Лаудруп, Финн

Финн Лаудруп
Общая информация
Полное имя	Финн Лаудруп
Родился	Копенгаген, Дания
Гражданство	Дания
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Клубная карьера*
1962—1967	Ванлосе	? (?)
1968—1970	Винер Шпорт-Клуб	36 (4)
1970—1972	Брёнсхёй	44 (8)
1973—1975	Брондбю	? (?)
1976—1980	Копенгаген	93+ (18+)
1981	Брондбю	? (?)
Национальная сборная**
1965	Дания (мол.)	1 (0)
1967—1979	Дания	19 (6)
Тренерская карьера
1973	Брондбю	игр. тр.
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Финн Лаудруп (род. 31 июля 1945 года во Фредериксберге) — датский футболист, который представлял ряд клубов чемпионата Дании, а также играл за австрийский «Винер Шпорт-Клуб». Он сыграл 19 матчей и забил шесть голов за национальную сборную Дании. Он является отцом футболистов Михаэля и Бриана Лаудрупов.

Биография

На клубном уровне Финн Лаудруп начал карьеру в «Ванлосе» в 1962 году, затем в 1968 году переехал за границу, чтобы играть за австрийский «Винер Шпорт-Клуб». В 1971 году он вернулся в Данию, подписав контракт с клубом Первого дивизиона, «Брёнсхёй». В 1973 году он ненадолго стал играющим тренером «Брондбю», который тогда выступал в низших лигах. Он вернулся в Первый дивизион в 1976 году, перейдя в «Копенгаген», но в 1981 году возвратился в «Брондбю», поднявшийся во Второй дивизион. Он сыграл за клуб один сезон и помог «Брондбю» повыситься в классе. Перед началом сезона 1982 года Лаудруп ушёл из футбола.

Лаудруп дебютировал за датскую сборную 24 мая 1967 года в матче против Венгрии, Дания выиграла со счётом 2:0. Он сыграл ещё семь матчей в том году, забив четыре гола. Став профессионалом, он был исключён из сугубо любительской национальной сборной. Когда он вернулся в Данию, он сыграл ещё десять матчей с мая 1971 по ноябрь 1972 года. Его последняя игра состоялась несколько лет спустя, когда в июне 1979 года Дания проиграла СССР со счётом 2:1. В целом, Финн Лаудруп сыграл 19 матчей и забил шесть голов за Данию.

Ссылки

• [www.dbu.dk/landshold/landsholdsdatabasen/LBasePlayerInfo.aspx?playerid=3269 Danish national team profile]

Отрывок, характеризующий Лаудруп, Финн

Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.