяхъ.
VI.	Памятники, преданiя и сказанiя.
VII.	Переселенiе чеченцевъ на плоскость.
VIII.	Общественный бытъ чеченцевъ.
IX.	Принятiе чеченцами ислама.
Примѣчанiя к статьѣ Чеченское племя.

К информации содержащейся в публикации рукописи У. Лаудаева обращались многие его современники, в частности российский чиновник и исследователь Н. С. Семёнов, русский писатель и мыслитель Л. Н. Толстой.

Литература

• Лаудаев У. [oldcancer.narod.ru/caucasus/Laudaev.htm Чеченское племя (с примечаниями) = Чеченское племя (съ примѣчанiями)] // Исследования и материалы / Сборник сведений о кавказских горцах (Выпуск VI) = Изслѣдованiя и матерiалы / Сборникъ свѣдѣнiй о Кавказскихъ горцахъ (Выпускъ VI). — Тифлис: Типография Главного Управления Наместника Кавказского, 1872. — С. 1-62. (рукопись У. Лаудаева представлена в сборнике не полностью).
• Семёновъ Н. С. Чеченцы // Туземцы сѣверо-восточнаго Кавказа (Рассказы, очерки, изслѣдованiя, замѣтки о чеченцахъ, кумыкахъ и ногайцахъ и образы поэзiи этихъ народцевъ). — СПб.: типографiя А. Хомскаго и К°, 1895.
• Сулейманов А. С. IV часть // Топонимия Чечено-Ингушетии: в IV частях (1976-1985 гг.) / Рецензент Я. У. Эсхаджиев, ред. И. А. Ирисханов. — Грозный: Чечено-Ингушское книжное изд-во, 1985. — 224 с. — 5000 экз.

Ссылки

• [checheninfo.ru/20411-umalat-laudaev-pervyy-chechenskiy-istorik-i-etnograf.html Умалат Лаудаев]. Сайт ИА «Чечен-Инфо» (21 октября 2014). Проверено 19 мая 2015.
• [ingushetia.info/2013/07/05/iz-istorii-ekonomicheskix-svyazej-i-druzhby-checheno-ingushskogo-naroda-s-velikim-russkim-narodom-11.html Из истории экономических связей и дружбы чечено-ингушского народа с великим русским народом]. Сайт «www.ingushetia.info».
• [ingushland.narod.ru/html.files/umalatlaudaev.htm Умалат Лаудаев]. Сайт «www.ingushland.narod.ru».

Наука   Чечня   Персоналии

Отрывок, характеризующий Лаудаев, Умалат

Алпатыч, приехав в Богучарово несколько времени перед кончиной старого князя, заметил, что между народом происходило волнение и что, противно тому, что происходило в полосе Лысых Гор на шестидесятиверстном радиусе, где все крестьяне уходили (предоставляя казакам разорять свои деревни), в полосе степной, в богучаровской, крестьяне, как слышно было, имели сношения с французами, получали какие то бумаги, ходившие между ними, и оставались на местах. Он знал через преданных ему дворовых людей, что ездивший на днях с казенной подводой мужик Карп, имевший большое влияние на мир, возвратился с известием, что казаки разоряют деревни, из которых выходят жители, но что французы их не трогают. Он знал, что другой мужик вчера привез даже из села Вислоухова – где стояли французы – бумагу от генерала французского, в которой жителям объявлялось, что им не будет сделано никакого вреда и за все, что у них возьмут, заплатят, если они останутся. В доказательство того мужик привез из Вислоухова сто рублей ассигнациями (он не знал, что они были фальшивые), выданные ему вперед за сено.
Наконец, важнее всего, Алпатыч знал, что в тот самый день, как он приказал старосте собрать подводы для вывоза обоза княжны из Богучарова, поутру была на деревне сходка, на которой положено было не вывозиться и ждать. А между тем время не терпело. Предводитель, в день смерти князя, 15 го августа, настаивал у княжны Марьи на том, чтобы она уехала в тот же день, так как становилось опасно. Он говорил, что после 16 го он не отвечает ни за что. В день же смерти князя он уехал вечером, но обещал приехать на похороны на другой день. Но на другой день он не мог приехать, так как, по полученным им самим известиям, французы неожиданно подвинулись, и он только успел увезти из своего имения свое семейство и все ценное.
Лет тридцать Богучаровым управлял староста Дрон, которого старый князь звал Дронушкой.
Дрон был один из тех крепких физически и нравственно мужиков, которые, как только войдут в года, обрастут бородой, так, не изменяясь, живут до шестидесяти – семидесяти лет, без одного седого волоса или недостатка зуба, такие же прямые и сильные в шестьдесят лет, как и в тридцать.
Дрон, вскоре после переселения на теплые реки, в котором он участвовал, как и другие, был сделан старостой бурмистром в Богучарове и с тех пор двадцать три года безупречно пробыл в этой должности. Мужики боялись его больше, чем барина. Господа, и старый князь, и молодой, и управляющий, уважали его и в шутку называли министром. Во все время своей службы Дрон нн разу не был ни пьян, ни болен; никогда, ни после бессонных ночей, ни после каких бы то ни было трудов, не выказывал ни малейшей усталости и, не зная грамоте, никогда не забывал ни одного счета денег и пудов муки по огромным обозам, которые он продавал, и ни одной копны ужи на хлеба на каждой десятине богучаровских полей.
Этого то Дрона Алпатыч, приехавший из разоренных Лысых Гор, призвал к себе в день похорон князя и приказал ему приготовить двенадцать лошадей под экипажи княжны и восемнадцать подвод под обоз, который должен был быть поднят из Богучарова. Хотя мужики и были оброчные, исполнение приказания этого не могло встретить затруднения, по мнению Алпатыча, так как в Богучарове было двести тридцать тягол и мужики были зажиточные. Но староста Дрон, выслушав приказание, молча опустил глаза. Алпатыч назвал ему мужиков, которых он знал и с которых он приказывал взять подводы.
Дрон отвечал, что лошади у этих мужиков в извозе. Алпатыч назвал других мужиков, и у тех лошадей не было, по словам Дрона, одни были под казенными подводами, другие бессильны, у третьих подохли лошади от бескормицы. Лошадей, по мнению Дрона, нельзя было собрать не только под обоз, но и под экипажи.
Алпатыч внимательно посмотрел на Дрона и нахмурился. Как Дрон был образцовым старостой мужиком, так и Алпатыч недаром управлял двадцать лет имениями князя и был образцовым управляющим. Он в высшей степени способен был понимать чутьем потребности и инстинкты народа, с которым имел дело, и потому он был превосходным управляющим. Взглянув на Дрона, он тотчас понял, что ответы Дрона не были выражением мысли Дрона, но выражением того общего настроения богучаровского мира, которым староста уже был захвачен. Но вместе с тем он знал, что нажившийся и ненавидимый миром Дрон должен был колебаться между двумя лагерями – господским и крестьянским. Это колебание он заметил в его взгляде, и потому Алпатыч, нахмурившись, придвинулся к Дрону.
– Ты, Дронушка, слушай! – сказал он. – Ты мне пустого не говори. Его сиятельство князь Андрей Николаич сами мне приказали, чтобы весь народ отправить и с неприятелем не оставаться, и царский на то приказ есть. А кто останется, тот царю изменник. Слышишь?
– Слушаю, – отвечал Дрон, не поднимая глаз.
Алпатыч не удовлетворился этим ответом.
– Эй, Дрон, худо будет! – сказал Алпатыч, покачав головой.
– Власть ваша! – сказал Дрон печально.
– Эй, Дрон, оставь! – повторил Алпатыч, вынимая руку из за пазухи и торжественным жестом указывая ею на пол под ноги Дрона. – Я не то, что тебя насквозь, я под тобой на три аршина все насквозь вижу, – сказал он, вглядываясь в пол под ноги Дрона.
Дрон смутился, бегло взглянул на Алпатыча и опять опустил глаза.
– Ты вздор то оставь и народу скажи, чтобы собирались из домов идти в Москву и готовили подводы завтра к утру под княжнин обоз, да сам на сходку не ходи. Слышишь?
Дрон вдруг упал в ноги.
– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.