Лауреаты Государственной премии СССР в области науки и техники (1967—1975)
Поделись знанием:
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.
Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.
Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.
Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.
Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.
Он читал и читал всё, что попадалось под руку, и читал так что, приехав домой, когда лакеи еще раздевали его, он, уже взяв книгу, читал – и от чтения переходил ко сну, и от сна к болтовне в гостиных и клубе, от болтовни к кутежу и женщинам, от кутежа опять к болтовне, чтению и вину. Пить вино для него становилось всё больше и больше физической и вместе нравственной потребностью. Несмотря на то, что доктора говорили ему, что с его корпуленцией, вино для него опасно, он очень много пил. Ему становилось вполне хорошо только тогда, когда он, сам не замечая как, опрокинув в свой большой рот несколько стаканов вина, испытывал приятную теплоту в теле, нежность ко всем своим ближним и готовность ума поверхностно отзываться на всякую мысль, не углубляясь в сущность ее. Только выпив бутылку и две вина, он смутно сознавал, что тот запутанный, страшный узел жизни, который ужасал его прежде, не так страшен, как ему казалось. С шумом в голове, болтая, слушая разговоры или читая после обеда и ужина, он беспрестанно видел этот узел, какой нибудь стороной его. Но только под влиянием вина он говорил себе: «Это ничего. Это я распутаю – вот у меня и готово объяснение. Но теперь некогда, – я после обдумаю всё это!» Но это после никогда не приходило.
Натощак, поутру, все прежние вопросы представлялись столь же неразрешимыми и страшными, и Пьер торопливо хватался за книгу и радовался, когда кто нибудь приходил к нему.
Иногда Пьер вспоминал о слышанном им рассказе о том, как на войне солдаты, находясь под выстрелами в прикрытии, когда им делать нечего, старательно изыскивают себе занятие, для того чтобы легче переносить опасность. И Пьеру все люди представлялись такими солдатами, спасающимися от жизни: кто честолюбием, кто картами, кто писанием законов, кто женщинами, кто игрушками, кто лошадьми, кто политикой, кто охотой, кто вином, кто государственными делами. «Нет ни ничтожного, ни важного, всё равно: только бы спастись от нее как умею»! думал Пьер. – «Только бы не видать ее , эту страшную ее ».
В начале зимы, князь Николай Андреич Болконский с дочерью приехали в Москву. По своему прошедшему, по своему уму и оригинальности, в особенности по ослаблению на ту пору восторга к царствованию императора Александра, и по тому анти французскому и патриотическому направлению, которое царствовало в то время в Москве, князь Николай Андреич сделался тотчас же предметом особенной почтительности москвичей и центром московской оппозиции правительству.
Князь очень постарел в этот год. В нем появились резкие признаки старости: неожиданные засыпанья, забывчивость ближайших по времени событий и памятливость к давнишним, и детское тщеславие, с которым он принимал роль главы московской оппозиции. Несмотря на то, когда старик, особенно по вечерам, выходил к чаю в своей шубке и пудренном парике, и начинал, затронутый кем нибудь, свои отрывистые рассказы о прошедшем, или еще более отрывистые и резкие суждения о настоящем, он возбуждал во всех своих гостях одинаковое чувство почтительного уважения. Для посетителей весь этот старинный дом с огромными трюмо, дореволюционной мебелью, этими лакеями в пудре, и сам прошлого века крутой и умный старик с его кроткою дочерью и хорошенькой француженкой, которые благоговели перед ним, – представлял величественно приятное зрелище. Но посетители не думали о том, что кроме этих двух трех часов, во время которых они видели хозяев, было еще 22 часа в сутки, во время которых шла тайная внутренняя жизнь дома.
В последнее время в Москве эта внутренняя жизнь сделалась очень тяжела для княжны Марьи. Она была лишена в Москве тех своих лучших радостей – бесед с божьими людьми и уединения, – которые освежали ее в Лысых Горах, и не имела никаких выгод и радостей столичной жизни. В свет она не ездила; все знали, что отец не пускает ее без себя, а сам он по нездоровью не мог ездить, и ее уже не приглашали на обеды и вечера. Надежду на замужество княжна Марья совсем оставила. Она видела ту холодность и озлобление, с которыми князь Николай Андреич принимал и спроваживал от себя молодых людей, могущих быть женихами, иногда являвшихся в их дом. Друзей у княжны Марьи не было: в этот приезд в Москву она разочаровалась в своих двух самых близких людях. М lle Bourienne, с которой она и прежде не могла быть вполне откровенна, теперь стала ей неприятна и она по некоторым причинам стала отдаляться от нее. Жюли, которая была в Москве и к которой княжна Марья писала пять лет сряду, оказалась совершенно чужою ей, когда княжна Марья вновь сошлась с нею лично. Жюли в это время, по случаю смерти братьев сделавшись одной из самых богатых невест в Москве, находилась во всем разгаре светских удовольствий. Она была окружена молодыми людьми, которые, как она думала, вдруг оценили ее достоинства. Жюли находилась в том периоде стареющейся светской барышни, которая чувствует, что наступил последний шанс замужества, и теперь или никогда должна решиться ее участь. Княжна Марья с грустной улыбкой вспоминала по четвергам, что ей теперь писать не к кому, так как Жюли, Жюли, от присутствия которой ей не было никакой радости, была здесь и виделась с нею каждую неделю. Она, как старый эмигрант, отказавшийся жениться на даме, у которой он проводил несколько лет свои вечера, жалела о том, что Жюли была здесь и ей некому писать. Княжне Марье в Москве не с кем было поговорить, некому поверить своего горя, а горя много прибавилось нового за это время. Срок возвращения князя Андрея и его женитьбы приближался, а его поручение приготовить к тому отца не только не было исполнено, но дело напротив казалось совсем испорчено, и напоминание о графине Ростовой выводило из себя старого князя, и так уже большую часть времени бывшего не в духе. Новое горе, прибавившееся в последнее время для княжны Марьи, были уроки, которые она давала шестилетнему племяннику. В своих отношениях с Николушкой она с ужасом узнавала в себе свойство раздражительности своего отца. Сколько раз она ни говорила себе, что не надо позволять себе горячиться уча племянника, почти всякий раз, как она садилась с указкой за французскую азбуку, ей так хотелось поскорее, полегче перелить из себя свое знание в ребенка, уже боявшегося, что вот вот тетя рассердится, что она при малейшем невнимании со стороны мальчика вздрагивала, торопилась, горячилась, возвышала голос, иногда дергала его за руку и ставила в угол. Поставив его в угол, она сама начинала плакать над своей злой, дурной натурой, и Николушка, подражая ей рыданьями, без позволенья выходил из угла, подходил к ней и отдергивал от лица ее мокрые руки, и утешал ее. Но более, более всего горя доставляла княжне раздражительность ее отца, всегда направленная против дочери и дошедшая в последнее время до жестокости. Ежели бы он заставлял ее все ночи класть поклоны, ежели бы он бил ее, заставлял таскать дрова и воду, – ей бы и в голову не пришло, что ее положение трудно; но этот любящий мучитель, самый жестокий от того, что он любил и за то мучил себя и ее, – умышленно умел не только оскорбить, унизить ее, но и доказать ей, что она всегда и во всем была виновата. В последнее время в нем появилась новая черта, более всего мучившая княжну Марью – это было его большее сближение с m lle Bourienne. Пришедшая ему, в первую минуту по получении известия о намерении своего сына, мысль шутка о том, что ежели Андрей женится, то и он сам женится на Bourienne, – видимо понравилась ему, и он с упорством последнее время (как казалось княжне Марье) только для того, чтобы ее оскорбить, выказывал особенную ласку к m lle Bоurienne и выказывал свое недовольство к дочери выказываньем любви к Bourienne.
Однажды в Москве, в присутствии княжны Марьи (ей казалось, что отец нарочно при ней это сделал), старый князь поцеловал у m lle Bourienne руку и, притянув ее к себе, обнял лаская. Княжна Марья вспыхнула и выбежала из комнаты. Через несколько минут m lle Bourienne вошла к княжне Марье, улыбаясь и что то весело рассказывая своим приятным голосом. Княжна Марья поспешно отерла слезы, решительными шагами подошла к Bourienne и, видимо сама того не зная, с гневной поспешностью и взрывами голоса, начала кричать на француженку: «Это гадко, низко, бесчеловечно пользоваться слабостью…» Она не договорила. «Уйдите вон из моей комнаты», прокричала она и зарыдала.
На другой день князь ни слова не сказал своей дочери; но она заметила, что за обедом он приказал подавать кушанье, начиная с m lle Bourienne. В конце обеда, когда буфетчик, по прежней привычке, опять подал кофе, начиная с княжны, князь вдруг пришел в бешенство, бросил костылем в Филиппа и тотчас же сделал распоряжение об отдаче его в солдаты. «Не слышат… два раза сказал!… не слышат!»
«Она – первый человек в этом доме; она – мой лучший друг, – кричал князь. – И ежели ты позволишь себе, – закричал он в гневе, в первый раз обращаясь к княжне Марье, – еще раз, как вчера ты осмелилась… забыться перед ней, то я тебе покажу, кто хозяин в доме. Вон! чтоб я не видал тебя; проси у ней прощенья!»
Княжна Марья просила прощенья у Амальи Евгеньевны и у отца за себя и за Филиппа буфетчика, который просил заступы.
В такие минуты в душе княжны Марьи собиралось чувство, похожее на гордость жертвы. И вдруг в такие то минуты, при ней, этот отец, которого она осуждала, или искал очки, ощупывая подле них и не видя, или забывал то, что сейчас было, или делал слабевшими ногами неверный шаг и оглядывался, не видал ли кто его слабости, или, что было хуже всего, он за обедом, когда не было гостей, возбуждавших его, вдруг задремывал, выпуская салфетку, и склонялся над тарелкой, трясущейся головой. «Он стар и слаб, а я смею осуждать его!» думала она с отвращением к самой себе в такие минуты.
В 1811 м году в Москве жил быстро вошедший в моду французский доктор, огромный ростом, красавец, любезный, как француз и, как говорили все в Москве, врач необыкновенного искусства – Метивье. Он был принят в домах высшего общества не как доктор, а как равный.
Князь Николай Андреич, смеявшийся над медициной, последнее время, по совету m lle Bourienne, допустил к себе этого доктора и привык к нему. Метивье раза два в неделю бывал у князя.
В Николин день, в именины князя, вся Москва была у подъезда его дома, но он никого не велел принимать; а только немногих, список которых он передал княжне Марье, велел звать к обеду.
Метивье, приехавший утром с поздравлением, в качестве доктора, нашел приличным de forcer la consigne [нарушить запрет], как он сказал княжне Марье, и вошел к князю. Случилось так, что в это именинное утро старый князь был в одном из своих самых дурных расположений духа. Он целое утро ходил по дому, придираясь ко всем и делая вид, что он не понимает того, что ему говорят, и что его не понимают. Княжна Марья твердо знала это состояние духа тихой и озабоченной ворчливости, которая обыкновенно разрешалась взрывом бешенства, и как перед заряженным, с взведенными курками, ружьем, ходила всё это утро, ожидая неизбежного выстрела. Утро до приезда доктора прошло благополучно. Пропустив доктора, княжна Марья села с книгой в гостиной у двери, от которой она могла слышать всё то, что происходило в кабинете.
Сначала она слышала один голос Метивье, потом голос отца, потом оба голоса заговорили вместе, дверь распахнулась и на пороге показалась испуганная, красивая фигура Метивье с его черным хохлом, и фигура князя в колпаке и халате с изуродованным бешенством лицом и опущенными зрачками глаз.
– Не понимаешь? – кричал князь, – а я понимаю! Французский шпион, Бонапартов раб, шпион, вон из моего дома – вон, я говорю, – и он захлопнул дверь.
Метивье пожимая плечами подошел к mademoiselle Bourienne, прибежавшей на крик из соседней комнаты.
– Князь не совсем здоров, – la bile et le transport au cerveau. Tranquillisez vous, je repasserai demain, [желчь и прилив к мозгу. Успокойтесь, я завтра зайду,] – сказал Метивье и, приложив палец к губам, поспешно вышел.
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.
Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.
Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.
Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.
– Душой рада, что приехали и что у меня остановились, – говорила она. – Давно пора, – сказала она, значительно взглянув на Наташу… – старик здесь и сына ждут со дня на день. Надо, надо с ним познакомиться. Ну да об этом после поговорим, – прибавила она, оглянув Соню взглядом, показывавшим, что она при ней не желает говорить об этом. – Теперь слушай, – обратилась она к графу, – завтра что же тебе надо? За кем пошлешь? Шиншина? – она загнула один палец; – плаксу Анну Михайловну? – два. Она здесь с сыном. Женится сын то! Потом Безухова чтоль? И он здесь с женой. Он от нее убежал, а она за ним прискакала. Он обедал у меня в середу. Ну, а их – она указала на барышень – завтра свожу к Иверской, а потом и к Обер Шельме заедем. Ведь, небось, всё новое делать будете? С меня не берите, нынче рукава, вот что! Намедни княжна Ирина Васильевна молодая ко мне приехала: страх глядеть, точно два боченка на руки надела. Ведь нынче, что день – новая мода. Да у тебя то у самого какие дела? – обратилась она строго к графу.
– Всё вдруг подошло, – отвечал граф. – Тряпки покупать, а тут еще покупатель на подмосковную и на дом. Уж ежели милость ваша будет, я времечко выберу, съезжу в Маринское на денек, вам девчат моих прикину.
– Хорошо, хорошо, у меня целы будут. У меня как в Опекунском совете. Я их и вывезу куда надо, и побраню, и поласкаю, – сказала Марья Дмитриевна, дотрогиваясь большой рукой до щеки любимицы и крестницы своей Наташи.
На другой день утром Марья Дмитриевна свозила барышень к Иверской и к m me Обер Шальме, которая так боялась Марьи Дмитриевны, что всегда в убыток уступала ей наряды, только бы поскорее выжить ее от себя. Марья Дмитриевна заказала почти всё приданое. Вернувшись она выгнала всех кроме Наташи из комнаты и подозвала свою любимицу к своему креслу.
– Ну теперь поговорим. Поздравляю тебя с женишком. Подцепила молодца! Я рада за тебя; и его с таких лет знаю (она указала на аршин от земли). – Наташа радостно краснела. – Я его люблю и всю семью его. Теперь слушай. Ты ведь знаешь, старик князь Николай очень не желал, чтоб сын женился. Нравный старик! Оно, разумеется, князь Андрей не дитя, и без него обойдется, да против воли в семью входить нехорошо. Надо мирно, любовно. Ты умница, сумеешь обойтись как надо. Ты добренько и умненько обойдись. Вот всё и хорошо будет.
Наташа молчала, как думала Марья Дмитриевна от застенчивости, но в сущности Наташе было неприятно, что вмешивались в ее дело любви князя Андрея, которое представлялось ей таким особенным от всех людских дел, что никто, по ее понятиям, не мог понимать его. Она любила и знала одного князя Андрея, он любил ее и должен был приехать на днях и взять ее. Больше ей ничего не нужно было.
– Ты видишь ли, я его давно знаю, и Машеньку, твою золовку, люблю. Золовки – колотовки, ну а уж эта мухи не обидит. Она меня просила ее с тобой свести. Ты завтра с отцом к ней поедешь, да приласкайся хорошенько: ты моложе ее. Как твой то приедет, а уж ты и с сестрой и с отцом знакома, и тебя полюбили. Так или нет? Ведь лучше будет?
– Лучше, – неохотно отвечала Наташа.
На другой день, по совету Марьи Дмитриевны, граф Илья Андреич поехал с Наташей к князю Николаю Андреичу. Граф с невеселым духом собирался на этот визит: в душе ему было страшно. Последнее свидание во время ополчения, когда граф в ответ на свое приглашение к обеду выслушал горячий выговор за недоставление людей, было памятно графу Илье Андреичу. Наташа, одевшись в свое лучшее платье, была напротив в самом веселом расположении духа. «Не может быть, чтобы они не полюбили меня, думала она: меня все всегда любили. И я так готова сделать для них всё, что они пожелают, так готова полюбить его – за то, что он отец, а ее за то, что она сестра, что не за что им не полюбить меня!»
Они подъехали к старому, мрачному дому на Вздвиженке и вошли в сени.
– Ну, Господи благослови, – проговорил граф, полу шутя, полу серьезно; но Наташа заметила, что отец ее заторопился, входя в переднюю, и робко, тихо спросил, дома ли князь и княжна. После доклада о их приезде между прислугой князя произошло смятение. Лакей, побежавший докладывать о них, был остановлен другим лакеем в зале и они шептали о чем то. В залу выбежала горничная девушка, и торопливо тоже говорила что то, упоминая о княжне. Наконец один старый, с сердитым видом лакей вышел и доложил Ростовым, что князь принять не может, а княжна просит к себе. Первая навстречу гостям вышла m lle Bourienne. Она особенно учтиво встретила отца с дочерью и проводила их к княжне. Княжна с взволнованным, испуганным и покрытым красными пятнами лицом выбежала, тяжело ступая, навстречу к гостям, и тщетно пытаясь казаться свободной и радушной. Наташа с первого взгляда не понравилась княжне Марье. Она ей показалась слишком нарядной, легкомысленно веселой и тщеславной. Княжна Марья не знала, что прежде, чем она увидала свою будущую невестку, она уже была дурно расположена к ней по невольной зависти к ее красоте, молодости и счастию и по ревности к любви своего брата. Кроме этого непреодолимого чувства антипатии к ней, княжна Марья в эту минуту была взволнована еще тем, что при докладе о приезде Ростовых, князь закричал, что ему их не нужно, что пусть княжна Марья принимает, если хочет, а чтоб к нему их не пускали. Княжна Марья решилась принять Ростовых, но всякую минуту боялась, как бы князь не сделал какую нибудь выходку, так как он казался очень взволнованным приездом Ростовых.
– Ну вот, я вам, княжна милая, привез мою певунью, – сказал граф, расшаркиваясь и беспокойно оглядываясь, как будто он боялся, не взойдет ли старый князь. – Уж как я рад, что вы познакомились… Жаль, жаль, что князь всё нездоров, – и сказав еще несколько общих фраз он встал. – Ежели позволите, княжна, на четверть часика вам прикинуть мою Наташу, я бы съездил, тут два шага, на Собачью Площадку, к Анне Семеновне, и заеду за ней.
Илья Андреич придумал эту дипломатическую хитрость для того, чтобы дать простор будущей золовке объясниться с своей невесткой (как он сказал это после дочери) и еще для того, чтобы избежать возможности встречи с князем, которого он боялся. Он не сказал этого дочери, но Наташа поняла этот страх и беспокойство своего отца и почувствовала себя оскорбленною. Она покраснела за своего отца, еще более рассердилась за то, что покраснела и смелым, вызывающим взглядом, говорившим про то, что она никого не боится, взглянула на княжну. Княжна сказала графу, что очень рада и просит его только пробыть подольше у Анны Семеновны, и Илья Андреич уехал.
M lle Bourienne, несмотря на беспокойные, бросаемые на нее взгляды княжны Марьи, желавшей с глазу на глаз поговорить с Наташей, не выходила из комнаты и держала твердо разговор о московских удовольствиях и театрах. Наташа была оскорблена замешательством, происшедшим в передней, беспокойством своего отца и неестественным тоном княжны, которая – ей казалось – делала милость, принимая ее. И потом всё ей было неприятно. Княжна Марья ей не нравилась. Она казалась ей очень дурной собою, притворной и сухою. Наташа вдруг нравственно съёжилась и приняла невольно такой небрежный тон, который еще более отталкивал от нее княжну Марью. После пяти минут тяжелого, притворного разговора, послышались приближающиеся быстрые шаги в туфлях. Лицо княжны Марьи выразило испуг, дверь комнаты отворилась и вошел князь в белом колпаке и халате.
– Ах, сударыня, – заговорил он, – сударыня, графиня… графиня Ростова, коли не ошибаюсь… прошу извинить, извинить… не знал, сударыня. Видит Бог не знал, что вы удостоили нас своим посещением, к дочери зашел в таком костюме. Извинить прошу… видит Бог не знал, – повторил он так не натурально, ударяя на слово Бог и так неприятно, что княжна Марья стояла, опустив глаза, не смея взглянуть ни на отца, ни на Наташу. Наташа, встав и присев, тоже не знала, что ей делать. Одна m lle Bourienne приятно улыбалась.
– Прошу извинить, прошу извинить! Видит Бог не знал, – пробурчал старик и, осмотрев с головы до ног Наташу, вышел. M lle Bourienne первая нашлась после этого появления и начала разговор про нездоровье князя. Наташа и княжна Марья молча смотрели друг на друга, и чем дольше они молча смотрели друг на друга, не высказывая того, что им нужно было высказать, тем недоброжелательнее они думали друг о друге.
Когда граф вернулся, Наташа неучтиво обрадовалась ему и заторопилась уезжать: она почти ненавидела в эту минуту эту старую сухую княжну, которая могла поставить ее в такое неловкое положение и провести с ней полчаса, ничего не сказав о князе Андрее. «Ведь я не могла же начать первая говорить о нем при этой француженке», думала Наташа. Княжна Марья между тем мучилась тем же самым. Она знала, что ей надо было сказать Наташе, но она не могла этого сделать и потому, что m lle Bourienne мешала ей, и потому, что она сама не знала, отчего ей так тяжело было начать говорить об этом браке. Когда уже граф выходил из комнаты, княжна Марья быстрыми шагами подошла к Наташе, взяла ее за руки и, тяжело вздохнув, сказала: «Постойте, мне надо…» Наташа насмешливо, сама не зная над чем, смотрела на княжну Марью.
– Милая Натали, – сказала княжна Марья, – знайте, что я рада тому, что брат нашел счастье… – Она остановилась, чувствуя, что она говорит неправду. Наташа заметила эту остановку и угадала причину ее.
– Я думаю, княжна, что теперь неудобно говорить об этом, – сказала Наташа с внешним достоинством и холодностью и с слезами, которые она чувствовала в горле.
«Что я сказала, что я сделала!» подумала она, как только вышла из комнаты.
Долго ждали в этот день Наташу к обеду. Она сидела в своей комнате и рыдала, как ребенок, сморкаясь и всхлипывая. Соня стояла над ней и целовала ее в волосы.
– Наташа, об чем ты? – говорила она. – Что тебе за дело до них? Всё пройдет, Наташа.
– Нет, ежели бы ты знала, как это обидно… точно я…
– Не говори, Наташа, ведь ты не виновата, так что тебе за дело? Поцелуй меня, – сказала Соня.
Наташа подняла голову, и в губы поцеловав свою подругу, прижала к ней свое мокрое лицо.
– Я не могу сказать, я не знаю. Никто не виноват, – говорила Наташа, – я виновата. Но всё это больно ужасно. Ах, что он не едет!…
Она с красными глазами вышла к обеду. Марья Дмитриевна, знавшая о том, как князь принял Ростовых, сделала вид, что она не замечает расстроенного лица Наташи и твердо и громко шутила за столом с графом и другими гостями.
В этот вечер Ростовы поехали в оперу, на которую Марья Дмитриевна достала билет.
Наташе не хотелось ехать, но нельзя было отказаться от ласковости Марьи Дмитриевны, исключительно для нее предназначенной. Когда она, одетая, вышла в залу, дожидаясь отца и поглядевшись в большое зеркало, увидала, что она хороша, очень хороша, ей еще более стало грустно; но грустно сладостно и любовно.
«Боже мой, ежели бы он был тут; тогда бы я не так как прежде, с какой то глупой робостью перед чем то, а по новому, просто, обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня теми искательными, любопытными глазами, которыми он так часто смотрел на меня и потом заставила бы его смеяться, как он смеялся тогда, и глаза его – как я вижу эти глаза! думала Наташа. – И что мне за дело до его отца и сестры: я люблю его одного, его, его, с этим лицом и глазами, с его улыбкой, мужской и вместе детской… Нет, лучше не думать о нем, не думать, забыть, совсем забыть на это время. Я не вынесу этого ожидания, я сейчас зарыдаю», – и она отошла от зеркала, делая над собой усилия, чтоб не заплакать. – «И как может Соня так ровно, так спокойно любить Николиньку, и ждать так долго и терпеливо»! подумала она, глядя на входившую, тоже одетую, с веером в руках Соню.
«Нет, она совсем другая. Я не могу»!
Наташа чувствовала себя в эту минуту такой размягченной и разнеженной, что ей мало было любить и знать, что она любима: ей нужно теперь, сейчас нужно было обнять любимого человека и говорить и слышать от него слова любви, которыми было полно ее сердце. Пока она ехала в карете, сидя рядом с отцом, и задумчиво глядела на мелькавшие в мерзлом окне огни фонарей, она чувствовала себя еще влюбленнее и грустнее и забыла с кем и куда она едет. Попав в вереницу карет, медленно визжа колесами по снегу карета Ростовых подъехала к театру. Поспешно выскочили Наташа и Соня, подбирая платья; вышел граф, поддерживаемый лакеями, и между входившими дамами и мужчинами и продающими афиши, все трое пошли в коридор бенуара. Из за притворенных дверей уже слышались звуки музыки.
– Nathalie, vos cheveux, [Натали, твои волосы,] – прошептала Соня. Капельдинер учтиво и поспешно проскользнул перед дамами и отворил дверь ложи. Музыка ярче стала слышна в дверь, блеснули освещенные ряды лож с обнаженными плечами и руками дам, и шумящий и блестящий мундирами партер. Дама, входившая в соседний бенуар, оглянула Наташу женским, завистливым взглядом. Занавесь еще не поднималась и играли увертюру. Наташа, оправляя платье, прошла вместе с Соней и села, оглядывая освещенные ряды противуположных лож. Давно не испытанное ею ощущение того, что сотни глаз смотрят на ее обнаженные руки и шею, вдруг и приятно и неприятно охватило ее, вызывая целый рой соответствующих этому ощущению воспоминаний, желаний и волнений.
Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством смотрели на невесту одного из лучших женихов России.
Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.
– Посмотри, вот Аленина – говорила Соня, – с матерью кажется!
– Батюшки! Михаил Кирилыч то еще потолстел, – говорил старый граф.
– Смотрите! Анна Михайловна наша в токе какой!
– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.
Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.
В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама с огромной косой и очень оголенными, белыми, полными плечами и шеей, на которой была двойная нитка больших жемчугов, и долго усаживалась, шумя своим толстым шелковым платьем.
Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись глазами с графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
– Давно пожаловали, графиня? – заговорил он. – Приду, приду, ручку поцелую. А я вот приехал по делам и девочек своих с собой привез. Бесподобно, говорят, Семенова играет, – говорил Илья Андреич. – Граф Петр Кириллович нас никогда не забывал. Он здесь?
– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.
Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.
Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.
На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.
В одну из минут, когда на сцене всё затихло, ожидая начала арии, скрипнула входная дверь партера, на той стороне где была ложа Ростовых, и зазвучали шаги запоздавшего мужчины. «Вот он Курагин!» прошептал Шиншин. Графиня Безухова улыбаясь обернулась к входящему. Наташа посмотрела по направлению глаз графини Безуховой и увидала необыкновенно красивого адъютанта, с самоуверенным и вместе учтивым видом подходящего к их ложе. Это был Анатоль Курагин, которого она давно видела и заметила на петербургском бале. Он был теперь в адъютантском мундире с одной эполетой и эксельбантом. Он шел сдержанной, молодецкой походкой, которая была бы смешна, ежели бы он не был так хорош собой и ежели бы на прекрасном лице не было бы такого выражения добродушного довольства и веселия. Несмотря на то, что действие шло, он, не торопясь, слегка побрякивая шпорами и саблей, плавно и высоко неся свою надушенную красивую голову, шел по ковру коридора. Взглянув на Наташу, он подошел к сестре, положил руку в облитой перчатке на край ее ложи, тряхнул ей головой и наклонясь спросил что то, указывая на Наташу.
– Mais charmante! [Очень мила!] – сказал он, очевидно про Наташу, как не столько слышала она, сколько поняла по движению его губ. Потом он прошел в первый ряд и сел подле Долохова, дружески и небрежно толкнув локтем того Долохова, с которым так заискивающе обращались другие. Он, весело подмигнув, улыбнулся ему и уперся ногой в рампу.
– Как похожи брат с сестрой! – сказал граф. – И как хороши оба!
Шиншин вполголоса начал рассказывать графу какую то историю интриги Курагина в Москве, к которой Наташа прислушалась именно потому, что он сказал про нее charmante.
Первый акт кончился, в партере все встали, перепутались и стали ходить и выходить.
Борис пришел в ложу Ростовых, очень просто принял поздравления и, приподняв брови, с рассеянной улыбкой, передал Наташе и Соне просьбу его невесты, чтобы они были на ее свадьбе, и вышел. Наташа с веселой и кокетливой улыбкой разговаривала с ним и поздравляла с женитьбой того самого Бориса, в которого она была влюблена прежде. В том состоянии опьянения, в котором она находилась, всё казалось просто и естественно.
Голая Элен сидела подле нее и одинаково всем улыбалась; и точно так же улыбнулась Наташа Борису.
Ложа Элен наполнилась и окружилась со стороны партера самыми знатными и умными мужчинами, которые, казалось, наперерыв желали показать всем, что они знакомы с ней.
Курагин весь этот антракт стоял с Долоховым впереди у рампы, глядя на ложу Ростовых. Наташа знала, что он говорил про нее, и это доставляло ей удовольствие. Она даже повернулась так, чтобы ему виден был ее профиль, по ее понятиям, в самом выгодном положении. Перед началом второго акта в партере показалась фигура Пьера, которого еще с приезда не видали Ростовы. Лицо его было грустно, и он еще потолстел, с тех пор как его последний раз видела Наташа. Он, никого не замечая, прошел в первые ряды. Анатоль подошел к нему и стал что то говорить ему, глядя и указывая на ложу Ростовых. Пьер, увидав Наташу, оживился и поспешно, по рядам, пошел к их ложе. Подойдя к ним, он облокотился и улыбаясь долго говорил с Наташей. Во время своего разговора с Пьером, Наташа услыхала в ложе графини Безуховой мужской голос и почему то узнала, что это был Курагин. Она оглянулась и встретилась с ним глазами. Он почти улыбаясь смотрел ей прямо в глаза таким восхищенным, ласковым взглядом, что казалось странно быть от него так близко, так смотреть на него, быть так уверенной, что нравишься ему, и не быть с ним знакомой.
Во втором акте были картины, изображающие монументы и была дыра в полотне, изображающая луну, и абажуры на рампе подняли, и стали играть в басу трубы и контрабасы, и справа и слева вышло много людей в черных мантиях. Люди стали махать руками, и в руках у них было что то вроде кинжалов; потом прибежали еще какие то люди и стали тащить прочь ту девицу, которая была прежде в белом, а теперь в голубом платье. Они не утащили ее сразу, а долго с ней пели, а потом уже ее утащили, и за кулисами ударили три раза во что то металлическое, и все стали на колена и запели молитву. Несколько раз все эти действия прерывались восторженными криками зрителей.
Во время этого акта Наташа всякий раз, как взглядывала в партер, видела Анатоля Курагина, перекинувшего руку через спинку кресла и смотревшего на нее. Ей приятно было видеть, что он так пленен ею, и не приходило в голову, чтобы в этом было что нибудь дурное.
Когда второй акт кончился, графиня Безухова встала, повернулась к ложе Ростовых (грудь ее совершенно была обнажена), пальчиком в перчатке поманила к себе старого графа, и не обращая внимания на вошедших к ней в ложу, начала любезно улыбаясь говорить с ним.
– Да познакомьте же меня с вашими прелестными дочерьми, – сказала она, – весь город про них кричит, а я их не знаю.
Наташа встала и присела великолепной графине. Наташе так приятна была похвала этой блестящей красавицы, что она покраснела от удовольствия.
– Я теперь тоже хочу сделаться москвичкой, – говорила Элен. – И как вам не совестно зарыть такие перлы в деревне!
Графиня Безухая, по справедливости, имела репутацию обворожительной женщины. Она могла говорить то, чего не думала, и в особенности льстить, совершенно просто и натурально.
– Нет, милый граф, вы мне позвольте заняться вашими дочерьми. Я хоть теперь здесь не надолго. И вы тоже. Я постараюсь повеселить ваших. Я еще в Петербурге много слышала о вас, и хотела вас узнать, – сказала она Наташе с своей однообразно красивой улыбкой. – Я слышала о вас и от моего пажа – Друбецкого. Вы слышали, он женится? И от друга моего мужа – Болконского, князя Андрея Болконского, – сказала она с особенным ударением, намекая этим на то, что она знала отношения его к Наташе. – Она попросила, чтобы лучше познакомиться, позволить одной из барышень посидеть остальную часть спектакля в ее ложе, и Наташа перешла к ней.
В третьем акте был на сцене представлен дворец, в котором горело много свечей и повешены были картины, изображавшие рыцарей с бородками. В середине стояли, вероятно, царь и царица. Царь замахал правою рукою, и, видимо робея, дурно пропел что то, и сел на малиновый трон. Девица, бывшая сначала в белом, потом в голубом, теперь была одета в одной рубашке с распущенными волосами и стояла около трона. Она о чем то горестно пела, обращаясь к царице; но царь строго махнул рукой, и с боков вышли мужчины с голыми ногами и женщины с голыми ногами, и стали танцовать все вместе. Потом скрипки заиграли очень тонко и весело, одна из девиц с голыми толстыми ногами и худыми руками, отделившись от других, отошла за кулисы, поправила корсаж, вышла на середину и стала прыгать и скоро бить одной ногой о другую. Все в партере захлопали руками и закричали браво. Потом один мужчина стал в угол. В оркестре заиграли громче в цимбалы и трубы, и один этот мужчина с голыми ногами стал прыгать очень высоко и семенить ногами. (Мужчина этот был Duport, получавший 60 тысяч в год за это искусство.) Все в партере, в ложах и райке стали хлопать и кричать изо всех сил, и мужчина остановился и стал улыбаться и кланяться на все стороны. Потом танцовали еще другие, с голыми ногами, мужчины и женщины, потом опять один из царей закричал что то под музыку, и все стали петь. Но вдруг сделалась буря, в оркестре послышались хроматические гаммы и аккорды уменьшенной септимы, и все побежали и потащили опять одного из присутствующих за кулисы, и занавесь опустилась. Опять между зрителями поднялся страшный шум и треск, и все с восторженными лицами стали кричать: Дюпора! Дюпора! Дюпора! Наташа уже не находила этого странным. Она с удовольствием, радостно улыбаясь, смотрела вокруг себя.
– N'est ce pas qu'il est admirable – Duport? [Неправда ли, Дюпор восхитителен?] – сказала Элен, обращаясь к ней.
– Oh, oui, [О, да,] – отвечала Наташа.
В антракте в ложе Элен пахнуло холодом, отворилась дверь и, нагибаясь и стараясь не зацепить кого нибудь, вошел Анатоль.
– Позвольте мне вам представить брата, – беспокойно перебегая глазами с Наташи на Анатоля, сказала Элен. Наташа через голое плечо оборотила к красавцу свою хорошенькую головку и улыбнулась. Анатоль, который вблизи был так же хорош, как и издали, подсел к ней и сказал, что давно желал иметь это удовольствие, еще с Нарышкинского бала, на котором он имел удовольствие, которое не забыл, видеть ее. Курагин с женщинами был гораздо умнее и проще, чем в мужском обществе. Он говорил смело и просто, и Наташу странно и приятно поразило то, что не только не было ничего такого страшного в этом человеке, про которого так много рассказывали, но что напротив у него была самая наивная, веселая и добродушная улыбка.
Курагин спросил про впечатление спектакля и рассказал ей про то, как в прошлый спектакль Семенова играя, упала.
– А знаете, графиня, – сказал он, вдруг обращаясь к ней, как к старой давнишней знакомой, – у нас устраивается карусель в костюмах; вам бы надо участвовать в нем: будет очень весело. Все сбираются у Карагиных. Пожалуйста приезжайте, право, а? – проговорил он.
Говоря это, он не спускал улыбающихся глаз с лица, с шеи, с оголенных рук Наташи. Наташа несомненно знала, что он восхищается ею. Ей было это приятно, но почему то ей тесно и тяжело становилось от его присутствия. Когда она не смотрела на него, она чувствовала, что он смотрел на ее плечи, и она невольно перехватывала его взгляд, чтоб он уж лучше смотрел на ее глаза. Но, глядя ему в глаза, она со страхом чувствовала, что между им и ей совсем нет той преграды стыдливости, которую она всегда чувствовала между собой и другими мужчинами. Она, сама не зная как, через пять минут чувствовала себя страшно близкой к этому человеку. Когда она отворачивалась, она боялась, как бы он сзади не взял ее за голую руку, не поцеловал бы ее в шею. Они говорили о самых простых вещах и она чувствовала, что они близки, как она никогда не была с мужчиной. Наташа оглядывалась на Элен и на отца, как будто спрашивая их, что такое это значило; но Элен была занята разговором с каким то генералом и не ответила на ее взгляд, а взгляд отца ничего не сказал ей, как только то, что он всегда говорил: «весело, ну я и рад».
В одну из минут неловкого молчания, во время которых Анатоль своими выпуклыми глазами спокойно и упорно смотрел на нее, Наташа, чтобы прервать это молчание, спросила его, как ему нравится Москва. Наташа спросила и покраснела. Ей постоянно казалось, что что то неприличное она делает, говоря с ним. Анатоль улыбнулся, как бы ободряя ее.
– Сначала мне мало нравилась, потому что, что делает город приятным, ce sont les jolies femmes, [хорошенькие женщины,] не правда ли? Ну а теперь очень нравится, – сказал он, значительно глядя на нее. – Поедете на карусель, графиня? Поезжайте, – сказал он, и, протянув руку к ее букету и понижая голос, сказал: – Vous serez la plus jolie. Venez, chere comtesse, et comme gage donnez moi cette fleur. [Вы будете самая хорошенькая. Поезжайте, милая графиня, и в залог дайте мне этот цветок.]
Наташа не поняла того, что он сказал, так же как он сам, но она чувствовала, что в непонятных словах его был неприличный умысел. Она не знала, что сказать и отвернулась, как будто не слыхала того, что он сказал. Но только что она отвернулась, она подумала, что он тут сзади так близко от нее.
«Что он теперь? Он сконфужен? Рассержен? Надо поправить это?» спрашивала она сама себя. Она не могла удержаться, чтобы не оглянуться. Она прямо в глаза взглянула ему, и его близость и уверенность, и добродушная ласковость улыбки победили ее. Она улыбнулась точно так же, как и он, глядя прямо в глаза ему. И опять она с ужасом чувствовала, что между ним и ею нет никакой преграды.
Опять поднялась занавесь. Анатоль вышел из ложи, спокойный и веселый. Наташа вернулась к отцу в ложу, совершенно уже подчиненная тому миру, в котором она находилась. Всё, что происходило перед ней, уже казалось ей вполне естественным; но за то все прежние мысли ее о женихе, о княжне Марье, о деревенской жизни ни разу не пришли ей в голову, как будто всё то было давно, давно прошедшее.
В четвертом акте был какой то чорт, который пел, махая рукою до тех пор, пока не выдвинули под ним доски, и он не опустился туда. Наташа только это и видела из четвертого акта: что то волновало и мучило ее, и причиной этого волнения был Курагин, за которым она невольно следила глазами. Когда они выходили из театра, Анатоль подошел к ним, вызвал их карету и подсаживал их. Подсаживая Наташу, он пожал ей руку выше локтя. Наташа, взволнованная и красная, оглянулась на него. Он, блестя своими глазами и нежно улыбаясь, смотрел на нее.
Только приехав домой, Наташа могла ясно обдумать всё то, что с ней было, и вдруг вспомнив князя Андрея, она ужаснулась, и при всех за чаем, за который все сели после театра, громко ахнула и раскрасневшись выбежала из комнаты. – «Боже мой! Я погибла! сказала она себе. Как я могла допустить до этого?» думала она. Долго она сидела закрыв раскрасневшееся лицо руками, стараясь дать себе ясный отчет в том, что было с нею, и не могла ни понять того, что с ней было, ни того, что она чувствовала. Всё казалось ей темно, неясно и страшно. Там, в этой огромной, освещенной зале, где по мокрым доскам прыгал под музыку с голыми ногами Duport в курточке с блестками, и девицы, и старики, и голая с спокойной и гордой улыбкой Элен в восторге кричали браво, – там под тенью этой Элен, там это было всё ясно и просто; но теперь одной, самой с собой, это было непонятно. – «Что это такое? Что такое этот страх, который я испытывала к нему? Что такое эти угрызения совести, которые я испытываю теперь»? думала она.
Одной старой графине Наташа в состоянии была бы ночью в постели рассказать всё, что она думала. Соня, она знала, с своим строгим и цельным взглядом, или ничего бы не поняла, или ужаснулась бы ее признанию. Наташа одна сама с собой старалась разрешить то, что ее мучило.
«Погибла ли я для любви князя Андрея или нет? спрашивала она себя и с успокоительной усмешкой отвечала себе: Что я за дура, что я спрашиваю это? Что ж со мной было? Ничего. Я ничего не сделала, ничем не вызвала этого. Никто не узнает, и я его не увижу больше никогда, говорила она себе. Стало быть ясно, что ничего не случилось, что не в чем раскаиваться, что князь Андрей может любить меня и такою . Но какою такою ? Ах Боже, Боже мой! зачем его нет тут»! Наташа успокоивалась на мгновенье, но потом опять какой то инстинкт говорил ей, что хотя всё это и правда и хотя ничего не было – инстинкт говорил ей, что вся прежняя чистота любви ее к князю Андрею погибла. И она опять в своем воображении повторяла весь свой разговор с Курагиным и представляла себе лицо, жесты и нежную улыбку этого красивого и смелого человека, в то время как он пожал ее руку.
Анатоль Курагин жил в Москве, потому что отец отослал его из Петербурга, где он проживал больше двадцати тысяч в год деньгами и столько же долгами, которые кредиторы требовали с отца.
Отец объявил сыну, что он в последний раз платит половину его долгов; но только с тем, чтобы он ехал в Москву в должность адъютанта главнокомандующего, которую он ему выхлопотал, и постарался бы там наконец сделать хорошую партию. Он указал ему на княжну Марью и Жюли Карагину.
Анатоль согласился и поехал в Москву, где остановился у Пьера. Пьер принял Анатоля сначала неохотно, но потом привык к нему, иногда ездил с ним на его кутежи и, под предлогом займа, давал ему деньги.
Анатоль, как справедливо говорил про него Шиншин, с тех пор как приехал в Москву, сводил с ума всех московских барынь в особенности тем, что он пренебрегал ими и очевидно предпочитал им цыганок и французских актрис, с главою которых – mademoiselle Georges, как говорили, он был в близких сношениях. Он не пропускал ни одного кутежа у Данилова и других весельчаков Москвы, напролет пил целые ночи, перепивая всех, и бывал на всех вечерах и балах высшего света. Рассказывали про несколько интриг его с московскими дамами, и на балах он ухаживал за некоторыми. Но с девицами, в особенности с богатыми невестами, которые были большей частью все дурны, он не сближался, тем более, что Анатоль, чего никто не знал, кроме самых близких друзей его, был два года тому назад женат. Два года тому назад, во время стоянки его полка в Польше, один польский небогатый помещик заставил Анатоля жениться на своей дочери.
Анатоль весьма скоро бросил свою жену и за деньги, которые он условился высылать тестю, выговорил себе право слыть за холостого человека.
Анатоль был всегда доволен своим положением, собою и другими. Он был инстинктивно всем существом своим убежден в том, что ему нельзя было жить иначе, чем как он жил, и что он никогда в жизни не сделал ничего дурного. Он не был в состоянии обдумать ни того, как его поступки могут отозваться на других, ни того, что может выйти из такого или такого его поступка. Он был убежден, что как утка сотворена так, что она всегда должна жить в воде, так и он сотворен Богом так, что должен жить в тридцать тысяч дохода и занимать всегда высшее положение в обществе. Он так твердо верил в это, что, глядя на него, и другие были убеждены в этом и не отказывали ему ни в высшем положении в свете, ни в деньгах, которые он, очевидно, без отдачи занимал у встречного и поперечного.
Он не был игрок, по крайней мере никогда не желал выигрыша. Он не был тщеславен. Ему было совершенно всё равно, что бы об нем ни думали. Еще менее он мог быть повинен в честолюбии. Он несколько раз дразнил отца, портя свою карьеру, и смеялся над всеми почестями. Он был не скуп и не отказывал никому, кто просил у него. Одно, что он любил, это было веселье и женщины, и так как по его понятиям в этих вкусах не было ничего неблагородного, а обдумать то, что выходило для других людей из удовлетворения его вкусов, он не мог, то в душе своей он считал себя безукоризненным человеком, искренно презирал подлецов и дурных людей и с спокойной совестью высоко носил голову.
У кутил, у этих мужских магдалин, есть тайное чувство сознания невинности, такое же, как и у магдалин женщин, основанное на той же надежде прощения. «Ей всё простится, потому что она много любила, и ему всё простится, потому что он много веселился».
Долохов, в этом году появившийся опять в Москве после своего изгнания и персидских похождений, и ведший роскошную игорную и кутежную жизнь, сблизился с старым петербургским товарищем Курагиным и пользовался им для своих целей.
Анатоль искренно любил Долохова за его ум и удальство. Долохов, которому были нужны имя, знатность, связи Анатоля Курагина для приманки в свое игорное общество богатых молодых людей, не давая ему этого чувствовать, пользовался и забавлялся Курагиным. Кроме расчета, по которому ему был нужен Анатоль, самый процесс управления чужою волей был наслаждением, привычкой и потребностью для Долохова.
Наташа произвела сильное впечатление на Курагина. Он за ужином после театра с приемами знатока разобрал перед Долоховым достоинство ее рук, плеч, ног и волос, и объявил свое решение приволокнуться за нею. Что могло выйти из этого ухаживанья – Анатоль не мог обдумать и знать, как он никогда не знал того, что выйдет из каждого его поступка.
– Хороша, брат, да не про нас, – сказал ему Долохов.
– Я скажу сестре, чтобы она позвала ее обедать, – сказал Анатоль. – А?
– Ты подожди лучше, когда замуж выйдет…
– Ты знаешь, – сказал Анатоль, – j'adore les petites filles: [обожаю девочек:] – сейчас потеряется.
– Ты уж попался раз на petite fille [девочке], – сказал Долохов, знавший про женитьбу Анатоля. – Смотри!
– Ну уж два раза нельзя! А? – сказал Анатоль, добродушно смеясь.
Следующий после театра день Ростовы никуда не ездили и никто не приезжал к ним. Марья Дмитриевна о чем то, скрывая от Наташи, переговаривалась с ее отцом. Наташа догадывалась, что они говорили о старом князе и что то придумывали, и ее беспокоило и оскорбляло это. Она всякую минуту ждала князя Андрея, и два раза в этот день посылала дворника на Вздвиженку узнавать, не приехал ли он. Он не приезжал. Ей было теперь тяжеле, чем первые дни своего приезда. К нетерпению и грусти ее о нем присоединились неприятное воспоминание о свидании с княжной Марьей и с старым князем, и страх и беспокойство, которым она не знала причины. Ей всё казалось, что или он никогда не приедет, или что прежде, чем он приедет, с ней случится что нибудь. Она не могла, как прежде, спокойно и продолжительно, одна сама с собой думать о нем. Как только она начинала думать о нем, к воспоминанию о нем присоединялось воспоминание о старом князе, о княжне Марье и о последнем спектакле, и о Курагине. Ей опять представлялся вопрос, не виновата ли она, не нарушена ли уже ее верность князю Андрею, и опять она заставала себя до малейших подробностей воспоминающею каждое слово, каждый жест, каждый оттенок игры выражения на лице этого человека, умевшего возбудить в ней непонятное для нее и страшное чувство. На взгляд домашних, Наташа казалась оживленнее обыкновенного, но она далеко была не так спокойна и счастлива, как была прежде.
В воскресение утром Марья Дмитриевна пригласила своих гостей к обедни в свой приход Успенья на Могильцах.
– Я этих модных церквей не люблю, – говорила она, видимо гордясь своим свободомыслием. – Везде Бог один. Поп у нас прекрасный, служит прилично, так это благородно, и дьякон тоже. Разве от этого святость какая, что концерты на клиросе поют? Не люблю, одно баловство!
Марья Дмитриевна любила воскресные дни и умела праздновать их. Дом ее бывал весь вымыт и вычищен в субботу; люди и она не работали, все были празднично разряжены, и все бывали у обедни. К господскому обеду прибавлялись кушанья, и людям давалась водка и жареный гусь или поросенок. Но ни на чем во всем доме так не бывал заметен праздник, как на широком, строгом лице Марьи Дмитриевны, в этот день принимавшем неизменяемое выражение торжественности.
Когда напились кофе после обедни, в гостиной с снятыми чехлами, Марье Дмитриевне доложили, что карета готова, и она с строгим видом, одетая в парадную шаль, в которой она делала визиты, поднялась и объявила, что едет к князю Николаю Андреевичу Болконскому, чтобы объясниться с ним насчет Наташи.
После отъезда Марьи Дмитриевны, к Ростовым приехала модистка от мадам Шальме, и Наташа, затворив дверь в соседней с гостиной комнате, очень довольная развлечением, занялась примериваньем новых платьев. В то время как она, надев сметанный на живую нитку еще без рукавов лиф и загибая голову, гляделась в зеркало, как сидит спинка, она услыхала в гостиной оживленные звуки голоса отца и другого, женского голоса, который заставил ее покраснеть. Это был голос Элен. Не успела Наташа снять примериваемый лиф, как дверь отворилась и в комнату вошла графиня Безухая, сияющая добродушной и ласковой улыбкой, в темнолиловом, с высоким воротом, бархатном платье.
– Ah, ma delicieuse! [О, моя прелестная!] – сказала она красневшей Наташе. – Charmante! [Очаровательна!] Нет, это ни на что не похоже, мой милый граф, – сказала она вошедшему за ней Илье Андреичу. – Как жить в Москве и никуда не ездить? Нет, я от вас не отстану! Нынче вечером у меня m lle Georges декламирует и соберутся кое кто; и если вы не привезете своих красавиц, которые лучше m lle Georges, то я вас знать не хочу. Мужа нет, он уехал в Тверь, а то бы я его за вами прислала. Непременно приезжайте, непременно, в девятом часу. – Она кивнула головой знакомой модистке, почтительно присевшей ей, и села на кресло подле зеркала, живописно раскинув складки своего бархатного платья. Она не переставала добродушно и весело болтать, беспрестанно восхищаясь красотой Наташи. Она рассмотрела ее платья и похвалила их, похвалилась и своим новым платьем en gaz metallique, [из газа цвета металла,] которое она получила из Парижа и советовала Наташе сделать такое же.
– Впрочем, вам все идет, моя прелестная, – говорила она.
С лица Наташи не сходила улыбка удовольствия. Она чувствовала себя счастливой и расцветающей под похвалами этой милой графини Безуховой, казавшейся ей прежде такой неприступной и важной дамой, и бывшей теперь такой доброй с нею. Наташе стало весело и она чувствовала себя почти влюбленной в эту такую красивую и такую добродушную женщину. Элен с своей стороны искренно восхищалась Наташей и желала повеселить ее. Анатоль просил ее свести его с Наташей, и для этого она приехала к Ростовым. Мысль свести брата с Наташей забавляла ее.
Несмотря на то, что прежде у нее была досада на Наташу за то, что она в Петербурге отбила у нее Бориса, она теперь и не думала об этом, и всей душой, по своему, желала добра Наташе. Уезжая от Ростовых, она отозвала в сторону свою protegee.
– Вчера брат обедал у меня – мы помирали со смеху – ничего не ест и вздыхает по вас, моя прелесть. Il est fou, mais fou amoureux de vous, ma chere. [Он сходит с ума, но сходит с ума от любви к вам, моя милая.]
Наташа багрово покраснела услыхав эти слова.
– Как краснеет, как краснеет, ma delicieuse! [моя прелесть!] – проговорила Элен. – Непременно приезжайте. Si vous aimez quelqu'un, ma delicieuse, ce n'est pas une raison pour se cloitrer. Si meme vous etes promise, je suis sure que votre рromis aurait desire que vous alliez dans le monde en son absence plutot que de deperir d'ennui. [Из того, что вы любите кого нибудь, моя прелестная, никак не следует жить монашенкой. Даже если вы невеста, я уверена, что ваш жених предпочел бы, чтобы вы в его отсутствии выезжали в свет, чем погибали со скуки.]
«Стало быть она знает, что я невеста, стало быть и oни с мужем, с Пьером, с этим справедливым Пьером, думала Наташа, говорили и смеялись про это. Стало быть это ничего». И опять под влиянием Элен то, что прежде представлялось страшным, показалось простым и естественным. «И она такая grande dame, [важная барыня,] такая милая и так видно всей душой любит меня, думала Наташа. И отчего не веселиться?» думала Наташа, удивленными, широко раскрытыми глазами глядя на Элен.
К обеду вернулась Марья Дмитриевна, молчаливая и серьезная, очевидно понесшая поражение у старого князя. Она была еще слишком взволнована от происшедшего столкновения, чтобы быть в силах спокойно рассказать дело. На вопрос графа она отвечала, что всё хорошо и что она завтра расскажет. Узнав о посещении графини Безуховой и приглашении на вечер, Марья Дмитриевна сказала:
– С Безуховой водиться я не люблю и не посоветую; ну, да уж если обещала, поезжай, рассеешься, – прибавила она, обращаясь к Наташе.
Граф Илья Андреич повез своих девиц к графине Безуховой. На вечере было довольно много народу. Но всё общество было почти незнакомо Наташе. Граф Илья Андреич с неудовольствием заметил, что всё это общество состояло преимущественно из мужчин и дам, известных вольностью обращения. M lle Georges, окруженная молодежью, стояла в углу гостиной. Было несколько французов и между ними Метивье, бывший, со времени приезда Элен, домашним человеком у нее. Граф Илья Андреич решился не садиться за карты, не отходить от дочерей и уехать как только кончится представление Georges.
Анатоль очевидно у двери ожидал входа Ростовых. Он, тотчас же поздоровавшись с графом, подошел к Наташе и пошел за ней. Как только Наташа его увидала, тоже как и в театре, чувство тщеславного удовольствия, что она нравится ему и страха от отсутствия нравственных преград между ею и им, охватило ее. Элен радостно приняла Наташу и громко восхищалась ее красотой и туалетом. Вскоре после их приезда, m lle Georges вышла из комнаты, чтобы одеться. В гостиной стали расстанавливать стулья и усаживаться. Анатоль подвинул Наташе стул и хотел сесть подле, но граф, не спускавший глаз с Наташи, сел подле нее. Анатоль сел сзади.
M lle Georges с оголенными, с ямочками, толстыми руками, в красной шали, надетой на одно плечо, вышла в оставленное для нее пустое пространство между кресел и остановилась в ненатуральной позе. Послышался восторженный шопот. M lle Georges строго и мрачно оглянула публику и начала говорить по французски какие то стихи, где речь шла о ее преступной любви к своему сыну. Она местами возвышала голос, местами шептала, торжественно поднимая голову, местами останавливалась и хрипела, выкатывая глаза.
– Adorable, divin, delicieux! [Восхитительно, божественно, чудесно!] – слышалось со всех сторон. Наташа смотрела на толстую Georges, но ничего не слышала, не видела и не понимала ничего из того, что делалось перед ней; она только чувствовала себя опять вполне безвозвратно в том странном, безумном мире, столь далеком от прежнего, в том мире, в котором нельзя было знать, что хорошо, что дурно, что разумно и что безумно. Позади ее сидел Анатоль, и она, чувствуя его близость, испуганно ждала чего то.
После первого монолога всё общество встало и окружило m lle Georges, выражая ей свой восторг.
– Как она хороша! – сказала Наташа отцу, который вместе с другими встал и сквозь толпу подвигался к актрисе.
– Я не нахожу, глядя на вас, – сказал Анатоль, следуя за Наташей. Он сказал это в такое время, когда она одна могла его слышать. – Вы прелестны… с той минуты, как я увидал вас, я не переставал….
– Пойдем, пойдем, Наташа, – сказал граф, возвращаясь за дочерью. – Как хороша!
Наташа ничего не говоря подошла к отцу и вопросительно удивленными глазами смотрела на него.
После нескольких приемов декламации m lle Georges уехала и графиня Безухая попросила общество в залу.
Граф хотел уехать, но Элен умоляла не испортить ее импровизированный бал. Ростовы остались. Анатоль пригласил Наташу на вальс и во время вальса он, пожимая ее стан и руку, сказал ей, что она ravissante [обворожительна] и что он любит ее. Во время экосеза, который она опять танцовала с Курагиным, когда они остались одни, Анатоль ничего не говорил ей и только смотрел на нее. Наташа была в сомнении, не во сне ли она видела то, что он сказал ей во время вальса. В конце первой фигуры он опять пожал ей руку. Наташа подняла на него испуганные глаза, но такое самоуверенно нежное выражение было в его ласковом взгляде и улыбке, что она не могла глядя на него сказать того, что она имела сказать ему. Она опустила глаза.
– Не говорите мне таких вещей, я обручена и люблю другого, – проговорила она быстро… – Она взглянула на него. Анатоль не смутился и не огорчился тем, что она сказала.
– Не говорите мне про это. Что мне зa дело? – сказал он. – Я говорю, что безумно, безумно влюблен в вас. Разве я виноват, что вы восхитительны? Нам начинать.
Наташа, оживленная и тревожная, широко раскрытыми, испуганными глазами смотрела вокруг себя и казалась веселее чем обыкновенно. Она почти ничего не помнила из того, что было в этот вечер. Танцовали экосез и грос фатер, отец приглашал ее уехать, она просила остаться. Где бы она ни была, с кем бы ни говорила, она чувствовала на себе его взгляд. Потом она помнила, что попросила у отца позволения выйти в уборную оправить платье, что Элен вышла за ней, говорила ей смеясь о любви ее брата и что в маленькой диванной ей опять встретился Анатоль, что Элен куда то исчезла, они остались вдвоем и Анатоль, взяв ее за руку, нежным голосом сказал:
– Я не могу к вам ездить, но неужели я никогда не увижу вас? Я безумно люблю вас. Неужели никогда?… – и он, заслоняя ей дорогу, приближал свое лицо к ее лицу.
Блестящие, большие, мужские глаза его так близки были от ее глаз, что она не видела ничего кроме этих глаз.
– Натали?! – прошептал вопросительно его голос, и кто то больно сжимал ее руки.
– Натали?!
«Я ничего не понимаю, мне нечего говорить», сказал ее взгляд.
Горячие губы прижались к ее губам и в ту же минуту она почувствовала себя опять свободною, и в комнате послышался шум шагов и платья Элен. Наташа оглянулась на Элен, потом, красная и дрожащая, взглянула на него испуганно вопросительно и пошла к двери.
– Un mot, un seul, au nom de Dieu, [Одно слово, только одно, ради Бога,] – говорил Анатоль.
Она остановилась. Ей так нужно было, чтобы он сказал это слово, которое бы объяснило ей то, что случилось и на которое она бы ему ответила.
– Nathalie, un mot, un seul, – всё повторял он, видимо не зная, что сказать и повторял его до тех пор, пока к ним подошла Элен.
Элен вместе с Наташей опять вышла в гостиную. Не оставшись ужинать, Ростовы уехали.
Вернувшись домой, Наташа не спала всю ночь: ее мучил неразрешимый вопрос, кого она любила, Анатоля или князя Андрея. Князя Андрея она любила – она помнила ясно, как сильно она любила его. Но Анатоля она любила тоже, это было несомненно. «Иначе, разве бы всё это могло быть?» думала она. «Ежели я могла после этого, прощаясь с ним, улыбкой ответить на его улыбку, ежели я могла допустить до этого, то значит, что я с первой минуты полюбила его. Значит, он добр, благороден и прекрасен, и нельзя было не полюбить его. Что же мне делать, когда я люблю его и люблю другого?» говорила она себе, не находя ответов на эти страшные вопросы.
Пришло утро с его заботами и суетой. Все встали, задвигались, заговорили, опять пришли модистки, опять вышла Марья Дмитриевна и позвали к чаю. Наташа широко раскрытыми глазами, как будто она хотела перехватить всякий устремленный на нее взгляд, беспокойно оглядывалась на всех и старалась казаться такою же, какою она была всегда.
После завтрака Марья Дмитриевна (это было лучшее время ее), сев на свое кресло, подозвала к себе Наташу и старого графа.
– Ну с, друзья мои, теперь я всё дело обдумала и вот вам мой совет, – начала она. – Вчера, как вы знаете, была я у князя Николая; ну с и поговорила с ним…. Он кричать вздумал. Да меня не перекричишь! Я всё ему выпела!
– Да что же он? – спросил граф.
– Он то что? сумасброд… слышать не хочет; ну, да что говорить, и так мы бедную девочку измучили, – сказала Марья Дмитриевна. – А совет мой вам, чтобы дела покончить и ехать домой, в Отрадное… и там ждать…
– Ах, нет! – вскрикнула Наташа.
– Нет, ехать, – сказала Марья Дмитриевна. – И там ждать. – Если жених теперь сюда приедет – без ссоры не обойдется, а он тут один на один с стариком всё переговорит и потом к вам приедет.
Илья Андреич одобрил это предложение, тотчас поняв всю разумность его. Ежели старик смягчится, то тем лучше будет приехать к нему в Москву или Лысые Горы, уже после; если нет, то венчаться против его воли можно будет только в Отрадном.
– И истинная правда, – сказал он. – Я и жалею, что к нему ездил и ее возил, – сказал старый граф.
– Нет, чего ж жалеть? Бывши здесь, нельзя было не сделать почтения. Ну, а не хочет, его дело, – сказала Марья Дмитриевна, что то отыскивая в ридикюле. – Да и приданое готово, чего вам еще ждать; а что не готово, я вам перешлю. Хоть и жалко мне вас, а лучше с Богом поезжайте. – Найдя в ридикюле то, что она искала, она передала Наташе. Это было письмо от княжны Марьи. – Тебе пишет. Как мучается, бедняжка! Она боится, чтобы ты не подумала, что она тебя не любит.
– Да она и не любит меня, – сказала Наташа.
– Вздор, не говори, – крикнула Марья Дмитриевна.
– Никому не поверю; я знаю, что не любит, – смело сказала Наташа, взяв письмо, и в лице ее выразилась сухая и злобная решительность, заставившая Марью Дмитриевну пристальнее посмотреть на нее и нахмуриться.
– Ты, матушка, так не отвечай, – сказала она. – Что я говорю, то правда. Напиши ответ.
Наташа не отвечала и пошла в свою комнату читать письмо княжны Марьи.
Княжна Марья писала, что она была в отчаянии от происшедшего между ними недоразумения. Какие бы ни были чувства ее отца, писала княжна Марья, она просила Наташу верить, что она не могла не любить ее как ту, которую выбрал ее брат, для счастия которого она всем готова была пожертвовать.
«Впрочем, писала она, не думайте, чтобы отец мой был дурно расположен к вам. Он больной и старый человек, которого надо извинять; но он добр, великодушен и будет любить ту, которая сделает счастье его сына». Княжна Марья просила далее, чтобы Наташа назначила время, когда она может опять увидеться с ней.
Прочтя письмо, Наташа села к письменному столу, чтобы написать ответ: «Chere princesse», [Дорогая княжна,] быстро, механически написала она и остановилась. «Что ж дальше могла написать она после всего того, что было вчера? Да, да, всё это было, и теперь уж всё другое», думала она, сидя над начатым письмом. «Надо отказать ему? Неужели надо? Это ужасно!»… И чтоб не думать этих страшных мыслей, она пошла к Соне и с ней вместе стала разбирать узоры.
После обеда Наташа ушла в свою комнату, и опять взяла письмо княжны Марьи. – «Неужели всё уже кончено? подумала она. Неужели так скоро всё это случилось и уничтожило всё прежнее»! Она во всей прежней силе вспоминала свою любовь к князю Андрею и вместе с тем чувствовала, что любила Курагина. Она живо представляла себя женою князя Андрея, представляла себе столько раз повторенную ее воображением картину счастия с ним и вместе с тем, разгораясь от волнения, представляла себе все подробности своего вчерашнего свидания с Анатолем.
«Отчего же бы это не могло быть вместе? иногда, в совершенном затмении, думала она. Тогда только я бы была совсем счастлива, а теперь я должна выбрать и ни без одного из обоих я не могу быть счастлива. Одно, думала она, сказать то, что было князю Андрею или скрыть – одинаково невозможно. А с этим ничего не испорчено. Но неужели расстаться навсегда с этим счастьем любви князя Андрея, которым я жила так долго?»
– Барышня, – шопотом с таинственным видом сказала девушка, входя в комнату. – Мне один человек велел передать. Девушка подала письмо. – Только ради Христа, – говорила еще девушка, когда Наташа, не думая, механическим движением сломала печать и читала любовное письмо Анатоля, из которого она, не понимая ни слова, понимала только одно – что это письмо было от него, от того человека, которого она любит. «Да она любит, иначе разве могло бы случиться то, что случилось? Разве могло бы быть в ее руке любовное письмо от него?»
Трясущимися руками Наташа держала это страстное, любовное письмо, сочиненное для Анатоля Долоховым, и, читая его, находила в нем отголоски всего того, что ей казалось, она сама чувствовала.
«Со вчерашнего вечера участь моя решена: быть любимым вами или умереть. Мне нет другого выхода», – начиналось письмо. Потом он писал, что знает про то, что родные ее не отдадут ее ему, Анатолю, что на это есть тайные причины, которые он ей одной может открыть, но что ежели она его любит, то ей стоит сказать это слово да , и никакие силы людские не помешают их блаженству. Любовь победит всё. Он похитит и увезет ее на край света.
«Да, да, я люблю его!» думала Наташа, перечитывая в двадцатый раз письмо и отыскивая какой то особенный глубокий смысл в каждом его слове.
В этот вечер Марья Дмитриевна ехала к Архаровым и предложила барышням ехать с нею. Наташа под предлогом головной боли осталась дома.
Вернувшись поздно вечером, Соня вошла в комнату Наташи и, к удивлению своему, нашла ее не раздетою, спящею на диване. На столе подле нее лежало открытое письмо Анатоля. Соня взяла письмо и стала читать его.
Она читала и взглядывала на спящую Наташу, на лице ее отыскивая объяснения того, что она читала, и не находила его. Лицо было тихое, кроткое и счастливое. Схватившись за грудь, чтобы не задохнуться, Соня, бледная и дрожащая от страха и волнения, села на кресло и залилась слезами.
«Как я не видала ничего? Как могло это зайти так далеко? Неужели она разлюбила князя Андрея? И как могла она допустить до этого Курагина? Он обманщик и злодей, это ясно. Что будет с Nicolas, с милым, благородным Nicolas, когда он узнает про это? Так вот что значило ее взволнованное, решительное и неестественное лицо третьего дня, и вчера, и нынче, думала Соня; но не может быть, чтобы она любила его! Вероятно, не зная от кого, она распечатала это письмо. Вероятно, она оскорблена. Она не может этого сделать!»
Соня утерла слезы и подошла к Наташе, опять вглядываясь в ее лицо.
– Наташа! – сказала она чуть слышно.
Наташа проснулась и увидала Соню.
– А, вернулась?
И с решительностью и нежностью, которая бывает в минуты пробуждения, она обняла подругу, но заметив смущение на лице Сони, лицо Наташи выразило смущение и подозрительность.
– Соня, ты прочла письмо? – сказала она.
– Да, – тихо сказала Соня.
Наташа восторженно улыбнулась.
– Нет, Соня, я не могу больше! – сказала она. – Я не могу больше скрывать от тебя. Ты знаешь, мы любим друг друга!… Соня, голубчик, он пишет… Соня…
Соня, как бы не веря своим ушам, смотрела во все глаза на Наташу.
– А Болконский? – сказала она.
– Ах, Соня, ах коли бы ты могла знать, как я счастлива! – сказала Наташа. – Ты не знаешь, что такое любовь…
– Но, Наташа, неужели то всё кончено?
Наташа большими, открытыми глазами смотрела на Соню, как будто не понимая ее вопроса.
– Что ж, ты отказываешь князю Андрею? – сказала Соня.
– Ах, ты ничего не понимаешь, ты не говори глупости, ты слушай, – с мгновенной досадой сказала Наташа.
– Нет, я не могу этому верить, – повторила Соня. – Я не понимаю. Как же ты год целый любила одного человека и вдруг… Ведь ты только три раза видела его. Наташа, я тебе не верю, ты шалишь. В три дня забыть всё и так…
– Три дня, – сказала Наташа. – Мне кажется, я сто лет люблю его. Мне кажется, что я никого никогда не любила прежде его. Ты этого не можешь понять. Соня, постой, садись тут. – Наташа обняла и поцеловала ее.
– Мне говорили, что это бывает и ты верно слышала, но я теперь только испытала эту любовь. Это не то, что прежде. Как только я увидала его, я почувствовала, что он мой властелин, и я раба его, и что я не могу не любить его. Да, раба! Что он мне велит, то я и сделаю. Ты не понимаешь этого. Что ж мне делать? Что ж мне делать, Соня? – говорила Наташа с счастливым и испуганным лицом.
|
|
Список лауреатов Государственной премии СССР в области науки и техники в период с 1967 по 1975 год.
1967
В области науки
- Алексеевский, Николай Евгеньевич, ч.-к. АН СССР, зав. лабораторией ИФПАН имени С. И. Вавилова; Гайдуков, Юрий Павлович, ст. н. с. МГУ имени М. В. Ломоносова, — за цикл работ по экспериментальным исследованиям гальваномагнитных свойств металлов
- Гапонов-Грехов, Андрей Викторович, ч.-к. АН СССР, зам. директора; Флягин, Валерий Александрович, зав. лабораторией.; Антаков, Игорь Иванович, Юлпатов, Валерий Константинович, ведущие инженеры НИРФИ при ГГУ имени Н. И. Лобачевского; Петелин, Михаил Иванович, ст. преподаватель ГГУ имени Н. И. Лобачевского, — за теоретическое и экспериментальное исследование индуцированного циклотронного излучения, приведшее к созданию нового класса электронных приборов — мазеров на циклотронном резонансе (МЦР)
- Бабенко, Константин Иванович, руководитель работы, зав. отделом, Русанов, Виктор Владимирович, зам. дир. ИПМАН; Воскресенский, Георгий Павлович, нач. отдела, Любимов, Александр Николаевич, ст. н. с. НИИ, — за научный труд «Пространственное обтекание гладких тел идеальным газом» (1964)
- Витушкин, Анатолий Георгиевич, ст. н. с. МИАН имени В. А. Стеклова, — за цикл работ по вариациям множеств и их применениям в оценках сложности алгоритмов
- Власов, Кузьма Алексеевич, ч.-к. АН СССР, руководитель работы; Бородин, Лев Сергеевич, Иванов, Владимир Васильевич, Сердюченко, Дмитрий Петрович, Кузьменко, Мария Васильевна, зав. отделами, Еськова, Евдокия Михайловна, Великий, Александр Семёнович, Тихоненкова, Раиса Петровна, ст. н. с., Семёнов, Евгений Иванович, зав. лабораторией, Синдеева, Нина Дмитриевна, бавшая зав. отделом ИМГКРM АН СССР и МГ СССР: Холодов, Владимир Николаевич, ст. н. с. ГИАН, — за 3-томную монографию «Геохимия, минералогия и генетические типы месторождений редких металлов»
- Гиляров, Меркурий Сергеевич, ч.-к. АН СССР, зав. лабораторией ИЭМЖАН имени А. Н. Северцова, — за научные труды «Зоологический метод диагностики почв» и «Определитель обитающих в почве личинок насекомых» (1964—1965)
- Юдахин, Константин Кузьмич, академик АН Киргизской ССР, профессор КГУ, — за научный труд «Киргизско-русский словарь» (1965)
- Волобуев, Владимир Родионович, академик, академик-секретарь отделения АН Азербайджанской ССР, — за научные труды «Почвы и климат» (1953), «Эколого-генетический анализ почвенного покрова Азербайджана» (1962) и «Экология почв» (1963)
- Виноградова, Татьяна Павловна, зав. отделом ЦИТО МЗ СССР, Русаков, Арсений Васильевич, д. м. н., — за научные труды в области физиологии и патологии костной системы
- Зильбер, Лев Александрович, д. ч. АМН СССР; Свет-Молдавский, Георгий Яковлевич, зав. лабораторией ИЭКО АМН СССР, — за открытие патогенности вируса куриной саркомы Рауса для других классов животных (цикл работ 1957—1966)
В области техники
- Блинников, Илья Иннокентьевич, ст. геолог отдела; Рябенко, Виктор Ефимович, нач., Тумольский, Леонид Михайлович, гл. геолог управления; Щербаков, Александр Фёдорович, гл. геолог партии; Шамес, Пётр Иосифович, гл. геолог экспедиции; работники Иркутского геологического управления; Сухомазов, Илья Данилович, инженер-геолог, — за открытие, разведку и оценку Савинского месторождения магнезита
- Невинных, Василий Алексеевич, н. с. Краснодарского НИИСХ; Сенченко, Григорий Иванович, директор ВНИИЛК МСХ СССР, — за выведение и внедрение в производство высокоурожайных сортов конопли и кенафа
- Аносов, Фёдор Васильевич, нач. лаборатории, Гайцхоки, Самуил Исерович, нач. участка, Щёголев, Глеб Степанович, гл. конструктор, Грановский, Семён Абрамович, Малышев, Владимир Михайлович, зам. гл. конструктора, работники ЛМЗ имени XXII съезда КПСС; Затовский, Николай Васильевич, гл. инженер Братского монтажного участка треста «Спецгидроэнергомонтаж», Линючев, Валентин Алексеевич, нач. отдела ВПИНИ «Гидропроект» имени С. Я. Жука; Соколов, Николай Анатольевич, зав. бюро ЦНИИТМАШ, — за создание сверхмощных радиально-осевых турбин Братской ГЭС
- Строганов, Константин Васильевич, гл. инженер; гл. инженер, Бойко, Александр Трофимович, зам. гл. инженера, Кригер, Анатолий Маврикиевич, гл. конструктор, Феста, Георгий Александрович, Михайлов, Григорий Георгиевич, зам. гл. конструктора, Сосков, Борис Яковлевич, нач. КБ, Матеров, Георгий Алексеевич, зам. нач. цеха, Калашников, Сергей Никифорович, Наерман, Моисей Соломонович, нач. центральных лабораторий, Сагалович, Юрий Наумович, нач. отдела, Алексеев, Владимир Николаевич, нач. проектного управления Московского автомобильного завода имени И. А. Лихачёва; Поляков, Василий Васильевич, директор Московского карбюраторного завода, — за создание конструкции семейства грузовых автомобилей «ЗИЛ-130» большой производительности, долговечности и современного массового высокоавтоматизированного их производства
- Русинов, Михаил Михайлович, зав. кафедрой, руководитель работы, Иванов, Пётр Дмитриевич, ст. н. с., Лившиц, Эммануил Маркович, гл. конструктор ОКБ ЛИТМО; Антонов, Александр Тихонович, нач. отдела, Каплан, Нина Александровна, ст. инженер ВНИИТ, — за создание, исследование и внедрение комплекса оптических систем для работы в жидких средах
- Емельянов, Виталий Алексеевич, гл. инженер, Максимова, Надежда Тимофеевна, ведущий инженер, Фролов, Павел Николаевич, ведущий конструктор Ленинградского филиала ВНИИЭМ; Иванов, Николай Павлович, Мозалевский, Анатолий Васильевич, ген. директор, Каплан, Моисей Яковлевич, нач. группы, Прутковский, Самуил Александрович, нач. бюро, Лютер, Роберт Андреевич, зам. гл. конструктора, Цибульский, Евстафий Иванович, нач. производства, Ипатов, Павел Михайлович, бывший гл. инженер ЛЭМО «Электросила» имени С. М. Кирова; Школьников, Николай Иосифович, гл. инженер завода «Сибэлектротяжмаш», — за создание гидрогенераторов для Братской ГЭС
- Чиликин, Михаил Григорьевич, руководитель работы, ректор, Ивоботенко, Борис Алексеевич, ст. н. с., Сиротин, Артемий Афанасьевич, доцент МЭИ; Ратмиров, Валерий Аркадьевич, ст. н. с., Зусман, Владимир Григорьевич, руководитель отдела ЭНИИМРС; Филатов, Алексей Сергеевич, нач. отдела ВНИПКИММ; Кобринский, Арон Ефимович, зав. лабораторией ГНИИМ; Васильев, Юрий Константинович, зав. лабораторией ИА МПСАСУ СССР; Минкин, Марк Моисеевич, нач. КБ, Рыбаков, Валентин Семёнович, гл. конструктор ОКБ, Лодочников, Эвальд Акимович, гл. конструктор ГНИЭТИ, — за создание и внедрение в промышленность элементов и систем дискретного привода с шаговыми двигателями
- Абморшев, Валентин Иванович, бывший гл. конструктор комбайнов; Германов, Вадим Евгеньевич, гл. конструктор проекта ЦНИПКИПШС, Симаковский, Георгий Васильевич, гл. инженер, Благовещенский, Рим Викторович, руководитель группы, Ноздрин, Пётр Филимонович, нач., Крутилин, Владимир Иванович, гл. инженер КБ, работники Копейского МСЗ имени С. М. Кирова; Ключников, Иван Иванович, гл. конструктор проекта, Лоханин, Константин Александрович, нач. отдела, сотрудники ГПКЭИУМС; Кущанов, Гумар Кущанович, директор, Бреннер, Владимир Александрович, зам. директора, Юдин, Николай Петрович, нач. отдела, Шманев, Александр Никанорович, гл. конструктор проекта, работники Карагандинского института «Гипроуглегормаш», — за создание конструкций и освоение промышленного производства проходческих комбайнов типов «ПК» и «Караганда»
- Богатырёв, Владимир Петрович, гл. инженер комбината «Кузбассуголь», руководитель работы; Нурок, Григорий Аркадьевич, профессор, Чаплин, Борис Николаевич, доцент, Медников, Николай Николаевич, ст. инженер, сотрудники МГИ; Литвин, Иван Фёдорович, Николаев, Константин Иванович, Митин, Леонид Алексеевич, нач. участков, Мартынов, Иван Николаевич, машинист землесоса, Баданин, Георгий Андреевич, механик участка Бачатчкого угольного карьера; Линденау, Николай Иванович, директор Восточного НИИ по безопасности работ в горной промышленности; Данильчук, Павел Андреевич, машинист землесоса Краснобродского угольного карьера, — за разработку и широкое внедрение новой технологии открытой добычи угля с применением гидравлических способов работ в сложных геологических и климатических условиях Кузбасса
- Грищук, Иван Яковлевич, директор Института «Южгипроруда» МЧМ СССР; Фидель, Рувим Абрамович, гл. инженер, Писанец, Евгений Петрович, гл. гидрогеолог, Попов, Андрей Григорьевич, бывший гл. инженер Лебединского рудоуправления; Шифрин, Иосиф Исаакович, директор ГПИ «Центрогипроруда»; Борисов, Сергей Фёдорович, зам. директора, Полежаева, Серафима Ивановна, зав. лабораторией НИИКМА имени Л. Д. Шевякова; Копейко, Василий Яковлевич, нач. ГУ ММССР СССР, Моргулис, Моисей Лазаревич, гл. инженер ПИ «Фундаментпроект», Багдасарьянц, Георгий Степанович, гл. инженер треста по осушению шахт и разрезов «Союзшахтосушение»; Кислов, Василий Михайлович, гл. инженер управления Курско-Белгородского округа Госгортехнадзора СССР, — за создание и освоение методов разработки Лебединского железорудного месторождения КМА в сложных горногеологических условиях
- Быков, Владимир Александрович, Калашникова, Милица Ивановна, нач. КБ УЗТМ имени С. Орджоникидзе; Макаев, Сергей Владимирович, директор, Винокуров, Израиль Яковлевич, нач. цеха, Рабинович, Дора Моисеевна, нач. лаборатории, Губерт, Станислав Владимирович, бывший нач. цеха НТМК имени В. И. Ленина; Раузин, Яков Рафаилович, руководитель лаборатории, Власов, Владимир Иванович, руководитель отделения ВНИИЖДТ; Грдина, Юрий Вячеславович, зав. кафедрой СМИ имени С. Орджоникидзе; Ершов, Илья Семёнович, гл. конструктор отдела УрГИПМЗ; Капорцев, Николай Васильевич, ст. инженер отдела МПС СССР; Сухов, Иван Иванович, гл. теплотехник отдела ГСИ, — за разработку технологии, создание оборудования и внедрение в производство термической обработки ж/д рельсов
- Левин, Лев Яковлевич, бывший зам. гл. инженера, Ванчиков, Владимир Алексеевич, гл. инженер, Антонов, Владимир Михайлович, зам. гл. инженера, Гнездилов, Илья Григорьевич, зам. гл. механика, Кайлов, Валентин Дмитриевич, зам. нач. цеха, Курдюмов, Георгий Степанович, ст. газовщик цеха, Аверьянов, Борис Сергеевич, ст. горновой доменной печи, Корегин, Авенир Васильевич, Ященко, Борис Фёдорович, мастера доменной печи Череповецкого МЗ имени 50-летия СССР; Цаплев, Михаил Павлович, нач. отдела, Штурц, Виктор Николаевич, гл. конструктор отдела ЛГСИПМЗ; Панкрушин, Виктор Иванович, директор Оленегорского ГОК, — за достижение на доменной печи объёмом 2 000 м³ наивысшей в мировой практике производительности на один агрегат за счёт комплексного внедрения новой техники и усовершенствования технологии
- Привалов, Михаил Моисеевич, бывший нач. цеха КМК; Семененко, Пётр Пименович, директор, Барышников, Геннадий Иванович, пом. нач. цеха МЗ имени А. К. Серова; Басьяс, Игорь Павлович, нач. лаборатории Восточного НИПИОП; Крестьянинов, Владимир Фёдорович, зам. нач. цеха ЗМЗ; Кондратьев, Сергей Николаевич, сталеплавильщик, Ширнин, Иван Антонович, обер-мастер мартеновских печей НТМК имени В. И. Ленина; Трифонов, Алексей Григорьевич, гл. сталеплавильщик, Гарченко, Василий Тарасович, бывший нач. цеха ММК; Шевцов, Евгений Иванович, бывший нач. цеха КазМЗ; Панфилов, Михаил Иванович, зам. директора УрНИИЧМ, — за разработку и внедрение новой технологии изготовления и восстановления подин, обеспечивающей повышение производительности мартеновских печей
- Сейфуллин, Газиз Кутузович, нач. отдела, Анисифоров, Владимир Павлович, зав. лабораторией, Максимова, Зоя Михайловна, нач. бюро ВНИПКИММС; Гремячкин, Николай Леонидович, гл. механик, Нодев, Эрик Освальдович, нач. отдела, Кауфман, Майер Шмеркович, бывший нач. отдела ПНТЗ; Гуляев, Геннадий Иванович, зам. директора ВНИКТИИП; Бедняков, Владимир Петрович, нач. КБ, Ревес, Иван Степанович, бывший нач. КБ ЭЗТМ; Ваткин, Яков Львович, профессор ДМетИ; Марков, Владимир Павлович, нач. отдела, Романов, Павел Иванович, гл. конструктор отдела ГСИПМЗ, — за создание высокопроизводительного непрерывного трубопрокатного агрегата 30—102 ПНТЗ
- Абовский, Владимир Пинкусович, зам. нач. Главккрасноярскстроя, Авраменко, Станислав Александрович, гл. инженер треста «Железобетон»; Глуховский, Корнелий Аркадьевич, нач. Главзапстроя, Шагал, Гирш Меерович, гл. специалист отдела треста «Оргтехстрой»; Павилайнен, Вольдемар Яковлевич, гл. специалист ПИ Госстроя СССР, Либерман, Альфред Давидович, руководитель лаборатории НИИСК, Чиненков, Юрий Васильевич, ст. н. с. НИИБЖ Госстроя СССР; Горенштейн, Борис Владимирович, гл. конструктор отдела ГПИ Ленпромстройпроект; Демченко, Павел Алексеевич, нач. СУ Главленинградстроя; Левинский, Абрам-Леонид Гиршевич, зам. МЭТП СССР; Свешников, Гавриил Васильевич, управляющий строительным трестом Главкиевгорстроя, — за сборные железобетонные оболочки индустриального изготовления
- Скворцов, Сергей Александрович, нач. сектора, Сидоренко, Виктор Алексеевич, зав. лабораторией, Новиков, Андрей Николаевич, руководитель группы, Глухов, Александр Матвеевич, нач. лаборатории, Хохлачёв, Анатолий Афанасьевич, зам. гл. конструктора, Сорокин, Евгений Михайлович, ст. инженер, Садчикова, Зоя Васильевна, Ермолов, Борис Иванович, инженеры ИАЭ имени И. В. Курчатова; Овчинников, Фёдор Яковлевич, директор АЭС; Ермаков, Георгий Викторович, гл. инженер управления МЭЭ СССР; Иванов, Михаил Иванович, гл. инженер проекта института Теплоэнергопроект; Прозоровский, Дмитрий Викторович, нач. СУ АЭС, — за разработку, сооружение и освоение НВАЭС
- Изаров, Владимир Тимофеевич, ст. геолог партии, Чёрный, Евгений Давидович, геолог партии, Кручек, Алик Иванович, геолог-петрограф, Романчиков, Михаил Андреевич, гл. обогатитель, Меньшиков, Пётр Николаевич, нач. комплексной геофизической партии, Ноговицын, Кулунтарий Григорьевич, прораб буровых работ Амакинской экспедиции, — за открытие и разведку месторождения алмазов кимбелитовой трубки «Айхал»
- Савин, Иван Александрович, зам. начальника Управления, — за разработку и освоение в серийном производстве специального изделия.
- Астров, Николай Александрович
- Бармин, Владимир Павлович, учёный в области механики стартовых комплексов ракет; Глушко, Валентин Петрович, конструктор ЖРД, Геонджиан, Георгий Гаич, Янгель, Михаил Кузьмич, конструкторы ракетно-космической техники техники, Челомей, Владимир Николаевич, Пилюгин, Николай Алексеевич
- Жуков, Борис Петрович, химик
- Казаков, Василий Александрович
- Кикоин, Исаак Константинович (Кушелевич), физик
- Кривошеев, Николай Алексеевич, химик
- Кузнецов, Виктор Иванович, учёный в области механики
- Макаров, Николай Фёдорович, конструктор стрелкового оружия
- Полухин, Дмитрий Алексеевич
- Сергеев, Владимир Григорьевич, радиотехник
- Туполев, Алексей Андреевич, авиаконструктор
- Шереметьевский, Николай Николаевич, учёный в области машиностроения
- Шур, Яков Шебселевич, физик
1968
В области науки
- Алхазов, Дмитрий Георгиевич, зав. лабораторией, Лемберг, Иосиф Хаймович, Андреев, Даниил Сергеевич, Гринберг, Анатолий Павлович, ст. н. с., Ерохина, Кира Игоревна, м. н. с. ФТИАН имени А. Ф. Иоффе; Тер-Мартиросян, Карен Аветович, зав. отделом ИТЭФАН, Гангрский, Юрий Петрович, ст. н. с. ОИЯИ, — за цикл работ по исследованию кулоновского возбуждения ядер (1956—1966)
- Виткевич, Виктор Витольдович, зав. лабораторией ФИАН имени П. Н. Лебедева, — за открытие и исследования неоднородной околосолнечной плазмы методом просвечивания её дискретными источниками радиоизлучения
- Гончаров, Владимир Владимирович, нач. научного отдела, Бабулевич, Евгений Николаевич, гл. инженер объекта, Николаев, Юрий Георгиевич, зам. гл. инженера объекта, Шавров, Павел Иванович, нач. КБ, Рязанцев, Евгений Петрович, Фролов-Домнин, Иван Павлович, Пушнин, Борис Тихонович, нач. службы, Жигачёв, Василий Михайлович, зам. нач. службы, Егоренков, Павел Михайлович, Червяцов, Алексей Андреевич, ст. инженеры ИАЭ имени И. В. Курчатова; Бовин, Анатолий Петрович, руководитель группы НИКИЭТ, — за создание нового типа реактора (МР) для испытаний тепловыделяющих элементов и материалов
- Кострикин, Алексей Иванович, ст. н. с. МИАН имени В. А. Стеклова, — за исследования по теории конечных групп и алгебр Ли
- Воеводский, Владислав Владиславович — за монографию «Физика и химия элементарных химических процессов», изданную в 1969 г.
- Ефимов, Анатолий Николаевич, ч.-к. АН СССР, директор, руководитель работы, Ершов, Эмилий Борисович, зав. отделом, Клоцвог, Феликс Наумович, зав. сектором НИЭИ при Госплане СССР; Шаталин, Станислав Сергеевич, зам. директора, Баранов, Эдуард Филаретович, зав. лабораторией, Минц, Лев Ефимович, ст. н. с., Коссов, Владимир Викторович, бывший зав. лабораторией ЦЭМИАН; Берри, Лев Яковлевич, зав. кафедрой МГУ имени М. В. Ломоносова, Эйдельман, Моисей Рувимович, нач. отдела ЦСУ СССР, — за цикл исследований по разработке методов анализа и планирования межотраслевых связей и отраслевой структуры народного хозяйства, построению плановых и отчётных межотраслевых балансов
- Кононова, Мария Михайловна, зав. лабораторией Почвенного института имени В. В. Докучаева, — за научные труды «Проблема почвенного гумуса и современные задачи его изучения» (1951) и «Органическое вещество почвы. Его природа, свойства и методы изучения» (1963)
- Персианинов, Леонид Семёнович, член АМН СССР, директор ВНИИАГ МЗ СССР; Чачава, Константин Владимрович, ч.-к. АМН СССР, директор НИИАГ Грузинской ССР; Гармашева, Наталья Леонидовна, зав. лабораторией НИИАГ АМН СССР; Светлов, Павел Григорьевич, ч.-к. АМН СССР, зав. лабораторией эмбриологии ИЭМ АМН СССР, — за цикл работ по антенатальной профилактике заболеваемости плода и перинатальной смертности
- Соркин, Рувим Евелевич, руководитель лаборатории НИХТИ, — за цикл работ в области внутренней баллистики ракетных двигателей на твёрдом топливе
- Зубов, Владимир Иванович, руководитель лаборатории ЛГУ имени А. А. Жданова, — за цикл работ по теории автоматического регулирования
- Явойский, Владимир Иванович, зав. кафедрой МИСиС, — за научный труд «Теория процессов производства стали»
В области техники
- Фурман, Мендель Симхович, зам. директора, Олевский, Виктор Маркович, Хайлов, Виктор Сергеевич, руководители лабораторий, Гольдман, Александр Михайлович, Бадриан, Александр Соломонович, Ручинский, Виталий Рафаэль-Абович, нач. секторов, Шестакова, Александра Дмитриевна, руководитель группы, Соколова, Александра Михайловна, гл. инженер отдела ГНИПИАППОС; Лукашинский, Владимир Евгеньевич, бывший директор, Трегуб, Григорий Иванович, ст. аппаратчик завода синтетических мономеров Северодонецкого химического комбината, — за научно-технгическую разработку и внедрение в промышленность новой технологии получения полупродуктов для синтеза капрона и найлона
- Васильев, Вячеслав Александрович, гл. конструктор ОКБМ МЭЛЗ; Корсунский, Мордко Исаакович, инженер-конструктор, Ковалышин, Степан Петрович, зам. нач. цеха, Сапожков, Александр Михайлович, руководитель группы КБ, Каменецкий, Адам Иванович, ст. настрпойщик Львовского завода кинескопов; Кудрявцев, Александр Александрович, нач. лаборатории НИИЭВС; Рапопорт, Абрам Яковлевич, нач. отдела МГСПИ; Соколов, Анатолий Александрович, директор ГПКЭИСМС, — за разработку и внедрение в производство технологии и оборудования для массового комплексно-механизированного изготовления крупногабаритных стеклянных оболочек современных кинескопов
- Сироткин, Зала Львович, гл. конструктор, Зотов, Анатолий Васильевич, Терновский, Генрих Иванович, зам. гл. конструктора, Добрых, Леонид Иванович, Иванов, Эраст Иванович, нач. КБ, Сырокваш, Дмитрий Иванович, гл. технолог, Гриценко, Степан Иванович, зам. гл. технолога, Сидорович, Иван Романович, директор, Слабков, Евгений Константинович, гл. инженер, Лукьяненко, Виталий Иванович, зам. гл. инженера, Питулин, Александр Яковлевич, нач. цеха БелАЗ, — за создание семейства унифицированных большегрузных автомобилей для открытых разработок полезных ископаемых и строительства и освоение их серийного производства
- Гриншпун, Марк Израилевич, нач. КБ, Добкин, Игорь Иосифович, Бунза, Валентин Евдокимович, руководители групп КБ, Булатов, Александр Васильевич, гл. технолог, Акимов, Михаил Александрович, зам. нач. цеха ЭЗТМ; Сейдалиев, Фикрат Сейдали оглы, доцент МИСиС; Праздников, Анатолий Владимирович, руководитель отдела, Ткаченко, Аркадий Семёнович, руководитель лаборатории, Кожевников, Сергей Николаевич, ч.-к. АН УССР, Климковский, Бронислав Мечиславович, бывшие сотрудники НИИЧМ имени И. П. Бардина; Шведченко, Антон Антонович, директор, Воронько, Григорий Павлович, механик станов НЮТМЗ, — за создание и широкое внедрение в промышленность гаммы высокопроизводительных универсальных станов холодной прокатки труб с комплексом новых механизмов
- Глушков, Виктор Михайлович, руководитель работы, директор, Погребинский, Соломон Бениаминович, гл. конструктор СКБ, Лосев, Виктор Дмитриевич, нач. лаборатории СКБ, Летичевский, Александр Адольфович, Благовещенский, Юрий Владимирович, ст. н. с., Молчанов, Игорь Николаевич, зав. отделом, Стогний, Анатолий Александрович, зам. директора Института кибернетики АН УССР, — за разработку новых принципов построения структур малых машин для инженерных расчётов и маткматического обеспечения к ним, внедрённых в ЭВМ серии «МИР»
- Глебов, Игорь Александрович, зам. директора, Эттингер, Евгений Львович, Смирнитский, Михаил Александрович, нач. лабораторий ВНИИЭМ, Глух, Ефим Моисеевич, нач. Истринского филиала ВНИИЭМ; Чалый, Георгий Владимирович, ч.-к. и зав. отелом АН МССР; Шмайн, Юрий Аронович, нач. сектора ВНИИЭЭ; Зорин, Лев Матвеевич, нач. отделения института «Гидропроект»; Казанцев, Александр Иванович, гл. инженер, Флейшман, Лазарь Самсонович, зам. гл. конструктора завода «Уралэлектротяжмаш» имени В. И. Ленина; Масольд, Виктор Яковлевич, гл. инженер Волжской ГЭС имени XXII съезда КПСС; Абрамян, Шаген Григорьевич, нач. лаборатории Волжской ГЭС имени В. И. Ленина, — за разработку быстродействующих систем возбуждения с управляемыми преобразователями для мощных гидрогенераторов и синхронных компенсаторов
- Лебедев, Виктор Николаевич, руководитель работы, Герасимов, Кирилл Михайлович, директор, Чайковская, Аполлинария Николаевна, зам. гл. металлурга, Коровина, Вера Михайловна, зам. нач. лаборатории, Агафонов, Валентин Иванович, зам. нач. отдела, Игнатьев, Константин Владимирович, нач. цеха, Чумаков, Павел Тимофеевич, бывший зам. директора ЗБО «Баррикады»; Маркарянц, Ашот Амбарцумович, ст. н. с., Виррилеп, Пётр Романович, гл. металлург ЛЭМС «Электросила» имени С. М. Кирова; Тевяшов, Серафим Владимирович, инженер, — за разработку и внедрение технологии серийного изготовления уникальных заготовок роторов турбогенераторов мощностью 200—300—500 тыс. кВТ
- Талызин, Николай Владимирович, руководитель работы, зам. МС СССР; Фортушенко, Александр Дмитриевич, нач., Кантор, Лев Яковлевич, нач. лаборатории, Цейтлин, Михаил Зиновьевич, ст. н. с. ГНИИР; Капланов, Мурад Рашидович, научный рководитель, Милютин, Дмитрий Давыдович, нач. лаборатории НИИ; Попереченко, Борис Алексеевич, Соколов, Иван Федосеевич, руководители отделов ОКБ МЭИ; Ярошенко, Александр Ильич, директор ГАЗ имени С. Орджоникидзе; Луганский, Алексей Степанович, гл. инженер ЭМЗ; Усанов, Алексей Павлович, Шапиро, Айзик Захарович, зам. гл. конструктора Горьковского МСЗ, — за приёмную телевизионную систему «Орбита»
- Клорикьян, Сурен Хоренович, директор, Парамонов, Владимир Иванович, гл. конструктор, Гридин, Алексей Дмитриевич, гл. инженер, Аксёнов, Юрий Григорьевич, гл. конструктор крепи М 87, Смехов, Владимир Константинович, гл. конструктор проекта, Элькин, Иосиф Лазаревич, руководитель сектора ГПКЭИУМС; Дмитриенко, Николай Иванович, нач. шахты № 3 «Дарьевская» треста «Фрунзеуголь»; Фирсов, Владимир Петрович, нач. участка шахты «Октябрьская» треста «Куйбышевуголь»; Фищенко, Сергей Павлович, гл. инженер шахты «Краснолиманская» треста «Красноармейскуголь»; Куприянов, Александр Тимофеевич, директор, Наумкин, Владимир Алексеевич, гл. конструктор проектов Дружковского МСЗ; Шупенко, Владлен Иванович, нач. шахты имени Абакумова треста «Рутченкоуголь», — за создание и внедрение комплексов оборудования КМ 87 на базе передвижной крепи для полной механизации работ в угольных лавах пологих пластов малой мощности
- Вавилин, Александр Сергеевич, нач. цеха, Пустовой, Илья Герасимович, зам. нач. цеха, Ольхович, Товий Яковлевич, гл. инеженер ЧТПЗ; Мандельберг, Симон Львович, Лашкевич, Рафаил Иванович, ст. н. с. ИЭС имени Е. О. Патона АН УССР; Грум-Гржимайло, Николай Алексеевич, зав. лабораторией, Сарычев, Алексей Алексеевич, нач. отдела ВНИПКИММС; Скорупский, Борис Павлович, руководитель группы, Семёнов, Георгий Павлович, директор ЭЗТМ; Княжинский, Захар Осипович, руководитель лаборатории, Калинушкин, Павел Никитович, руководитель сектора ВНИКТИТП; Колесник, Константин Маркович, гл. конструктор отдела ГСИПМЗ, — за создание новых способов массового производства сварных труб диаметром 1020 и 1220 мм для газо- и нефтепроводов
- Ковалёв, Пётр Михайлович, гл. инженер, Габриэльян, Николай Константинович, нач. цеха, Плинер, Георгий Евсеевич, нач. лаборатории, Пестеров, Леонид Александрович, вальцовщик ЛСПЗ; Сизов, Евгений Алексеевич, зам. директора ИПС; Раевская, Марианна Николаевна, руководитель группы, Романов, Михаил Данилович, вальцовщик экспериментального завода ЦНИИЧМ имени И. П. Бардина; Когос, Айзик Маркович, нач. отдела, Панфилов, Юрий Михайлович, нач. бюро, Приведенцев, Владимир Петрович, гл. инженер проекта, Григорьев, Константин Васильевич, нач. цеха опытного завода металлургичесого машиностроения ВНИПКИММ; Попов, Борис Николаевич, нач. лаборатории ЭМЗ «Электросталь» имени И. Ф. Тевосяна, — за разработку сплавов, технологии, оборудования и организации промышленного производства тончайших лент из сплавов со специальными физическими свойствами
- Щедрин, Александр Иванович, ст. инженер-конструктор, Жданов, Георгий Федотович, гл. инженер, Воробьёв, Александр Николаевич, нач. отдела, Трофимов, Тимофей Елизарович, Саплинов, Борис Семёнович, слесари-наладчики Воронежского ЗСК; Плаксин, Алексей Михайлович, зав. лабораторией ВНИИС; Сукочев, Валентин Анатольевич, гл. конструктор ГВНИИПППСМ; Кузьмин, Михаил Васильевич, гл. конструктор ВННИМПСМ; Литвиненко, Пётр Моисеевич, директор Воронежского ЗКИ; Коник, Александр Петрович, директор Люберецкого КСМК, — за разработку конструкции и внедрение в производство автомата для съёма с револьверного пресса и укладки на запарочную вагонетку силикатного кирпича-сырца
- Дерябин, Сергей Александрович, нач. отдела ГНИИППЖП; Сергеев, Александр Георгиевич, директор, Зарембо-Рацевич, Георгий Всеволодович, зав. лабораторией ВНИИЖ; Тютюнников, Борис Никанорович, зав. кафедрой ХПИ имени В. И. Ленина; Новикова, Тамара Михайловна, директор, Копыленко, Семён Давидович, нач. цеха, Тесленко, Георгий Иванович, нач. КБ, Жарский, Анатолий Михайлович, бывший гл. инженер Харьковского жиркомбината; Клочко, Николай Денисович, гл. инженер Казанского химкомбината имени М. М. Вахитова; Петров, Николай Александрович, нач. отдела Госплана СССР; Панышев, Алексей Семёнович, бывший зав. производством Горьковского жиркомбината, — за коренное усовершенствование способа гидрогенизации растительных масел путём создания и внедрения непрерывных методов
- Грязев, Василий Петрович, конструктор автоматического артиллерийского и стрелкового оружия
- Волков, Владимир Иванович, Пурцен, Рудольф Янович, Якушев, Пётр Герасимович, Рачинский, Евгений Константинович
- Исаев, Алексей Михайлович, конструктор авиационных и ракетных двигателей
- Макеев, Виктор Петрович, учёный в области механики
- Миль, Михаил Леонтьевич, авиаконструктор; Чумаченко, Дмитрий Михайлович, директор Ростовского вертолётного завода
- Плешаков, Пётр Степанович, зам. Председателя Госкомитета при СМ СССР по радиоэлектронике
- Свищёв, Георгий Петрович, учёный в области авиации
- Семихатов, Николай Александрович, учёный в области автоматизации и управления
- Соловьёв, Павел Александрович, учёный в области авиационного двигателестроения
- Стогний, Анатолий Александрович, учёный в области вычислительной техники и кибернетики
- Феоктистов, Лев Петрович, физик
- Цециор, Зиновий Моисеевич, конструктор рактной техники
- Шапошник, Борис Львович, конструктор семейства автомобилей-тягачей МАЗ-535 и МАЗ-537
- Шипунов, Аркадий Георгиевич, учёный в области автоматизации
1969
В области науки
- Горошев, Леонид Васильевич, нач., Демидов, Анатолий Михайлович, ст. н. с., Пелехов, Владимир Иванович, м. н. с. ИАЭ имени И. В. Курчатова, — за цикл исследований спектров излучений, возникающих при захвате тепловых нейтронов ядрами
- Самойлов, Борис Николаевич, нач. сектора, Скляревский, Вадим Валентинович, ст. н. с., Горобченко, Владимир Иванович, Степанов, Евгений Петрович, м. н. с. ИАЭ имени И. В. Курчатова, — за открытие и исследование эффекта взаимодействия на ядрах немагнитных элементов в ферромагнетике и разработку нового метода поляризации атомных ядер
- Ладыженская, Ольга Александровна, зав. лабораторией Ленинградского отделения МИАН имени В. А. Стеклова; Уральцева, Нина Николаевна, профессор ЛГУ имени А. А. Жданова, — за цикл работ по краевым задачам для линейных и квазилинейных параболических уравнений (1962—1967)
- Яншин, Александр Леонидович, руководитель литературы, зав. отделом, Пейве, Александр Вольдемарович, директор, Муратов, Михаил Владимирович, ч.-к. АН СССР, Гарецкий, Радим Гаврилович, Зайцев, Николай Сергеевич, Пущаровский, Юрий Михайлович, ст. н. с. ГИАН; Удинцев, Глеб Борисович, зав. лабораторией ИОАН имени П. П. Ширшова; Херасков, Николай Павлович, д. к.-м. н., — за тектоническую карту Евразии в масштабе 1:5 000 000 и монографию «Тектоника Евразии»
- Баев, Александр Александрович, руководитель работы, ч.-к. АН СССР, зав. лабораторией, Мирзабеков, Андрей Дарьевич, Татарская, Рахиль Ильинична, Венкстерн, Татьяна Владимировна, ст. н. с. ИМБАН имени В. А. Энгельгардта, — за исследования по раскрытию первичной структуры валиновой тРНК
- Лихачёв, Дмитрий Сергеевич, ч.-к. АН СССР, зав. сектором ИРЛАН (Пушкинский дом), — за научный труд «Поэтика древнерусской литературы» (1967)
- Першин, Павел Николаевич, академик АН УССР, зав. отделом Института истории АН УССР, — за монографию «Аграрная революция в России» в 2 томах (1966)
- Оканенко, Аркадий Семёнович, ч.-к. АН СССР, зав. секторм Института физиологии растений АН УССР, — за работы «Физиологические основы повышения сахаристости сахарной свёклы» и «Физиология сахарной свёклы»
В области техники
- Черномордик, Лев Исаакович, руководитель работы, нач. лаборатории, Беляев, Николай Иванович, Ковальчук, Геннадий Мануйлович, гл. энергетик, Горфункель, Владимир-Вольф Ефимович, руководитель группы ГНИПИАППОС; Систер, Григорий Абрамович, директор, Святухин, Василий Владимирович, гл. инженер Днепродзержинского филиала ГНИПИАППОС; Добровольский, Евгений Иванович, директор, Баландин, Николай Фёдорович, нач. цеха Днепродзержинского химкомбината; Атрощенко, Василий Иванович, зав. кафедрой ХПИ имени В. И. Ленина; Бочар, Михаил Арсеньевич, нач. бригады Северодонецкого отраслевого ПУ треста «Оргхим»; Черняк, Хацкель Танхумович, руководитель конструкторской группы Невского МСЗ имени В. И. Ленина, — за научно-техническую разработку и внедрение в народное хозяйство энерготехнологического агрегата производства азотной кислоты под давлением 7,3 атм с газотурбинным приводом компрессора и каталитической очисткой выхлопных газов от окислов азота
- Бибилашвили, Нодари Шалвович, нач. сектора Закавказского НИГМИ; Бухникашвили, Александр Варденович, директор, Карцивадзе, Амиран Ильич, руководитель отдела Института геофизики АН Грузинской ССР; Гайворонский, Иван Иванович, зав., Серёгин, Юрий Алексеевич, бывший гл. инженер лабораторией ЦАО; Дмитриев, Василий Иванович, нач. отдела НИИ; Кизирия, Бенито Иванович, бывший нач. службы борьбы с градом МСХ Грузинской ССР; Сулаквелидзе, Георгий Константинович, директор, Лапчева, Валентина Фёдоровна, ст. н. с. Высокогорного геофизического института; Ляпунов, Михаил Александрович, нач. отдела отдела НИИ; Фёдоров, Евгений Константинович, бывший директор ИПГФ; Чупров, Яков Соломонович, гл. конструктор НИИ, — за разработку и внедрение метода и средств борьбы с градобитиями с использованием противоградовых ракет и снарядов
- Виноградов, Владимир Никитович; Лукомский, Павел Евгеньевич, зав. кафедрой 2-го ММИ имени Н. И. Пирогова; Чазов, Евгений Иванович, зав. отделением Института кардиологии имени А. Л. Мясникова АМН СССР; Янушкевичус, Зигмас Ипполитович, ректор и зав. Каунасского мединститута; Кушелевский, Борис Павлович, руководитель кафедры Свердловского ГМИ, — за организацию лечения больных инфарктом миокарда и разработку новых методов терапии
- Бондарев, Николай Алексеевич, зам. нач. цеха, Лубенский, Всеволод Фёдорович, зам. директора, Миценгедлидзе, Иосиф Соломонович, гл. конструктор отдела, Рыжков, Николай Иванович, гл. инженер, Спешков, Виктор Васильевич, зам. гл. сварщика, Семериков, Евгений Фёдорович, слесаоь-монтажник, Кротов, Виктор Васильевич, бывший директор, Мальков, Павел Андреевич, бывший гл. инженер УЗТМ имени С. Орджоникидзе; Коренной, Александр Иустинович, зам. нач. ОКБ ИЭС имени Е. О. Патона АН УССР; Умнягин, Михаил Григорьевич, директор, Шеремет, Василий Алексеевич ВПТИТМ; Федосеев, Алексей Михайлович, бывший гл. специалист УГИПЗТМ, — за создание и внедрение комплексно-механизированного показательного сварочного прогизводства в уникальном блоке сварных машиностроительных конструкций Уралмашзавода
- Дружинин, Николай Николаевич, зам. директора, Мирер, Александр Григорьевич, ст. н. с., Колядич, Владимир Миронович, гл. инженер проекта ВНИПКИММ; Мамкин, Виктор Модестович, гл. конструктор по электроприводу и автоматизации, Синайский, Герман Владимирович, ст. н. с., Дралюк, Борис Наумович, нач. лаборатории НИИТМ Уралмашзавода; Чарихов, Лев Александрович, зам. директора ВНИАЧМ; Филатов, Андрей Дмитриевич, директор, Радюкевич, Леонид Владимирович, нач. цеха, Хусид, Соломон Ефимович, зам. гл. энергетика ММК; Шиханович, Борис Александрович, пом. нач. цеха, Комлев, Владимр Семёнович, ст. вальцовщик ЧМЗ, — за создание и внедрение комплекса высокоэффективных систем автоматического регулирования толщины и натяжения полосы на непрерывных станах холодной прокатки
- Абдуллаев, Аскер Алекпер оглы, руководитель работы, директор, Алиев, Тофик Мамедович, зам. директора, Асланов, Мухтар Махмуд оглы, Цатуров, Георгий Саркисович, нач. отделов НИПИ «Нефтехимавтомат»; Мелик-Шахназаров, Александр Михайлович, зав. кафедрой, Набиев, Иззет Ахмед оглы, доцент АзИНХ имени М. Азизбекова; Амиров, Али Джабарович, бывший нач. объединения «Азнефть»; Сулейманов, Алекпер Багир оглы, зам. министра нефтедобывающей промышленности АзССР, — за создание и широкое внедрение ситстем и комплекса средств для автоматизации нефтяных промыслов Азербайджана
- Лебедев, Сергей Алексеевич, руководитель работы, директор, Мельников, Владимир Андреевич, Лаут, Валерий Назарович, Королёв, Лев Николаевич, зав. лабораториями, Соколов, Андрей Андреевич, Тяпкин, Марк Валерианович, Смирнов, Владимир Иванович, Зак, Леонид Александрович, Томилин, Александр Николаевич, ведущий конструктор ИТМВТАН; Семешкин, Вольдемар Иванович, гл. инженер, Иванов, Валентин Андреевич, нач. СКБ МЗСАМ, — за разработку и внедрение в народное хозяйство высокопроизводительной универсальной ЭВМ БЭСМ-6
- Левитин, Михаил Абрамович, руководитель работы, зам. нач., Рапопорт, Илья Владимирович, Никитин, Виктор Петрович, ведущие инженеры-конструкторы, Савельев, Евгений Евгеньевич, Виноградов, Геннадий Васильевич, нач. лабораторий, Боголюбова, Людмила Павловна, зам. нач. лаборатории, Герасюк, Евгений Евгеньевич, ст. инженер-конструктор ОКБ при 1-м МЗР; Владиславлев, Владимир Иванович, директор, Кабанов, Михаил Фёдорович, механик-наладчик 1-го МЗР; Фёдоров, Виктор Феофилактович, директор, Житников, Владимир Семёнович, гл. инженер, Плотарев, Николай Иванович, слесарь-сборщик Саратовского ЗЭМС с ОКБ, — за разработку, изготовление и внедрение серии автоматизированных линий для производства постоянных непроволочных, углеродистых резисторов с осевыми выводами
- Старос, Филипп Георгиевич, руководитель работы, гл. конструктор, Вальков, Виталий Михайлович, Панкин, Владимр Ефимович, нач. отделов, Берг, Йозеф Вениаминович, гл. инженер, Бородин, Николай Иннокентьевич, зам. гл. конструктора, Данилин, Юрий Иванович, бывший зам. гл. инженера КБ; Майоров, Сергей Александрович, проректор ЛИТМО; Инкинен, Виктор Викторович, директор, Рыбаков, Виктор Васильевич, гл. инженер, Иванов, Павел Сергеевич, нач. СКТБО ЛЭМЗ; Вульфов, Моисей Яковлевич, гл. специалист ЛПЭО ВНИИ «Проектэлектромонтаж», — за разработку малогабаритной электронной управляющей машины и управляющих вычислительных комплексов типа УМ1-HX и внедрение их в первые цифровые управляющие системы в различных отраслях народного хозяйства
- Буров, Георгий Георгиевич, нач. института «Мосбассгипрогормаш»; Нуждихин, Григорий Иванович, директор комбината, Глумов, Владимир Иванович, нач. отдела МСЗ; Качармин, Семён Дмитриевич, директор шахты № 39—40 комбината «Тулауголь», Филиппов, Фома Евстигнеевич, Черковский, Александр Васильевич, машинисты комбайнов, Фаткин, Михаил Александрович, гл. механик шахты № 39—40 комбината «Тулауголь»; Бурчаков, Анатолий Семёнович, зав. кафедрой МГИ; Крашкин, Иван Семёнович, нач. отдела Подмосковного НИПКУИ; Лазутин, Николай Яковлевич, директор института «Гипроуглеавтоматизация»; Потапенко, Геннадий Дмитриевич, управляющий трестом «Новомосковскуголь», — за разработку и внедрение высокоэффективной технологии и организации добычи угля
- Лихорадов, Анатолий Петрович, директор, Тедер, Леонид Иванович, нач. отдела, Колпаков, Серафим Васильевич, нач. цеха, Чиграй, Иван Дмитриевич, гл. сталеплавильщик, Климашин, Пётр Сергеевич, зам. нач. лаборатории НЛМЗ; Евтеев, Дмитрий Петрович, нач. отдела, Рутес, Виктор Савельевич, Манохин, Анатолий Иванович, нач. лабораторий ЦНИИЧМ имени И. П. Бардина; Голубков, Константин Алексеевич, зам. гл. КБ Уралмашзавода; Пискарёв, Владимир Михайлович, гл. инженер, Коротков, Георгий Романович, нач. СКБ ГСИПМЗ, — за создание и освоение крупного промышленного комплекса непрерывной разливки конвертерной стали в слябы широкого сортамента
- Победоносцев, Юрий Кенсоринович, руководитель работы, гл. инженер, Александров, Пётр Алексеевич, технорук цеха, Оливец, Галина Алексевна, руководитель группы, Егизаров, Ашот Арамович, нач. ЦЛ, Нагибин, Владимир Дмитриевич, нач. цеха, Матюшин, Пётр Петрович, директор, Исмагулов, Байгазы, бывший нач. цеха БГМК имени 50-летия Октябрьской революции; Иванов, Алексей Виссарионович, гл. инженер АГМК имени В. И. Ленина; Букетов, Евней Арстанович, директор ХМИ АН Казахской ССР; Исаев, Дмитрий Иванович, нач. отдела, Сурин, Виктор Иванович, зам. гл. инженера, ГИППЦМ, — за разработку и внедрение новых прогрессивных технологических процессов по резкому увеличению выплавки меди с применением кислорода и комплексному использованию сырья с получением рениевой продукции и серной кислоты из отходящих газов конвертеров
- Сидоров, Евгений Николаевич, нач. Главмосстроя; Кольцов, Алексей Гаврилович, зам. ММССР СССР, руководители работы; Данилевич, Юрий Миронович, гл. инженер проекта производства работ ГПИ «Промстальпродукция»; Израитель, Зелик Борухович, Таскаев, Альберт Константинович, ст. производители работ СУ № 12 треста «Мосстрой-2» Главмосстроя; Стуканов, Александр Алексеевич, гл. технолог треста «Спецжелезобетонстрой» Главспецпромстроя; Милашевский, Владимир Вениаминович, гл. архитектор проекта, сотрудник ЦНИИЭП зрелищных зданий и спортивных сооружений; Фёдоров, Алексей Фёдорович, бывший нач., Дмитриев, Леонид Петрович, гл. геодезист МУ № 25 треста «Спецстальконструкция»; Турин, Натан Маркович, зам. нач. Главспецпромстроя; Тринкер, Борис Давидович, нач. даборатории ВНИПИ «Теплопроект», — за возведение телевизионной башни высотой 533 м в Останкино
- Кориковский, Пётр Константинович, зам. директора, Лебедева, Надежда Никаноровна, руководитель группы ВНИИЛТМ; Моисеенко, Моисей Менделевич, Бычкова, Вера Михайловна, ст. н. с. ЦНИИХБП; Кузнецов, Виктор Сергеевич, гл. конструктор Коломенского ЗТМ; Биман, Леон Робертович, нач., Острогожский, Олег Георгиевич, зам. нач. Ташкентского СКБ текстильных машин; Прицкер, Семён Акимович, зав. производством прядильно-ткацкой фабрики «Рабочий»; Филимонов, Василий Михайлович, гл. технолог, Проскуряков, Николай Фёдорович, директор, Фомин, Николай Петрович, гл. конструктор Ташкентского завода текстильного машиностроения имени Ю. А. Гагарина; Украинский, Мендель Моисеевич, инженер-технолог, — за создание и внедрение прядильно-крутильной машины типа ПК-100
- Болков, Павел Александрович, бригадир слесарей-сборщиков, Макаров, Виктор Матвеевич, гл. инженер, Кулиговский, Николай Васильевич, нач. цеха, Титов, Альберт Константинович, секретарь парткома Уралхиммаша; Дерунов, Павел Фёдорович, директор, Пашков, Анатолий Фёдорович, директор, Пашков, Анатолий Фёдорович, секретарь парткома, Сироткин, Владимир Александрович, слесарь-сборщик, Щепетильников, Евгений Германович, нач. цеха Рыбинского МСЗ; Леонович, Борис Николаевич, нач., Минин, Лев Николаевич, Стародуб, Борис Фёдорович, ст. мастера, Примак, Степан Максимович, слесарь локомотивного депо Гребёнка ЮЖД, — за разработку и осуществление комплекса мероприятий ео научной организации труда
- Абрамян, Евгений Арамович, физик
- Бакин, Борис Владимирович, советский хозяйственный деятель
- Каргин, Валентин Алексеевич, физико-химик
- Кочетков, Владислав Павлович, конструктор ракетной техники
- Мельников, Николай Прокофьевич, учёный в области строительной механики
- Непобедимый, Сергей Павлович, учёный в области прикладной механики
- Томашевич, Дмитрий Людвигович, авиаконструктор
1970
В области науки
- Иоффе, Михаил Соломонович, руководитель работы, нач. сектора, Кадомцев, Борис Борисович, ч.-к. АН СССР, ст. н. с., Соболев, Рюрик Иванович, Юшманов, Евгений Евгеньевич, мл. н. с., Байбородов, Юрий Тарасович, ст. инженер ИАЭ имени И. В. Курчатова; Тельковский, Всеволод Григорьевич, зав. кафедрой МИФИ, — за исследование неустойчивости высокотемпературной плазмы в магнитном поле и создание метода её стабилизации «магнитной ямой»
- Силин, Виктор Павлович, зав. сектором лаборатории ФИАН имени П. Н. Лебедева, — за цикл работ потеории электронной Ферми-жидкости металлов
- Шпольский, Эдуард Владимирович, зав. кафедрой МГПИ имени В. И. Ленина, — за открытие, исследование и внедрение тонкострунной электронно-колебательной спектроскопии сложных органических молекул (эффект Шпольского)
- Тябликов, Сергей Владимирович — за монографию «Методы квантовой теории магнетизма» (1965)
- Колесников, Аркадий Георгиевич, академик АН УССР, директор, Фельзенбаум, Александр Исаевич, Саркисян, Артём Саркисович, зав. отделами, Пономаренко, Георгий Петрович, ст. н. с., Богуславский, Сергей Григорьевич, ст. н. с. Экспериментального отдела МГИ АН УССР; Григорьев, Глеб Николаевич, гл. морской инспектор Отдела морских экспедиционных работ АН СССР; Войт, Сергей Сергеевич, зав. кабинетом, Корт, Владимир Григорьевич, зав. лабораторией, Чекотилло, Кирилл Андреевич, Иванов, Юрий Александрович, ст. н. с., Нейман, Виктор Григорьевич, мл. н. с. ИОАН имени П. П. Ширшова; Ханайченко, Николай Константинович, зам. директора ИБЮМ АН УССР, — за экспериментальные и теоретические исследования течения Ломоносова и системы пограничных течений тропической Атлантики
- Мишустин, Евгений Николаевич, ч.-к. АН СССР, зав. отделом АН СССР, — за цикл работ в области микробиологии почв и изучения биологической фиксации азота
- Арциховский, Артемий Владимирович, руководитель работы, ч.-к. АН СССР, зав. кафедрой, Янин, Валентин Лаврентьевич, ч.-к. АН СССР, профессор МГУ имени М. В. Ломоносова; Колчин, Борис Александрович, Медведев, Александр Филиппович, зав. лабораториями, Засурцев, Пётр Иванович, мл. н. с. ИААН; Борковский, Виктор Иванович, ч.-к. АН СССР, зав. сектором ИРЯАН, — за труды Новгородской археологической экспедиции
- Терновский, Михаил Фёдорович, руководитель работы, зав. лабораторией, Терентьева, Александра Ивановна, мл. н. с. ВНИИТМ, — за разработку метода отдалёной гибридизации растений с целью получения сортов, устойчивых к болезням
- Лунц, Лазарь Адольфович, ст. н. с. ВНИИСЗ, — за трёхтомный труд «Курс международного частного права» (1959—1966)
- Некрасов Николай Николаевич, председатель Совета по изучению производительных сил при Госплане СССР, Федоренко, Николай Прокофьевич, директор ЦЭМИАН, — за цикл исследований по научным проблемам экономики химизации народного хозяйства и их практическое применение в развитии химической промышленности СССР
В области техники
- Славинский, Давид Михайлович, нач. сектора, Фёдоров, Виктор Викторович, директор, Орлов, Дан Ильич, зам. гл. инженера, Евстафьев, Всеволод Владимирович, Свердлов, Юрий Моисеевич, гл. инженеры проекта ЦНИИТЭИННП; Коротков, Пётр Иванович, директор, Талов, Александр Петрович, нач. установки, Ктаторов, Олег Александрович, бывший директор Полоцкого НПЗ; Абросимов, Борис Захарович, зам. директора ГНИПИНМ; Ашмян, Леонид Моисеевич, нач. Новополоцкого МУ треста «Нефтезаводмонтаж»; Осканян, Мамикон Манукович, инженер-технолог, — за создание и промышленное внедрение высокопроизводительной установки первичной переработки нефти мощностью 6 млн тонн в год
- Полшков, Михаил Константинович, директор, Федоренко, Андрей Нестерович, руководитель лаборатории ВНИИГМР; Рябинкин, Лев Александрович, зав. кафедрой, Воскресенский, Юрий Николаевич, ст. н. с., Знаменский, Владимир Вячеславович, Напалков-Софинский, Юрий Викторович, работники МИНГП имени И. М. Губкина; Лернер, Борис Львович, гл. конструктор, Барышников, Георгий Петрович, Соколов, Георгий Сергеевич, нач. лабораторий, Шехтер, Залманбер Халлилович, нач. отдела СКБ сейсмического приборостроения; Малинский, Саул Аронович, гл. инженер, Векслер, Борис Ефимович, бывший нач. СКБ Московского завода «Нефтеприбор», — за коренное усовершенствование и повышение геологической эффективности поисков и разведки месторождений полезных ископаемых сейсмическим способом
- Киселёв, Леонид Иванович, зав. отделом КазНИИМС; Рогожин, Иннокентий Дмитриевич, нач., Милецкий, Борис Ефимович, гл. инженер Западно-Казахстанской комплексной геологоразведочной экспедиции; Книжник, Ефим Иосифович, нач. Мугоджарской геофизической экспедиции; Степанов, Евгений Петрович, гл. инженер, Шульгин, Михаил Федотович, ст. геолог Донской геологоразведочной партии; Соколов, Глеб Александрович, зав. отделом, Павлов, Николай Васильевич, ст. н. с. ИГПМГАН; Сегалович, Валентин Ильич, ст. н. с. Казахского филиала ВНИИРГ; Морозов, Михаил Дмитриевич, министр геологии Казахской ССР; Бродовой, Владимир Васильевич, бывший гл. инженер Казахского геофизического треста, — за открытие и разведку в Южно-Кемпирсайском горнорудном районе новых крупных месторождений хромитов и создание уникальной сырьевой базы хромитовых руд в СССР
- Бахаровский, Иван Яковлевич, зоотехник-селекционер, Объедков, Василий Васильевич, директор, Усанов, Алексей Дмитриевич, гл. зоотехник овцеводческого племенного завода «Куюк»; Сенник, Николай Константинович, Цой, Лаврентий Иванович, доценты Алма-Атинского зооветеринарного института; Маллицкий, Василий Александрович, зав. лабораторией, Петров, Александр Игнатьевич, зав. отделом Казахского НИИЖ; Есалиев, Орынходжа, зав. отделом Чимкентской ОС; Джуликеев, Кульджабек, гл. зоотехник совхоза «Чалдар»; Пещеров, Валентин Николаевич, гл. зоотехник Джамбульского ОУСХ; Якушкина, Александра Михайловна, мл. н. с., гл. специалист по овцеводству, Тикунов, Илья Петрович, нач. ГУ МСХ Казахской ССР, — за выведение новой породы тонкорунных овец «Южноказахстанский меринос» и экономическую эффективность внедрения её в производство Чимкентской, Джамбульской и Кзыл-Ордынской областей Казахской ССР
- Вишневский Александр Александрович, д. ч. АМН СССР, директор, Цукерман, Борис Моисеевич, ст. н. с. ИХ имени А. В. Вишневского; Смайлис, Алфредас Иозович, зав. лабораторией, Лукошевичюте, Алдоне Ионовна, ст. н. с. НИИФПССС при Каунасском мединституте; Гурвич, Наум Лазаревич, ст. н. с., Неговский, Владимир Александрович, зав. Лаборатории экспериментальной физиологии по оживлению организма АМН СССР, — за предложение, разработку и внедрение в медицинскую практику ЭИТ аритмий сердца
- Попов-Ильин, Борис Петрович, директор, Якобсон, Яков Савельевич, Славуцкий, Яков Львович, руководители лабораторий, Полян, Ефим Пинхасович, ст. н. с., Воскобойникова, Лидия Михайловна, руководитель отделения, Сысин, Александр Яковлевич, зав. отделом лаборатории ЦНИИПП; Ремизов, Алексей Иванович, техник МПОП; Гурфинкель, Виктор Семёнович, зав. лабораторией ИППИАН; Чеботарёв, Александр Иванович, гл. инженер МЗСА; Брейдо, Мордух Иеремеевич, нач. отдела ВНИИОПИКБТ, — за создание протеза предплечья с биоэлектрическим управлением
- Высоцкий, Михаил Степанович, гл. конструктор, Гилелес, Лев Хацкелевич, Кузьмин, Николай Иванович, зам. гл. конструктора, Кожущко, Леонид Иванович, зам. директора, Гурдус, Иосиф Исаакович, зам. гл. инженера, Выгонный, Альберт Георгиевич, Демидович, Иван Францевич, нач. КБ, Познанский, Генрих Иванович, гл. технолог, Тарасов, Владимир Васильевич, гл. металлург, Кадылинский, Борис Павлович, нач. цеха, Волчок, Фёдор Яковлевич, нач. корпуса МАЗа, — за создание конструкции унифицированного семейства высокопроизводительных большегрузных транспортных автомобилей, автопоездов и автосамосвалов МАЗ-500 и организацию их производства на МАЗе
- Кирьянов, Алексей Иванович (посмертно), руководитель работы, инженер, Абрамов, Валентин Георгиевич, ведущий конструктор отдела ОКБ станкостроения, Гуткин, Исаак Владимирович, нач. сектора отдела, Егудкин, Анатолий Семёнович, нач. лаборатории ОКБ, Алимпиев, Анатолий Семёнович, слесарь-сборщик, Пауков, Григорий Борисович, ст. мастер участка ЛССЗ имени Я. М. Свердлова; Панов, Виктор Алексеевич, зам. нач. КБ, Дурыгин, Василий Григорьевич, сборщик-механик ЛОМО, — за создание тяжёлых координатно-расточных станков особо высокой точности с размером стола 1 000 Х 1 6000 и 1 400 х 2 240 мм
- Пржиялковский, Виктор Владимирович, Ростовцев, Игорь Кириллович, Екельчик, Михаил Емельянович, гл. инженеры, Лопато, Георгий Павлович, директор, Карпилович, Юрий Владимирович, гл. технолог, Бостанджян, Юрий Григорьевич, ведущий инженер, Смирнов, Геннадий Дмитриевич, зам. гл. инженера, Шуняков, Леонид Иванович, зам. нач. цеха, Мальцев, Николай Анатольевич, нач. отдела, работники предприятий МРП БССР; Столяров, Геннадий Константинович, зав. лабораторией Института математики АН БССР, — за создание семейства универсальных ЭВМ второго поколения типа «Минск» и освоение их серийного производства
- Адо, Юрий Михайлович, нач. сектора, Мяэ, Энгель Александрович, нач. отдела ИФВФЭ; Кузьмин, Василий Фёдорович, Уваров, Виталий Александрович, нач. лабораторий РТИАН; Мозалевский, Игорь Анатольевич, нач. лаборатории, Попкович, Александр Владимирович, нач. отдела, Титов, Владимир Андреевич, нач. сектора НИИЭФА имени Д. В. Ефремова; Темкин, Адриан Самойлович, нач. лаборатории НИИ; Мещеряков, Константин Назарович, нач. управления ГКАЭ СССР; Ширяев, Фёдор Захарович, директор института; Мальцев, Станислав Филиппович, нач. Управления строительства; Николаев, Степан Дмитриевич, нач. Монтажного треста, — за проектирование и создание инженерного комплекса Серпуховского протонного синхротрона ИФВЭ, включающего электромагниты, вакуумную систему, системы радиоэлектроники и специальные инженерные сооружения
- Невяжский, Исаак Харитонович, ст. н. с., Мурин, Борис Павлович, нач. отдела, Поляков, Борис Исаакович, Кульман, Валерий Густавович, Басалаев, Михаил Иванович, нач. лабораторий РТИАН; Ильевский, Сергей Александрович, гл. инженер линейного ускорителя, Тишин, Валерий Георгиевич, нач. лаборатории ИФВЭ; Капчинский, Илья Михайлович, зав. лабораторией, Плотников, Владимир Константинович, ст. н. с., Лазарев, Николай Владимирович, гл. инженер линейного ускорителя ИТЭФ; Вахрушин, Юрий Петрович, нач. лаборатории, Солнышков, Адольф Иванович, ст. н. с. НИИЭФА имени Д. В. Ефремова, — за разработку, сооружение и ввод в действие линейного ускорителя протонов на энергию 100 Мэв — инжектора Серпуховского протонного синхротрона
- Гурба, Виктор Васильевич, директор, Урумов, Тамерлан Михайлович, зам. директора, Башилов, Юрий Борисович, нач. лаборатории, Ешпанов, Далабай Оспанович, директор Восточно-Джезказнанского рудника, Бупежанов, Мухит Кульджанович, бывший директор Джезказганского рудоуправления, Ищук, Владислав Никонович, бывший гл. инженер Ачисайского полиметаллического комбината, Логинов, Владимир Илларионович, директор, Мауленкулов, Сак Мауленкулович, нач. Западного рудника, Щербинин, Виктор Фёдорович, нач. участка Миргалимсайского рудника, работники Джезказганского ГМК имени К. И. Сатпаева; Омаров, Газиз Омарович, управляющий Джезказганским шахто-проходческим трестом; Хромченко, Соломон Харитонович, гл. инженер проекта ГИППЦМ; Шарипов, Вахит Шарипович, руководитель отдела Института горного дела АН Казахской ССР, — за разработку и внедрение новой технологии добычи руд с комплексной механизацией процессов горныхработ с использованием самоходного оборудования на шахтах Джезказганского ГМК и Ачисайского ПМК
- Жадаев, Валентин Георгиевич, гл. инженер, Малиованов, Даниил Исаакович, директор, Пружинер, Виктор Лазаревич, гл. конструктор, Быдеровский, Савелий Исаакович, Морозова, Наталья Антоновна, Гришин, Константин Николаевич, гл. конструкторы проектов, Шеремет, Григорий Филиппович, нач. отдела ЦНИПКИПМКУГППС; Меликсетов, Сергей Степанович, гл. инженер комбината «Донецкшахтострой», Марков, Анатолий Александрович, гл. механик треста «Донецкшахтопроходка»; Козаченко, Виктор Андреевич, ведущий конструктор, Шавруков, Евгений Захарович, бывший ведущий конструктор СКБ Ясиноватского МСЗ, — за создание высокопроизводительных средств механизации выемки породы (типа КС), обеспечивших высокиескорости проходки вертикальных стволов шахт горной промышленности
- Райгородский, Рафаил Петрович, руководитель работы, нач. отдела, Рощупкин, Владимир Иванович, директор, Судницын, Николай Владимирович, Калабалык, Анатолий Васильевич, Черников, Михаил Сергеевич, Бирюков, Владимир Ананьевич, гл. конструкторы проектов ГНИПКИНМ; Рудоискатель, Владимир Васильевич, гл. конструктор отдела, Шахоткин, Борис Васильевич, руководитель группы, Фрайфельд, Вениамин Евгеньевич, зам. гл. конструктора, Шевырёв, Александр Иванович, токарь Уралмашзавода; Сыроваткин, Леонид Владимирович, управляющий, Ершов, Алексей Михайлович, ст. механик участка треста «Первомайбурнефть», — за создание и внедрение оборудования для комплексной механизации спуско-подъёмных операций при бурении нефтяных и газовых скважин (АСП)
- Бобкова, Ольга Сергеевна, руководитель работы, ст. н. с., Лякишев, Николай Павлович, нач. лаборатории ЦНИИЧМ имени И. П. Бардина; Нахабин, Василий Павлович, руководитель работы, директор, Королёв, Александр Александрович, гл. инженер, Бродский, Анатолий Яковлевич, нач. цеха, Гертнер, Антон Севастьянович, зам. нач. цеха СЗФ; Шолохов, Виктор Фёдорович, нач. отдела НЗФ; Викулов, Владимир Ильич, бывший ст. мастер ЧЭМК; Невский, Роман Александрович, зам. нач. ГУ МЧМ СССР; Фролов, Аверкий Алексеевич, гл. специалист Госплана СССР, — за исследование, разработку и внедрение технологии получения высококачественных хромовых сплавов силикотермическим методом
- Новиков, Алексей Викторович, руководитель работы, гл. инженер, Фридман, Лев Петрович, гл. технолог, Михайлов, Николай Павлович, бывший нач. цеха БГМК; Триста, Борис Акимович, гл. инженер проекта, Вайман, Юрий Фёдорович, гл. технолог отдела, Рапота, Вячеслав Фёдорович, гл. специалист отдела ГИППЦМ; Глушков, Георгий Иванович, нач., Раттенберг, Вадим Николаевич, нач. отдела СКБ тяжёлых металлов при «Гинцветмете»; Веселовский, Николай Васильевич, нач., Леонова, Элеонора Павловна, гл. конструктор проекта СКБ ВНИИЭТО; Данков, Владимир Александрович, нач. лаборатории НИИ; Пресняков, Александр Александрович, зав. лабораторией ИЯФ АН Казахской ССР, — за создание и промышленное освоение первого в металлургической промышленности комплексно-автоматизированного цеха непрерывной разливки слитков из бескислородной меди, обеспечивающего резкое увеличение выпуска высококачественной кабельной продукции
- Кабанов, Николай Павлович, нач. ГУ МПСМ РСФСР; Щукин, Виталий Сергеевич, директор, Бабинов, Георгий Александрович, Быстров, Николай Матвеевич, рабочие-машинисты проката БСЗ имени М. Горького; Моряшов, Павел Иванович, нач. ГУ МС СССР; Карт, Борис Григорьевич, 1-й зам. нач., Ерехинский, Владимир Владимирович, зам. нач., Одинцов, Вадим Александрович, гл. технологуправления Главволговятскстроя; Дроздов, Валентин Алексеевич, руководитель лаборатории ЦНИПЭИПЗС; Дмитриев Иван Николаевич, бывший управляющий трестом № 4 «Дзержинский», — за разработку и внедрение механизированного (поточного) способа производства стеклопрофилита и массовое применение его в строительстве
- Доллежаль, Николай Антонович; Григорьянц, Артём Николаевич, нач. ГУ МЭЭ СССР; Невский, Владимир Петрович, директор АЭС; Алещенков, Пётр Иванович, Лунина, Лидия Ивановна, Князева, Галина Дмитриевна, Митяев, Юрий Иванович, сотрудники ИАЭ имени И. В. Курчатова; Минашин, Михаил Егорович, Кочетков, Лев Алексеевич, сотрудники ФЭИ; Пономарёв, Юрий Васильевич, директор ВИПОЭС; Позднякова, Альбина Васильевна, Егоров, Константин Яковлевич, сотрудники ГК по использованию атомной энергии при СМ СССР, — за создание Белоярской АЭС имени И. В. Курчатова
- Березняк, Александр Яковлевич, авиаконструктр
- Бункин, Борис Васильевич, физик
- Киселёв, Иван Иванович, генеральный директор ГАЗа
- Конопатов, Александр Дмитриевич, энергетик
- Нудельман, Александр Эммануилович, конструктор авиационного оружия
- Охоцимский, Дмитрий Евгеньевич, учёный в области механики, — за работы, связанные с полётом «Луны-16»
- Сакович, Геннадий Викторович, химик
- Самойлов, Андрей Григорьевич, физико-химик
- Хорол, Давид Моисеевич, конструтор ракет
За учебники
- Для высших учебных заведений
- Киреев, Валентин Александрович, зав. кафедрой МИСИ имени В. В. Куйбышева, — за учебник «Краткий курс физической химии» (1969, 4-е издание)
- Скубачевский, Глеб Семёнович, зав. кафедрой МАИ имени С. Орджоникидзе, — за учебник «Авиационные газотурбинные двигатели, конструкция и расчёт деталей» (1969, 3-е издание)
1971
В области науки
- Арцимович, Лев Андреевич, руководитель работы, нач. отдела, Шафранов, Виталий Дмитриевич, Стрелков, Вячеслав Сергеевич, ст. н. с., Иванов, Денис Петрович, н. с., Разумова, Ксения Александровна, Мирнов, Сергей Васильевич, мл. н. с., Муховатов, Владимир Семёнович, Горбунов, Евгений Петрович, ст. инженеры, Спиридонов, Алексей Константинович, зам. нач. отдела, Ус, Артур Михайлович, руководитель группы, работники ИАЭ имени И. В. Курчатова; Петров, Михаил Петрович, мл. н. с. ФТИАН имени А. Ф. Иоффе; Моносзон, Наум Абрамович, нач. отдела НИИЭФА имени Д. В. Ефремова, — за цикл работ «Получение и исследование высокотемпературной термоядерной плазмы на установках „Токамак“»
- Блохинцев, Дмитрий Иванович, ч.-к. АН СССР, Франк, Илья Михайлович, директора лабораторий, Шапиро, Фёдор Львович, зам. директора лаборатории, Матора, Иван Максимович, Шабалин, Евгений Павлович, руководители групп, Николаев, Сергей Константинович, гл. инженер лаборатории, Руденко, Василий Тимофеевич, нач. отдела ОИЯИ; Украинцев, Фёдор Ильич[1], главный инженер отдела Физико-энергетического института, Головнин, Игорь Стефанович, нач. лаборатории ИАЭ имени И. В. Курчатова; Блохин, Георгий Ермолаевич, нач. КБ лаборатории ЦИАМ имени П. И. Баранова; Бондаренко, Игорь Ильич (посмертно), — за цикл работ «Исследовательский реактор ИБР и реактор ИБР с инжектором»
- Фаддеев, Людвиг Дмитриевич, профессор ЛГУ имени А. А. Жданова, — за цикл работ по корректной постановке и исследованию квантовой задачи трёх частиц («Уравнения Фаддеева») (1960—1967)
- Аксёнов, Евгений Петрович, профессор, Дёмин, Владимир Григорьевич, доцент, Дубошин, Георгий Николаевич, зав. кафедрой МГУ имени М. В. Ломоносова; Гребеников, Евгений Александрович, зав. лабораторией ИТЭФ; Кислик, Михаил Дмитриевич, профессор МФТИ, — за цикл работ по современным проблемам и методам небесной механики (1958—1968)
- Андреев, Константин Константинович, Беляев, Александр Фёдорович, — за цикл работ по термическому разложению, горению, детонации и работе взрыва конденсированных систем
- Разуваев, Григорий Алексеевич, директор, Вязанкин, Николай Сергеевич, зам. директора ИМХАН, — за цикл работ по синтезу и реакционной способности би- и полиметаллоорганических соединений (1963—1970)
- Горецкий, Гавриил Иванович, зав. сектором Лаборатории геохимических проблем АН БССР, — за работы по палеопотамологии, строению аллювия и истории великих прарек Русской равнины в антропогене
- Андрияшев, Анатолий Петрович, ч.-к. АН СССР, зам. директора ЗИАН; Бугаев, Виктор Антонович, директор Гидрометцентра СССР; Дубовский, Борис Владимирович, нач. отдела Союзморниипроекта; Живаго, Александр Васильевич, ст. н. с. ГИАН; Капица, Андрей Петрович, ч.-к. АН СССР, председатель президиума ДВНЦАН; Трешников, Алексей Фёдорович, директор, Короткевич, Евгений Сергеевич, зам. директора ААНИИ; Лисицын, Александр Петрович, зав. лабораторией ИОАН имени П. П. Ширшова; Марков, Константин Константинович, зав. кафедрой МГУ имени М. В. Ломоносова; Равич, Михаил Гиршевич, зам. директора НИИГА; Толстиков, Евгений Иванович, зам. нач. ГУ ГМС при СМ СССР; Шумский, Пётр Александрович, зав. отделом ИФТПС Якутского филиала СОАН, — за «Атлас Антарктики» в 2 томах (1966, 1969)
- Крогиус, Фаина Владимировна, ст. н. с., Крохин, Евгений Михайлович, зав. лабораторией Камчатского отделения ТОНИИРХО; Меншуткин, Владимир Васильевич, руководитель группы ИЭФБХАН имени И. М. Сеченова, — за научный труд «Сообщество пелагических рыб озера Дальнего (опыт кибернетического моделирования)» (1969)
- Иерусалимский, Николай Дмитриевич (посмертно), Скрябин, Георгий Константинович, ч.-к. АН СССР, директор, Ерошин, Валерий Константинович, Лозинов, Александр Борисович, зав. лабораториями ИБХФМАН; Гололобов, Александр Дмитриевич, Градова, Нина Борисовна, зав. лабораториями ВНИИББВ; Денисов, Николай Иванович, зав. лабораторией ВНИИЖ; Квасников, Евгений Иванович, зав. сектором ИМВ имени Д. К. Заболотного АН УССР; Ладан, Пантелеймон Ефимович, академик ВАСХНИЛ, зав. кафедрой ДСХИ; Мейсель, Максим Николаевич, ч.-к. АН СССР, зав. отделом ИНМИАН; Николаев, Пётр Иванович, зав. кафедрой МИХМАШ; Покровский, Алексей Алексеевич, д. ч. АН СССР, директор Института питания АМН СССР, — за разработку научных основ микробиологического получения белковых веществ из углеводородов нефти
- Петровский, Борис Васильевич, руководитель работы, директор, Шумаков, Валерий Иванович, руководитель отделения НИИКЭХ; Соловьёв, Глеб Михайлович, ч.-к. АМН СССР, директор Института трансплантации органов и тканей АМН СССР; Лопухин, Юрий Михайлович, Лопаткин, Николай Алексеевич, ч.-к. АМН СССР, зав. кадерами 2-го ММИ имени Н. И. Пирогова, — за разработку и внедрение в клиническую практику пересадки почек
- Шмидт, Евгений Владимирович, руководитель работы, д. ч. АМН СССР, директор, Брагина, Людмила Константиновна, Верещагин, Николай Викторович, ст. н. с., Колтовер, Александра Николаевна, зав. лабораторией Института неврологии АМН СССР, — за цикл работ по изучению НМК при патологии магистральных артерий головы (1959—1970)
- Аванесов, Рубен Иванович, ч.-к. АН СССР, зав. сектором ИРЯ АН СССР; Кондрат Крапива (Атрахович Кондрат Кондратьевич), вице-президент АН БССР, бывший директор; Мацкевич, Юзефа Флориановна, Бирилло, Николай Васильевич, зав. секторами, Войтович, Нина Трофимовна, ст. н. с., Кривицкий, Александр Антонович, Орешонкова, Анна Владимировна, Романович, Евгения Михайловна, ст. н. с., Чеберук, Елена Ивановна, мл. н. с. Института языкознания имени Я. Коласа АН БССР; Груцо, Алексей Петрович, профессор МГПИ имени А. М. Горького; Мурашко, Антинея Григорьевна, доцент БГУ имени В. И. Ленина; Шелег, Ольга Михайловна, филолог, — за комплекс работ по белорусской лингвогеографии
- Дульзон, Андрей Петрович, зав. кафедрой ТГПИ имени Ленинского комсомола, — за монографию «Кетский язык» (1968)
В области техники
- Антонов, Александр Иванович, аппаратчик, Борисов, Фёдор Степанович, Шиляев, Иван Никифорович, Галиаскаров, Зуфар Карамович, ст. аппаратчики, Лупанов, Павел Александрович, нач. производства, Мокин, Анатолий Александрович, секретарь парткома, Слепых, Вера Ивановна, гл. экономист, Шаров, Пётр Михайлович, директор Щёкинского химкомбината; Сёмин, Сергей Гаврилович, зам. нач. управления, Чередниченко, Константин Константинович, зам. МХП СССР, — за разработку системы мероприятий по повышению производительности труда и внедрение их на Щёкинском химкомбинате, предприятиях МХП СССР и других отраслях
- Бадалов, Георгий Парсамович, гл. инженер ГУ МТСХМ СССР; Тимошенко, Яков Алексеевич, нач. цеха, Дронг, Иван Иосифович, профессор, гл. конструктор, Бойков, Пётр Иванович, гл. инженер, Войтиков, Виктор Владимирович, Пицкер, Пётр Яковлевич, зам. гл. конструктора, Грузд, Марат Дмитриевич, тракторист-испытатель, Слюньков, Николай Никитович, директор, Шишонок, Валентин Андреевич, зам. гл. инженера МТЗ; Кузнецов, Андрей Филиппович, слесарь МЗСИиТО; Лебедев, Виктор Иванович, гл. инженер КТЗ; Рожков, Владимир Алексеевич, директор ММЗ, — за создание и освоение серийного производства унифицированных колёсных, полугусеничных и гусеничных тракторов классов 1,4—2 тонны тяги на основе базовой модели «Беларусь» МТЗ-50 для комплексной механизации возделывания пропашных культур
- Воронцов, Александр Трофимович, ст. н. с. отдела, Захарова, Елена Ивановна, зав. отделом, Ковалёв, Александр Авраамович, руководитель группы, Толочко, Чеслав Станиславович, гл. инженер ОКБ, Потапенко, Яков Иванович, директор Всероссийского НИИВВ; Гогунский, Георгий Григорьевич, гл. конструктор ГСКБ по почвообрабатывающим машинам общего назначения; Думай, Леонид Бенционович, зав. отделом, Смелянский, Наум Лейбович, ст. н. с. УНИИВВ имени В. Е. Таирова; Писарев, Юрий Николаевич, бывший директор Одесского ЗСХМ имени Октябрьской революции; Сармакешев, Георгий Сергеевич, нач. отдела ПСО «Донвино»; Паламарчук, Глеб Дмитриевич, зав. отделом ВНИИВВ «Магарач»; Алексеев, Прокофий Иванович, бывший зав. механическими мастерскими совхоза имени В. И. Ленина, — за разработку и внедрение в производство технологии механизированного возделывания виноградников в зоне укрывного виноградарства
- Бородин, Павел Дмитриевич, директор, Вольский, Аркадий Иванович, бывший нач. цеха, Калачёв, Константин Александрович, зам. гл. инженера управления, Масленников, Илларион Михайлович, гл. конструктор по проектированию технологической остнастки, Плахов, Анатолий Максимович, бывший гл. конструктор по механизации транспортно-складских работ, Смирнов, Анатолий Владимирович, нач. управления, Степин, Лев Иванович, нач. отдела, Тиль, Борис Леонидович, нач. КБ, Фёдоров, Николай Александрович, нач. производства, Фишкис, Моисей Миронович, гл. сварщик, Цветков, Пётр Алексеевич, гл. инженер управления, Холмогоров, Михаил Владимирович, гл. конструктор по прессостроению, — за разработку и внедрение системы комплексной механизации основных и вспомогательных процессов производства на Московском автомобильном заводе имени И. А. Лихачёва
- Захарченко, Тиверий Михайлович, директор, Милосердный, Анатолий Кириллович, гл. инженер, Пильч, Пиня Моисеевич, бывший гл. инженер, Ковалёв, Евгений Иосифович, зам. гл. инженера, Малышев, Борис Сергеевич, гл. технолог Оршанского ССЗ «Красный борец»; Жданович, Владимир Фёдорович, гл. инженер, Лемберик, Яков Григорьевич, зам. гл. инженера, Кунин, Михаил Израилевич, гл. инженер проекта, Колчин, Евгений Петрович, нач. отдела, Хомяков, Иван Илларионович, Саркисян, Зинаида Николаевна, нач. бригад ГПТЭИ «Оргстанкинпром»; Григорьев, Василий Акимович, гл. инженер Витебского СКБ зубообрабатывающих, шлифовальных и заточных станков, — за создание и освоение показательного комплексно-механизированного производства станков высокой и особо высокой точности, уникального по масштабам выпуска, технологии, организации производства и труда
- Овсепян, Грачья Есаевич, руководитель работы, нач. отдела, Буниатян, Мнапакан Рубенович, зав. лабораторией, Эйлезян, Хачик Карапетович, нач. лаборатории, Саркисян, Фадей Тачатович, директор, Сагоян, Грант Самсонович, зам. директора, Хачатрян, Михаил Артаваздович, ведущий инженер-конструктор, Ишин, Владимир Савельевич, зам. нач. отделения Ереванского НИИММ; Туманян, Саргис Амаякович, директор Ереванского завода «Электрон»; Закиров, Айрат Вагизович, нач. лаборатории СКБ завода ЭВМ «Наири», — за разработку и создание семейства ЭВМ «Наири» с микропрограммным принципом построения и встроенной системой автоматического программирования
- Карапетян, Гурген Бейбутович, руководитель работы, гл. конструктор, Архангельский, Владислав Леонидович, Копылов, Валентин Спиридонович, зам. гл. конструктора СКБ бурового оборудования; Камышников, Аркадий Иванович, инженер, Суров, Пётр Прокофьевич, нач. цеха, Царёв, Василий Павлович, гл. инженер Волгоградского ЗБО «Баррикады»; Скловский, Георгий Осипович, зам. директора, Антонов, Арсений Александрович ГНИПИНМ; Мищевич, Виктор Ильич, зам. нач., Скрыпник, Степан Григорьевич, гл. инженер вышкомонтажной конторы объединения «Татнефть»; Жутаев, Александр Михайлович, гл. механик управления «Лениногорскбурнефть»; Раси-заде, Артур Таир оглы, нач. отдела АзНИИНМ, — за создание и промышленное освоение комплексных буровых установовок и противовыбросного оборудования
- Петухов, Игнатий Макарович, зав. отделом, Бич, Яков Адамови, зав. лабораторией, Омельченко, Александр Николаевич, директор, Авершин, Степан Гаврилович, бывший зам. директора ВНИИГММД; Винокур, Беньямин Шулимович, зав. сектором Уральского филиала ВНИИГММД; Власов, Василий Николаевич, бывший гл. инженер комбината «Кизелуголь»; Литвин, Валентин Александрович, гл. маркшейдер, Старосельцев, Василий Степанович, нач. управления, Прочан, Тихон Карпович, бригадир, Огнев, Вадим Николаевич, бывший гл. инженер шахты имени М. С. Урицкого; Смирнов, Борис Васильевич, нач. участка шахты имени Н. К. Крупской; Еркин, Афанасий Акимович, управляющий трестом «Сучануголь», — за разработку и внедрение комплекса мер борьбы с горными ударами на шахтах СССP
- Кершанский, Иван Иванович, руководитель работы, зав. лабораторией, Куур, Вячеслав Петрович, ст. мастер отделения опытного завода ВНИГМИ; Воронин, Иван Семёнович, директор, Пронькин, Владимир Фёдорович, нач. цеха, Сидоровский, Валерий Александрович, мастер отделения Усть-Каменогорского СЦК имени В. И. Ленина; Бровин, Иван Петрович, гл. механик свинуцового завода Сихотэ-Алиньского ПМК; Ходабергенов, Рзабай Жолдинович, директор, Ильяшенко, Василий Дмитриевич, нач. отделения цеха Чимкентского свинцового завода имени М. И. Калинина; Лакерник, Марк Моисеевич, зам. директора института «Гинцветмет»; Овчаренко, Виктор Петрович, мл. н. с. Института металлургии и обогащения АН Казахской ССР; Штейнгарт, Генрих Михайлович, директор, Саутиев, Таймураз Данилович, нач. цеха завода «Электроцинк», — за разработку и внедрение в свинцовую промышленность СССР принципиально новой технологии извлечения благородных металлов с применеиинем электротермии, обеспечивающей увеличение выпуска золота и серебра
- Панюшкин, Николай Васильевич, нач. ГУ МЧМ УССР; Касьян, Владимир Хрисанфович, директор, Бураковский, Валерий Наумович, ведущий конструктор, Бердянский, Марк Григорьевич, Бродский, Ирман Иделевич, Крюков, Георгий Яковлевич, Малинка, Анатолий Васильевич, Слюсарев, Анатолий Николаевич, Гринвальд, Вальтер Александрович, Веевник, Владимир Фомич, нач. центральной лаборатории автоматизации и механизации ДТЗ имени В. И. Ленина; Бибик, Георгий Алексеевич, бывший директор НТЗ имени К. Либкнехта; Куриленко, Виктор Харитоновитч, нач. цеха НЮТМЗ имени 50-летия Великой Октябрьской социалистической революции, — за разработку и внедрение машин, механизмов и приборов для автоматизции и интенсификации трубного производства
- Походня, Игорь Константинович, руководитель отдела, Марченко, Анатолий Ефимович, ст. н. с., Явдощин, Игорь Романович, ведущий инженер, Бейниш, Азриль Моисеевич, гл. технолог отдела ИЭС имени Е. О. Патона АН УССР; Шахпазов, Христофор Сергеевич, нач. ГУ МЧМ СССР; Михалевский, Тимофей Емельянович, гл. специалист ГИПМЗ; Воронцова, Елена Ивановна, зам. директора ИГТП АМН СССР; Рахманов, Александр Дмитриевич, нач. отдела МОСЗ; Стрижаков, Ивавн Павлович, директор Одесского СПЗ имени Ф. Э. Дзержинского; Ладнов, Пётр Иванович, директор Череповецкого СПЗ; Ерохин, Андрей Александрович, ст. н. с. ИМетАН имени А. А. Байкова; Шнейдеров, Рафаил Григорьевич, гл. сварщик проектного института «Промстальконструкция», — за коренное улучшение условий труда и повышение производительности при сварке покрытыми электродами и их производстве
- Елисеев, Юрий Александрович, нач. СКО, Карагин, Алексей Васильевич, директор, Морозов, Алексей Петрович, гл. специалист, Морозов, Григорий Павлович, Сусликов, Игорь Павлович, гл. архитекторы проекта, Курбатов, Олег Александрович, гл. конструктор, Райнус, Григорий Элиозарович, зав. лабораторией ЛЗНИПИТЭПЖОЗ; Дисман, Исаак Залманович, нач. отдела проектного института «Промстальконструкция»; Заварухин, Юрий Ильич, секретарь ЛГК КПСС; Каменский, Георгий Николаевич, зам. нач. Главленинградстроя; Крайнес, Леонид Яковлевич, управляющий, Сорожкин, Василий Тимофеевич, бригадир монтажников-верхолазов треста «Севзапстальконструкция», — за исследование новой двухпоясной винтовой системы для крупных пролётов и внедрение её в строительство (на примере ДС «Юбилейный» в Ленинграде)
- Попов, Сергей Александрович, управляющий, Авдеев, Фёдор Алексеевич, гл. инженер, Блейман, Исаак Львович, нач. отдела, Антонян, Тигран Сарскисович, нач. лаборатории треста «Союзвзрывпром»; Мухамедов, Таир Мухамедович, министр, Шарипов, Таир Шарипович, зам. министра мелиорации и водного хозяйства Таджикской ССР; Покровский, Георгий Иосифович, профессор ВВИА имени Н. Е. Жуковского; Свентковский, Борис Кириллович, бывший гл. инженер Таджикгидростроя; Юлиш, Яков Айзикович, гл. инженер проекта института «Гипроводхоз»; Певзнер, Анатолий Иосифович, гл. инженер Главспецпромстроя; Недрига, Василий Павлович, руководитель сектора ВНИИ «Водгео»; Дунин-Барковский, Лев Валерианович, зам. директора ВНИИГиМ, — за сооружение каменнонабросной плотины Байпазинского гидроузла на реке Вахш массовыми направленными взрывами «на сброс»
- Фигуровский, Иринарх Алексеевич, руководитель работы, гл. инженер, Савоничев, Георгий Васильевич, директор, Зубанов, Владимир Александрович, гл. конструктор, Катков, Владимир Григорьевич, стекловар Гусевского хрустального завода; Сырицкая, Зинаида Михайловна, зав. лабораторией ГНИИС; Клегг, Джим Иванович, директор, Юдин, Николай Александрович, зав. сектором, Пчеляков, Константин Афанасьевич, зав. отделом, Соколов, Сергей Владимирович, гл. конструктор ПКБ Гусевского филиала ГНИИС; Мохнин, Николай Фёдорович, гл. инженер, Брауде, Владимир Зосимович, нач. управления «Владимирстекло»; Белый, Алексей Тихонович, гл. инженер Дятьковского хрустального завода, — за разработку и внедрение в производство сортовой посуды способа непрерывной варки и выработки изделий из свинцового хрусталя и цветных стёкол, окрашенных окислами редкоземельных металлов
- Зверев, Сергей Алексеевич, советский государственный деятель
- Изотов, Сергей Петрович, конструктор двигателей
- Ильюшин, Сергей Владимирович, авиаконструктор
За учебники
- Для высших учебных заведений
- Крешков, Анатолий Павлович, зав. кафедрой МХТИ имени Д. И. Менделеева, — за учебник «Основы аналитической химии» (2-е издание, 1965)
- Маргулова, Тереза Христофоровна, профессор МЭИ, — за учебник «Атомные электрические станции» (1969)
1972
В области науки
- Степанов, Борис Иванович, директор, Рубинов, Анатолий Николаевич, зав. лабораторией, Мостовников, Василий Андреевич, мл. н. с. Института физики АН БССР, — за цикл работ по исследованию явления оптической генерации в растворах сложных органических соединений и созданию на их основе нового типа лазеров с плавно перестраиваемой частотой излучения в широкой области спектра (1964—1971)
- Тулинов, Анатолий Филиппович, руководитель работы, профессор, Меликов, Юрий Владимирович, доцент МГУ имени М. В. Ломоносова; Куликаускас, Вацловас Станиславович, ст. н. с., Иферов, Григорий Аркадьевич, ведущий инженер, Похил, Григорий Павлович, ст. инженер НИИИЯФ МГУ имени М. В. Ломоносова; Пузанов, Арий Александрович, доцент УПИ имени С. М. Кирова; Карамян, Саркис Аршавирович, н. с. ОИЯИ, — за открытие и исследование эффекта теней в ядерных реакциях на монокристаллах
- Барбашин, Евгений Алексеевич, академик АН БССР, — за цикл работ по пробламам устойчивости систем автоматического регулирования (1967—1970)
- Алимарин, Иван Павлович, зав. лабораторией, Золотов, Юрий Александрович, ч.-к. АН СССР, зам. директора, Чупахин, Михаил Сергеевич, ст. н. с., Яковлев, Юрий Всеволодович, зам. зав. лабораторией ИГАХАН имени В. И. Вернадского; Горюшина, Валентина Гавриловна, Недлер, Всеволод Васильевич, зав. лабораториями ГНИПИРП; Божевольный, Евгений Александрович, зав. лабораторией ВНИХРОЧХВ, — за разработку теории и новых методов анализа высокочастотных металлов, полупроводниковых материалов и химических реактивов
- Чирков, Николай Михайлович, — за цикл работ в области кинетики газофазных цепных, жидкофазных кислотно-основных реакций и процессов полимеризации и сополимеризации α-олефинов
- Тимофеев, Пётр Петрович, зам. директора ГИАН, — за монографию в 2-х книгах «Геология и фации юрской угленосной формации Южной Сибири» и «Юрская угленосная формация Южной Сибири и условия её образования» (1969—1970)
- Красильников, Николай Александрович, ч.-к. АН СССР, зав. отделом ИНМИАН, — за цикл работ по биологии актиномицетов и научным основам их практического использования (1950—1970)
- Конрад, Николай Иосифович, руководитель работы; Неверов, Святослав Витальевич, доцент МГИМО; Попов, Константин Алексеевич, Сыромятников, Николай Александрович, ст. н. с. ИВАН; Фельдман-Конрад, Наталия Исаевна, член СП СССР; Цын, Марианна Самойловна, ст. преподаватель бывшего Московского института востоковедения, — за двухтомный «Большой японско-русский словарь» (1970)
- Роде, Алексей Андреевич, зав. лабораторией Почвенного институт аимени В. В. Докучаева ВАСХНИЛ, — за двухтомную монографию «Основы учения о почвенной влаге» (1965, 1969)
- Солодовников, Владимир Викторович, руководитель работы, Попов, Евгений Павлович, ч.-к. АН СССР, зав. кафедрами, Семёнов, Виктор Владимирович, доцент МВТУ имени Н. Э. Баумана; Летов, Александр Михайлович, ч.-к. АН СССР, Уланов, Георгий Михайлович, зав. лабораториями, Петров Борис Николаевич, зав. отделом ИПУ (автоматики и телемеханики); Поспелов, Гермоген Сергеевич, ч.-к. АН СССР, зав. лабораторией ВЦ АН СССР; Казакевич, Вильям Викторович, зав. кафедрой МПИ; Кузин, Лев Тимофеевич, зав. кафедрой МИФИ; Петров, Вячеслав Вячеславович, зав. кафедрой МАИ имени С. Орджоникидзе; Топчеев, Юрий Иванович, нач. сектора НИИ; Шаталов, Александр Степанович, научный консультант ВИА имени Ф. Э. Дзержинского, — за серию инженерных монографий «Техническая кибернетика. Теория автоматического регулирования» в 4-х книгах (1967—1969)
- Ренне, Владимир Тихонович, — за цикл работ по теории, расчёту и конструированию электрических конденсаторов
В области техники
- Поляков, Валентин Александрович, руководитель работы, зав. кафедрой, Чемянов, Григорий Георгиевич, доцент ЦОЛИУВ; Волков, Мстислав Васильевич, д. ч. АМН СССР, директор ЦИТО имени Н. Н. Приорова; Николаев, Георгий Александрович, руководитель работы, ч.-к. АН СССР, зав. кафедрой, Лощилов, Владимир Иванович, доцент МВТУ имени Н. Э. Баумана; Петров Владимир Иванович, профессор 1-го ММИ имени И. М. Сеченова; Лебедев, Валерий Павлович, ст. н. с. ИФАН имени И. П. Павлова, — за разработку и применение в клинической практике методов ультразвукового соединения костей после переломов, ортопедических и торакальных операций, воссоздания костной ткани при заболеваниях и дефектах костей, а также ультразвуковой резки живых биологических тканей
- Абросимов, Иван Фёдорович, гл. металлург, Арсеньев, Ростислав Николаевич, зам. гл. инженера, Добрынин, Анатолий Михайлович, директор, Долецкий, Виталий Алексеевич, гл. инженер, Зеленов, Валериан Васильевич, зам. гл. конструктора, Иванов, Алексей Александрович, зам. директора, Комаров, Алексей Дмитриевич, гл. конструктор СКБ, Костерин, Вадим Евгеньевич, технический наладчик, Чернышёв, Георгий Дмитриевич, гл. конструктор, Щеглов, Юлий Алексеевич, секретарь партийного комитета, работники ЯМЗ; Соколов, Лев Геннадьевич, директор ЯЗТА; Чистозвонов, Сергей Борисович, руководитель сектора ЦНИААМИ, — за создание унифицированного семейства двигателей ЯМЗ многоцелевого назначения, организацию их высокомеханизированного производства, разработку и внедрение системы управления качеством
- Туполев, Андрей Николаевич, руководитель работы, генеральный конструктор, Иосилович, Исаак Борисович, зам. генерального конструктора, Селяков, Леонид Леонидович, зам. гл. конструктора, Вуль, Владимир Михайлович, ведущий конструктор, Николаев, Владимир Прокофьевич, зам. гл. инженера, Иванов, Борис Сергеевич, нач. бригады, Каштанов, Николай Никитович, нач. подразделения ОКБ; Хохлов, Борис Алексеевич, директор авиационного завода; Субботин, Михаил Иванович, директор мостостроительного завода; Беляев, Василий Феодосьевич, зам. гл. конструктора КБ; Бугаев, Борис Павлович, бывший командир авиаотряда гражданской авиации; Драгунов, Станислав Данилович, ведущий конструктор НИИ, — за создание скоростного пассажирского самолёта Ту-134 и его модификаций
- Юрьев, Михаил Афанасьевич, директор, Животовский, Альберт Абрамович, гл. конструктор, Лотович, Георгий Николаевич, гл. технолог, Зиненко, Геогий Данилович, гл. конструктор проекта СКБ, Шайдаков, Борис Петрович, бывший нач. цеха, работники завода «Красное Сормово» имени А. А. Жданова; Турбин, Виктор Иванович, директор Волгоградского ССЗ; Грибанов, Юрий Евгеньевич, гл. специалист, Покровский, Дмитрий Дмитриевич, нач. ГУ Министерства; Хотькин, Леонид Лазаревич, Петров, Александр Васильевич, капитаны теплоходов; Ильин, Александр Петрович, капитан танкера; Успенский, Виктор Львович, нач. Волго-Донского речного пароходства, — за создание и серийное строительство судов нового класса смешанного плавания река — море и за осуществление высокоэффективных бесперевалочных перевозок грузов на внешнеторговых и внутрисоюзных линиях
- Носов, Юрий Романович, руководитель работы, Гитцевич, Александр Борисович, Цыбульников, Марк Борисович, нач. лабораторий, Круглов, Игорь Иванович, гл. инженер, Постникова, Нина Васильевна, Семкина, Ольга Ивановна, ведущие инженеры, Фронк, Станислав Владиславович, нач. отдела, Марковникова, Любовь Яковлевна, нач. бюро, сотрудники НИИ; Калошкин, Эдуард Петрович, гл. инженер, Фазлеев, Ким Фахруллович, зам. нач. отдела ПО; Эпова, Антуанетта Афанасьевна, нач. сектора ОКБ завода полупроводниковых приборов; Калашников, Сергей Григорьевич, зав. отделом ИРЭАН, — за научно-техническую разработку, создание технологии массового производства и широкое внедрение в народное хозяйство полупроводниковых импульсных диодов и диодных матриц
- Трухин, Пётр Михайлович, руководитель работы, нач., Токмагамбетов, Шугайпек Тулеубекович, гл. инженер, Матонин, Пётр Кузьмич, нач. управления, работники комбината «Карагандауголь»; Богданов, Василий Николаевич, бригадир комплексной бригады шахты «Северная»; Гульницкий, Николай Сергеевич, директор шахты имени И. А. Костенко; Дрижду, Николай Александрович, директор шахты имени В. И. Ленина; Кан, Алексей Никифорович, нач. участка шахты «Майкудукская»; Карженов, Калим, горнорабочий очистного забоя шахты «Шаханская»; Мартынов, Яков Иванович, гл. механик шахты «Волынская»; Хальфин, Халит-Гали Аскарович, директор шахты «Михайловская»; Худин, Юрий Людвигович, директор, Мукушев, Майжан Мукушевич, зам. директора Карагандинского НИУИ, — за разработку и внедрение высокоэффективной технологии добычи угля, концентрацию производства на базе применения комплексных средств механизации в Карагандинском угольном бассейне
- Асан-Нури, Абдулла Оглы, директор ВНИИБТ; Муравленко, Виктор Иванович, нач., Сафиуллин, Мидхат Назифуллович, зам. нач. Гришин, Валентин Георгиевич, зам. гл. инженера, Крист, Марат Оттович, Воевода, Александр Никифорович, нач. отделов, Коломацкий, Виктор Николаевич, гл. механик, работники Тюменского ГПУ по нефтяной и газовой промышленности; Исянгулов, Авзалитдин Гизятуллович, нач. Урайского управления буровых работ; Рехвиашвили, Василий Виссарионович, зам. нач., Сабирзянов, Ахат Кабирович, гл. инженер Западно-Сибирского ГПО буровых работ; Калиничук, Василий Григорьевич, буровой мастер Стрежевского управления буровых работ; Хлюпин, Валентин Иванович, нач. Нижневартовского управления буровых работ, — за разработку и внедрение комплекса технико-технологических и организационных решений, обеспечивших в сложных природно-климатических условиях высокие темпы разбуривания нефтяных месторождений Западной Сибири и ускоренное создание нового нефтедобывающего района
- Бондаренко, Евгений Степанович, директор, Ямпольский, Василий Макарович, гл. конструктор, Тартаковский, Игорь Константинович, нач. КБ, Финагин, Пётр Михайлович, руководитель группы, Ловчиков, Павел Кириллович, нач. цеха. работники ЭЗТМ; Полухин, Пётр Иванович, зав. кафедрой, Потапов, Иван Николаевич, профессор МИСиС; Дмитриев, Лев Дмитриевич, гл. конструктор отдела ВНИПКИММ; Осадчий, Владимир Яковлевич, зав. кафедрой ВЗМСИ; Данилов, Фёдор Александрович, директор, Белов, Евгений Александрович, зам. нач. цеха ПНТЗ; Могилевкин, Феликс Давидович, нач. цеха ЧТПЗ, — засоздание и широкое внедрение новых технологических процессов и станов винтовой прокатки для производства горячекатаных труб
- Герасимов, Юрий Владимирович, нач. лаборатории, Филатов, Стефан Калинович, зам. нач. лаборатории, Чехомов, Олег Мстиславович, директор, Сидоров, Николай Васильевич, гл. электрометаллург, работники ЗМЗ; Бармотин, Иван Птрович, ст. н. с. ВНИИАМ; Тулин, Николай Алексеевич, директор ЧМЗ; Баканов, Константин Павлович, зам. нач. отдела ГУ МЧМ СССР; Косырев, Лев Константинович, зам. гл. инженера завода «Электросталь» имени И. Ф. Тевосяна; Власов, Николай Никифорович, нач. лаборатории УрНИИЧМ; Каблуковский, Анатолий Фёдорович, нач. лаборатории ЦНИИЧМ имени И. П. Бардина; Ойкс, Григорий Наумович, профессор МИСиС; Чернов, Григорий Иосифович, зав. лабораторией Челябинского НИИМ, — за коренное усовершенствование технологии выплавки и повышение качества высоколегированных сталей и сплавов ответственого назначения за счёт внепечной обработки инертным газом
- Анпилов, Александр Яковлевич, бывший гл. инженер Воронежского ЗКИ; Белопольский, Маркс Самуилович, руководитель сектора, Беренштейн, Пейся Иосифович, Красноусова, Анна Семёновна, руководители лабораторий, Рохваргер, Ефим Лазаревич, зам. директора, Хиж, Адам Бенцович, гл. конструктор ПКБ, сотрудники КНИИСК; Бильдюкевич, Виктор Леонтьевич, бывший директор, Потеряйченко, Иван Моисеевич, слесарь Минского комбината стройматериалов; Дорожкин, Владимир Леонтьевич, нач. производства, Киршенбаум, Яков Борисович, гл. инженер Кучинского ККОМ; Солдатов, Геннадий Андреевич, директор Харьковского плиточного завода; Добужинский, Владимир Иванович, нач. управления МПСМ СССР, — за научно-техническую разработку новых технологических процессов, создание и внедрение поточно-автоматизированных конвейерных линий производства керамических плиток
- Головкин, Николай Алексеевич, зав. кафедрой ЛТИХП, — за разработку теории и практики холодильного консервирования пищевых продуктов при близкриоскопических температурах
- Бурцев, Всеволод Сергеевич, учёный в области вычислительной техники
- Забродин, Алексей Валериевич
- Кеирим-Маркус, Игорь Борисович, биофизик, — за участие в разработке системы радиационной безопасности экипажей атомных подводных лодок
- Махотин, Николай Дмитриевич, конструктор ракетной техники
- Строганов, Генрих Борисович, металловед
- Яненко, Николай Николаевич, математик
За учебники
- Для высших учебных заведений
- Кретович, Вацлав Леонович, ч.-к. АН СССР, профессор МТИПП, — за учебник «Основы биохимии растений» (1970, 5-е издание)
1973
В области науки
- Борисевич, Николай Александрович, ч.-к. АН СССР, руководитель лаборатории, Верещагин, Виктор Григорьевич, ст. н. с. ИФ АН БССР, — за исследование рассеяния излучения дисперсными системами и создание нового класса оптических фильтров для широкой области инфракрасного спектра
- Адамович, Марат Иванович, Говорков, Борис Борисович, Белоусов, Анатолий Семёнович, Лебедев, Андрей Иванович, ст. н. с. Харламов, Сергей Петрович, мл. н. с., Тамм, Евгений Игоревич, зав. сектором ФИАН имени П. Н. Лебедева; Логунов, Анатолий Алексеевич, директор, Соловьёв, Лев Дмитриевич, нач. лаборатории ИФВЭ; Балдин, Александр Михайлович, ч.-к. АН СССР, директор лаборатории, Тавхелидзе, Альберт Никифорович, ч.-к. АН Грузинской ССР, директор ОИЯИ, — за цикл работ «Фоторождение π-мезона на нуклонах»
- Корнейчук, Николай Павлович, ч.-к. АН УССР, зав. кафедрой ДГУ имени 300-летия воссоединения Украины с Россией, — за цикл работ по экстремальным задачам теории приближения (1961—1972)
- Никольский, Борис Петрович, руководитель работы, зав. кафедрой, Шульц, Михаил Михайлович, ч.-к. АН СССР, профессор, Парфёнов, Анатолий Иванович, доцент ЛГУ имени А. А. Жданова; Белюстин, Анатолий Александрович, ст. н. с. НИХИ ЛГУ имени А. А. Жданова; Долидзе, Владимир Александрович, зам. нач., Хуцишвили, Арчил Николаевич, зам. зав. отделом СКБ аналитического приборостроения; Беневольский, Анатолий Сергеевич, зав. лабораторией, Юхновский, Виктор Павлович, гл. конструктор ОКБ, сотрудники ВНИИАЧМ; Александров, Валентин Викторович, зав. кафедрой ХГУ имени А. М. Горького; Федотов, Николай Андревич, ст. н. с. ФХИ имени Л. Я. Карпова; Измайлов, Николай Аркадьевич, ч.-к. АН УССР, — за цикл работ по теории стеклянного электрода и электродным свойствам стёкол
- Рамбиди, Николай Георгиевич, зав. отделом, Ежов, Юрий Степанович, ст. н. с. ИВТАН; Акишин, Пётр Алексеевич, Засорин, Евгений Зотикович, ст. н. с., Спиридонов, Виктор Павлович, зав. лабораторией МГУ имени М. В. Ломоносова; Виноградов, Михаил Иванович, нач. лаборатории НИИ, — за разработку нового метода высокотемпературной газовой электронографии и использование его для изучения строения неорганических молекул при температурах до + 2 500°С
- Щеглов, Алексей Дмитриевич, зам. МГ СССР, — за цикл работ по региональной металлогении, изложенных в монографиях «Эндогенная металлогения Западного Забакалья» (1966), «Металлогения областей автономной активизации» (1968) и «Металлогения срединных массивов» (1971)
- Герасимов, Иннокентий Петрович, директор, Леонтьев, Николай Фёдорович, Машбиц, Яков Григорьевич, зав. отделами, Лилиенберг, Дмитрий Анатольевич, ст. н. с. ИГАН; Давитая, Феофан Фарневич, директор ИГ имени Вахушти АН Грузинской ССР; Бруггер, Владимир Германович, ст. редактор ГУГК при СМ СССР; Воронов, Анатолий Георгиевич, Рябчиков, Александр Максимович, зав. кафедрами МГУ имени М. В. Ломоносова; Нуньес-Хименес, Антонио, бывший президент АН Кубы; Каньяс-Абриль, Педро, директор, Массип и-Вальдес, Сальвадор, почётный президент ИГ АН Кубы; Торренте дель Валье, Хуан, директор департамента ИГ АН Кубы, — за создание Национального атласа Кубы
- Голуб, Давид Мовшевич, академик АН БССР, зав. кафедрой МГМИ, — за цикл работ по развитию нервной системы, теоретическому и экспериментальному обоснованию метода создания новых нервных связей и центров (1949—1971)
- Окладников, Алексей Павлович, директор ИФФ СО АН СССР; Шунков, Виктор Иванович, ч.-к. АН СССР, — за 5-томный научный труд «История Сибири» (1968—1969)
В области техники
- Воларович, Михаил Павлович, Соболев, Геннадий Александрович, зав. лабораториями, Пархоменко, Элеонора Ивановна, ст. н. с. ИФЗАН имени О. Ю. Шмидта; Сафронов, Николай Ильич, Нейштадт, Наум Михайлович, Мазанова, Зинаида Васильевна, ст. н. с., Осипов, Лев Николаевич, механик ВНИИМТР; Кондрашёв, Сергей Никитович, зав. лабораторией ВНИИСМС; Лузин, Геннадий Павлович, гл. инженер ВПО при МГ СССР; Майко, Михаил Иванович, нач. отряда Киевской геофизической комплексной экспедиции треста «Киевгеология»; Петров, Пётр Александрович, зав. лабораторией ВСНИИГГМС; Селезнёв, Лев Дмитриевич, зав. лабораторией отделения ЦНИГРИ, — за открытие пьезоэлектрического эффекта горных пород, разработку и внедрение в практику геологоразведочных работ пьезоэлектрического метода поисков и разведки месторождений полезных ископаемых
- Панфилов, Михаил Панфилович, генеральный директор, Будинский, Арон Абрамович, зам. гл. инженера ЛОМО имени В. И. Ленина; Лебедев, Владимир Петрович, зам. генерального директора ЛОЭП «Светлана»; Думачев, Анатолий Пантелеевич, зав. отделом Ленинградского обкома КПСС; Носков, Пётр Кондратьевич, генеральный директор МПШО «Большевичка»; Цветков, Василий Фёдорович, бывший директор Дмитровского ПШО «Юность»; Антонов, Николай Иванович, генеральный директор МОМП «Молоко»; Шутяк, Владимир Николаевич, директор Львовского ПОО фирмы «Проогресс», — за создание и внедрение в народное хозяйство производственных объединений
- Саркисов, Арутюн Христофорович, руководитель работы, зав. лабораторией, Петрович, Святослав Всеволодович, Королёва, Валентина Петровна, Подобедов, Александр Иванович, ст. н. с., Никифоров, Лев Иванович, Яблочник, Любовь Марковна, мл. н. с. ВИЭВ; Горинов, Юрий Михайлович, директор Калининской ОПЛ по изготовлению ветеринарных препаратов; Макарченко, Владимир Алексеевич, гл. ветеринарный врач Кимрского района; Третьяков, Александр Дмитриевич, нач. ГУ МСХ СССР; Сойдро, Иван Григорьевич, нач. управления МСХ ЭССР; Болдырев, Владимир Михайлович, нач. отдела МСХ Башкирской АССР, — за создание высокоэффективного профилактического препарата ТФ-130 (вакцины) против стригущего лишая крупного рогатого скота, разработку технологии его производства, освоение промышленного выпуска и внедрение в широкую ветеринарную практику
- Мирахмедов, Садык, зав. лабораторией ИЭБР АН Узбекской ССР; Хуторный, Юрий Петрович, зав. лабораторией НИИССХ имени Г. С. Зайцева, — за оздание вилтроустойчивых сортов хлопчатника и внедрение их в производство
- Бураковский, Владимир Иванович, ч.-к. АМН СССР, директор ИССХ имени А. Н. Бакулева АМН СССР; Константинов, Борис Александрович, руководитель отделения ВНИИКЭХ; Волколаковский, Янис Васильевич, зав. кафедрой Рижского медицинского института; Францев, Вячеслав Иванович, руководитель отделения МОНИКИ имени М. Ф. Владимирского, — за изучение клиники и диагностики пороковсердца у детей раннего возраста, разработку новых методов хирургического лечения и внедрение их в практику
- Жилевич, Иван Иосифович, Каминскас, Альбинас Ионо, нач. секторов, Чепенко, Виктор Григорьевич, нач. отдела НИИЭКГ; Палеев, Николай Романович, руководитель терапевтической клиники МОНИКИ имени М. Ф. Владимирского; Дмитриев, Георгий Иванович, нач. отделения ГВКГ имени академика Н. Н. Бурденко; Рабкин, Иосиф Хаимович, зав. отделом ВНИИКЭХ; Амброзайтис, Казис Изидоряус, зав. кафедрой ВГУ имени В. С. Капсукаса; Шнейдеров, Мауша Беркович, руководитель отдела НИИ онкологии МЗ Литовской ССР, — за разработку и внедрение в медицинскую практику ЭРГ
- Алёшин, Борис Сергеевич, зам. директора, Булатов, Константин Павлович, гл. конструктор тотдела, Цветов, Леонард Алексеевич, зам. гл. конструктора отдела, Бронштейн, Михаил Наумович, Зуев, Иван Николаевич, нач. управлений, Пустеленин, Леонид Алексеевич, нач. цеха, Тациевский, Всеволод Витальевич, нач. бюро, Тюрин, Николай Иванович, руководитель группы, работники ГАЗ; Балыков, Пётр Семёнович, директор Ульяновского НИПТИМ; Ковалёв, Анатолий Михайлович, нач. отдела, Купоросов, Александр Иванович, ст. мастер Горьковского авиастроительного завода имени С. Орджоникидзе; Храмцов, Пётр Дмитриевич, нач. ГУ МАП СССР, — за разработку и внедрение новых конструкций подъёмно-транспортного оборудования, высокоэффективной комплексной механизации погрузочно-разгрузочных и транспортных работ и за создание высокомеханизированных складов многоцелевого назначения
- Налётов, Сергей Павлович, гл. конструктор, Антонов, Виктор Давыдович, зам. гл. конструктора, Горожанкин, Евгений Антонович, директор, Чекалин, Борис Семёнович, ст. технолог цеха Коломенского ЗТСС; Борисенко, Сергей Спиридонович, нач. бюро отдела, Дубров, Борис Иванович, руководитель группы отдела КЗТСС имени В. Я. Чубаря; Баранов, Пётр Артемьевич, директор, Игнатов, Сергей Иванович, гл. конструктор Горьковского завода фрезерных станков; Наумов, Анатолий Акимович, гл. инженер, Тув, Александр Меерович, зам. гл. конструктора Новосибирского завода «Тяжстанкогидропресс» имени А. И. Ефремова, — за создание конструкций и оснащение промышленности тяжёлыми и уникальными металлорежущими станками
- Федоренко, Юлий Сергеевич, бывший нач. ОКБ, Колмогоров, Георгий Дмитриевич, директор, Снедовский, Эдуард Иванович, ст. технолог завода полупроводниковых приборов; Глазков, Илья Михайлович, нач., Кузьмичёв, Геннадий Павлович, ведущий конструктор, Онегин, Евгений Евгеньевич, гл. инженер КБТЭМ (НПО «Планар»); Гольдшер, Абрам Иосифович, ведущий инженер, Швед, Пётр Иванович, бывший нач. отдела НИИ, — за разработку технологии, конструкции, материалов, высокопроизводительного сборочного оборудования, организацию массового производства высокочастотных транзисторов в пластмассовом корпусе для радиоэлектронной аппаратуры широкого применения
- Щербина, Пётр Логвинович, гл. конструктор, Липатов, Пётр Васильевич, зам. гл. конструктора, Попов, Юрий Георгиевич, нач. цеха, Глотов, Владимир Георгиевич, нач. отдела, Киселёв, Валерий Николаевич, зам. гл. конструктора, Трушков, Анатолий Васильевич, нач. отдела НИЦЭВТ; Фёдоров, Алексей Сергеевич, зав. отделением ИУЭМ; Желнов, Вячеслав Григорьевич, нач. отдела НИИ; Бардиж, Всеволод Вианорович, нач. лаборатории ИТМиВТАН имени С. А. Лебедева; Медведев, Владимир Илларионович, директор Кузнецкого механического завода; Бабаин, Владимир Николаевич, ст. инженер Рыбинского ЭТЗ; Горшков, Николай Васильевич, нач. ГУ МРП СССР, — за разработку методов и создание технических средств комплексно-механизированного и автоматизированного технологического процесса для массового производства устройств памяти ЭВМ
- Чайкин, Пётр Михайлович, руководитель работы, Альтгаузен, Андрей Павлович, Простяков, Александр Александрович, зав. отделами, Эрман, Аркадий Эзрович, Устинов, Виктор Сергеевич, зав. секторами ВНИПКТИЭТО; Ситковский, Измаил Сергеевич, зав. отделом, Тяжельников, Александр Иванович, ст. н. с. ВНИКТИТП; Бербенец, Иван Иванович, гл. энергетик, Евдохин, Алексей Иванович, зам. гл. энергетика, Куценко, Пётр Иванович, гл. инженер, Кротенко, Анатолий Михайлович, нач. лаборатории, Якименко, Николай Саввич, нач. цеха НЮТМЗ имени 50-летия Октябрьской революции, — за создание и внедрение комплекса индукционных установок для прессовых линий при производстве труб и сложных профилей из стали и специальных сплавов
- Биркенфельд, Всеволод Янович, директор, Видениекс, Пётр Оскарович, нач. отдела, Мальков, Виленин Иванович, бывший зам. директора, Галков, Александр Иванович, нач. цеха, Димбир, Арнольд Янович, Капостиньш, Бруно Аншонович, зам. нач. цеха, Инкенс, Алдонис Карлович, зам. гл. инженера, Коковкин, Пётр Павлович, зам. гл. технолога РГЭТЗ «ВЭФ» имени В. И. Ленина; Семёнов, Борис Сергеевич, гл. инженер ВНИИРВПА имени А. С. Попова; Черняев, Владимир Николаевич, зав. кафедрой МАТИ, — за создание и внедрение системы высокопроизводительного массового производства на заводе ВЭФ
- Карпов, Евгений Фёдорович, зав. лабораторией ИГД имени А. А. Скочинского; Биренберг, Исаак Эльянович, зав. отделом ГПКНИИАУП; Гусев, Михаил Григорьевич, зав. лабораторией МакНИИ; Кот, Владимир Иванович, директор Конотопского ЭМЗ «Красный металлист», Марченко, Андрей Авдеевич, гл. конструктор лаборатории института «Автоматуглепром» того же завода; Кравченко, Владимир Сергеевич, зав. лабораторией сектора ИФЗАН имени О. Ю. Шмидта; Разгуляев, Евгений Павлович, нач. СКБ Омского ЗЭТП; Теличко, Эдуард Николаевич, зам. гл. инженера комбината «Артёмуголь»; Церанский, Вильям Викторович, механик участка шахты «Кировская» комбината «Донецкуголь»; Конюхов, Александр Иванович, электрослесарь шахты имени В. М. Бажанова комбината «Макеевуголь», — за создание и массовое внедрение на угольных шахтах непрерывно действующей газовой защиты
- Балахонцев, Геннадий Алексеевич, гл. металлург, Черепок, Геннадий Васильевич, зам. гл. металлурга, Яковлев, Владимир Иванович, гл. инженер, Гецелев, Зиновий Наумович, нач. ЦЛ, Ершова, Антонида Алексеевна, ст. инженер-конструктор цеха, Клемин, Александр Николаевич, литейщик, Нейман, Эльмар Жаннович, ст.ю мастер отдела Куйбышевского МЗ имени В. И. Ленина; Березин, Леонид Георгиевич, гл. металлург, Сафаров, Георгий Самуилович, гл. инженер, Булгаков, Пётр Лаврентьевич, зам. нач. цеха, Кожеуров, Всеволод Родионович, нач. отдела Белокалитвинского МЗ; Квасов, Фёдор Иванович, нач. гл. металлургического управления, — за разработку и промышленное освоение установок для непрерывного литья алюминиевых сплавов с применением ЭМП для формирования слитка
- Додока, Владимир Григорьевич, гл. инженер МЗ «Запорожсталь» имени С. Орджоникидзе; Зуев, Борис Петрович, гл. инженер ЖМЗ имени Ильича; Ананьевский, Михаил Григорьевич, гл. инженер Череповецкого МЗ; Кочнев, Михаил Фёдорович, нач. отдела ММК имени В. И. Ленина; Меерович, Исаак Маркович, зав. лабораторией, Рокотян, Сергей Евгеньевич, ст. н. с., Шишкин, Юрий Александрович, зав. группой ВНИПКИММ; Третьяков, Андрей Владимирович, нач. лаборатории, Редькин, Евгений Владимирович, нач. бюро, Авербух, Лазарь Давидович, руководитель группы НИКТИТМ Уралмашзавода имени С. Орджоникидзе; Полухин, Владимир Петрович, профессор МИСиС; Железнов, Юрий Дмитриевич, зав. кафедрой, зав. кафедрой Липецкого филиала МИСиС, — за разработку высокоэффективных систем регулирования профиля валков и модернизацию листовых станов с целью увеличения их производительности, улучшения качества продукции и экономи металла
- Брежнев, Павел Иванович, нач. участка СУ № 19, Вергасов, Леонид Данилович, горный мастер СУ № 3 Московского ГТГПР; Луговцов, Анатолий Степанович, нач., Ходош, Владимир Александрович, Иванов, Валентин Александрович, гл. специалисты ГПИИ «Метрогипротранс»; Кошелев, Юрий Анатольевич, бывший гл. инженер Главтоннельметростроя; Волков, Мюд Алексеевич, бригадир проходчиков, Бурцев, Павел Семёнович, бывший нач. СМУ № 8 Московского метростроя; Пачулия, Буд Павлович, гл. инженер, Курашвили, Абессалом Иосифович, нач. тонельного отряда № 5 управления «Тбилтоннельстрой»; Маренной, Яков Ильич, руководитель лаборатории ВНИИТС; Хайдуров, Леонид Константинович, гл. инженер ММЗ, — за разработку и внедрение технологии и проходческого оборудования для сооружения тоннелей различного назначения с монолитно-прессованной бетонной обделкой
- Мекеницкий, Шимон-Семён Янкелевич, руководитель работы, гл. инженер проекта ГИПТМПХП; Алешков, Александр Петрович, зам. директора СКБ автоматизированныхсистем УММП; Зайцев, Викентий Петрович, зам. председателя НТС МРХ СССР; Горбатов, Василий Матвеевич, директор ВНИИМП; Григорьев, Владимир Степанович, нач. Калининградского ПУРП СССР; Даник, Степан Александрович, гл. инженер Калининградской базы рефрижераторного флота; Ионов, Алексей Григорьевич, зав. кафедрой Калининградского ТИРПХ; Ниточкин, Александр Ефимович, нач. участка Московского пуско-наладочного управления треста «Продмонтаж»; Швачко, Иван Платонович, директор, Бенешюнас, Леонас Петро, бригадир слесарей-сборщиков Калининградского опытного завода промысловой техники; Попырин, Иван Андреевич, бывший гл. инженер Московского рыбообрабатывающего комбината, — за разработку, серийное производство и внедрение в промышленность автоматизированных роторных скороморозильных агрегатов типа МАР и АРСА для замораживания рыбы, мяса и других пищевых продуктов в блоках
- Баранцев, Рэм Георгиевич, математик, — за работы в области аэродинамики
- Бисноват, Матус Рувимович, авиаконструктор
- Лавров, Лев Николаевич, конструктор космической техники
За учебники
- Для высших учебных заведений
- Шмаков, Павел Васильевич, зав. кафедрой, Кондратьев, Александр Гаврилович, доцент ЛЭИС имени М. А. Бонч-Бруевича, — за учебник «Телевидение» (1970, 3-е издание)
- Сторожев, Михаил Васильевич, бывший доцент МСИИ; Попов, Евгений Александрович, профессор МВТУ имени Н. Э. Баумана, — за учебник «Теория обработки металлов давлением» (1971, 3-е издание)
- Для средней школы
- Коровкин, Фёдор Петрович, ст. н. с. НИИСМО АПН СССР, — за учебник для 5 класса «История древнего мира» (1971, 11-е издание); Агибалова, Екатерина Васильевна, бывший учитель средней школы № 36, Донской, Григорий Маркович, учитель средней № 27 города Харькова, — за учебник для 6 класса «История средних веков» (1971, 10-е издание)
1974
В области науки
- Ванюков, Михаил Павлович, Мак, Артур Афанасьевич, нач. отделов, Карапетян, Гарегин Оганесович, Галант, Ефим Исарович, ст. н. с. ГОИ имени С. И. Вавилова; Дианов, Евгений Михайлович, Крюков, Пётр Георгиевич, ст. н. с. ФИАН имени П. Н. Лебедева; Любавский, Юрий Васильевич, зам. нач. ЦКБ, Вершинский, Евгений Альфонсович, нач. производства ЛОМО; Корягина, Елизавета Ивановна, нач. бюро СКТБ, Репин, Борис Николаевич, слесарь ЛЗОС; Скворцов, Борис Васильевич, бывший гл. инженер КБ, — за разработку оптических квантовых генераторов на неодимовом стекле и освоение их серийного производства
- Викторов, Игорь Александрович, зав. сектором Акустического института; Гуляев, Юрий Васильевич, зам. директора ИРТЭАН; Гуревич, Вадим Львович, зав. сектором ФТИАН имени А. Ф. Иоффе; Пустовойт, Владислав Иванович, нач. лаборатории ВНИИФТРИ, — за цикл исследований по созданию теоретических основ акустоэлектроники
- Роговин, Захар Александрович, зав. кафедрой МТИ, — за цикл работ по химическим превращениям и модификации целлюлозы
- Михайлов, Борис Яковлевич, руководитель работы, ст. н. с., Севостьянов, Григорий Николаевич, зав. сектором, Мальков, Виктор Леонидович, Краснов, Иван Матвеевич, ст. н. с. ИВИАН; Корольков, Владимир Александрович, зав. кафедрой, Жмыхова, Инна Ивановна, Медведев, Александр Поликарпович, доценты Высшей школы профдвижения ВЦСПС; Сивачёв, Николай Васильевич, Язьков, Евгений Фёдорович, доценты МГУ имени М. В. Ломоносова; Мостовец, Николай Владимирович, зав. секторм ЦК КПСС; Черкасов, Иван Иванович, ст. н. с. ИФАН; Шишкин, Пётр Александрович — за 2-томную монографию «История рабочего движения в США в новейшее время» (1970—1971)
- Семёнов, Сергей Аристархович, зав. лабораторией Ленинградского отделения ИААН, — за монографии «Первобытная техника (опыт изучения древнейших орудий и изделий по следам работы)» и «Развитие техники в каменном веке» (1957, 1968)
- Колосов, Михаил Александрович, руководитель работы, зав. отделом, Арманд, Неон Александрович, зам. директора; Яковлев, Олег Изосимович, зав. лабораторией, Савич, Николай Александрович, Трусов, Борис Прокофьевич, Бакитько, Рудольф Владимирович, Бехтерев, Юрий Иванович, Онищенко, Леонид Васильевич, ст. н. с., Ефимов, Анатолий Иванович, мл. н. с., Васильев, Михаил Борисович, ст. инженер, Штерн, Давид Яковлевич, нач. сектора СКБ, сотрудники ИРТЭАН; Пилат, Анатолий Андреевич, ст. н. с. ИКИАН, — за исследования распространения радиоволн в дальнем космосе с помощью аппаратов типа «Венера», «Марс» и «Луна»
В области техники
- Атдаев, Байрам, бывший ст. геолог Шехитлинского участка конторы разведочного бурения № 4; Аширмамедов, Марс, гл. геолог, Денисевич, Владимир Владимирович, бывший гл. геолог объединения «Туркменнефть»; Соколов, Владимир Яковлевич, гл. геолог, Юмашев, Александр Павлович, гл. инженер треста «Туркменгазразведка»; Дурдыев, Аннадурды, нач. партии, Васильев, Иван Васильевич, и. о. гл. геофизика, работники Восточной ГГЭ; Калмыков, Геннадий Николаевич, гл. геофизик управления СЧМ Туркменской ССР; Семенович, Владимир Владимирович, нач. управления МГ СССР; Мильштейн, Дов Маркусович, ст. н. с. ВНИГИ; Амурский, Геннадий Иванович, руководитель лааборатории ВНИИПГ, — за открытие, высокоэффективную разведку и ускоренную подготовку к разработке в условиях Каракумской пустыни уникального месторождеия газа Шатлык в Туркменской ССР
- Альсмик, Пётр Иванович, Дорожкин, Николай Афанасьевич, руководители работы, академики АН БССР, зав. лабораториями, Гончаров, Николай Демьянович, зав. отделом, Адамов, Иосиф Иванович, зав. лабораторией, Пантюхина, Лариса Арсеньевна, Пузанков, Олег Петрович, Семёнова, Ирина Андреенва, Ремнёва, Зоя Ивановна, Купчина, Серафима Николаевна, ст. н. с., Шпилькевич, Михаил Александрович, и. о. ст. н. с., Демидко, Янина Давыдовна, мл. н. с. БелНИИКП; Амбросов, Антон Лаврентьевич, ч.-к. АН БССР, зав. лабораторией БелНИИЗР, — за выведение, размножение и внедрение в производство высокопрдуктивных сортов картофеля
- Авилова, Ольга Матвеевна, профессор Киевского ГИУВ; Амиров, Фазыл Файзрахманович, зав. кафедрой Ташкентского ГМИ; Богуш, Лев Константинович, д. ч. АМН СССР, зав. отделением ЦНИИТ; Кузьмичёв, Александр Павлович, зам. директора МГИИСП имени Н. В. Склифосовского; Перельман, Михаил Израилевич, руководитель отделения, Королёва, Наталия Сергеевна, ст. н. с. ВНИИКЭХ; Травин, Анатолий Афанасьевич, профессор 1-го ММИ имени И. М. Сеченова; Семененков, Юрий Леонидович, ассистент ЦОЛИУВ, — за разработку и внедрение в клиническую практику хирургических операций на трахее и бронхах
- Сиваш, Константин Михайлович, руководитель работы, Гурьев, Валентин Николаевич, руководители отдела; Панова, Мария Ивановна, руководитель клиники; Ковалёв, Анатолий Андреевич, инженер-механик ОЭП; Гусев, Евгений Михайлович, нач. цеха ЦИТО имени Н. Н. Приорова, — за создание и внедрение в медицинскую практику искусственного титано-кобальтового тазобедренного сустава (системы К. М. Сиваша)
- Андронов, Александр Фёдорович, бывший гл. конструктор, Чарноцкий, Игорь Константинович, гл. конструктор, Кирсанов, Борис Дмитриевич, зам. гл. конструктора, Коломников, Валентин Петрович, директор, Чепурной, Константин Артемьевич, гл. технолог, Хина, Михаил Львович, гл. металлург, Позднеев, Виктор Тимофеевич, гл. инженер, Черномордик, Георгий Ефимович, зам. гл. инженера, Окунев, Игорь Иванович, руководитель группы отдела АЗЛК; Ферин, Михаил Алексеевич, директор, Бойчев, Игорь Николаевич, зам. директора УМСЗ, — за разработку и внедрение высокомеханизированного и автоматизированного производства семейства автомобилей «Москвич» на АЗЛК
- Варзанов, Михаил Андреевич, зав. лабораторией, Рыбаков, Владимир Алексеевич, зам. директора, Филоненко-Бородич, Нина Евгеньевна, зав. сектором, Дукаревич, Яков Зиновьевич, ст. мастер опытного завода, работники ВННИАШ; Ковальчук, Юрий Матвеевич, бывший нач. цеха, Шпотаковский, Дмитрий Фёдорович, гл. конструктор, Лощилин, Валерий Борисович, зам. нач. цеха, Лысанов, Владислав Сергеевич, бывший гл. инженер, Сафонов, Виктор Кузьмич, бригадир слесарей ЛАЗ «Ильич»; Рудаков, Николай Петрович, директор 4-го подшиникового завода; Слесарев, Владислав Николаевич, зав. лабораторией ИФВДАН, — за разработку новой технологии производства и широкое внедрение в народное хозяйство инструментов из особо твёрдых материалов для обработки быстрорежущих, нержавеющих, жаропрочных и других труднообрабатываемых сталей и сплавов
- Великосельский, Николай Дмитриевич, руководитель работы, гл. конструктор, Берхин, Иосиф Моисеевич, Сабуров, Карл Васильевич, нач. отделов, Подбельцев, Виктор Иванович, директор, Антонов, Владимир Иванович, ст. строитель, Виноградов, Сергей Сергеевич, бывший гл. инженер Севастопольского морского завода имени С. Орджоникидзе; Пейрос, Виталий Феликсович, зам. нач. отдела КБ; Азовцев, Александр Алексеевич, директор НИИ; Чувиковский, Георгий Сергеевич, нач. отделения ЦНИИ имени академика А. Н. Крылова; Хорошилкин, Лениан Леонидович, гл. инженер завода «Динамо» имени С. М. Кирова; Наджарян, Константин Арсенович, гл. инженер ГУ МТС СССР; Мардань, Евгений Антонович, гл. механик ЧМП, — за создание отечественного тяжёлого морского плавкраностроения на базе семейства высокоэффективных самоходных плавучих кранов «Черноморец» и «Богатырь» многоцелевого назначения
- Шендлер, Юлий Иванович, руководитель работы, нач. ВГПХО по производству приборов контроля и регулирования технологических процессов; Аузан, Роальда Адольфовна, зав. лабораторией, Живов, Николай Павлович, Николаев, Сергей Алексеевич, зав. отделами ГВЦНИИКА; Балушкин, Константин Степанович, гл. конструктор, Козобродов, Валерий Александрович, гл. инженер, Иванов, Николай Анатольевич, нач. бюро, Фосс, Альберт Робертович, ст. мастер Усть-Каменогорского завода приборов; Барыкин, Николай Александрович, Виробьян, Акоп Оганесович, зав. лабораториями, Шабанов, Рудольф Борисович, зав. отделом ГНИИТЭП; Матвеев, Юрий Семёнович, зам. гл. инженера дизельного завода «Двигатель Революции», — за разработку и внедрение агрегатного функционально-аппаратурного комплекса пневматических средств «Центр» для построения АСУ технологическими процессами
- Бердичевский, Георгий Александрович, директор, Ёлкин, Сергей Николаевич, гл. инженер, Романов, Юрий Васильевич, гл. технолог Новочеркасского ЭСЗ; Бондаренко, Евгений Михайлович, зав. отделом, Попов, Вячеслав Иванович, гл. конструктор проекта, Свердлов, Виктор Яковлевич, зам. зав. отделом ВНИПКТИЭС; Ефремов, Иван Семёнович, зав. кафедрой, Минов, Дмитрий Константинович, профессор, Тулупов, Виктор Дмитриевич, доцент МЭИ; Лисицын, Александр Леонидович, ст. н. с. ВНИИЖДТ; Головатый, Александр Терентьевич, зам. министра, Никифоров, Борис Данилович, гл. инженер ГУ МПС СССР, — за разработку конструкции, освоение серийного производства и организацию эксплуатации 8-осных магистральных электровозов переменного тока типа ВЛ 80Т с автоматичнским электрическим торможением
- Лунин, Глеб Леонидович, Черноротов, Евгений Самуилович, нач. секторов, Осташенко, Владимир Фёдорович, зав. лабораторией ИАЭ имени И. В. Курчатова; Стекольщиков, Василий Васильевич, гл. конструктор, Денисов, Владимир Павлович, зам. гл. конструктора ОКБ «Гидропресс»; Горелов, Николай Иванович, нач. цеха Подольского МСЗ имени С. Орджоникидзе; Кантиев, Николай Михайлович, гл. инженер КБ ПО; Воронин, Леонид Михайлович, гл. инженер ГУ МЭЭ СССР; Сухов, Андрей Борисович, зам. гл. инженера ВГПИ «Теплоэлектропроект»; Верховых, Пётр Михайлович, ст. инженер ГКИАЭ; Калашников, Владлен Константинович, зам. директора ВНИИЭМ; Глушков, Александр Тимофеевич, гл. конструктор Ижорского завода имени А. А. Жданова, — за создание серии реакторных установок ВВЭР-440 для АЭС
- Лацкой, Вениамин Исаакович, директор, Первухин, Павел Иванович, зам. директора, Наумов, Владимир Васильевич, Жегалин, Ярослав Александрович, гл. конструкторы проекта, Мальцев, Александр Михайлович, зав. отделом, Коротких, Николай Александрович, слесарь-сборщик НИПКИГОМ; Шиповалов, Геннадий Михайлович, директор Благовещенского завода «Амурский металлист»; Плеханов, Георгий Валентинович, зам. гл. инженера Высокогорского рудоуправления НТМК имени В. И. Ленина; Саввин, Виктор Дмитриевич, гл. инженер, Коврига, Илья Иванович, подземный проходчик, Обухов, Василий Арсеньевич, гл. механик рудника, работники ДВГМК имени В. И. Ленина, — за создание, освоение серийного производства и широкое промышленное внедрение нового высокопроизводительного оборудования для комплексной механизации проведения восстающих выработок в горнорудной промышленности
- Антонов, Сергей Павлович, бывший гл. инженер ГУ МЧМ СССР; Галкин, Дмитрий Прохорович, директор, Васильев, Фёдор Борисович, нач. цеха, Пашков, Михаил Борисович, мастер цеха ММК имени В. И. Ленина; Лапшин, Вячеслав Гаврилович, нач. цеха, Демьяненко, Виталий Николаевич, зам. нач. отдела завода «Хроматрон»; Зайцев, Анатолий Петрович, Маренников, Александр Акимович, гл. конструкторы проекта отделений, Алисов, Сергей Егорович, бригадир слесарей-сборщиков ВНИПКИММ; Залавин, Юрий Алексеевич, ст. н. с., Пименов, Александр Фёдорович, бывший нач. отдела ЦНИИЧМ имени И. П. Бардина; Русанов, Виктор Иванович, гл. конструктор Магнитогорского ГИПМЗ, — за разработку технологии и создание оборудования для получения кинескопной стали
- Мурашов, Виктор Дмитриевич, рукоовдитель работы, директор, Толстогузов, Анатолий Дмитриевич, гл. инженер, Чермак, Лев Леонтьевич, Сметанин, Валерий Николаевич, Чернышёв, Дмитрий Петрович, нач. цехов, Лозовский, Борис Николаевич, зам. нач. цеха, Петров, Евгений Петрович, бывший нач. цеха, Тюрин, Юрий Максимович, ст. горновой цеха комбината «Южуралникель»; Шереметьев, Сергей Дмитриевич, директор, Пришлецов, Дмитрий Васильевич, гл. инженер проекта института «Гипроникель»; Резников, Иосиф Давидович, ст. н. с. ГНИИЦМ; Доброхотов, Григорий Николаевич, профессор ЛГИ имени Г. В. Плеханова, — за разработку и внедрение на комбинате «Южуралникель» новой технологии в производстве никеля и кобальта с применением кислорода, автоклавного и сорбционного процессов
- Тарасов, Василий Семёнович, руководитель работы, директор, Махнев, Иван Фёдорович, нач. лаборатории, Петров, Альберт Иванович, зам. гл. инжегнера, Кислов, Михаил Андреевич, нач. отдела Ижевского МЗ имени 50-летия СССР; Зайцев, Михаил Леонидович, ст. н. с. ЦНИИЧМ имени И. П. Бардина; Мухин, Игорь Константинович, зам. гл. инженера, Емельянов, Юрий Михайлович, нач. отдела ГИМЗ; Магазинер, Владимир Викторович, Подгаецкий, Александр Иванович, ст. н. с. ВНИПКИММ; Панасенко, Станислав Павлович, зав. лабораторией Магнитогорского НИИМП; Земцов, Сергей Тимофеевич, нач. Омутнинского МЗ; Киреев, Иван Никитич, гл. инженер Череповецкого СПЗ, — за создание отечественного произвордства стальных фасонных профилей высокой точности и разработку высокоэффективной технологии и оборудования для их изготовлеия
- Бунин, Григорий Борисович, гл. инженер проекта Ленинградского отделения «Цниипроектстальконструкция»; Кочетов, Борис Васильевич, зам. нач. Главволговятскстроя; Юферов, Геннадий Семёнович, бригадир монтажников 1-го Горьковского СМУ треста «Волгостальконструкция»; Клевцов, Константин Владимирович, нач. отдела треста «Оргтехстрой»; Онуфриев, Александр Иванович, бывший гл. инженер проектного института «Промстальконструкция»; Сычёв, Александр Сергеевич, нач. Чельнинского СМУ треста «Стальконструкция»; Костин, Юрий Петрович, управляющий трестом № 7 «Автозаводстрой»; Орлов, Александр Сергеевич, нач. ГУ, Солоденников, Леонид Дмитритевич, зам. министра МИССР СССР; Гадоев, Шавки, бригадир комплексной бригады СМУ № 2, Раджабов, Назир Раджабович, управляющий трестом № 163 МС Узбекской ССР; Фадеев, Михаил Григорьевич, гл. инженер треста № 93 ММССР Узбекской ССР, — за разработку и внедрение в строительство конвейерного способа сборки и крупноблочного монтажапокрытий промышленных зданий
- Вершинин, Станислав Семёнович, бывший гл. конструктор рыбопромысловых судов, Зимаков, Сергей Матвеевич, бывший гл. инженер проекта плавзаводов, Карелина, Лидия Викторовна, гл. технолог, Гринко, Евгений Прокопьевич, директор, работники ГИПРП; Шушеров, Александр Алексеевич, гл. конструктор, Панфёров, Борис Алексеевич, ведущий инженер ЦКБ промыслового судостроения; Виницкий, Исай Григорьевич, бывший гл. строитель, Горбунов, Владимир Иванович, бригадир слесарей-монтажников, Проворов, Александр Александрович, бывший нач. участка цеха, работники Ленинградского адмиралтейского объединения; Старжинский, Владимир Флорианович, гл. инженер ГУ «Дальрыба»; Дроздов, Михаил Иванович, нач. управления МРХ СССР; Цветиков, Николай Петрович, капитан-директор плавзавода «Иероним Уборевич», — за создание плавучих рыбоконсервных заводов типа «Кораблестроитель Клопотов» проекта 398, организацию их серийной постройки и внедрение в эксплуатацию
- Бабаян, Борис Арташесович
- Горынин, Игорь Васильевич
- Ефимов, Георгий Сергеевич, конструктор, — за создание самоходных установок с артиллерийскими, зенитно-ракетными и инженерными войсковыми системами (2С3 «Акация», 2С4 «Тюльпан», 2С5 «Гиацинт», 9С18 «Купол», гусеничный минный заградитель и др.)
- Потёмкин, Юрий Павлович, гл. инженер МЭЛЗ, — за разработку и серийное освоение систем ракетного наведения
- Тихоновский, Алексей Лаврентьевич, учёный в области вакуумной металлургии
- Челомей, Владимир Николаевич, учёный в области механики
За учебники
- Для высших учебных заведений
- Курош, Александр Геннадьевич — за учебник «Курс высшей алгебры» (1971, 10-е издание)
- Орлин, Андрей Сергеевич, Крутов, Виталий Иванович, зав. кафедрами, Вырубов, Дмитрий Николаевич, Роганов, Сергей Георгиевич, Круглов, Михаил Георгиевич, профессора МВТУ имени Н. Э. Баумана, — за 4-томный учебник «Двигатели внутреннего сгорания» (1970—1973, 3-е издание)
- Для средней школы
- Цветков, Леонид Александрович, ч.-к. АПН СССР, зав. лабораторией НИИСМО АПН СССР, — за учебник «Органическая химия» (1972, 10-е издание)
1975
В области науки
- Флёров, Георгий Николаевич, руководитель работы, директор, Волков, Вадим Васильевич, Тер-Акопьян, Гурген Мкртычевич, нач. секторов, Оганесян, Юрий Цолакович, Карнаухов, Виктор Александрович, нач. отделов, Михеев, Всеволод Леонидович, Пасюк, Анатолий Степанович, ст. н. с., Лобанов, Юрий Владимирович, Петров, Леонид Алексеевич, Белов, Валерий Захарович, н. с., Плотко, Василий Максимович, бригадир слесарей лаборатории ОИЯИ; Маков, Борис Николаевич, ст. н. с. ИАЭ имени И. В. Курчатова, — за цикл работ по синтезу и изучению свойств атомных ядер и границ ядерной устойчивости
- Каплянский, Александр Александрович, зав. лабораторией, Медведев, Владимир Николаевич, мл. н. с. ФТИ им. Иоффе; Феофилов, Пётр Петрович, ч.-к. АН СССР, нач. лаборатории ГОИ имени С. И. Вавилова, — за цикл работ по созданию нового оптического метода исследования сложных примесных центров и дефектов в кристаллах (1953—1972)
- Вонсовский, Сергей Васильевич, председатель президиума УНЦАН СССР, — за монографии «Магнетизм» (1971) и «Магнетизм микрочастиц» (1973)
- Степанов, Сергей Александрович, ст. н. с. МИАН имени В. А. Стеклова, — за цикл работ «Элементарный метод оценок сумм характеров и рациональных тригонометрических сумм с простым знаменателем» (1969—1973)
- Коробейников, Виктор Павлович, Кочина, Нина Николаевна, ст. н. с. МИАН имени В. А. Стеклова; Чушкин, Павел Иванович, ст. н. с. ВЦ АН СССР; Мельникова, Нина Сергеевна — за цикл исследований по теории точечного взрыва
- Веневцев, Юрий Николаевич, зав. лабораторией НИИФХИ имени Л. Я. Карпова; Желудев, Иван Степанович, Шувалов, Лев Александрович, зав. лабораториями ИКАН имени А. В. Шубникова; Исупов, Владислав Александрович, ст. н. с. ФТИ им. Иоффе; Фесенко, Евгений Григорьевич, зав. кафедрой РГУ; Климов, Всеволод Валентинович, зам. директора ВНИИРХММЭТ, — за цикл работ по кристаллографии и кристаллохимии сегнетоэлектриков
- Коржинский, Дмитрий Сергеевич, директор, Жариков, Вилен Андреевич, ч.-к. АН СССР, зам. директора, Маракушев, Алексей Александрович, ст. н. с., Перчук, Леонид Львович, зав. лабораторией ИЭМАН, — за разработку теории и методов физико-химического анализа парагенезисов минералов горных пород и руд
- Поляков, Григорий Израилевич, бывший руководитель лаборатории Института мозга АМН СССР, — за цикл работ по изучению нейронной организации мозга человека и животных (1964—1973)
- Скулачёв, Владимир Петрович, ч.-к. АН СССР, зав., Ясайтис, Антанас Антанович, зам. зав. межфакультетной лабораторией биоорганической химии МГУ имени М. В. Ломоносова; Либерман, Ефим Арсеньевич, ст. н. с., Цофина, Лилия Мироновна, мл. н. с. ИППИАН, — за экспериментальное доказательство новой функции белков как молекулярных генераторов электрического тока
- Бакланова, Ираида Алексеевна, Семёнова, Лидия Николаевна, мл. н. с.; Дякин, Валентин Семёнович, Степанов, Захарий Васильевич, Дзенискевич, Андрей Ростиславович, Крузе, Эльза Эдуардовна, Потолов, Сергей Иванович, Шустер, Ура Абрамович, ст. н. с. ЛО Института истории СССР; Миронченко, Зинаида Сергеевна, зав. отделом Ленинградского обкома КПСС; Ваксер, Александр Завельевич, доцент ЛГПИ имени А. И. Герцена; Ежов, Виктор Анатольевич, зав. кафедрой ЛГУ имени А. А. Жданова; Лейберов, Игорь Павлович, зав. кафедрой ВПСШК ВЦСПС, — за научный труд «История рабочих Ленинграда. 1703—1965» (1972)
В области техники
- Мельцер, Адольф Эдуардович, руководитель работы, академик ВАСХНИЛ, директор Эстонского НИИЖиВ; Вальдман, Эльмар-Антс Карлович, зам. директора, Вахер, Лео Фридрихович, Лаанмяэ, Вамболе Эдуардович, зав. отделами, Мянник, Харальд Александрович, директор опорно-показательного совхоза «Вильянди»; Парик, Хейно Хансович, директор опорно-показательного совхоза «Тарту» имени 50-летия СССР, — за разработку и внедрение прогрессивной технологии в мясном и молочном животноводстве на примере ЭССР
- Вороницын, Константин Иванович, директор, Фёдоров, Юрий Михайлович, зам. нач. СКБ, Стефанов, Олег Александрович, нач. отдела СКБ ЦНИПКИМЭЛП; Усенко, Николай Афанасьевич, нач., Скиба, Иван Антонович, гл. инженер, Кожевников, Пётр Александрович, нач. отдела, Пахомов, Пётр Михайлович, тракторист-оператор Новокузнецкого ЛПХ, работники Красноярского ГПХОЛП; Герцог, Евгений Викторович, директор, Ливкин, Виталий Дмитриевич, гл. конструктор, Полетайкин, Владимир Фёдорович, зам. гл. конструктора Красноярского завода лесного машиностроения; Давыденко, Валентин Александрович, нач. сектора СКБ «Лесмаш»; Ермаков, Михаил Григорьевич, ст. н. с. СибНИИЛП, — за разработку и широкое внедрение в промышленность высокоэффективной технологии лесозаготовок с отделением трелёвки леса от погрузки на базе челюстных лесопогрузчиков перекидного типа
- Краснов, Михаил Михайлович, руководитель работы, ч.-к. АМН СССР, директор ВНИИГБ; Ерошевский, Тихон Иванович, ч.-к. АМН СССР, зав. кафедрой КМИ имени Д. И. Ульянова; Нестеров, Аркадий Павлович, зав. кафедрой 2 ММИ имени Н. И. Пирогова, — за цикл исследований по микрохирургии глаукомы и её патогенетическому обоснованию
- Савельев, Виктор Сергеевич, д. ч. АМН СССР, зав. кафедрой 2 ММИ имени Н. И. Пирогова; Краковский, Николай Иванович, ч.-к. АМН СССР, зав. кафедрой Института хирургии имени А. В. Вишневского АМН СССР; Покровский, Анатолий Владимирович, руководитель отделения ИССХ имени А. Н. Бакулева; Князев, Марат Дмитриевич, руководитель отделения ВНИИКЭХ; Филатов, Антонин Николаевич, д. ч. АМН СССР, — за разработку и внедрение в клиническую практику восстановительных и пластических операций на аорте и её ветвях
- Баранаускас, Кестутис Эдвардович, нач. отдела, Дзидоликас, Кестутис-Йонас Петрович, директор, Кайрис, Арунас Эдмундо, зам. гл. инженера, Петрейкис, Томас Антанович, гл. конструктор, Лазенас, Леонас-Гитис Броняус, гл. метролог, Мальков, Юрий Владимирович, гл. технолог, Блюджюс, Витаутас Юозо, Садаускас, Йонас-Альгирдас Пятро, нач. лабораторий, Жутаутас, Неримантас Владо, нач. цеха, работники ССЗ имени Ф. Э. Дзержинского; Кашепава, Моисей Яковлевич, зав. лабораторией ЭНИИМС; Подлазов, Сергей Сергеевич, нач. ОКБ по проектированию средств автоматизации и контроля и электроэрозионного оборудования, — за создание и внедрение в производство комплекса особо точного оборудования для координатной обработки
- Никитин, Борис Дмитриевич, руководитель работы, зав. отделом, Авдулов, Андрей Николаевич, Залкинд, Любовь Ильинична, зав. лабораториями, Нечецкий, Борис Давидович, зам. зав. отделом, Карпов, Владимир Иванович, Кошлев, Сергей Васильевич, ст. инженеры, Буслаев, Виктор Георгиевич, гл. инженер завода «Станкоконструкция», работники ЭНИИМС; Шилова, Екатерина Афанасьевна, руководитель бюро отдела Московского ЗКРС; Бржезинский, Мечислав Леонтьевич, ст. н. с., Каяк, Леонид Карлович, руководитель отдела ВНИИМ имени Д. И. Менделеева; Владзиевский, Александр Павлович, Махров, Николай Иванович, слесарь-механик, — за создание, освоение производства и внедрение в промышленность образцовых и особо точных штриховых мер длины и комплекса уникального оборудования для их изготовления и аттестации
- Артцвенко, Леон Николаевич, зам. зав. отдело;, Тюрев, Михаил Александрович, директор; Буров, Александр Николаевич, бывший гл. инженер; Яшин, Яков Иванович, Второв, Борис Григорьевич, Ильин, Эдуард Викторович, зав. отделами; Заходский, Лев Васильевич, Люлина, Валентина Михайловна, зав. секторами; Калмановский, Владимир Ильич, гл. конструктор; Савинов, Юрий Семёнович, гл. инженер, Савинов, Игорь Михайлович, зам. зав. отделом; Седов, Николай Александрович, радиомонтажник, работники Дзержинского филиала ОКБ автоматики, — за разработку, освоение серийного выпуска и внедрение в народное хозяйство аналитических газовых хроматографов «Цвет»
- Герр, Отто Робертович, гл. инженер Тираспольского завода электромашин; Горягин, Владимир Фёдорович, зав. сетором, Збарский, Леонид Александрович, гл. конструктор, Жабров, Михаил Григорьевич, зав. группой, Коробов, Владимир Кузьмич, зав. лабораторией, Кубрак, Анатолий Иванович, зам. директора, Ширнин, Иван Григорьевич, Шубин, Анатолий Кириллович, зав. отделами, работники ВНПКТИ взрывозащищённого и рудничного электрооборудования; Ильин, Александр Матвеевич, директор Первомайского ЭМЗ имени К. Маркса; Сидорович, Владимир Григорьевич, нач. управления МУП СССР; Смаль, Виктор Григорьевич, гл. конструктор Харьковского ЭМЗ имени 50-летия Великой Октябрьской социалистической революции; Тарасюк, Адольф Андреевич, зам. гл. инженера Сибирского ЗТМ, — за создание и внедрение в производство серии взрывонепроницаемых (взрывобезопасных) асинхронных электродвигателей мощностью от 100 до 2 000 кВт для угольной, химической, нефтеперерабатывающей и других отраслей промышленности
- Головин, Алексей Иванович, гл. конструктор проекта, Леухин, Юрий Викторович, гл. инженер, работники ЦКБ, Лыхин, Юрий Михайлович, гл. строитель проекта, Потапов, Пётр Павлович, директор, Полевщиков, Фёдор Сидорович, бригадир судовых сборщиков, работники Тюменского ССЗ; Кухто, Николай Кузьмич, зам. гл. конструктора ПБ турбостроения; Цыбань, Николай Григорьевич, директор завода, Моргулёв, Григорий Абрамович, ст. мастер цеха ГСПТ передвижных электростанций; Осмоловский, Александр Николаевич, управляющий Магаданским РЭУ; Маланченко, Лаврентий Петрович, нач. управления МСП СССР; Будённый, Владимир Николаевич, зам. МЭЭ СССР; Цыганков, Пётр Иосифович, инженер-судостроитель, — за комплекс работ по созданию, освоению и применению газотурбинных плавучих электростанций «Северное сияние» в решении проблемы энергоснабжения отдалённых районов Северо-Востока СССР
- Виноградов, Василий Иванович, генеральный директор объединения МЭЛЗ; Бродский, Соломон Исаакович, Пухов, Валерий Георгиевич, Хаскович, Леонид Львович, Курыгин, Евгений Тихонович, нач. отделов ОБКМ; Украинский, Александр Михайлович, нач. отдела ОКБ, работники МЗЭВП; Илюшин, Сергей Васильевич, зам. министра электронной промышленности; Босина, Людмила Ивановна, нач. отдела завода «Хроматрон»; Безсалько, Роберт Максимович, бывший гл. инженер, Силич, Николай Михайлович, бригадир слесарей-сборщиков завода электронного машиностроения; Ковалёв, Алексей Александрович, инженер-электрик, Мишустин, Александр Терентьевич, наладчик, — за разработку, изготовление и ввод в эксплуатацию первого в стране комплекса автоматизированного технологического оборудования промышленного производства цветных кинескопов
- Авраменко, Олег Иванович, нач. шахтостроительного управления № 4, Бубнов, Василий Иванович, бригадир проходчиков шахты «Западно-Донбасская» № 16/17 комбината «Днепрошахтострой»; Войтович, Иван Дмитриевич, нач. участка шахты «Степная»; Глуходед, Иван Максимович, бригадир рабочих очистного забоя, Шатов, Георгий Васильевич, гл. инженер шахты «Юбилейная»; Козырев, Василий Никифорович, пом. гл. механика шахты «Терновская»; Макагон, Анатолий Иванович, бригадир проходчиков шахты «Павлоградская», Маросин, Пётр Ильич, управляющий, работники треста «Павлодаруголь»; Гришко, Николай Трофимович, зав. лабораторией ДГИ имени Артёма; Пиньковский, Глеб Станиславович, директор, Мочков, Владимир Сергеевич, зам. гл. инженера ГПИ по проектированию шахт, — за высокоэффективное промышленное освоение нового угольного месторождения Западного Донбасса с особо сложными горно-геологическими условиями
- Антипин, Вадим Григорьевич, бывший нач. сталеплавильного производства, Сарычев, Валентин Фёдорович, нач. лаборатории, Снегирёв, Юрий Борисович, нач. цеха, Плошкин, Валерий Сергеевич, ст. мастер ММК имени В. И. Ленина; Ефимов, Лев Матвеевич, зав. лабораторией ЦНИИЧМ имени И. П. Бардина; Бородулин, Анатолий Иванович, бывший директор, Коновалов, Игорь Михайлович, гл. инженер, Красовицкий, Владимир Иолевич, нач. цеха, Мокрушин, Константин Дмитриевич, пом. нач. цеха ЧМЗ имени 50-летия СССР; Козлов, Лев Иванович, зам. гл. инженера ГСИ по проектированию агрегатов сталелитейного и прокатного производства для чёрной металлургии; Лоторев, Николай Дмитриевич, бывший нач. отдела ГИПМЗ; Трубецкой, Кирилл Михайлович — за создание, освоение и внедрение в металлургическую промышленность двухванных сталеплавильных печей и технологии выплавки стали в них
- Вдовиченко, Вадим Всеволодович, гл. специалист, Матвеев, Станислав Борисович, гл. инженер, Кайнарбаев, Арстан Сайлаубаевич, руководитель группы, Кацев, Владимир Зеликович, руководитель архитектурно-конструкторской мастерской, сотрудники ГПИ «Алмаатагипрогор»; Лебедихин, Всеволод Андреевич, управляющий, Яглинский, Борис Павлович, гл. инженер, Хачатуров, Грач Акопович, зам. гл. инженера треста «Мостопомдорстрой»; Лихтенштейн, Эдуард Лазаревич, доцент КазПИ имени В. И. Ленина; Гончаров, Леонид Борисович, министр автомобильных дорог КССР; Жуков, Леонид Георгиевич, зав. отделом ЦК КП Казахстана, — за создание высокогорного СК Медео
- Плоткин, Лев Львович, руководитель работы, нач. производства, Михайлова, Ольга Федотовна, директор ЛПТГО «Север»; Лебедев, Лев Валерьевич, зам. нач. кафедры ВМА имени С. М. Кирова; Доброва, Наталья Борисовна, руководитель лаборатории ИССХ имени А. Н. Бакулева АМН СССР; Мовшович, Илья Аронович, Буренин, Павел Иванович, зав. лабораториями ЦИТО имени Н. Н. Приорова; Филатов, Владимир Николаевич, бывший генеральный директор ЛГПХО трикотажной промышленности, — за создание, разработку технологии и промышленное изготовление специальных текстильных изделий медицинского назначения
- Иванов, Евгений Алексеевич
- Ильинский, Юрий Анатольевич, Фистуль, Виктор Ильич, физики
- Манучаров, Андрей Аренович
- Маргелов, Василий Филиппович, командующий ВДВ — в области машиностроения[2]
- Никифоров, Александр Сергеевич, химик
- Пурцен, Рудольф Янович, — за создание комплекса 9М113 «Конкурс»
- Решетников, Валентин Иванович, конструктор ракетной техники
- Романов, Юрий Александрович
- Сахаров, Борис Андреевич (посмертно)
- Сухой, Павел Осипович (посмертно), авиаконструктор
- Тихонов, Василий Петрович, конструктор стрелкового вооружения
- Шипунов, Аркадий Георгиевич
- Зажигин, Александр Сергеевич, директор завода ОКБ Сухого, — за работу в области авиационной техники.
За учебники
- Для высших учебных заведений
- Понтрягин, Лев Семёнович, зав. отделом МИАН имени В. А. Стеклова, — за учебник «Обыкновенные дифференциальные уравнения» (1974, 4-е издание)
- Стручков, Виктор Иванович, д. ч. АМН СССР, зав. кафедрой 1 ММИ имени И. М. Сеченова, — за учебник «Общая хирургия» (1972, 3-е издание)
- Для средних специальных учебных заведений
- Баркан, Виталий-Яков Фишелевич, Жданов, Василий Константинович, бывшие преподаватели МАПТ имени С. Орджоникидзе, — за учебник «Радиоприёмные устройства» (1972, 4-е издание)
Источники
- ↑ Постановление ЦК КПСС, Совмина СССР от 05.11.1971 N 815 «О присуждении Государственных премий СССР 1971 года в области науки и техники»
- ↑ [books.google.ru/books?id=DrZI2Vp7sukC&lpg=PA620&dq=%D0%B3%D0%BE%D1%81%D1%83%D0%B4%D0%B0%D1%80%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%B0%D1%8F%20%D0%BF%D1%80%D0%B5%D0%BC%D0%B8%D1%8F%20%D1%81%D1%81%D1%81%D1%80%20%D0%B2%20%D0%BE%D0%B1%D0%BB%D0%B0%D1%81%D1%82%D0%B8%20%D0%BD%D0%B0%D1%83%D0%BA%D0%B8%20%D0%B8%20%D1%82%D0%B5%D1%85%D0%BD%D0%B8%D0%BA%D0%B8&pg=PA620#v=onepage&q&f=false Десантник но. 1 Генерал армии Маргелов — Приложение 4]
- Постановление ЦК КПСС И СМ СССР «О присуждении Государственных премий СССР в области науки и техники 1967 года». Газета «Правда», 6 ноября 1967
- Постановление ЦК КПСС И СМ СССР «О присуждении Государственных премий СССР в области науки и техники». Газета «Правда», 7 ноября 1968—1975
Напишите отзыв о статье "Лауреаты Государственной премии СССР в области науки и техники (1967—1975)"
Отрывок, характеризующий Лауреаты Государственной премии СССР в области науки и техники (1967—1975)
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.
Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.
Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.
Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.
Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.
Он читал и читал всё, что попадалось под руку, и читал так что, приехав домой, когда лакеи еще раздевали его, он, уже взяв книгу, читал – и от чтения переходил ко сну, и от сна к болтовне в гостиных и клубе, от болтовни к кутежу и женщинам, от кутежа опять к болтовне, чтению и вину. Пить вино для него становилось всё больше и больше физической и вместе нравственной потребностью. Несмотря на то, что доктора говорили ему, что с его корпуленцией, вино для него опасно, он очень много пил. Ему становилось вполне хорошо только тогда, когда он, сам не замечая как, опрокинув в свой большой рот несколько стаканов вина, испытывал приятную теплоту в теле, нежность ко всем своим ближним и готовность ума поверхностно отзываться на всякую мысль, не углубляясь в сущность ее. Только выпив бутылку и две вина, он смутно сознавал, что тот запутанный, страшный узел жизни, который ужасал его прежде, не так страшен, как ему казалось. С шумом в голове, болтая, слушая разговоры или читая после обеда и ужина, он беспрестанно видел этот узел, какой нибудь стороной его. Но только под влиянием вина он говорил себе: «Это ничего. Это я распутаю – вот у меня и готово объяснение. Но теперь некогда, – я после обдумаю всё это!» Но это после никогда не приходило.
Натощак, поутру, все прежние вопросы представлялись столь же неразрешимыми и страшными, и Пьер торопливо хватался за книгу и радовался, когда кто нибудь приходил к нему.
Иногда Пьер вспоминал о слышанном им рассказе о том, как на войне солдаты, находясь под выстрелами в прикрытии, когда им делать нечего, старательно изыскивают себе занятие, для того чтобы легче переносить опасность. И Пьеру все люди представлялись такими солдатами, спасающимися от жизни: кто честолюбием, кто картами, кто писанием законов, кто женщинами, кто игрушками, кто лошадьми, кто политикой, кто охотой, кто вином, кто государственными делами. «Нет ни ничтожного, ни важного, всё равно: только бы спастись от нее как умею»! думал Пьер. – «Только бы не видать ее , эту страшную ее ».
В начале зимы, князь Николай Андреич Болконский с дочерью приехали в Москву. По своему прошедшему, по своему уму и оригинальности, в особенности по ослаблению на ту пору восторга к царствованию императора Александра, и по тому анти французскому и патриотическому направлению, которое царствовало в то время в Москве, князь Николай Андреич сделался тотчас же предметом особенной почтительности москвичей и центром московской оппозиции правительству.
Князь очень постарел в этот год. В нем появились резкие признаки старости: неожиданные засыпанья, забывчивость ближайших по времени событий и памятливость к давнишним, и детское тщеславие, с которым он принимал роль главы московской оппозиции. Несмотря на то, когда старик, особенно по вечерам, выходил к чаю в своей шубке и пудренном парике, и начинал, затронутый кем нибудь, свои отрывистые рассказы о прошедшем, или еще более отрывистые и резкие суждения о настоящем, он возбуждал во всех своих гостях одинаковое чувство почтительного уважения. Для посетителей весь этот старинный дом с огромными трюмо, дореволюционной мебелью, этими лакеями в пудре, и сам прошлого века крутой и умный старик с его кроткою дочерью и хорошенькой француженкой, которые благоговели перед ним, – представлял величественно приятное зрелище. Но посетители не думали о том, что кроме этих двух трех часов, во время которых они видели хозяев, было еще 22 часа в сутки, во время которых шла тайная внутренняя жизнь дома.
В последнее время в Москве эта внутренняя жизнь сделалась очень тяжела для княжны Марьи. Она была лишена в Москве тех своих лучших радостей – бесед с божьими людьми и уединения, – которые освежали ее в Лысых Горах, и не имела никаких выгод и радостей столичной жизни. В свет она не ездила; все знали, что отец не пускает ее без себя, а сам он по нездоровью не мог ездить, и ее уже не приглашали на обеды и вечера. Надежду на замужество княжна Марья совсем оставила. Она видела ту холодность и озлобление, с которыми князь Николай Андреич принимал и спроваживал от себя молодых людей, могущих быть женихами, иногда являвшихся в их дом. Друзей у княжны Марьи не было: в этот приезд в Москву она разочаровалась в своих двух самых близких людях. М lle Bourienne, с которой она и прежде не могла быть вполне откровенна, теперь стала ей неприятна и она по некоторым причинам стала отдаляться от нее. Жюли, которая была в Москве и к которой княжна Марья писала пять лет сряду, оказалась совершенно чужою ей, когда княжна Марья вновь сошлась с нею лично. Жюли в это время, по случаю смерти братьев сделавшись одной из самых богатых невест в Москве, находилась во всем разгаре светских удовольствий. Она была окружена молодыми людьми, которые, как она думала, вдруг оценили ее достоинства. Жюли находилась в том периоде стареющейся светской барышни, которая чувствует, что наступил последний шанс замужества, и теперь или никогда должна решиться ее участь. Княжна Марья с грустной улыбкой вспоминала по четвергам, что ей теперь писать не к кому, так как Жюли, Жюли, от присутствия которой ей не было никакой радости, была здесь и виделась с нею каждую неделю. Она, как старый эмигрант, отказавшийся жениться на даме, у которой он проводил несколько лет свои вечера, жалела о том, что Жюли была здесь и ей некому писать. Княжне Марье в Москве не с кем было поговорить, некому поверить своего горя, а горя много прибавилось нового за это время. Срок возвращения князя Андрея и его женитьбы приближался, а его поручение приготовить к тому отца не только не было исполнено, но дело напротив казалось совсем испорчено, и напоминание о графине Ростовой выводило из себя старого князя, и так уже большую часть времени бывшего не в духе. Новое горе, прибавившееся в последнее время для княжны Марьи, были уроки, которые она давала шестилетнему племяннику. В своих отношениях с Николушкой она с ужасом узнавала в себе свойство раздражительности своего отца. Сколько раз она ни говорила себе, что не надо позволять себе горячиться уча племянника, почти всякий раз, как она садилась с указкой за французскую азбуку, ей так хотелось поскорее, полегче перелить из себя свое знание в ребенка, уже боявшегося, что вот вот тетя рассердится, что она при малейшем невнимании со стороны мальчика вздрагивала, торопилась, горячилась, возвышала голос, иногда дергала его за руку и ставила в угол. Поставив его в угол, она сама начинала плакать над своей злой, дурной натурой, и Николушка, подражая ей рыданьями, без позволенья выходил из угла, подходил к ней и отдергивал от лица ее мокрые руки, и утешал ее. Но более, более всего горя доставляла княжне раздражительность ее отца, всегда направленная против дочери и дошедшая в последнее время до жестокости. Ежели бы он заставлял ее все ночи класть поклоны, ежели бы он бил ее, заставлял таскать дрова и воду, – ей бы и в голову не пришло, что ее положение трудно; но этот любящий мучитель, самый жестокий от того, что он любил и за то мучил себя и ее, – умышленно умел не только оскорбить, унизить ее, но и доказать ей, что она всегда и во всем была виновата. В последнее время в нем появилась новая черта, более всего мучившая княжну Марью – это было его большее сближение с m lle Bourienne. Пришедшая ему, в первую минуту по получении известия о намерении своего сына, мысль шутка о том, что ежели Андрей женится, то и он сам женится на Bourienne, – видимо понравилась ему, и он с упорством последнее время (как казалось княжне Марье) только для того, чтобы ее оскорбить, выказывал особенную ласку к m lle Bоurienne и выказывал свое недовольство к дочери выказываньем любви к Bourienne.
Однажды в Москве, в присутствии княжны Марьи (ей казалось, что отец нарочно при ней это сделал), старый князь поцеловал у m lle Bourienne руку и, притянув ее к себе, обнял лаская. Княжна Марья вспыхнула и выбежала из комнаты. Через несколько минут m lle Bourienne вошла к княжне Марье, улыбаясь и что то весело рассказывая своим приятным голосом. Княжна Марья поспешно отерла слезы, решительными шагами подошла к Bourienne и, видимо сама того не зная, с гневной поспешностью и взрывами голоса, начала кричать на француженку: «Это гадко, низко, бесчеловечно пользоваться слабостью…» Она не договорила. «Уйдите вон из моей комнаты», прокричала она и зарыдала.
На другой день князь ни слова не сказал своей дочери; но она заметила, что за обедом он приказал подавать кушанье, начиная с m lle Bourienne. В конце обеда, когда буфетчик, по прежней привычке, опять подал кофе, начиная с княжны, князь вдруг пришел в бешенство, бросил костылем в Филиппа и тотчас же сделал распоряжение об отдаче его в солдаты. «Не слышат… два раза сказал!… не слышат!»
«Она – первый человек в этом доме; она – мой лучший друг, – кричал князь. – И ежели ты позволишь себе, – закричал он в гневе, в первый раз обращаясь к княжне Марье, – еще раз, как вчера ты осмелилась… забыться перед ней, то я тебе покажу, кто хозяин в доме. Вон! чтоб я не видал тебя; проси у ней прощенья!»
Княжна Марья просила прощенья у Амальи Евгеньевны и у отца за себя и за Филиппа буфетчика, который просил заступы.
В такие минуты в душе княжны Марьи собиралось чувство, похожее на гордость жертвы. И вдруг в такие то минуты, при ней, этот отец, которого она осуждала, или искал очки, ощупывая подле них и не видя, или забывал то, что сейчас было, или делал слабевшими ногами неверный шаг и оглядывался, не видал ли кто его слабости, или, что было хуже всего, он за обедом, когда не было гостей, возбуждавших его, вдруг задремывал, выпуская салфетку, и склонялся над тарелкой, трясущейся головой. «Он стар и слаб, а я смею осуждать его!» думала она с отвращением к самой себе в такие минуты.
В 1811 м году в Москве жил быстро вошедший в моду французский доктор, огромный ростом, красавец, любезный, как француз и, как говорили все в Москве, врач необыкновенного искусства – Метивье. Он был принят в домах высшего общества не как доктор, а как равный.
Князь Николай Андреич, смеявшийся над медициной, последнее время, по совету m lle Bourienne, допустил к себе этого доктора и привык к нему. Метивье раза два в неделю бывал у князя.
В Николин день, в именины князя, вся Москва была у подъезда его дома, но он никого не велел принимать; а только немногих, список которых он передал княжне Марье, велел звать к обеду.
Метивье, приехавший утром с поздравлением, в качестве доктора, нашел приличным de forcer la consigne [нарушить запрет], как он сказал княжне Марье, и вошел к князю. Случилось так, что в это именинное утро старый князь был в одном из своих самых дурных расположений духа. Он целое утро ходил по дому, придираясь ко всем и делая вид, что он не понимает того, что ему говорят, и что его не понимают. Княжна Марья твердо знала это состояние духа тихой и озабоченной ворчливости, которая обыкновенно разрешалась взрывом бешенства, и как перед заряженным, с взведенными курками, ружьем, ходила всё это утро, ожидая неизбежного выстрела. Утро до приезда доктора прошло благополучно. Пропустив доктора, княжна Марья села с книгой в гостиной у двери, от которой она могла слышать всё то, что происходило в кабинете.
Сначала она слышала один голос Метивье, потом голос отца, потом оба голоса заговорили вместе, дверь распахнулась и на пороге показалась испуганная, красивая фигура Метивье с его черным хохлом, и фигура князя в колпаке и халате с изуродованным бешенством лицом и опущенными зрачками глаз.
– Не понимаешь? – кричал князь, – а я понимаю! Французский шпион, Бонапартов раб, шпион, вон из моего дома – вон, я говорю, – и он захлопнул дверь.
Метивье пожимая плечами подошел к mademoiselle Bourienne, прибежавшей на крик из соседней комнаты.
– Князь не совсем здоров, – la bile et le transport au cerveau. Tranquillisez vous, je repasserai demain, [желчь и прилив к мозгу. Успокойтесь, я завтра зайду,] – сказал Метивье и, приложив палец к губам, поспешно вышел.
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.
Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.
Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.
Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.
– Душой рада, что приехали и что у меня остановились, – говорила она. – Давно пора, – сказала она, значительно взглянув на Наташу… – старик здесь и сына ждут со дня на день. Надо, надо с ним познакомиться. Ну да об этом после поговорим, – прибавила она, оглянув Соню взглядом, показывавшим, что она при ней не желает говорить об этом. – Теперь слушай, – обратилась она к графу, – завтра что же тебе надо? За кем пошлешь? Шиншина? – она загнула один палец; – плаксу Анну Михайловну? – два. Она здесь с сыном. Женится сын то! Потом Безухова чтоль? И он здесь с женой. Он от нее убежал, а она за ним прискакала. Он обедал у меня в середу. Ну, а их – она указала на барышень – завтра свожу к Иверской, а потом и к Обер Шельме заедем. Ведь, небось, всё новое делать будете? С меня не берите, нынче рукава, вот что! Намедни княжна Ирина Васильевна молодая ко мне приехала: страх глядеть, точно два боченка на руки надела. Ведь нынче, что день – новая мода. Да у тебя то у самого какие дела? – обратилась она строго к графу.
– Всё вдруг подошло, – отвечал граф. – Тряпки покупать, а тут еще покупатель на подмосковную и на дом. Уж ежели милость ваша будет, я времечко выберу, съезжу в Маринское на денек, вам девчат моих прикину.
– Хорошо, хорошо, у меня целы будут. У меня как в Опекунском совете. Я их и вывезу куда надо, и побраню, и поласкаю, – сказала Марья Дмитриевна, дотрогиваясь большой рукой до щеки любимицы и крестницы своей Наташи.
На другой день утром Марья Дмитриевна свозила барышень к Иверской и к m me Обер Шальме, которая так боялась Марьи Дмитриевны, что всегда в убыток уступала ей наряды, только бы поскорее выжить ее от себя. Марья Дмитриевна заказала почти всё приданое. Вернувшись она выгнала всех кроме Наташи из комнаты и подозвала свою любимицу к своему креслу.
– Ну теперь поговорим. Поздравляю тебя с женишком. Подцепила молодца! Я рада за тебя; и его с таких лет знаю (она указала на аршин от земли). – Наташа радостно краснела. – Я его люблю и всю семью его. Теперь слушай. Ты ведь знаешь, старик князь Николай очень не желал, чтоб сын женился. Нравный старик! Оно, разумеется, князь Андрей не дитя, и без него обойдется, да против воли в семью входить нехорошо. Надо мирно, любовно. Ты умница, сумеешь обойтись как надо. Ты добренько и умненько обойдись. Вот всё и хорошо будет.
Наташа молчала, как думала Марья Дмитриевна от застенчивости, но в сущности Наташе было неприятно, что вмешивались в ее дело любви князя Андрея, которое представлялось ей таким особенным от всех людских дел, что никто, по ее понятиям, не мог понимать его. Она любила и знала одного князя Андрея, он любил ее и должен был приехать на днях и взять ее. Больше ей ничего не нужно было.
– Ты видишь ли, я его давно знаю, и Машеньку, твою золовку, люблю. Золовки – колотовки, ну а уж эта мухи не обидит. Она меня просила ее с тобой свести. Ты завтра с отцом к ней поедешь, да приласкайся хорошенько: ты моложе ее. Как твой то приедет, а уж ты и с сестрой и с отцом знакома, и тебя полюбили. Так или нет? Ведь лучше будет?
– Лучше, – неохотно отвечала Наташа.
На другой день, по совету Марьи Дмитриевны, граф Илья Андреич поехал с Наташей к князю Николаю Андреичу. Граф с невеселым духом собирался на этот визит: в душе ему было страшно. Последнее свидание во время ополчения, когда граф в ответ на свое приглашение к обеду выслушал горячий выговор за недоставление людей, было памятно графу Илье Андреичу. Наташа, одевшись в свое лучшее платье, была напротив в самом веселом расположении духа. «Не может быть, чтобы они не полюбили меня, думала она: меня все всегда любили. И я так готова сделать для них всё, что они пожелают, так готова полюбить его – за то, что он отец, а ее за то, что она сестра, что не за что им не полюбить меня!»
Они подъехали к старому, мрачному дому на Вздвиженке и вошли в сени.
– Ну, Господи благослови, – проговорил граф, полу шутя, полу серьезно; но Наташа заметила, что отец ее заторопился, входя в переднюю, и робко, тихо спросил, дома ли князь и княжна. После доклада о их приезде между прислугой князя произошло смятение. Лакей, побежавший докладывать о них, был остановлен другим лакеем в зале и они шептали о чем то. В залу выбежала горничная девушка, и торопливо тоже говорила что то, упоминая о княжне. Наконец один старый, с сердитым видом лакей вышел и доложил Ростовым, что князь принять не может, а княжна просит к себе. Первая навстречу гостям вышла m lle Bourienne. Она особенно учтиво встретила отца с дочерью и проводила их к княжне. Княжна с взволнованным, испуганным и покрытым красными пятнами лицом выбежала, тяжело ступая, навстречу к гостям, и тщетно пытаясь казаться свободной и радушной. Наташа с первого взгляда не понравилась княжне Марье. Она ей показалась слишком нарядной, легкомысленно веселой и тщеславной. Княжна Марья не знала, что прежде, чем она увидала свою будущую невестку, она уже была дурно расположена к ней по невольной зависти к ее красоте, молодости и счастию и по ревности к любви своего брата. Кроме этого непреодолимого чувства антипатии к ней, княжна Марья в эту минуту была взволнована еще тем, что при докладе о приезде Ростовых, князь закричал, что ему их не нужно, что пусть княжна Марья принимает, если хочет, а чтоб к нему их не пускали. Княжна Марья решилась принять Ростовых, но всякую минуту боялась, как бы князь не сделал какую нибудь выходку, так как он казался очень взволнованным приездом Ростовых.
– Ну вот, я вам, княжна милая, привез мою певунью, – сказал граф, расшаркиваясь и беспокойно оглядываясь, как будто он боялся, не взойдет ли старый князь. – Уж как я рад, что вы познакомились… Жаль, жаль, что князь всё нездоров, – и сказав еще несколько общих фраз он встал. – Ежели позволите, княжна, на четверть часика вам прикинуть мою Наташу, я бы съездил, тут два шага, на Собачью Площадку, к Анне Семеновне, и заеду за ней.
Илья Андреич придумал эту дипломатическую хитрость для того, чтобы дать простор будущей золовке объясниться с своей невесткой (как он сказал это после дочери) и еще для того, чтобы избежать возможности встречи с князем, которого он боялся. Он не сказал этого дочери, но Наташа поняла этот страх и беспокойство своего отца и почувствовала себя оскорбленною. Она покраснела за своего отца, еще более рассердилась за то, что покраснела и смелым, вызывающим взглядом, говорившим про то, что она никого не боится, взглянула на княжну. Княжна сказала графу, что очень рада и просит его только пробыть подольше у Анны Семеновны, и Илья Андреич уехал.
M lle Bourienne, несмотря на беспокойные, бросаемые на нее взгляды княжны Марьи, желавшей с глазу на глаз поговорить с Наташей, не выходила из комнаты и держала твердо разговор о московских удовольствиях и театрах. Наташа была оскорблена замешательством, происшедшим в передней, беспокойством своего отца и неестественным тоном княжны, которая – ей казалось – делала милость, принимая ее. И потом всё ей было неприятно. Княжна Марья ей не нравилась. Она казалась ей очень дурной собою, притворной и сухою. Наташа вдруг нравственно съёжилась и приняла невольно такой небрежный тон, который еще более отталкивал от нее княжну Марью. После пяти минут тяжелого, притворного разговора, послышались приближающиеся быстрые шаги в туфлях. Лицо княжны Марьи выразило испуг, дверь комнаты отворилась и вошел князь в белом колпаке и халате.
– Ах, сударыня, – заговорил он, – сударыня, графиня… графиня Ростова, коли не ошибаюсь… прошу извинить, извинить… не знал, сударыня. Видит Бог не знал, что вы удостоили нас своим посещением, к дочери зашел в таком костюме. Извинить прошу… видит Бог не знал, – повторил он так не натурально, ударяя на слово Бог и так неприятно, что княжна Марья стояла, опустив глаза, не смея взглянуть ни на отца, ни на Наташу. Наташа, встав и присев, тоже не знала, что ей делать. Одна m lle Bourienne приятно улыбалась.
– Прошу извинить, прошу извинить! Видит Бог не знал, – пробурчал старик и, осмотрев с головы до ног Наташу, вышел. M lle Bourienne первая нашлась после этого появления и начала разговор про нездоровье князя. Наташа и княжна Марья молча смотрели друг на друга, и чем дольше они молча смотрели друг на друга, не высказывая того, что им нужно было высказать, тем недоброжелательнее они думали друг о друге.
Когда граф вернулся, Наташа неучтиво обрадовалась ему и заторопилась уезжать: она почти ненавидела в эту минуту эту старую сухую княжну, которая могла поставить ее в такое неловкое положение и провести с ней полчаса, ничего не сказав о князе Андрее. «Ведь я не могла же начать первая говорить о нем при этой француженке», думала Наташа. Княжна Марья между тем мучилась тем же самым. Она знала, что ей надо было сказать Наташе, но она не могла этого сделать и потому, что m lle Bourienne мешала ей, и потому, что она сама не знала, отчего ей так тяжело было начать говорить об этом браке. Когда уже граф выходил из комнаты, княжна Марья быстрыми шагами подошла к Наташе, взяла ее за руки и, тяжело вздохнув, сказала: «Постойте, мне надо…» Наташа насмешливо, сама не зная над чем, смотрела на княжну Марью.
– Милая Натали, – сказала княжна Марья, – знайте, что я рада тому, что брат нашел счастье… – Она остановилась, чувствуя, что она говорит неправду. Наташа заметила эту остановку и угадала причину ее.
– Я думаю, княжна, что теперь неудобно говорить об этом, – сказала Наташа с внешним достоинством и холодностью и с слезами, которые она чувствовала в горле.
«Что я сказала, что я сделала!» подумала она, как только вышла из комнаты.
Долго ждали в этот день Наташу к обеду. Она сидела в своей комнате и рыдала, как ребенок, сморкаясь и всхлипывая. Соня стояла над ней и целовала ее в волосы.
– Наташа, об чем ты? – говорила она. – Что тебе за дело до них? Всё пройдет, Наташа.
– Нет, ежели бы ты знала, как это обидно… точно я…
– Не говори, Наташа, ведь ты не виновата, так что тебе за дело? Поцелуй меня, – сказала Соня.
Наташа подняла голову, и в губы поцеловав свою подругу, прижала к ней свое мокрое лицо.
– Я не могу сказать, я не знаю. Никто не виноват, – говорила Наташа, – я виновата. Но всё это больно ужасно. Ах, что он не едет!…
Она с красными глазами вышла к обеду. Марья Дмитриевна, знавшая о том, как князь принял Ростовых, сделала вид, что она не замечает расстроенного лица Наташи и твердо и громко шутила за столом с графом и другими гостями.
В этот вечер Ростовы поехали в оперу, на которую Марья Дмитриевна достала билет.
Наташе не хотелось ехать, но нельзя было отказаться от ласковости Марьи Дмитриевны, исключительно для нее предназначенной. Когда она, одетая, вышла в залу, дожидаясь отца и поглядевшись в большое зеркало, увидала, что она хороша, очень хороша, ей еще более стало грустно; но грустно сладостно и любовно.
«Боже мой, ежели бы он был тут; тогда бы я не так как прежде, с какой то глупой робостью перед чем то, а по новому, просто, обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня теми искательными, любопытными глазами, которыми он так часто смотрел на меня и потом заставила бы его смеяться, как он смеялся тогда, и глаза его – как я вижу эти глаза! думала Наташа. – И что мне за дело до его отца и сестры: я люблю его одного, его, его, с этим лицом и глазами, с его улыбкой, мужской и вместе детской… Нет, лучше не думать о нем, не думать, забыть, совсем забыть на это время. Я не вынесу этого ожидания, я сейчас зарыдаю», – и она отошла от зеркала, делая над собой усилия, чтоб не заплакать. – «И как может Соня так ровно, так спокойно любить Николиньку, и ждать так долго и терпеливо»! подумала она, глядя на входившую, тоже одетую, с веером в руках Соню.
«Нет, она совсем другая. Я не могу»!
Наташа чувствовала себя в эту минуту такой размягченной и разнеженной, что ей мало было любить и знать, что она любима: ей нужно теперь, сейчас нужно было обнять любимого человека и говорить и слышать от него слова любви, которыми было полно ее сердце. Пока она ехала в карете, сидя рядом с отцом, и задумчиво глядела на мелькавшие в мерзлом окне огни фонарей, она чувствовала себя еще влюбленнее и грустнее и забыла с кем и куда она едет. Попав в вереницу карет, медленно визжа колесами по снегу карета Ростовых подъехала к театру. Поспешно выскочили Наташа и Соня, подбирая платья; вышел граф, поддерживаемый лакеями, и между входившими дамами и мужчинами и продающими афиши, все трое пошли в коридор бенуара. Из за притворенных дверей уже слышались звуки музыки.
– Nathalie, vos cheveux, [Натали, твои волосы,] – прошептала Соня. Капельдинер учтиво и поспешно проскользнул перед дамами и отворил дверь ложи. Музыка ярче стала слышна в дверь, блеснули освещенные ряды лож с обнаженными плечами и руками дам, и шумящий и блестящий мундирами партер. Дама, входившая в соседний бенуар, оглянула Наташу женским, завистливым взглядом. Занавесь еще не поднималась и играли увертюру. Наташа, оправляя платье, прошла вместе с Соней и села, оглядывая освещенные ряды противуположных лож. Давно не испытанное ею ощущение того, что сотни глаз смотрят на ее обнаженные руки и шею, вдруг и приятно и неприятно охватило ее, вызывая целый рой соответствующих этому ощущению воспоминаний, желаний и волнений.
Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством смотрели на невесту одного из лучших женихов России.
Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.
– Посмотри, вот Аленина – говорила Соня, – с матерью кажется!
– Батюшки! Михаил Кирилыч то еще потолстел, – говорил старый граф.
– Смотрите! Анна Михайловна наша в токе какой!
– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.
Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.
В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама с огромной косой и очень оголенными, белыми, полными плечами и шеей, на которой была двойная нитка больших жемчугов, и долго усаживалась, шумя своим толстым шелковым платьем.
Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись глазами с графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
– Давно пожаловали, графиня? – заговорил он. – Приду, приду, ручку поцелую. А я вот приехал по делам и девочек своих с собой привез. Бесподобно, говорят, Семенова играет, – говорил Илья Андреич. – Граф Петр Кириллович нас никогда не забывал. Он здесь?
– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.
Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.
Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.
На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.
В одну из минут, когда на сцене всё затихло, ожидая начала арии, скрипнула входная дверь партера, на той стороне где была ложа Ростовых, и зазвучали шаги запоздавшего мужчины. «Вот он Курагин!» прошептал Шиншин. Графиня Безухова улыбаясь обернулась к входящему. Наташа посмотрела по направлению глаз графини Безуховой и увидала необыкновенно красивого адъютанта, с самоуверенным и вместе учтивым видом подходящего к их ложе. Это был Анатоль Курагин, которого она давно видела и заметила на петербургском бале. Он был теперь в адъютантском мундире с одной эполетой и эксельбантом. Он шел сдержанной, молодецкой походкой, которая была бы смешна, ежели бы он не был так хорош собой и ежели бы на прекрасном лице не было бы такого выражения добродушного довольства и веселия. Несмотря на то, что действие шло, он, не торопясь, слегка побрякивая шпорами и саблей, плавно и высоко неся свою надушенную красивую голову, шел по ковру коридора. Взглянув на Наташу, он подошел к сестре, положил руку в облитой перчатке на край ее ложи, тряхнул ей головой и наклонясь спросил что то, указывая на Наташу.
– Mais charmante! [Очень мила!] – сказал он, очевидно про Наташу, как не столько слышала она, сколько поняла по движению его губ. Потом он прошел в первый ряд и сел подле Долохова, дружески и небрежно толкнув локтем того Долохова, с которым так заискивающе обращались другие. Он, весело подмигнув, улыбнулся ему и уперся ногой в рампу.
– Как похожи брат с сестрой! – сказал граф. – И как хороши оба!
Шиншин вполголоса начал рассказывать графу какую то историю интриги Курагина в Москве, к которой Наташа прислушалась именно потому, что он сказал про нее charmante.
Первый акт кончился, в партере все встали, перепутались и стали ходить и выходить.
Борис пришел в ложу Ростовых, очень просто принял поздравления и, приподняв брови, с рассеянной улыбкой, передал Наташе и Соне просьбу его невесты, чтобы они были на ее свадьбе, и вышел. Наташа с веселой и кокетливой улыбкой разговаривала с ним и поздравляла с женитьбой того самого Бориса, в которого она была влюблена прежде. В том состоянии опьянения, в котором она находилась, всё казалось просто и естественно.
Голая Элен сидела подле нее и одинаково всем улыбалась; и точно так же улыбнулась Наташа Борису.
Ложа Элен наполнилась и окружилась со стороны партера самыми знатными и умными мужчинами, которые, казалось, наперерыв желали показать всем, что они знакомы с ней.
Курагин весь этот антракт стоял с Долоховым впереди у рампы, глядя на ложу Ростовых. Наташа знала, что он говорил про нее, и это доставляло ей удовольствие. Она даже повернулась так, чтобы ему виден был ее профиль, по ее понятиям, в самом выгодном положении. Перед началом второго акта в партере показалась фигура Пьера, которого еще с приезда не видали Ростовы. Лицо его было грустно, и он еще потолстел, с тех пор как его последний раз видела Наташа. Он, никого не замечая, прошел в первые ряды. Анатоль подошел к нему и стал что то говорить ему, глядя и указывая на ложу Ростовых. Пьер, увидав Наташу, оживился и поспешно, по рядам, пошел к их ложе. Подойдя к ним, он облокотился и улыбаясь долго говорил с Наташей. Во время своего разговора с Пьером, Наташа услыхала в ложе графини Безуховой мужской голос и почему то узнала, что это был Курагин. Она оглянулась и встретилась с ним глазами. Он почти улыбаясь смотрел ей прямо в глаза таким восхищенным, ласковым взглядом, что казалось странно быть от него так близко, так смотреть на него, быть так уверенной, что нравишься ему, и не быть с ним знакомой.
Во втором акте были картины, изображающие монументы и была дыра в полотне, изображающая луну, и абажуры на рампе подняли, и стали играть в басу трубы и контрабасы, и справа и слева вышло много людей в черных мантиях. Люди стали махать руками, и в руках у них было что то вроде кинжалов; потом прибежали еще какие то люди и стали тащить прочь ту девицу, которая была прежде в белом, а теперь в голубом платье. Они не утащили ее сразу, а долго с ней пели, а потом уже ее утащили, и за кулисами ударили три раза во что то металлическое, и все стали на колена и запели молитву. Несколько раз все эти действия прерывались восторженными криками зрителей.
Во время этого акта Наташа всякий раз, как взглядывала в партер, видела Анатоля Курагина, перекинувшего руку через спинку кресла и смотревшего на нее. Ей приятно было видеть, что он так пленен ею, и не приходило в голову, чтобы в этом было что нибудь дурное.
Когда второй акт кончился, графиня Безухова встала, повернулась к ложе Ростовых (грудь ее совершенно была обнажена), пальчиком в перчатке поманила к себе старого графа, и не обращая внимания на вошедших к ней в ложу, начала любезно улыбаясь говорить с ним.
– Да познакомьте же меня с вашими прелестными дочерьми, – сказала она, – весь город про них кричит, а я их не знаю.
Наташа встала и присела великолепной графине. Наташе так приятна была похвала этой блестящей красавицы, что она покраснела от удовольствия.
– Я теперь тоже хочу сделаться москвичкой, – говорила Элен. – И как вам не совестно зарыть такие перлы в деревне!
Графиня Безухая, по справедливости, имела репутацию обворожительной женщины. Она могла говорить то, чего не думала, и в особенности льстить, совершенно просто и натурально.
– Нет, милый граф, вы мне позвольте заняться вашими дочерьми. Я хоть теперь здесь не надолго. И вы тоже. Я постараюсь повеселить ваших. Я еще в Петербурге много слышала о вас, и хотела вас узнать, – сказала она Наташе с своей однообразно красивой улыбкой. – Я слышала о вас и от моего пажа – Друбецкого. Вы слышали, он женится? И от друга моего мужа – Болконского, князя Андрея Болконского, – сказала она с особенным ударением, намекая этим на то, что она знала отношения его к Наташе. – Она попросила, чтобы лучше познакомиться, позволить одной из барышень посидеть остальную часть спектакля в ее ложе, и Наташа перешла к ней.
В третьем акте был на сцене представлен дворец, в котором горело много свечей и повешены были картины, изображавшие рыцарей с бородками. В середине стояли, вероятно, царь и царица. Царь замахал правою рукою, и, видимо робея, дурно пропел что то, и сел на малиновый трон. Девица, бывшая сначала в белом, потом в голубом, теперь была одета в одной рубашке с распущенными волосами и стояла около трона. Она о чем то горестно пела, обращаясь к царице; но царь строго махнул рукой, и с боков вышли мужчины с голыми ногами и женщины с голыми ногами, и стали танцовать все вместе. Потом скрипки заиграли очень тонко и весело, одна из девиц с голыми толстыми ногами и худыми руками, отделившись от других, отошла за кулисы, поправила корсаж, вышла на середину и стала прыгать и скоро бить одной ногой о другую. Все в партере захлопали руками и закричали браво. Потом один мужчина стал в угол. В оркестре заиграли громче в цимбалы и трубы, и один этот мужчина с голыми ногами стал прыгать очень высоко и семенить ногами. (Мужчина этот был Duport, получавший 60 тысяч в год за это искусство.) Все в партере, в ложах и райке стали хлопать и кричать изо всех сил, и мужчина остановился и стал улыбаться и кланяться на все стороны. Потом танцовали еще другие, с голыми ногами, мужчины и женщины, потом опять один из царей закричал что то под музыку, и все стали петь. Но вдруг сделалась буря, в оркестре послышались хроматические гаммы и аккорды уменьшенной септимы, и все побежали и потащили опять одного из присутствующих за кулисы, и занавесь опустилась. Опять между зрителями поднялся страшный шум и треск, и все с восторженными лицами стали кричать: Дюпора! Дюпора! Дюпора! Наташа уже не находила этого странным. Она с удовольствием, радостно улыбаясь, смотрела вокруг себя.
– N'est ce pas qu'il est admirable – Duport? [Неправда ли, Дюпор восхитителен?] – сказала Элен, обращаясь к ней.
– Oh, oui, [О, да,] – отвечала Наташа.
В антракте в ложе Элен пахнуло холодом, отворилась дверь и, нагибаясь и стараясь не зацепить кого нибудь, вошел Анатоль.
– Позвольте мне вам представить брата, – беспокойно перебегая глазами с Наташи на Анатоля, сказала Элен. Наташа через голое плечо оборотила к красавцу свою хорошенькую головку и улыбнулась. Анатоль, который вблизи был так же хорош, как и издали, подсел к ней и сказал, что давно желал иметь это удовольствие, еще с Нарышкинского бала, на котором он имел удовольствие, которое не забыл, видеть ее. Курагин с женщинами был гораздо умнее и проще, чем в мужском обществе. Он говорил смело и просто, и Наташу странно и приятно поразило то, что не только не было ничего такого страшного в этом человеке, про которого так много рассказывали, но что напротив у него была самая наивная, веселая и добродушная улыбка.
Курагин спросил про впечатление спектакля и рассказал ей про то, как в прошлый спектакль Семенова играя, упала.
– А знаете, графиня, – сказал он, вдруг обращаясь к ней, как к старой давнишней знакомой, – у нас устраивается карусель в костюмах; вам бы надо участвовать в нем: будет очень весело. Все сбираются у Карагиных. Пожалуйста приезжайте, право, а? – проговорил он.
Говоря это, он не спускал улыбающихся глаз с лица, с шеи, с оголенных рук Наташи. Наташа несомненно знала, что он восхищается ею. Ей было это приятно, но почему то ей тесно и тяжело становилось от его присутствия. Когда она не смотрела на него, она чувствовала, что он смотрел на ее плечи, и она невольно перехватывала его взгляд, чтоб он уж лучше смотрел на ее глаза. Но, глядя ему в глаза, она со страхом чувствовала, что между им и ей совсем нет той преграды стыдливости, которую она всегда чувствовала между собой и другими мужчинами. Она, сама не зная как, через пять минут чувствовала себя страшно близкой к этому человеку. Когда она отворачивалась, она боялась, как бы он сзади не взял ее за голую руку, не поцеловал бы ее в шею. Они говорили о самых простых вещах и она чувствовала, что они близки, как она никогда не была с мужчиной. Наташа оглядывалась на Элен и на отца, как будто спрашивая их, что такое это значило; но Элен была занята разговором с каким то генералом и не ответила на ее взгляд, а взгляд отца ничего не сказал ей, как только то, что он всегда говорил: «весело, ну я и рад».
В одну из минут неловкого молчания, во время которых Анатоль своими выпуклыми глазами спокойно и упорно смотрел на нее, Наташа, чтобы прервать это молчание, спросила его, как ему нравится Москва. Наташа спросила и покраснела. Ей постоянно казалось, что что то неприличное она делает, говоря с ним. Анатоль улыбнулся, как бы ободряя ее.
– Сначала мне мало нравилась, потому что, что делает город приятным, ce sont les jolies femmes, [хорошенькие женщины,] не правда ли? Ну а теперь очень нравится, – сказал он, значительно глядя на нее. – Поедете на карусель, графиня? Поезжайте, – сказал он, и, протянув руку к ее букету и понижая голос, сказал: – Vous serez la plus jolie. Venez, chere comtesse, et comme gage donnez moi cette fleur. [Вы будете самая хорошенькая. Поезжайте, милая графиня, и в залог дайте мне этот цветок.]
Наташа не поняла того, что он сказал, так же как он сам, но она чувствовала, что в непонятных словах его был неприличный умысел. Она не знала, что сказать и отвернулась, как будто не слыхала того, что он сказал. Но только что она отвернулась, она подумала, что он тут сзади так близко от нее.
«Что он теперь? Он сконфужен? Рассержен? Надо поправить это?» спрашивала она сама себя. Она не могла удержаться, чтобы не оглянуться. Она прямо в глаза взглянула ему, и его близость и уверенность, и добродушная ласковость улыбки победили ее. Она улыбнулась точно так же, как и он, глядя прямо в глаза ему. И опять она с ужасом чувствовала, что между ним и ею нет никакой преграды.
Опять поднялась занавесь. Анатоль вышел из ложи, спокойный и веселый. Наташа вернулась к отцу в ложу, совершенно уже подчиненная тому миру, в котором она находилась. Всё, что происходило перед ней, уже казалось ей вполне естественным; но за то все прежние мысли ее о женихе, о княжне Марье, о деревенской жизни ни разу не пришли ей в голову, как будто всё то было давно, давно прошедшее.
В четвертом акте был какой то чорт, который пел, махая рукою до тех пор, пока не выдвинули под ним доски, и он не опустился туда. Наташа только это и видела из четвертого акта: что то волновало и мучило ее, и причиной этого волнения был Курагин, за которым она невольно следила глазами. Когда они выходили из театра, Анатоль подошел к ним, вызвал их карету и подсаживал их. Подсаживая Наташу, он пожал ей руку выше локтя. Наташа, взволнованная и красная, оглянулась на него. Он, блестя своими глазами и нежно улыбаясь, смотрел на нее.
Только приехав домой, Наташа могла ясно обдумать всё то, что с ней было, и вдруг вспомнив князя Андрея, она ужаснулась, и при всех за чаем, за который все сели после театра, громко ахнула и раскрасневшись выбежала из комнаты. – «Боже мой! Я погибла! сказала она себе. Как я могла допустить до этого?» думала она. Долго она сидела закрыв раскрасневшееся лицо руками, стараясь дать себе ясный отчет в том, что было с нею, и не могла ни понять того, что с ней было, ни того, что она чувствовала. Всё казалось ей темно, неясно и страшно. Там, в этой огромной, освещенной зале, где по мокрым доскам прыгал под музыку с голыми ногами Duport в курточке с блестками, и девицы, и старики, и голая с спокойной и гордой улыбкой Элен в восторге кричали браво, – там под тенью этой Элен, там это было всё ясно и просто; но теперь одной, самой с собой, это было непонятно. – «Что это такое? Что такое этот страх, который я испытывала к нему? Что такое эти угрызения совести, которые я испытываю теперь»? думала она.
Одной старой графине Наташа в состоянии была бы ночью в постели рассказать всё, что она думала. Соня, она знала, с своим строгим и цельным взглядом, или ничего бы не поняла, или ужаснулась бы ее признанию. Наташа одна сама с собой старалась разрешить то, что ее мучило.
«Погибла ли я для любви князя Андрея или нет? спрашивала она себя и с успокоительной усмешкой отвечала себе: Что я за дура, что я спрашиваю это? Что ж со мной было? Ничего. Я ничего не сделала, ничем не вызвала этого. Никто не узнает, и я его не увижу больше никогда, говорила она себе. Стало быть ясно, что ничего не случилось, что не в чем раскаиваться, что князь Андрей может любить меня и такою . Но какою такою ? Ах Боже, Боже мой! зачем его нет тут»! Наташа успокоивалась на мгновенье, но потом опять какой то инстинкт говорил ей, что хотя всё это и правда и хотя ничего не было – инстинкт говорил ей, что вся прежняя чистота любви ее к князю Андрею погибла. И она опять в своем воображении повторяла весь свой разговор с Курагиным и представляла себе лицо, жесты и нежную улыбку этого красивого и смелого человека, в то время как он пожал ее руку.
Анатоль Курагин жил в Москве, потому что отец отослал его из Петербурга, где он проживал больше двадцати тысяч в год деньгами и столько же долгами, которые кредиторы требовали с отца.
Отец объявил сыну, что он в последний раз платит половину его долгов; но только с тем, чтобы он ехал в Москву в должность адъютанта главнокомандующего, которую он ему выхлопотал, и постарался бы там наконец сделать хорошую партию. Он указал ему на княжну Марью и Жюли Карагину.
Анатоль согласился и поехал в Москву, где остановился у Пьера. Пьер принял Анатоля сначала неохотно, но потом привык к нему, иногда ездил с ним на его кутежи и, под предлогом займа, давал ему деньги.
Анатоль, как справедливо говорил про него Шиншин, с тех пор как приехал в Москву, сводил с ума всех московских барынь в особенности тем, что он пренебрегал ими и очевидно предпочитал им цыганок и французских актрис, с главою которых – mademoiselle Georges, как говорили, он был в близких сношениях. Он не пропускал ни одного кутежа у Данилова и других весельчаков Москвы, напролет пил целые ночи, перепивая всех, и бывал на всех вечерах и балах высшего света. Рассказывали про несколько интриг его с московскими дамами, и на балах он ухаживал за некоторыми. Но с девицами, в особенности с богатыми невестами, которые были большей частью все дурны, он не сближался, тем более, что Анатоль, чего никто не знал, кроме самых близких друзей его, был два года тому назад женат. Два года тому назад, во время стоянки его полка в Польше, один польский небогатый помещик заставил Анатоля жениться на своей дочери.
Анатоль весьма скоро бросил свою жену и за деньги, которые он условился высылать тестю, выговорил себе право слыть за холостого человека.
Анатоль был всегда доволен своим положением, собою и другими. Он был инстинктивно всем существом своим убежден в том, что ему нельзя было жить иначе, чем как он жил, и что он никогда в жизни не сделал ничего дурного. Он не был в состоянии обдумать ни того, как его поступки могут отозваться на других, ни того, что может выйти из такого или такого его поступка. Он был убежден, что как утка сотворена так, что она всегда должна жить в воде, так и он сотворен Богом так, что должен жить в тридцать тысяч дохода и занимать всегда высшее положение в обществе. Он так твердо верил в это, что, глядя на него, и другие были убеждены в этом и не отказывали ему ни в высшем положении в свете, ни в деньгах, которые он, очевидно, без отдачи занимал у встречного и поперечного.
Он не был игрок, по крайней мере никогда не желал выигрыша. Он не был тщеславен. Ему было совершенно всё равно, что бы об нем ни думали. Еще менее он мог быть повинен в честолюбии. Он несколько раз дразнил отца, портя свою карьеру, и смеялся над всеми почестями. Он был не скуп и не отказывал никому, кто просил у него. Одно, что он любил, это было веселье и женщины, и так как по его понятиям в этих вкусах не было ничего неблагородного, а обдумать то, что выходило для других людей из удовлетворения его вкусов, он не мог, то в душе своей он считал себя безукоризненным человеком, искренно презирал подлецов и дурных людей и с спокойной совестью высоко носил голову.
У кутил, у этих мужских магдалин, есть тайное чувство сознания невинности, такое же, как и у магдалин женщин, основанное на той же надежде прощения. «Ей всё простится, потому что она много любила, и ему всё простится, потому что он много веселился».
Долохов, в этом году появившийся опять в Москве после своего изгнания и персидских похождений, и ведший роскошную игорную и кутежную жизнь, сблизился с старым петербургским товарищем Курагиным и пользовался им для своих целей.
Анатоль искренно любил Долохова за его ум и удальство. Долохов, которому были нужны имя, знатность, связи Анатоля Курагина для приманки в свое игорное общество богатых молодых людей, не давая ему этого чувствовать, пользовался и забавлялся Курагиным. Кроме расчета, по которому ему был нужен Анатоль, самый процесс управления чужою волей был наслаждением, привычкой и потребностью для Долохова.
Наташа произвела сильное впечатление на Курагина. Он за ужином после театра с приемами знатока разобрал перед Долоховым достоинство ее рук, плеч, ног и волос, и объявил свое решение приволокнуться за нею. Что могло выйти из этого ухаживанья – Анатоль не мог обдумать и знать, как он никогда не знал того, что выйдет из каждого его поступка.
– Хороша, брат, да не про нас, – сказал ему Долохов.
– Я скажу сестре, чтобы она позвала ее обедать, – сказал Анатоль. – А?
– Ты подожди лучше, когда замуж выйдет…
– Ты знаешь, – сказал Анатоль, – j'adore les petites filles: [обожаю девочек:] – сейчас потеряется.
– Ты уж попался раз на petite fille [девочке], – сказал Долохов, знавший про женитьбу Анатоля. – Смотри!
– Ну уж два раза нельзя! А? – сказал Анатоль, добродушно смеясь.
Следующий после театра день Ростовы никуда не ездили и никто не приезжал к ним. Марья Дмитриевна о чем то, скрывая от Наташи, переговаривалась с ее отцом. Наташа догадывалась, что они говорили о старом князе и что то придумывали, и ее беспокоило и оскорбляло это. Она всякую минуту ждала князя Андрея, и два раза в этот день посылала дворника на Вздвиженку узнавать, не приехал ли он. Он не приезжал. Ей было теперь тяжеле, чем первые дни своего приезда. К нетерпению и грусти ее о нем присоединились неприятное воспоминание о свидании с княжной Марьей и с старым князем, и страх и беспокойство, которым она не знала причины. Ей всё казалось, что или он никогда не приедет, или что прежде, чем он приедет, с ней случится что нибудь. Она не могла, как прежде, спокойно и продолжительно, одна сама с собой думать о нем. Как только она начинала думать о нем, к воспоминанию о нем присоединялось воспоминание о старом князе, о княжне Марье и о последнем спектакле, и о Курагине. Ей опять представлялся вопрос, не виновата ли она, не нарушена ли уже ее верность князю Андрею, и опять она заставала себя до малейших подробностей воспоминающею каждое слово, каждый жест, каждый оттенок игры выражения на лице этого человека, умевшего возбудить в ней непонятное для нее и страшное чувство. На взгляд домашних, Наташа казалась оживленнее обыкновенного, но она далеко была не так спокойна и счастлива, как была прежде.
В воскресение утром Марья Дмитриевна пригласила своих гостей к обедни в свой приход Успенья на Могильцах.
– Я этих модных церквей не люблю, – говорила она, видимо гордясь своим свободомыслием. – Везде Бог один. Поп у нас прекрасный, служит прилично, так это благородно, и дьякон тоже. Разве от этого святость какая, что концерты на клиросе поют? Не люблю, одно баловство!
Марья Дмитриевна любила воскресные дни и умела праздновать их. Дом ее бывал весь вымыт и вычищен в субботу; люди и она не работали, все были празднично разряжены, и все бывали у обедни. К господскому обеду прибавлялись кушанья, и людям давалась водка и жареный гусь или поросенок. Но ни на чем во всем доме так не бывал заметен праздник, как на широком, строгом лице Марьи Дмитриевны, в этот день принимавшем неизменяемое выражение торжественности.
Когда напились кофе после обедни, в гостиной с снятыми чехлами, Марье Дмитриевне доложили, что карета готова, и она с строгим видом, одетая в парадную шаль, в которой она делала визиты, поднялась и объявила, что едет к князю Николаю Андреевичу Болконскому, чтобы объясниться с ним насчет Наташи.
После отъезда Марьи Дмитриевны, к Ростовым приехала модистка от мадам Шальме, и Наташа, затворив дверь в соседней с гостиной комнате, очень довольная развлечением, занялась примериваньем новых платьев. В то время как она, надев сметанный на живую нитку еще без рукавов лиф и загибая голову, гляделась в зеркало, как сидит спинка, она услыхала в гостиной оживленные звуки голоса отца и другого, женского голоса, который заставил ее покраснеть. Это был голос Элен. Не успела Наташа снять примериваемый лиф, как дверь отворилась и в комнату вошла графиня Безухая, сияющая добродушной и ласковой улыбкой, в темнолиловом, с высоким воротом, бархатном платье.
– Ah, ma delicieuse! [О, моя прелестная!] – сказала она красневшей Наташе. – Charmante! [Очаровательна!] Нет, это ни на что не похоже, мой милый граф, – сказала она вошедшему за ней Илье Андреичу. – Как жить в Москве и никуда не ездить? Нет, я от вас не отстану! Нынче вечером у меня m lle Georges декламирует и соберутся кое кто; и если вы не привезете своих красавиц, которые лучше m lle Georges, то я вас знать не хочу. Мужа нет, он уехал в Тверь, а то бы я его за вами прислала. Непременно приезжайте, непременно, в девятом часу. – Она кивнула головой знакомой модистке, почтительно присевшей ей, и села на кресло подле зеркала, живописно раскинув складки своего бархатного платья. Она не переставала добродушно и весело болтать, беспрестанно восхищаясь красотой Наташи. Она рассмотрела ее платья и похвалила их, похвалилась и своим новым платьем en gaz metallique, [из газа цвета металла,] которое она получила из Парижа и советовала Наташе сделать такое же.
– Впрочем, вам все идет, моя прелестная, – говорила она.
С лица Наташи не сходила улыбка удовольствия. Она чувствовала себя счастливой и расцветающей под похвалами этой милой графини Безуховой, казавшейся ей прежде такой неприступной и важной дамой, и бывшей теперь такой доброй с нею. Наташе стало весело и она чувствовала себя почти влюбленной в эту такую красивую и такую добродушную женщину. Элен с своей стороны искренно восхищалась Наташей и желала повеселить ее. Анатоль просил ее свести его с Наташей, и для этого она приехала к Ростовым. Мысль свести брата с Наташей забавляла ее.
Несмотря на то, что прежде у нее была досада на Наташу за то, что она в Петербурге отбила у нее Бориса, она теперь и не думала об этом, и всей душой, по своему, желала добра Наташе. Уезжая от Ростовых, она отозвала в сторону свою protegee.
– Вчера брат обедал у меня – мы помирали со смеху – ничего не ест и вздыхает по вас, моя прелесть. Il est fou, mais fou amoureux de vous, ma chere. [Он сходит с ума, но сходит с ума от любви к вам, моя милая.]
Наташа багрово покраснела услыхав эти слова.
– Как краснеет, как краснеет, ma delicieuse! [моя прелесть!] – проговорила Элен. – Непременно приезжайте. Si vous aimez quelqu'un, ma delicieuse, ce n'est pas une raison pour se cloitrer. Si meme vous etes promise, je suis sure que votre рromis aurait desire que vous alliez dans le monde en son absence plutot que de deperir d'ennui. [Из того, что вы любите кого нибудь, моя прелестная, никак не следует жить монашенкой. Даже если вы невеста, я уверена, что ваш жених предпочел бы, чтобы вы в его отсутствии выезжали в свет, чем погибали со скуки.]
«Стало быть она знает, что я невеста, стало быть и oни с мужем, с Пьером, с этим справедливым Пьером, думала Наташа, говорили и смеялись про это. Стало быть это ничего». И опять под влиянием Элен то, что прежде представлялось страшным, показалось простым и естественным. «И она такая grande dame, [важная барыня,] такая милая и так видно всей душой любит меня, думала Наташа. И отчего не веселиться?» думала Наташа, удивленными, широко раскрытыми глазами глядя на Элен.
К обеду вернулась Марья Дмитриевна, молчаливая и серьезная, очевидно понесшая поражение у старого князя. Она была еще слишком взволнована от происшедшего столкновения, чтобы быть в силах спокойно рассказать дело. На вопрос графа она отвечала, что всё хорошо и что она завтра расскажет. Узнав о посещении графини Безуховой и приглашении на вечер, Марья Дмитриевна сказала:
– С Безуховой водиться я не люблю и не посоветую; ну, да уж если обещала, поезжай, рассеешься, – прибавила она, обращаясь к Наташе.
Граф Илья Андреич повез своих девиц к графине Безуховой. На вечере было довольно много народу. Но всё общество было почти незнакомо Наташе. Граф Илья Андреич с неудовольствием заметил, что всё это общество состояло преимущественно из мужчин и дам, известных вольностью обращения. M lle Georges, окруженная молодежью, стояла в углу гостиной. Было несколько французов и между ними Метивье, бывший, со времени приезда Элен, домашним человеком у нее. Граф Илья Андреич решился не садиться за карты, не отходить от дочерей и уехать как только кончится представление Georges.
Анатоль очевидно у двери ожидал входа Ростовых. Он, тотчас же поздоровавшись с графом, подошел к Наташе и пошел за ней. Как только Наташа его увидала, тоже как и в театре, чувство тщеславного удовольствия, что она нравится ему и страха от отсутствия нравственных преград между ею и им, охватило ее. Элен радостно приняла Наташу и громко восхищалась ее красотой и туалетом. Вскоре после их приезда, m lle Georges вышла из комнаты, чтобы одеться. В гостиной стали расстанавливать стулья и усаживаться. Анатоль подвинул Наташе стул и хотел сесть подле, но граф, не спускавший глаз с Наташи, сел подле нее. Анатоль сел сзади.
M lle Georges с оголенными, с ямочками, толстыми руками, в красной шали, надетой на одно плечо, вышла в оставленное для нее пустое пространство между кресел и остановилась в ненатуральной позе. Послышался восторженный шопот. M lle Georges строго и мрачно оглянула публику и начала говорить по французски какие то стихи, где речь шла о ее преступной любви к своему сыну. Она местами возвышала голос, местами шептала, торжественно поднимая голову, местами останавливалась и хрипела, выкатывая глаза.
– Adorable, divin, delicieux! [Восхитительно, божественно, чудесно!] – слышалось со всех сторон. Наташа смотрела на толстую Georges, но ничего не слышала, не видела и не понимала ничего из того, что делалось перед ней; она только чувствовала себя опять вполне безвозвратно в том странном, безумном мире, столь далеком от прежнего, в том мире, в котором нельзя было знать, что хорошо, что дурно, что разумно и что безумно. Позади ее сидел Анатоль, и она, чувствуя его близость, испуганно ждала чего то.
После первого монолога всё общество встало и окружило m lle Georges, выражая ей свой восторг.
– Как она хороша! – сказала Наташа отцу, который вместе с другими встал и сквозь толпу подвигался к актрисе.
– Я не нахожу, глядя на вас, – сказал Анатоль, следуя за Наташей. Он сказал это в такое время, когда она одна могла его слышать. – Вы прелестны… с той минуты, как я увидал вас, я не переставал….
– Пойдем, пойдем, Наташа, – сказал граф, возвращаясь за дочерью. – Как хороша!
Наташа ничего не говоря подошла к отцу и вопросительно удивленными глазами смотрела на него.
После нескольких приемов декламации m lle Georges уехала и графиня Безухая попросила общество в залу.
Граф хотел уехать, но Элен умоляла не испортить ее импровизированный бал. Ростовы остались. Анатоль пригласил Наташу на вальс и во время вальса он, пожимая ее стан и руку, сказал ей, что она ravissante [обворожительна] и что он любит ее. Во время экосеза, который она опять танцовала с Курагиным, когда они остались одни, Анатоль ничего не говорил ей и только смотрел на нее. Наташа была в сомнении, не во сне ли она видела то, что он сказал ей во время вальса. В конце первой фигуры он опять пожал ей руку. Наташа подняла на него испуганные глаза, но такое самоуверенно нежное выражение было в его ласковом взгляде и улыбке, что она не могла глядя на него сказать того, что она имела сказать ему. Она опустила глаза.
– Не говорите мне таких вещей, я обручена и люблю другого, – проговорила она быстро… – Она взглянула на него. Анатоль не смутился и не огорчился тем, что она сказала.
– Не говорите мне про это. Что мне зa дело? – сказал он. – Я говорю, что безумно, безумно влюблен в вас. Разве я виноват, что вы восхитительны? Нам начинать.
Наташа, оживленная и тревожная, широко раскрытыми, испуганными глазами смотрела вокруг себя и казалась веселее чем обыкновенно. Она почти ничего не помнила из того, что было в этот вечер. Танцовали экосез и грос фатер, отец приглашал ее уехать, она просила остаться. Где бы она ни была, с кем бы ни говорила, она чувствовала на себе его взгляд. Потом она помнила, что попросила у отца позволения выйти в уборную оправить платье, что Элен вышла за ней, говорила ей смеясь о любви ее брата и что в маленькой диванной ей опять встретился Анатоль, что Элен куда то исчезла, они остались вдвоем и Анатоль, взяв ее за руку, нежным голосом сказал:
– Я не могу к вам ездить, но неужели я никогда не увижу вас? Я безумно люблю вас. Неужели никогда?… – и он, заслоняя ей дорогу, приближал свое лицо к ее лицу.
Блестящие, большие, мужские глаза его так близки были от ее глаз, что она не видела ничего кроме этих глаз.
– Натали?! – прошептал вопросительно его голос, и кто то больно сжимал ее руки.
– Натали?!
«Я ничего не понимаю, мне нечего говорить», сказал ее взгляд.
Горячие губы прижались к ее губам и в ту же минуту она почувствовала себя опять свободною, и в комнате послышался шум шагов и платья Элен. Наташа оглянулась на Элен, потом, красная и дрожащая, взглянула на него испуганно вопросительно и пошла к двери.
– Un mot, un seul, au nom de Dieu, [Одно слово, только одно, ради Бога,] – говорил Анатоль.
Она остановилась. Ей так нужно было, чтобы он сказал это слово, которое бы объяснило ей то, что случилось и на которое она бы ему ответила.
– Nathalie, un mot, un seul, – всё повторял он, видимо не зная, что сказать и повторял его до тех пор, пока к ним подошла Элен.
Элен вместе с Наташей опять вышла в гостиную. Не оставшись ужинать, Ростовы уехали.
Вернувшись домой, Наташа не спала всю ночь: ее мучил неразрешимый вопрос, кого она любила, Анатоля или князя Андрея. Князя Андрея она любила – она помнила ясно, как сильно она любила его. Но Анатоля она любила тоже, это было несомненно. «Иначе, разве бы всё это могло быть?» думала она. «Ежели я могла после этого, прощаясь с ним, улыбкой ответить на его улыбку, ежели я могла допустить до этого, то значит, что я с первой минуты полюбила его. Значит, он добр, благороден и прекрасен, и нельзя было не полюбить его. Что же мне делать, когда я люблю его и люблю другого?» говорила она себе, не находя ответов на эти страшные вопросы.
Пришло утро с его заботами и суетой. Все встали, задвигались, заговорили, опять пришли модистки, опять вышла Марья Дмитриевна и позвали к чаю. Наташа широко раскрытыми глазами, как будто она хотела перехватить всякий устремленный на нее взгляд, беспокойно оглядывалась на всех и старалась казаться такою же, какою она была всегда.
После завтрака Марья Дмитриевна (это было лучшее время ее), сев на свое кресло, подозвала к себе Наташу и старого графа.
– Ну с, друзья мои, теперь я всё дело обдумала и вот вам мой совет, – начала она. – Вчера, как вы знаете, была я у князя Николая; ну с и поговорила с ним…. Он кричать вздумал. Да меня не перекричишь! Я всё ему выпела!
– Да что же он? – спросил граф.
– Он то что? сумасброд… слышать не хочет; ну, да что говорить, и так мы бедную девочку измучили, – сказала Марья Дмитриевна. – А совет мой вам, чтобы дела покончить и ехать домой, в Отрадное… и там ждать…
– Ах, нет! – вскрикнула Наташа.
– Нет, ехать, – сказала Марья Дмитриевна. – И там ждать. – Если жених теперь сюда приедет – без ссоры не обойдется, а он тут один на один с стариком всё переговорит и потом к вам приедет.
Илья Андреич одобрил это предложение, тотчас поняв всю разумность его. Ежели старик смягчится, то тем лучше будет приехать к нему в Москву или Лысые Горы, уже после; если нет, то венчаться против его воли можно будет только в Отрадном.
– И истинная правда, – сказал он. – Я и жалею, что к нему ездил и ее возил, – сказал старый граф.
– Нет, чего ж жалеть? Бывши здесь, нельзя было не сделать почтения. Ну, а не хочет, его дело, – сказала Марья Дмитриевна, что то отыскивая в ридикюле. – Да и приданое готово, чего вам еще ждать; а что не готово, я вам перешлю. Хоть и жалко мне вас, а лучше с Богом поезжайте. – Найдя в ридикюле то, что она искала, она передала Наташе. Это было письмо от княжны Марьи. – Тебе пишет. Как мучается, бедняжка! Она боится, чтобы ты не подумала, что она тебя не любит.
– Да она и не любит меня, – сказала Наташа.
– Вздор, не говори, – крикнула Марья Дмитриевна.
– Никому не поверю; я знаю, что не любит, – смело сказала Наташа, взяв письмо, и в лице ее выразилась сухая и злобная решительность, заставившая Марью Дмитриевну пристальнее посмотреть на нее и нахмуриться.
– Ты, матушка, так не отвечай, – сказала она. – Что я говорю, то правда. Напиши ответ.
Наташа не отвечала и пошла в свою комнату читать письмо княжны Марьи.
Княжна Марья писала, что она была в отчаянии от происшедшего между ними недоразумения. Какие бы ни были чувства ее отца, писала княжна Марья, она просила Наташу верить, что она не могла не любить ее как ту, которую выбрал ее брат, для счастия которого она всем готова была пожертвовать.
«Впрочем, писала она, не думайте, чтобы отец мой был дурно расположен к вам. Он больной и старый человек, которого надо извинять; но он добр, великодушен и будет любить ту, которая сделает счастье его сына». Княжна Марья просила далее, чтобы Наташа назначила время, когда она может опять увидеться с ней.
Прочтя письмо, Наташа села к письменному столу, чтобы написать ответ: «Chere princesse», [Дорогая княжна,] быстро, механически написала она и остановилась. «Что ж дальше могла написать она после всего того, что было вчера? Да, да, всё это было, и теперь уж всё другое», думала она, сидя над начатым письмом. «Надо отказать ему? Неужели надо? Это ужасно!»… И чтоб не думать этих страшных мыслей, она пошла к Соне и с ней вместе стала разбирать узоры.
После обеда Наташа ушла в свою комнату, и опять взяла письмо княжны Марьи. – «Неужели всё уже кончено? подумала она. Неужели так скоро всё это случилось и уничтожило всё прежнее»! Она во всей прежней силе вспоминала свою любовь к князю Андрею и вместе с тем чувствовала, что любила Курагина. Она живо представляла себя женою князя Андрея, представляла себе столько раз повторенную ее воображением картину счастия с ним и вместе с тем, разгораясь от волнения, представляла себе все подробности своего вчерашнего свидания с Анатолем.
«Отчего же бы это не могло быть вместе? иногда, в совершенном затмении, думала она. Тогда только я бы была совсем счастлива, а теперь я должна выбрать и ни без одного из обоих я не могу быть счастлива. Одно, думала она, сказать то, что было князю Андрею или скрыть – одинаково невозможно. А с этим ничего не испорчено. Но неужели расстаться навсегда с этим счастьем любви князя Андрея, которым я жила так долго?»
– Барышня, – шопотом с таинственным видом сказала девушка, входя в комнату. – Мне один человек велел передать. Девушка подала письмо. – Только ради Христа, – говорила еще девушка, когда Наташа, не думая, механическим движением сломала печать и читала любовное письмо Анатоля, из которого она, не понимая ни слова, понимала только одно – что это письмо было от него, от того человека, которого она любит. «Да она любит, иначе разве могло бы случиться то, что случилось? Разве могло бы быть в ее руке любовное письмо от него?»
Трясущимися руками Наташа держала это страстное, любовное письмо, сочиненное для Анатоля Долоховым, и, читая его, находила в нем отголоски всего того, что ей казалось, она сама чувствовала.
«Со вчерашнего вечера участь моя решена: быть любимым вами или умереть. Мне нет другого выхода», – начиналось письмо. Потом он писал, что знает про то, что родные ее не отдадут ее ему, Анатолю, что на это есть тайные причины, которые он ей одной может открыть, но что ежели она его любит, то ей стоит сказать это слово да , и никакие силы людские не помешают их блаженству. Любовь победит всё. Он похитит и увезет ее на край света.
«Да, да, я люблю его!» думала Наташа, перечитывая в двадцатый раз письмо и отыскивая какой то особенный глубокий смысл в каждом его слове.
В этот вечер Марья Дмитриевна ехала к Архаровым и предложила барышням ехать с нею. Наташа под предлогом головной боли осталась дома.
Вернувшись поздно вечером, Соня вошла в комнату Наташи и, к удивлению своему, нашла ее не раздетою, спящею на диване. На столе подле нее лежало открытое письмо Анатоля. Соня взяла письмо и стала читать его.
Она читала и взглядывала на спящую Наташу, на лице ее отыскивая объяснения того, что она читала, и не находила его. Лицо было тихое, кроткое и счастливое. Схватившись за грудь, чтобы не задохнуться, Соня, бледная и дрожащая от страха и волнения, села на кресло и залилась слезами.
«Как я не видала ничего? Как могло это зайти так далеко? Неужели она разлюбила князя Андрея? И как могла она допустить до этого Курагина? Он обманщик и злодей, это ясно. Что будет с Nicolas, с милым, благородным Nicolas, когда он узнает про это? Так вот что значило ее взволнованное, решительное и неестественное лицо третьего дня, и вчера, и нынче, думала Соня; но не может быть, чтобы она любила его! Вероятно, не зная от кого, она распечатала это письмо. Вероятно, она оскорблена. Она не может этого сделать!»
Соня утерла слезы и подошла к Наташе, опять вглядываясь в ее лицо.
– Наташа! – сказала она чуть слышно.
Наташа проснулась и увидала Соню.
– А, вернулась?
И с решительностью и нежностью, которая бывает в минуты пробуждения, она обняла подругу, но заметив смущение на лице Сони, лицо Наташи выразило смущение и подозрительность.
– Соня, ты прочла письмо? – сказала она.
– Да, – тихо сказала Соня.
Наташа восторженно улыбнулась.
– Нет, Соня, я не могу больше! – сказала она. – Я не могу больше скрывать от тебя. Ты знаешь, мы любим друг друга!… Соня, голубчик, он пишет… Соня…
Соня, как бы не веря своим ушам, смотрела во все глаза на Наташу.
– А Болконский? – сказала она.
– Ах, Соня, ах коли бы ты могла знать, как я счастлива! – сказала Наташа. – Ты не знаешь, что такое любовь…
– Но, Наташа, неужели то всё кончено?
Наташа большими, открытыми глазами смотрела на Соню, как будто не понимая ее вопроса.
– Что ж, ты отказываешь князю Андрею? – сказала Соня.
– Ах, ты ничего не понимаешь, ты не говори глупости, ты слушай, – с мгновенной досадой сказала Наташа.
– Нет, я не могу этому верить, – повторила Соня. – Я не понимаю. Как же ты год целый любила одного человека и вдруг… Ведь ты только три раза видела его. Наташа, я тебе не верю, ты шалишь. В три дня забыть всё и так…
– Три дня, – сказала Наташа. – Мне кажется, я сто лет люблю его. Мне кажется, что я никого никогда не любила прежде его. Ты этого не можешь понять. Соня, постой, садись тут. – Наташа обняла и поцеловала ее.
– Мне говорили, что это бывает и ты верно слышала, но я теперь только испытала эту любовь. Это не то, что прежде. Как только я увидала его, я почувствовала, что он мой властелин, и я раба его, и что я не могу не любить его. Да, раба! Что он мне велит, то я и сделаю. Ты не понимаешь этого. Что ж мне делать? Что ж мне делать, Соня? – говорила Наташа с счастливым и испуганным лицом.
