Лауреаты премии Ленинского комсомола в области науки и техники
Поделись знанием:
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.
Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.
Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.
1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.
Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.
Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.
– Il faudra le lui dire tout de meme… – говорили господа свиты. – Mais, messieurs… [Однако же надо сказать ему… Но, господа…] – Положение было тем тяжеле, что император, обдумывая свои планы великодушия, терпеливо ходил взад и вперед перед планом, посматривая изредка из под руки по дороге в Москву и весело и гордо улыбаясь.
– Mais c'est impossible… [Но неловко… Невозможно…] – пожимая плечами, говорили господа свиты, не решаясь выговорить подразумеваемое страшное слово: le ridicule…
Между тем император, уставши от тщетного ожидания и своим актерским чутьем чувствуя, что величественная минута, продолжаясь слишком долго, начинает терять свою величественность, подал рукою знак. Раздался одинокий выстрел сигнальной пушки, и войска, с разных сторон обложившие Москву, двинулись в Москву, в Тверскую, Калужскую и Дорогомиловскую заставы. Быстрее и быстрее, перегоняя одни других, беглым шагом и рысью, двигались войска, скрываясь в поднимаемых ими облаках пыли и оглашая воздух сливающимися гулами криков.
Увлеченный движением войск, Наполеон доехал с войсками до Дорогомиловской заставы, но там опять остановился и, слезши с лошади, долго ходил у Камер коллежского вала, ожидая депутации.
Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
Пчеловод открывает верхнюю колодезню и осматривает голову улья. Вместо сплошных рядов пчел, облепивших все промежутки сотов и греющих детву, он видит искусную, сложную работу сотов, но уже не в том виде девственности, в котором она бывала прежде. Все запущено и загажено. Грабительницы – черные пчелы – шныряют быстро и украдисто по работам; свои пчелы, ссохшиеся, короткие, вялые, как будто старые, медленно бродят, никому не мешая, ничего не желая и потеряв сознание жизни. Трутни, шершни, шмели, бабочки бестолково стучатся на лету о стенки улья. Кое где между вощинами с мертвыми детьми и медом изредка слышится с разных сторон сердитое брюзжание; где нибудь две пчелы, по старой привычке и памяти очищая гнездо улья, старательно, сверх сил, тащат прочь мертвую пчелу или шмеля, сами не зная, для чего они это делают. В другом углу другие две старые пчелы лениво дерутся, или чистятся, или кормят одна другую, сами не зная, враждебно или дружелюбно они это делают. В третьем месте толпа пчел, давя друг друга, нападает на какую нибудь жертву и бьет и душит ее. И ослабевшая или убитая пчела медленно, легко, как пух, спадает сверху в кучу трупов. Пчеловод разворачивает две средние вощины, чтобы видеть гнездо. Вместо прежних сплошных черных кругов спинка с спинкой сидящих тысяч пчел и блюдущих высшие тайны родного дела, он видит сотни унылых, полуживых и заснувших остовов пчел. Они почти все умерли, сами не зная этого, сидя на святыне, которую они блюли и которой уже нет больше. От них пахнет гнилью и смертью. Только некоторые из них шевелятся, поднимаются, вяло летят и садятся на руку врагу, не в силах умереть, жаля его, – остальные, мертвые, как рыбья чешуя, легко сыплются вниз. Пчеловод закрывает колодезню, отмечает мелом колодку и, выбрав время, выламывает и выжигает ее.
Так пуста была Москва, когда Наполеон, усталый, беспокойный и нахмуренный, ходил взад и вперед у Камерколлежского вала, ожидая того хотя внешнего, но необходимого, по его понятиям, соблюдения приличий, – депутации.
В разных углах Москвы только бессмысленно еще шевелились люди, соблюдая старые привычки и не понимая того, что они делали.
Когда Наполеону с должной осторожностью было объявлено, что Москва пуста, он сердито взглянул на доносившего об этом и, отвернувшись, продолжал ходить молча.
– Подать экипаж, – сказал он. Он сел в карету рядом с дежурным адъютантом и поехал в предместье.
– «Moscou deserte. Quel evenemeDt invraisemblable!» [«Москва пуста. Какое невероятное событие!»] – говорил он сам с собой.
Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]
Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.
В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.
В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.
К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d'une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
– Было бы другое, ежели бы ваша светлость не сказали мне, что вы не сдадите Москвы, не давши еще сражения: всего этого не было бы! – сказал он.
Кутузов глядел на Растопчина и, как будто не понимая значения обращенных к нему слов, старательно усиливался прочесть что то особенное, написанное в эту минуту на лице говорившего с ним человека. Растопчин, смутившись, замолчал. Кутузов слегка покачал головой и, не спуская испытующего взгляда с лица Растопчина, тихо проговорил:
– Да, я не отдам Москвы, не дав сражения.
Думал ли Кутузов совершенно о другом, говоря эти слова, или нарочно, зная их бессмысленность, сказал их, но граф Растопчин ничего не ответил и поспешно отошел от Кутузова. И странное дело! Главнокомандующий Москвы, гордый граф Растопчин, взяв в руки нагайку, подошел к мосту и стал с криком разгонять столпившиеся повозки.
В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.
Другие отряды проходили через Кремль и размещались по Маросейке, Лубянке, Покровке. Третьи размещались по Вздвиженке, Знаменке, Никольской, Тверской. Везде, не находя хозяев, французы размещались не как в городе на квартирах, а как в лагере, который расположен в городе.
Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.
В тот же день приказ за приказом отдавались французскими начальниками о том, чтобы запретить войскам расходиться по городу, строго запретить насилия жителей и мародерство, о том, чтобы нынче же вечером сделать общую перекличку; но, несмотря ни на какие меры. люди, прежде составлявшие войско, расплывались по богатому, обильному удобствами и запасами, пустому городу. Как голодное стадо идет в куче по голому полю, но тотчас же неудержимо разбредается, как только нападает на богатые пастбища, так же неудержимо разбредалось и войско по богатому городу.
Жителей в Москве не было, и солдаты, как вода в песок, всачивались в нее и неудержимой звездой расплывались во все стороны от Кремля, в который они вошли прежде всего. Солдаты кавалеристы, входя в оставленный со всем добром купеческий дом и находя стойла не только для своих лошадей, но и лишние, все таки шли рядом занимать другой дом, который им казался лучше. Многие занимали несколько домов, надписывая мелом, кем он занят, и спорили и даже дрались с другими командами. Не успев поместиться еще, солдаты бежали на улицу осматривать город и, по слуху о том, что все брошено, стремились туда, где можно было забрать даром ценные вещи. Начальники ходили останавливать солдат и сами вовлекались невольно в те же действия. В Каретном ряду оставались лавки с экипажами, и генералы толпились там, выбирая себе коляски и кареты. Остававшиеся жители приглашали к себе начальников, надеясь тем обеспечиться от грабежа. Богатств было пропасть, и конца им не видно было; везде, кругом того места, которое заняли французы, были еще неизведанные, незанятые места, в которых, как казалось французам, было еще больше богатств. И Москва все дальше и дальше всасывала их в себя. Точно, как вследствие того, что нальется вода на сухую землю, исчезает вода и сухая земля; точно так же вследствие того, что голодное войско вошло в обильный, пустой город, уничтожилось войско, и уничтожился обильный город; и сделалась грязь, сделались пожары и мародерство.
Французы приписывали пожар Москвы au patriotisme feroce de Rastopchine [дикому патриотизму Растопчина]; русские – изуверству французов. В сущности же, причин пожара Москвы в том смысле, чтобы отнести пожар этот на ответственность одного или несколько лиц, таких причин не было и не могло быть. Москва сгорела вследствие того, что она была поставлена в такие условия, при которых всякий деревянный город должен сгореть, независимо от того, имеются ли или не имеются в городе сто тридцать плохих пожарных труб. Москва должна была сгореть вследствие того, что из нее выехали жители, и так же неизбежно, как должна загореться куча стружек, на которую в продолжение нескольких дней будут сыпаться искры огня. Деревянный город, в котором при жителях владельцах домов и при полиции бывают летом почти каждый день пожары, не может не сгореть, когда в нем нет жителей, а живут войска, курящие трубки, раскладывающие костры на Сенатской площади из сенатских стульев и варящие себе есть два раза в день. Стоит в мирное время войскам расположиться на квартирах по деревням в известной местности, и количество пожаров в этой местности тотчас увеличивается. В какой же степени должна увеличиться вероятность пожаров в пустом деревянном городе, в котором расположится чужое войско? Le patriotisme feroce de Rastopchine и изуверство французов тут ни в чем не виноваты. Москва загорелась от трубок, от кухонь, от костров, от неряшливости неприятельских солдат, жителей – не хозяев домов. Ежели и были поджоги (что весьма сомнительно, потому что поджигать никому не было никакой причины, а, во всяком случае, хлопотливо и опасно), то поджоги нельзя принять за причину, так как без поджогов было бы то же самое.
Как ни лестно было французам обвинять зверство Растопчина и русским обвинять злодея Бонапарта или потом влагать героический факел в руки своего народа, нельзя не видеть, что такой непосредственной причины пожара не могло быть, потому что Москва должна была сгореть, как должна сгореть каждая деревня, фабрика, всякий дом, из которого выйдут хозяева и в который пустят хозяйничать и варить себе кашу чужих людей. Москва сожжена жителями, это правда; но не теми жителями, которые оставались в ней, а теми, которые выехали из нее. Москва, занятая неприятелем, не осталась цела, как Берлин, Вена и другие города, только вследствие того, что жители ее не подносили хлеба соли и ключей французам, а выехали из нее.
Расходившееся звездой по Москве всачивание французов в день 2 го сентября достигло квартала, в котором жил теперь Пьер, только к вечеру.
Пьер находился после двух последних, уединенно и необычайно проведенных дней в состоянии, близком к сумасшествию. Всем существом его овладела одна неотвязная мысль. Он сам не знал, как и когда, но мысль эта овладела им теперь так, что он ничего не помнил из прошедшего, ничего не понимал из настоящего; и все, что он видел и слышал, происходило перед ним как во сне.
Пьер ушел из своего дома только для того, чтобы избавиться от сложной путаницы требований жизни, охватившей его, и которую он, в тогдашнем состоянии, но в силах был распутать. Он поехал на квартиру Иосифа Алексеевича под предлогом разбора книг и бумаг покойного только потому, что он искал успокоения от жизненной тревоги, – а с воспоминанием об Иосифе Алексеевиче связывался в его душе мир вечных, спокойных и торжественных мыслей, совершенно противоположных тревожной путанице, в которую он чувствовал себя втягиваемым. Он искал тихого убежища и действительно нашел его в кабинете Иосифа Алексеевича. Когда он, в мертвой тишине кабинета, сел, облокотившись на руки, над запыленным письменным столом покойника, в его воображении спокойно и значительно, одно за другим, стали представляться воспоминания последних дней, в особенности Бородинского сражения и того неопределимого для него ощущения своей ничтожности и лживости в сравнении с правдой, простотой и силой того разряда людей, которые отпечатались у него в душе под названием они. Когда Герасим разбудил его от его задумчивости, Пьеру пришла мысль о том, что он примет участие в предполагаемой – как он знал – народной защите Москвы. И с этой целью он тотчас же попросил Герасима достать ему кафтан и пистолет и объявил ему свое намерение, скрывая свое имя, остаться в доме Иосифа Алексеевича. Потом, в продолжение первого уединенно и праздно проведенного дня (Пьер несколько раз пытался и не мог остановить своего внимания на масонских рукописях), ему несколько раз смутно представлялось и прежде приходившая мысль о кабалистическом значении своего имени в связи с именем Бонапарта; но мысль эта о том, что ему, l'Russe Besuhof, предназначено положить предел власти зверя, приходила ему еще только как одно из мечтаний, которые беспричинно и бесследно пробегают в воображении.
Когда, купив кафтан (с целью только участвовать в народной защите Москвы), Пьер встретил Ростовых и Наташа сказала ему: «Вы остаетесь? Ах, как это хорошо!» – в голове его мелькнула мысль, что действительно хорошо бы было, даже ежели бы и взяли Москву, ему остаться в ней и исполнить то, что ему предопределено.
На другой день он, с одною мыслию не жалеть себя и не отставать ни в чем от них, ходил с народом за Трехгорную заставу. Но когда он вернулся домой, убедившись, что Москву защищать не будут, он вдруг почувствовал, что то, что ему прежде представлялось только возможностью, теперь сделалось необходимостью и неизбежностью. Он должен был, скрывая свое имя, остаться в Москве, встретить Наполеона и убить его с тем, чтобы или погибнуть, или прекратить несчастье всей Европы, происходившее, по мнению Пьера, от одного Наполеона.
Пьер знал все подробности покушении немецкого студента на жизнь Бонапарта в Вене в 1809 м году и знал то, что студент этот был расстрелян. И та опасность, которой он подвергал свою жизнь при исполнении своего намерения, еще сильнее возбуждала его.
Два одинаково сильные чувства неотразимо привлекали Пьера к его намерению. Первое было чувство потребности жертвы и страдания при сознании общего несчастия, то чувство, вследствие которого он 25 го поехал в Можайск и заехал в самый пыл сражения, теперь убежал из своего дома и, вместо привычной роскоши и удобств жизни, спал, не раздеваясь, на жестком диване и ел одну пищу с Герасимом; другое – было то неопределенное, исключительно русское чувство презрения ко всему условному, искусственному, человеческому, ко всему тому, что считается большинством людей высшим благом мира. В первый раз Пьер испытал это странное и обаятельное чувство в Слободском дворце, когда он вдруг почувствовал, что и богатство, и власть, и жизнь, все, что с таким старанием устроивают и берегут люди, – все это ежели и стоит чего нибудь, то только по тому наслаждению, с которым все это можно бросить.
Это было то чувство, вследствие которого охотник рекрут пропивает последнюю копейку, запивший человек перебивает зеркала и стекла без всякой видимой причины и зная, что это будет стоить ему его последних денег; то чувство, вследствие которого человек, совершая (в пошлом смысле) безумные дела, как бы пробует свою личную власть и силу, заявляя присутствие высшего, стоящего вне человеческих условий, суда над жизнью.
С самого того дня, как Пьер в первый раз испытал это чувство в Слободском дворце, он непрестанно находился под его влиянием, но теперь только нашел ему полное удовлетворение. Кроме того, в настоящую минуту Пьера поддерживало в его намерении и лишало возможности отречься от него то, что уже было им сделано на этом пути. И его бегство из дома, и его кафтан, и пистолет, и его заявление Ростовым, что он остается в Москве, – все потеряло бы не только смысл, но все это было бы презренно и смешно (к чему Пьер был чувствителен), ежели бы он после всего этого, так же как и другие, уехал из Москвы.
Физическое состояние Пьера, как и всегда это бывает, совпадало с нравственным. Непривычная грубая пища, водка, которую он пил эти дни, отсутствие вина и сигар, грязное, неперемененное белье, наполовину бессонные две ночи, проведенные на коротком диване без постели, – все это поддерживало Пьера в состоянии раздражения, близком к помешательству.
Был уже второй час после полудня. Французы уже вступили в Москву. Пьер знал это, но, вместо того чтобы действовать, он думал только о своем предприятии, перебирая все его малейшие будущие подробности. Пьер в своих мечтаниях не представлял себе живо ни самого процесса нанесения удара, ни смерти Наполеона, но с необыкновенною яркостью и с грустным наслаждением представлял себе свою погибель и свое геройское мужество.
«Да, один за всех, я должен совершить или погибнуть! – думал он. – Да, я подойду… и потом вдруг… Пистолетом или кинжалом? – думал Пьер. – Впрочем, все равно. Не я, а рука провидения казнит тебя, скажу я (думал Пьер слова, которые он произнесет, убивая Наполеона). Ну что ж, берите, казните меня», – говорил дальше сам себе Пьер, с грустным, но твердым выражением на лице, опуская голову.
В то время как Пьер, стоя посередине комнаты, рассуждал с собой таким образом, дверь кабинета отворилась, и на пороге показалась совершенно изменившаяся фигура всегда прежде робкого Макара Алексеевича. Халат его был распахнут. Лицо было красно и безобразно. Он, очевидно, был пьян. Увидав Пьера, он смутился в первую минуту, но, заметив смущение и на лице Пьера, тотчас ободрился и шатающимися тонкими ногами вышел на середину комнаты.
– Они оробели, – сказал он хриплым, доверчивым голосом. – Я говорю: не сдамся, я говорю… так ли, господин? – Он задумался и вдруг, увидав пистолет на столе, неожиданно быстро схватил его и выбежал в коридор.
Герасим и дворник, шедшие следом за Макар Алексеичем, остановили его в сенях и стали отнимать пистолет. Пьер, выйдя в коридор, с жалостью и отвращением смотрел на этого полусумасшедшего старика. Макар Алексеич, морщась от усилий, удерживал пистолет и кричал хриплый голосом, видимо, себе воображая что то торжественное.
– К оружию! На абордаж! Врешь, не отнимешь! – кричал он.
– Будет, пожалуйста, будет. Сделайте милость, пожалуйста, оставьте. Ну, пожалуйста, барин… – говорил Герасим, осторожно за локти стараясь поворотить Макар Алексеича к двери.
– Ты кто? Бонапарт!.. – кричал Макар Алексеич.
– Это нехорошо, сударь. Вы пожалуйте в комнаты, вы отдохните. Пожалуйте пистолетик.
– Прочь, раб презренный! Не прикасайся! Видел? – кричал Макар Алексеич, потрясая пистолетом. – На абордаж!
– Берись, – шепнул Герасим дворнику.
Макара Алексеича схватили за руки и потащили к двери.
Сени наполнились безобразными звуками возни и пьяными хрипящими звуками запыхавшегося голоса.
Вдруг новый, пронзительный женский крик раздался от крыльца, и кухарка вбежала в сени.
– Они! Батюшки родимые!.. Ей богу, они. Четверо, конные!.. – кричала она.
Герасим и дворник выпустили из рук Макар Алексеича, и в затихшем коридоре ясно послышался стук нескольких рук во входную дверь.
Пьер, решивший сам с собою, что ему до исполнения своего намерения не надо было открывать ни своего звания, ни знания французского языка, стоял в полураскрытых дверях коридора, намереваясь тотчас же скрыться, как скоро войдут французы. Но французы вошли, и Пьер все не отходил от двери: непреодолимое любопытство удерживало его.
Их было двое. Один – офицер, высокий, бравый и красивый мужчина, другой – очевидно, солдат или денщик, приземистый, худой загорелый человек с ввалившимися щеками и тупым выражением лица. Офицер, опираясь на палку и прихрамывая, шел впереди. Сделав несколько шагов, офицер, как бы решив сам с собою, что квартира эта хороша, остановился, обернулся назад к стоявшим в дверях солдатам и громким начальническим голосом крикнул им, чтобы они вводили лошадей. Окончив это дело, офицер молодецким жестом, высоко подняв локоть руки, расправил усы и дотронулся рукой до шляпы.
– Bonjour la compagnie! [Почтение всей компании!] – весело проговорил он, улыбаясь и оглядываясь вокруг себя. Никто ничего не отвечал.
– Vous etes le bourgeois? [Вы хозяин?] – обратился офицер к Герасиму.
Герасим испуганно вопросительно смотрел на офицера.
– Quartire, quartire, logement, – сказал офицер, сверху вниз, с снисходительной и добродушной улыбкой глядя на маленького человека. – Les Francais sont de bons enfants. Que diable! Voyons! Ne nous fachons pas, mon vieux, [Квартир, квартир… Французы добрые ребята. Черт возьми, не будем ссориться, дедушка.] – прибавил он, трепля по плечу испуганного и молчаливого Герасима.
– A ca! Dites donc, on ne parle donc pas francais dans cette boutique? [Что ж, неужели и тут никто не говорит по французски?] – прибавил он, оглядываясь кругом и встречаясь глазами с Пьером. Пьер отстранился от двери.
Офицер опять обратился к Герасиму. Он требовал, чтобы Герасим показал ему комнаты в доме.
– Барин нету – не понимай… моя ваш… – говорил Герасим, стараясь делать свои слова понятнее тем, что он их говорил навыворот.
Французский офицер, улыбаясь, развел руками перед носом Герасима, давая чувствовать, что и он не понимает его, и, прихрамывая, пошел к двери, у которой стоял Пьер. Пьер хотел отойти, чтобы скрыться от него, но в это самое время он увидал из отворившейся двери кухни высунувшегося Макара Алексеича с пистолетом в руках. С хитростью безумного Макар Алексеич оглядел француза и, приподняв пистолет, прицелился.
– На абордаж!!! – закричал пьяный, нажимая спуск пистолета. Французский офицер обернулся на крик, и в то же мгновенье Пьер бросился на пьяного. В то время как Пьер схватил и приподнял пистолет, Макар Алексеич попал, наконец, пальцем на спуск, и раздался оглушивший и обдавший всех пороховым дымом выстрел. Француз побледнел и бросился назад к двери.
Забывший свое намерение не открывать своего знания французского языка, Пьер, вырвав пистолет и бросив его, подбежал к офицеру и по французски заговорил с ним.
– Vous n'etes pas blesse? [Вы не ранены?] – сказал он.
– Je crois que non, – отвечал офицер, ощупывая себя, – mais je l'ai manque belle cette fois ci, – прибавил он, указывая на отбившуюся штукатурку в стене. – Quel est cet homme? [Кажется, нет… но на этот раз близко было. Кто этот человек?] – строго взглянув на Пьера, сказал офицер.
– Ah, je suis vraiment au desespoir de ce qui vient d'arriver, [Ах, я, право, в отчаянии от того, что случилось,] – быстро говорил Пьер, совершенно забыв свою роль. – C'est un fou, un malheureux qui ne savait pas ce qu'il faisait. [Это несчастный сумасшедший, который не знал, что делал.]
Офицер подошел к Макару Алексеичу и схватил его за ворот.
Макар Алексеич, распустив губы, как бы засыпая, качался, прислонившись к стене.
– Brigand, tu me la payeras, – сказал француз, отнимая руку.
– Nous autres nous sommes clements apres la victoire: mais nous ne pardonnons pas aux traitres, [Разбойник, ты мне поплатишься за это. Наш брат милосерд после победы, но мы не прощаем изменникам,] – прибавил он с мрачной торжественностью в лице и с красивым энергическим жестом.
Пьер продолжал по французски уговаривать офицера не взыскивать с этого пьяного, безумного человека. Француз молча слушал, не изменяя мрачного вида, и вдруг с улыбкой обратился к Пьеру. Он несколько секунд молча посмотрел на него. Красивое лицо его приняло трагически нежное выражение, и он протянул руку.
– Vous m'avez sauve la vie! Vous etes Francais, [Вы спасли мне жизнь. Вы француз,] – сказал он. Для француза вывод этот был несомненен. Совершить великое дело мог только француз, а спасение жизни его, m r Ramball'я capitaine du 13 me leger [мосье Рамбаля, капитана 13 го легкого полка] – было, без сомнения, самым великим делом.
Но как ни несомненен был этот вывод и основанное на нем убеждение офицера, Пьер счел нужным разочаровать его.
– Je suis Russe, [Я русский,] – быстро сказал Пьер.
– Ти ти ти, a d'autres, [рассказывайте это другим,] – сказал француз, махая пальцем себе перед носом и улыбаясь. – Tout a l'heure vous allez me conter tout ca, – сказал он. – Charme de rencontrer un compatriote. Eh bien! qu'allons nous faire de cet homme? [Сейчас вы мне все это расскажете. Очень приятно встретить соотечественника. Ну! что же нам делать с этим человеком?] – прибавил он, обращаясь к Пьеру, уже как к своему брату. Ежели бы даже Пьер не был француз, получив раз это высшее в свете наименование, не мог же он отречься от него, говорило выражение лица и тон французского офицера. На последний вопрос Пьер еще раз объяснил, кто был Макар Алексеич, объяснил, что пред самым их приходом этот пьяный, безумный человек утащил заряженный пистолет, который не успели отнять у него, и просил оставить его поступок без наказания.
Француз выставил грудь и сделал царский жест рукой.
– Vous m'avez sauve la vie. Vous etes Francais. Vous me demandez sa grace? Je vous l'accorde. Qu'on emmene cet homme, [Вы спасли мне жизнь. Вы француз. Вы хотите, чтоб я простил его? Я прощаю его. Увести этого человека,] – быстро и энергично проговорил французский офицер, взяв под руку произведенного им за спасение его жизни во французы Пьера, и пошел с ним в дом.
Солдаты, бывшие на дворе, услыхав выстрел, вошли в сени, спрашивая, что случилось, и изъявляя готовность наказать виновных; но офицер строго остановил их.
– On vous demandera quand on aura besoin de vous, [Когда будет нужно, вас позовут,] – сказал он. Солдаты вышли. Денщик, успевший между тем побывать в кухне, подошел к офицеру.
– Capitaine, ils ont de la soupe et du gigot de mouton dans la cuisine, – сказал он. – Faut il vous l'apporter? [Капитан у них в кухне есть суп и жареная баранина. Прикажете принести?]
– Oui, et le vin, [Да, и вино,] – сказал капитан.
Французский офицер вместе с Пьером вошли в дом. Пьер счел своим долгом опять уверить капитана, что он был не француз, и хотел уйти, но французский офицер и слышать не хотел об этом. Он был до такой степени учтив, любезен, добродушен и истинно благодарен за спасение своей жизни, что Пьер не имел духа отказать ему и присел вместе с ним в зале, в первой комнате, в которую они вошли. На утверждение Пьера, что он не француз, капитан, очевидно не понимая, как можно было отказываться от такого лестного звания, пожал плечами и сказал, что ежели он непременно хочет слыть за русского, то пускай это так будет, но что он, несмотря на то, все так же навеки связан с ним чувством благодарности за спасение жизни.
Ежели бы этот человек был одарен хоть сколько нибудь способностью понимать чувства других и догадывался бы об ощущениях Пьера, Пьер, вероятно, ушел бы от него; но оживленная непроницаемость этого человека ко всему тому, что не было он сам, победила Пьера.
– Francais ou prince russe incognito, [Француз или русский князь инкогнито,] – сказал француз, оглядев хотя и грязное, но тонкое белье Пьера и перстень на руке. – Je vous dois la vie je vous offre mon amitie. Un Francais n'oublie jamais ni une insulte ni un service. Je vous offre mon amitie. Je ne vous dis que ca. [Я обязан вам жизнью, и я предлагаю вам дружбу. Француз никогда не забывает ни оскорбления, ни услуги. Я предлагаю вам мою дружбу. Больше я ничего не говорю.]
В звуках голоса, в выражении лица, в жестах этого офицера было столько добродушия и благородства (во французском смысле), что Пьер, отвечая бессознательной улыбкой на улыбку француза, пожал протянутую руку.
– Capitaine Ramball du treizieme leger, decore pour l'affaire du Sept, [Капитан Рамбаль, тринадцатого легкого полка, кавалер Почетного легиона за дело седьмого сентября,] – отрекомендовался он с самодовольной, неудержимой улыбкой, которая морщила его губы под усами. – Voudrez vous bien me dire a present, a qui' j'ai l'honneur de parler aussi agreablement au lieu de rester a l'ambulance avec la balle de ce fou dans le corps. [Будете ли вы так добры сказать мне теперь, с кем я имею честь разговаривать так приятно, вместо того, чтобы быть на перевязочном пункте с пулей этого сумасшедшего в теле?]
Пьер отвечал, что не может сказать своего имени, и, покраснев, начал было, пытаясь выдумать имя, говорить о причинах, по которым он не может сказать этого, но француз поспешно перебил его.
– De grace, – сказал он. – Je comprends vos raisons, vous etes officier… officier superieur, peut etre. Vous avez porte les armes contre nous. Ce n'est pas mon affaire. Je vous dois la vie. Cela me suffit. Je suis tout a vous. Vous etes gentilhomme? [Полноте, пожалуйста. Я понимаю вас, вы офицер… штаб офицер, может быть. Вы служили против нас. Это не мое дело. Я обязан вам жизнью. Мне этого довольно, и я весь ваш. Вы дворянин?] – прибавил он с оттенком вопроса. Пьер наклонил голову. – Votre nom de bapteme, s'il vous plait? Je ne demande pas davantage. Monsieur Pierre, dites vous… Parfait. C'est tout ce que je desire savoir. [Ваше имя? я больше ничего не спрашиваю. Господин Пьер, вы сказали? Прекрасно. Это все, что мне нужно.]
Когда принесены были жареная баранина, яичница, самовар, водка и вино из русского погреба, которое с собой привезли французы, Рамбаль попросил Пьера принять участие в этом обеде и тотчас сам, жадно и быстро, как здоровый и голодный человек, принялся есть, быстро пережевывая своими сильными зубами, беспрестанно причмокивая и приговаривая excellent, exquis! [чудесно, превосходно!] Лицо его раскраснелось и покрылось потом. Пьер был голоден и с удовольствием принял участие в обеде. Морель, денщик, принес кастрюлю с теплой водой и поставил в нее бутылку красного вина. Кроме того, он принес бутылку с квасом, которую он для пробы взял в кухне. Напиток этот был уже известен французам и получил название. Они называли квас limonade de cochon (свиной лимонад), и Морель хвалил этот limonade de cochon, который он нашел в кухне. Но так как у капитана было вино, добытое при переходе через Москву, то он предоставил квас Морелю и взялся за бутылку бордо. Он завернул бутылку по горлышко в салфетку и налил себе и Пьеру вина. Утоленный голод и вино еще более оживили капитана, и он не переставая разговаривал во время обеда.
– Oui, mon cher monsieur Pierre, je vous dois une fiere chandelle de m'avoir sauve… de cet enrage… J'en ai assez, voyez vous, de balles dans le corps. En voila une (on показал на бок) a Wagram et de deux a Smolensk, – он показал шрам, который был на щеке. – Et cette jambe, comme vous voyez, qui ne veut pas marcher. C'est a la grande bataille du 7 a la Moskowa que j'ai recu ca. Sacre dieu, c'etait beau. Il fallait voir ca, c'etait un deluge de feu. Vous nous avez taille une rude besogne; vous pouvez vous en vanter, nom d'un petit bonhomme. Et, ma parole, malgre l'atoux que j'y ai gagne, je serais pret a recommencer. Je plains ceux qui n'ont pas vu ca. [Да, мой любезный господин Пьер, я обязан поставить за вас добрую свечку за то, что вы спасли меня от этого бешеного. С меня, видите ли, довольно тех пуль, которые у меня в теле. Вот одна под Ваграмом, другая под Смоленском. А эта нога, вы видите, которая не хочет двигаться. Это при большом сражении 7 го под Москвою. О! это было чудесно! Надо было видеть, это был потоп огня. Задали вы нам трудную работу, можете похвалиться. И ей богу, несмотря на этот козырь (он указал на крест), я был бы готов начать все снова. Жалею тех, которые не видали этого.]
– J'y ai ete, [Я был там,] – сказал Пьер.
– Bah, vraiment! Eh bien, tant mieux, – сказал француз. – Vous etes de fiers ennemis, tout de meme. La grande redoute a ete tenace, nom d'une pipe. Et vous nous l'avez fait cranement payer. J'y suis alle trois fois, tel que vous me voyez. Trois fois nous etions sur les canons et trois fois on nous a culbute et comme des capucins de cartes. Oh!! c'etait beau, monsieur Pierre. Vos grenadiers ont ete superbes, tonnerre de Dieu. Je les ai vu six fois de suite serrer les rangs, et marcher comme a une revue. Les beaux hommes! Notre roi de Naples, qui s'y connait a crie: bravo! Ah, ah! soldat comme nous autres! – сказал он, улыбаясь, поело минутного молчания. – Tant mieux, tant mieux, monsieur Pierre. Terribles en bataille… galants… – он подмигнул с улыбкой, – avec les belles, voila les Francais, monsieur Pierre, n'est ce pas? [Ба, в самом деле? Тем лучше. Вы лихие враги, надо признаться. Хорошо держался большой редут, черт возьми. И дорого же вы заставили нас поплатиться. Я там три раза был, как вы меня видите. Три раза мы были на пушках, три раза нас опрокидывали, как карточных солдатиков. Ваши гренадеры были великолепны, ей богу. Я видел, как их ряды шесть раз смыкались и как они выступали точно на парад. Чудный народ! Наш Неаполитанский король, который в этих делах собаку съел, кричал им: браво! – Га, га, так вы наш брат солдат! – Тем лучше, тем лучше, господин Пьер. Страшны в сражениях, любезны с красавицами, вот французы, господин Пьер. Не правда ли?]
До такой степени капитан был наивно и добродушно весел, и целен, и доволен собой, что Пьер чуть чуть сам не подмигнул, весело глядя на него. Вероятно, слово «galant» навело капитана на мысль о положении Москвы.
– A propos, dites, donc, est ce vrai que toutes les femmes ont quitte Moscou? Une drole d'idee! Qu'avaient elles a craindre? [Кстати, скажите, пожалуйста, правда ли, что все женщины уехали из Москвы? Странная мысль, чего они боялись?]
– Est ce que les dames francaises ne quitteraient pas Paris si les Russes y entraient? [Разве французские дамы не уехали бы из Парижа, если бы русские вошли в него?] – сказал Пьер.
– Ah, ah, ah!.. – Француз весело, сангвинически расхохотался, трепля по плечу Пьера. – Ah! elle est forte celle la, – проговорил он. – Paris? Mais Paris Paris… [Ха, ха, ха!.. А вот сказал штуку. Париж?.. Но Париж… Париж…]
– Paris la capitale du monde… [Париж – столица мира…] – сказал Пьер, доканчивая его речь.
Капитан посмотрел на Пьера. Он имел привычку в середине разговора остановиться и поглядеть пристально смеющимися, ласковыми глазами.
– Eh bien, si vous ne m'aviez pas dit que vous etes Russe, j'aurai parie que vous etes Parisien. Vous avez ce je ne sais, quoi, ce… [Ну, если б вы мне не сказали, что вы русский, я бы побился об заклад, что вы парижанин. В вас что то есть, эта…] – и, сказав этот комплимент, он опять молча посмотрел.
– J'ai ete a Paris, j'y ai passe des annees, [Я был в Париже, я провел там целые годы,] – сказал Пьер.
– Oh ca se voit bien. Paris!.. Un homme qui ne connait pas Paris, est un sauvage. Un Parisien, ca se sent a deux lieux. Paris, s'est Talma, la Duschenois, Potier, la Sorbonne, les boulevards, – и заметив, что заключение слабее предыдущего, он поспешно прибавил: – Il n'y a qu'un Paris au monde. Vous avez ete a Paris et vous etes reste Busse. Eh bien, je ne vous en estime pas moins. [О, это видно. Париж!.. Человек, который не знает Парижа, – дикарь. Парижанина узнаешь за две мили. Париж – это Тальма, Дюшенуа, Потье, Сорбонна, бульвары… Во всем мире один Париж. Вы были в Париже и остались русским. Ну что же, я вас за то не менее уважаю.]
Под влиянием выпитого вина и после дней, проведенных в уединении с своими мрачными мыслями, Пьер испытывал невольное удовольствие в разговоре с этим веселым и добродушным человеком.
– Pour en revenir a vos dames, on les dit bien belles. Quelle fichue idee d'aller s'enterrer dans les steppes, quand l'armee francaise est a Moscou. Quelle chance elles ont manque celles la. Vos moujiks c'est autre chose, mais voua autres gens civilises vous devriez nous connaitre mieux que ca. Nous avons pris Vienne, Berlin, Madrid, Naples, Rome, Varsovie, toutes les capitales du monde… On nous craint, mais on nous aime. Nous sommes bons a connaitre. Et puis l'Empereur! [Но воротимся к вашим дамам: говорят, что они очень красивы. Что за дурацкая мысль поехать зарыться в степи, когда французская армия в Москве! Они пропустили чудесный случай. Ваши мужики, я понимаю, но вы – люди образованные – должны бы были знать нас лучше этого. Мы брали Вену, Берлин, Мадрид, Неаполь, Рим, Варшаву, все столицы мира. Нас боятся, но нас любят. Не вредно знать нас поближе. И потом император…] – начал он, но Пьер перебил его.
– L'Empereur, – повторил Пьер, и лицо его вдруг привяло грустное и сконфуженное выражение. – Est ce que l'Empereur?.. [Император… Что император?..]
– L'Empereur? C'est la generosite, la clemence, la justice, l'ordre, le genie, voila l'Empereur! C'est moi, Ram ball, qui vous le dit. Tel que vous me voyez, j'etais son ennemi il y a encore huit ans. Mon pere a ete comte emigre… Mais il m'a vaincu, cet homme. Il m'a empoigne. Je n'ai pas pu resister au spectacle de grandeur et de gloire dont il couvrait la France. Quand j'ai compris ce qu'il voulait, quand j'ai vu qu'il nous faisait une litiere de lauriers, voyez vous, je me suis dit: voila un souverain, et je me suis donne a lui. Eh voila! Oh, oui, mon cher, c'est le plus grand homme des siecles passes et a venir. [Император? Это великодушие, милосердие, справедливость, порядок, гений – вот что такое император! Это я, Рамбаль, говорю вам. Таким, каким вы меня видите, я был его врагом тому назад восемь лет. Мой отец был граф и эмигрант. Но он победил меня, этот человек. Он завладел мною. Я не мог устоять перед зрелищем величия и славы, которым он покрывал Францию. Когда я понял, чего он хотел, когда я увидал, что он готовит для нас ложе лавров, я сказал себе: вот государь, и я отдался ему. И вот! О да, мой милый, это самый великий человек прошедших и будущих веков.]
– Est il a Moscou? [Что, он в Москве?] – замявшись и с преступным лицом сказал Пьер.
Француз посмотрел на преступное лицо Пьера и усмехнулся.
– Non, il fera son entree demain, [Нет, он сделает свой въезд завтра,] – сказал он и продолжал свои рассказы.
Разговор их был прерван криком нескольких голосов у ворот и приходом Мореля, который пришел объявить капитану, что приехали виртембергские гусары и хотят ставить лошадей на тот же двор, на котором стояли лошади капитана. Затруднение происходило преимущественно оттого, что гусары не понимали того, что им говорили.
Капитан велел позвать к себе старшего унтер офицера в строгим голосом спросил у него, к какому полку он принадлежит, кто их начальник и на каком основании он позволяет себе занимать квартиру, которая уже занята. На первые два вопроса немец, плохо понимавший по французски, назвал свой полк и своего начальника; но на последний вопрос он, не поняв его, вставляя ломаные французские слова в немецкую речь, отвечал, что он квартиргер полка и что ему ведено от начальника занимать все дома подряд, Пьер, знавший по немецки, перевел капитану то, что говорил немец, и ответ капитана передал по немецки виртембергскому гусару. Поняв то, что ему говорили, немец сдался и увел своих людей. Капитан вышел на крыльцо, громким голосом отдавая какие то приказания.
Когда он вернулся назад в комнату, Пьер сидел на том же месте, где он сидел прежде, опустив руки на голову. Лицо его выражало страдание. Он действительно страдал в эту минуту. Когда капитан вышел и Пьер остался один, он вдруг опомнился и сознал то положение, в котором находился. Не то, что Москва была взята, и не то, что эти счастливые победители хозяйничали в ней и покровительствовали ему, – как ни тяжело чувствовал это Пьер, не это мучило его в настоящую минуту. Его мучило сознание своей слабости. Несколько стаканов выпитого вина, разговор с этим добродушным человеком уничтожили сосредоточенно мрачное расположение духа, в котором жил Пьер эти последние дни и которое было необходимо для исполнения его намерения. Пистолет, и кинжал, и армяк были готовы, Наполеон въезжал завтра. Пьер точно так же считал полезным и достойным убить злодея; но он чувствовал, что теперь он не сделает этого. Почему? – он не знал, но предчувствовал как будто, что он не исполнит своего намерения. Он боролся против сознания своей слабости, но смутно чувствовал, что ему не одолеть ее, что прежний мрачный строй мыслей о мщенье, убийстве и самопожертвовании разлетелся, как прах, при прикосновении первого человека.
Капитан, слегка прихрамывая и насвистывая что то, вошел в комнату.
Забавлявшая прежде Пьера болтовня француза теперь показалась ему противна. И насвистываемая песенка, и походка, и жест покручиванья усов – все казалось теперь оскорбительным Пьеру.
«Я сейчас уйду, я ни слова больше не скажу с ним», – думал Пьер. Он думал это, а между тем сидел все на том же месте. Какое то странное чувство слабости приковало его к своему месту: он хотел и не мог встать и уйти.
Капитан, напротив, казался очень весел. Он прошелся два раза по комнате. Глаза его блестели, и усы слегка подергивались, как будто он улыбался сам с собой какой то забавной выдумке.
– Charmant, – сказал он вдруг, – le colonel de ces Wurtembourgeois! C'est un Allemand; mais brave garcon, s'il en fut. Mais Allemand. [Прелестно, полковник этих вюртембергцев! Он немец; но славный малый, несмотря на это. Но немец.]
Он сел против Пьера.
– A propos, vous savez donc l'allemand, vous? [Кстати, вы, стало быть, знаете по немецки?]
Пьер смотрел на него молча.
– Comment dites vous asile en allemand? [Как по немецки убежище?]
– Asile? – повторил Пьер. – Asile en allemand – Unterkunft. [Убежище? Убежище – по немецки – Unterkunft.]
– Comment dites vous? [Как вы говорите?] – недоверчиво и быстро переспросил капитан.
– Unterkunft, – повторил Пьер.
– Onterkoff, – сказал капитан и несколько секунд смеющимися глазами смотрел на Пьера. – Les Allemands sont de fieres betes. N'est ce pas, monsieur Pierre? [Экие дурни эти немцы. Не правда ли, мосье Пьер?] – заключил он.
– Eh bien, encore une bouteille de ce Bordeau Moscovite, n'est ce pas? Morel, va nous chauffer encore une pelilo bouteille. Morel! [Ну, еще бутылочку этого московского Бордо, не правда ли? Морель согреет нам еще бутылочку. Морель!] – весело крикнул капитан.
Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.
– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.
Очевидно было, что l'amour, которую так любил француз, была ни та низшего и простого рода любовь, которую Пьер испытывал когда то к своей жене, ни та раздуваемая им самим романтическая любовь, которую он испытывал к Наташе (оба рода этой любви Рамбаль одинаково презирал – одна была l'amour des charretiers, другая l'amour des nigauds) [любовь извозчиков, другая – любовь дурней.]; l'amour, которой поклонялся француз, заключалась преимущественно в неестественности отношений к женщине и в комбинация уродливостей, которые придавали главную прелесть чувству.
Так капитан рассказал трогательную историю своей любви к одной обворожительной тридцатипятилетней маркизе и в одно и то же время к прелестному невинному, семнадцатилетнему ребенку, дочери обворожительной маркизы. Борьба великодушия между матерью и дочерью, окончившаяся тем, что мать, жертвуя собой, предложила свою дочь в жены своему любовнику, еще и теперь, хотя уж давно прошедшее воспоминание, волновала капитана. Потом он рассказал один эпизод, в котором муж играл роль любовника, а он (любовник) роль мужа, и несколько комических эпизодов из souvenirs d'Allemagne, где asile значит Unterkunft, где les maris mangent de la choux croute и где les jeunes filles sont trop blondes. [воспоминаний о Германии, где мужья едят капустный суп и где молодые девушки слишком белокуры.]
Наконец последний эпизод в Польше, еще свежий в памяти капитана, который он рассказывал с быстрыми жестами и разгоревшимся лицом, состоял в том, что он спас жизнь одному поляку (вообще в рассказах капитана эпизод спасения жизни встречался беспрестанно) и поляк этот вверил ему свою обворожительную жену (Parisienne de c?ur [парижанку сердцем]), в то время как сам поступил во французскую службу. Капитан был счастлив, обворожительная полька хотела бежать с ним; но, движимый великодушием, капитан возвратил мужу жену, при этом сказав ему: «Je vous ai sauve la vie et je sauve votre honneur!» [Я спас вашу жизнь и спасаю вашу честь!] Повторив эти слова, капитан протер глаза и встряхнулся, как бы отгоняя от себя охватившую его слабость при этом трогательном воспоминании.
Слушая рассказы капитана, как это часто бывает в позднюю вечернюю пору и под влиянием вина, Пьер следил за всем тем, что говорил капитан, понимал все и вместе с тем следил за рядом личных воспоминаний, вдруг почему то представших его воображению. Когда он слушал эти рассказы любви, его собственная любовь к Наташе неожиданно вдруг вспомнилась ему, и, перебирая в своем воображении картины этой любви, он мысленно сравнивал их с рассказами Рамбаля. Следя за рассказом о борьбе долга с любовью, Пьер видел пред собою все малейшие подробности своей последней встречи с предметом своей любви у Сухаревой башни. Тогда эта встреча не произвела на него влияния; он даже ни разу не вспомнил о ней. Но теперь ему казалось, что встреча эта имела что то очень значительное и поэтическое.
«Петр Кирилыч, идите сюда, я узнала», – слышал он теперь сказанные сю слова, видел пред собой ее глаза, улыбку, дорожный чепчик, выбившуюся прядь волос… и что то трогательное, умиляющее представлялось ему во всем этом.
Окончив свой рассказ об обворожительной польке, капитан обратился к Пьеру с вопросом, испытывал ли он подобное чувство самопожертвования для любви и зависти к законному мужу.
Вызванный этим вопросом, Пьер поднял голову и почувствовал необходимость высказать занимавшие его мысли; он стал объяснять, как он несколько иначе понимает любовь к женщине. Он сказал, что он во всю свою жизнь любил и любит только одну женщину и что эта женщина никогда не может принадлежать ему.
– Tiens! [Вишь ты!] – сказал капитан.
Потом Пьер объяснил, что он любил эту женщину с самых юных лет; но не смел думать о ней, потому что она была слишком молода, а он был незаконный сын без имени. Потом же, когда он получил имя и богатство, он не смел думать о ней, потому что слишком любил ее, слишком высоко ставил ее над всем миром и потому, тем более, над самим собою. Дойдя до этого места своего рассказа, Пьер обратился к капитану с вопросом: понимает ли он это?
Капитан сделал жест, выражающий то, что ежели бы он не понимал, то он все таки просит продолжать.
– L'amour platonique, les nuages… [Платоническая любовь, облака…] – пробормотал он. Выпитое ли вино, или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не знает и не узнает никого из действующих лиц его истории, или все вместе развязало язык Пьеру. И он шамкающим ртом и маслеными глазами, глядя куда то вдаль, рассказал всю свою историю: и свою женитьбу, и историю любви Наташи к его лучшему другу, и ее измену, и все свои несложные отношения к ней. Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и то, что скрывал сначала, – свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.
Более всего из рассказа Пьера поразило капитана то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.
На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.
Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
Содержание
1970
- Аракелян, Норайр Унанович, старший научный сотрудник Института математики АН Армянской ССР — за цикл исследований по теории функций.
- Егоров, Виктор Павлович (начальник бюро новой техники), Корнет, Игорь Филиппович (старший инженер-конструктор), Фомичёв, Виталий Андреевич (старший инженер-конструктор МСЗ) — за создание автомата для вальцовки лопаток.
- Ильичёв, Валерий Дмитриевич, зав. лабораторией МГУ имени М. В. Ломоносова, — за цикл исследований по биоакустике птиц
- Крюков, Пётр Георгиевич, руководитель группы, Захаров, Станислав Дмитриевич, ст. инженер, Сенатский, Юрий Всеволодович, мл. н. с., работники ФИАН имени П. Н. Лебедева, — за разработку метода генерации мощных лазерных импульсов и использование их для высокотемпературного нагрева плазмы
- Лысак, Светлана Васильевна, мл. н. с. ИЗК СО АН СССР, — за монографию «Геотермические условия и термальные воды южной части Восточной Сибири»
- Походенко, Виталий Дмитриевич, ст. н. с. ИФХ имени Л. В. Писаржевского АН УССР, — за исследование свойств и химических превращений экранированных фенолов и феноксильных радикалов
- Пыхтин, Вадим Яковлевич, Ковалевич, Эдуард Викентьевич, нач. отделов, Качков, Владимир Петрович, нач. лаборатории, Неменман, Марк Ефимович, нач. отдела, работники Минского филиала НИЦЭВТ; Титов, Анатолий Михайлович, зам. гл. технолога Минского ЗСЭМ имени Г. К. Орджоникидзе; Шкут, Николай Васильевич, зав. лабораторией Института математики АН БССР, — за участие в создании ЭВМ серии «Минск»
- Сагалевич, Валерий Михайлович, доцент, Григорьянц, Александр Григорьевич, ассистент, работники МВТУ имени Н. Э. Баумана, — за разработку и внедрение методов определения и устранения деформаций и напряжений при сварке
- Сапогова, Галина Александровна, групповой инженер, Савин, Евгений Сергеевич, Гурбикова, Нина Львовна, инженеры, Гаврилов, Николай Степанович, ст. техник, работники ВНИКИХМ; Паршев, Игорь Сергеевич, инженер-конструктор Таллинского МСЗ, — за разработку ряда ультразвуковых гидродинамических аппаратов для интенсификации процессов химической технологии
- Черепанов, Геннадий Петрович, профессор МГИ, — за цикл работ по проблемам механики сплошной среды с неизвестной границей
- Хамраев, Маратбек Каримович, зав. отделом АН КССР, — за цикл работ по уйгуроведению
1972
- Азатян, Ваник Гегамонович, конструктор, Асланян, Генрих Шагенович, ведущий инженер, Геолецян, Арам Григорьевич, нач. сектора, Гончоян, Ваан Грачевич, ст. инженер, Джанджулян, Эдуард Левонович, нач. сектора, Ермаков, Игорь Николаевич, ведущий инженер, Карапетян, Леонид Ваграмович, ведущий инженер, Оганян, Герман Арташесович, нач. лаборатории, сотрудники Ереванского НИИММ; Немцов, Владислав Борисович, регулировщик вычислительной техники, — за разработку и внедрение в серийное производство универсальной ЭВМ «Наири-3»
- Арсенин, Владимир Васильевич, мл. н. с., Чуянов, Валерий Алексеевич, ст. н. с. ИАЭ имени И. В. Курчатова, — за цикл работ по стабилизации плазмы обратными связями
- Балакин, Владимир Егорович, мл. н. с. ИЯФ СО АН СССР, — за проверку квантовой электродинамики при высоких энергиях в электрон-позитронных столкновениях
- Беленов, Эдуард Михайлович, ст. н. с., Губин, Михаил Александрович, аспирант ФИАН имени П. Н. Лебедева; Гончуков, Сергей Александрович, ст. инженер МИФИ; Данилейко, Михаил Васильевич, руководитель группы ИФ АН УССР, — за разработку методов получения сверхузких резонансов в оптическом диапазоне волн
- Будылина, Галина Дмитриевна, ст. инженер, Викторов, Сергей Дмитриевич, ст. инженер, Глазунова, Лидия Михайловна, нач. опытной мастерской, Карзанова, Галина Тауфиковна, ст. инженер, Купцова, Галина Ивановна, ведущий инженер, Павлова, Ольга Мануиловна, ст. инженер, Романов, Эрнст Николаевич, ст. инженер, Яковлева, Вера Степановна, ст. инженер, — за разработку новых высокоэффективных водонаполненных и гранулированных промышленных взрывчатых веществ, предназначенных для механического заряжения на открытых и подземных работах
- Васильев Александр Николаевич, доцент физического факультета ЛГУ имени А. А. Жданова, — за цикл работ «Алгебраические аспекты квантовой теории поля»
- Деденков, Анатолий Николаевич, ст. н. с. НИИМР АМН СССР, — за получение и применение рассасывающихся в организме радиоактивных препаратов
- Деревянко, Анатолий Пантелеевич, зам. директора по научной работе ИИФФ СО АН СССР, — за цикл работ по археологии Дальнего Востока
- Залиханов, Михаил Чоккаевич, зав. лабораторией ВГИ, — за исследование снежно-лавинного режима и перспектив освоения гор Кабардино-Балкарии
- Инге-Вечтомов, Сергей Георгиевич, зав. кафедрой биолого-почвенного факультета ЛГУ имени А. А. Жданова, — за исследование структуры и функции гена в системе генотипа
- Курдюмов, Геннадий Леонидович, и. о. директора, Марухно, Леонид Германович, гл. конструктор Рижского филиала ПКТИСХ «Оргснаб» Госснаба СССР; Гржибовский, Станислав Петрович, 1-й зам. председателя Республиканского объединения СМ ЛССР «Латвсельхозтехника», — за разработку единого генерального плана экспериментального комплекса Елгавского РО «Латвсельхозтехника»
- Курович, Аркадий Николаевич, ст. н. с., Монахов-Ильин, Геннадий Петрович, ведущий конструктор, Мурашко, Риаламма Ефимовна, конструктор, Савельев, Владимир Петрович, ведущий конструктор, сотрудники ВНИПКИММ; Устинцев, Виталий Михайлович, ст. н. с., Афанасьева, Людмила Васильевна, конструктор, Боримский, Александр Иванович, ведущий конструктор, сотрудники УНИКТИССМИ; Башкин, Анатолий Иванович, аспирант МВТУ имени Н. Э. Баумана, — за создание серийного малогабаритного пресса с предварительно напряжённой станиной усилием 2 000 Тс для синтеза сверхтвёрдых материалов
- Лаврентьева, Зоя Алексеевна, Тарабукина, Татьяна Савельевна, Хотеева, Анна Александровна, прядильщица, Шевашкевич, Вера Григорьевна, бригадир съёмщиц, Кувшинова, Галина Павловна, прядильщица-наставник, Петрова, Вера Ивановна, ткачиха, Дмитриевна, Нина Николаевна, съёмщица, Быстрова, Людмила Александровна, мотальщица, Кутырова, Валентина Ивановна, бригадир планочниц, Викентьева, Нина Георгиевна, секретарь комитета ВЛКСМ, работники Вышневолоцкого ХБК, — за инициативу в организации и активное участие в соцсоревновании за достижение каждым молодым рабочим производительности труда передовиков производства
- Лазарев, Валерий Васильевич, доцент КГУ имени В. И. Ульянова-Ленина, — за исследования в области теории права
- Никишин, Евгений Михайлович, н. с. МГУ имени М. В. Ломоносова, — за цикл работ «Резонансные теоремы и функциональные ряды»
- Оводов, Юрий Семёнович, Дзизенко, Анатолий Кириллович, зам. директора по научной работе ИБАВ ДВЦ АН СССР, — за исследование природных углеводосодержащих соединений
- ПТУ № 129 Москвы, ПТУ № 17 Днепропетровска УССР и Козловищенское СПТУ Гродненской области БССР — за подготовку высококвалифицированных кадров, массовое развитие творчества и большую работу по коммунистическому воспитанию молодёжи.
1973
- Алимов, Шовкат Арифджанович, кфмн, МГУ — за решение некоторых вопросов спектральной теории самосопряженных эллептических операторов.
- Бабешко, Владимир Андреевич, кфмн, зам. директора НИИ механики и прикладной математике РГУ; Нигматулин, Роберт Искандерович, дфмн, старший научный сотрудник института механики МГУ — за цикл работ по механике сплошной среды.
- Банников, Григорий Андросиевич, младший научный сотрудник института экспериментальной и клинической онкологии АМН СССР — за иммунохимическое изучение белка печени, связывающего канцерогены.
- Гордезиани, Рисмаг Вениаминович, кфлн, доцент ТГУ — за цикл работ по гомерологии и эгеистике.
- Долгов, Александр Дмитриевич, Захаров, Валентин Иванович кфмн, старший научный сотрудник ИТЭФ — за цикл работ по дисперсионным соотношениям и слабым взаимодействиям при высоких энергиях.
- Дьяконов, Кирилл Иванович, кгн, старший научный сотрудник МГУ; Ретеюм, Алексей Юрьевич, кгн, младший научный сотрудник института географии АН Белоруссии — за исследование изменений географической среды под влиянием речных гидротехнических сооружений.
- Егоренков, Николай Иванович, ктн; Лиин, Дмитрий Григорьевич, младший научный сотрудник; Плескачевский, Юрий Михайлович, ктн (все — Институт механики Белорусской АН) — за исследование контактных явлений в процессах формирования и разрушения металлополимерных систем.
- Зданавяичюс, Витаутас-Валентас Ионович, ктн — за исследование колебаний прецезионных роторных систем и разработку мер по их устранению.
- Колинко, Альбина Ивановна, кмн — за исследование оптических проблем интраокулярной коррекции афакии.
- Кулешов, Сергей Павлович, кфмн; Матвеев, Виктор Анатолиевич, дфмн; Первушин, Виктор Николаевич, кфмн; Сисакян Алексей Норайрович, кфмн; Смондыров, Михаил Александрович, мнс (все — ОИЯИ) — за цикл работ по приближенным методам квантовой теории поля в физике высоких энергий.
- Руденко, Александр Иванович, кфмн, МИФИ — за развитие нелинейной теории нестационарного токопереноса в твердых телах.
- Рыбаков, Вячеслав Алексеевич, кхн, ВНИИ нефтехимии — за разработку нового способа получения высших индивидуальных разветвленных монокарбоновых кислот.
- Хаитов, Рахим Мусаевич, дмн, Институт биофизики — за экспериментальный анализ практически значимых проблем трансплантации кроветворных тканей облученным реципиентам.
- Худяков, Владимир Львович, ведущему конструктору Дзержинского филиала ОКБ автоматики — за разработку и внедрение серии газовых хроматографов для физико-химических исследований «Цвет-И».
- Шевцов, Виктор Михайлович, ксхн — за селекцию высокоурожайных сортов ячменя и овса в Краснодарском крае.
За работы в области производства
- Агапов Сергей Анатолиевич; Амаков Акиф; Арефьева Галина Дмитриевна, Гребнев Владимир Федорович, Жоголев Вячеслав Викторович, Кобзарь Лидия Ивановна, Махамбетова Раиса Теймановна, Мурзенко Владимир Григорьевич, Неверко Николай Викторович, Озеров Виктор Николаевич — за выдающиеся трудовые достижения и патриотические начинания в социалистическом соревновании комсомольцев и молодёжи за досрочное выполнение планов 1973, решающего года девятой пятилетки.
- Анисимов Александр Васильевич, Гущина Вера Дмитриевна, Ганеев Раиз Назипович, Кураксин Вячеслав Анатольевич, Слепцов Николай Федорович, Федченяк Зиновий Игнатьевич — за выдающиеся достижения, творческую инициативу в работе по досрочному вводу в эксплуатацию производственных мощностей на всесоюзных ударных комсомольских стройках.
- Батанов Геннадий Германович, Ерофеева Анастасия Федоровна, Журавлева Галина Николаевна, Кобрусева Галина Петровна, Кочетова Лидия Васильевна, Митрофанова Александра Сергеевна, Мошненко Людмила Дмитриевна, Павлов Валентин Константинович, Скриник Игорь Александрович, Сухова Лидия Яковлевна, Трусов Борис Михайлович — за досрочное освоение нового оборудования и достижение производительности труда выше проектной на предприятиях легкой промышленности.
- Грязнов Михаил Григорьевич, Гурбенков Михаил Федорович, Каппасов Рсай Мусинович, Куроносова Екатерина Хахировна, Матиевский Анатолий Данилович, Сайфитдинов Лутфитдин, Сухарев Виктор Петрович, Шаймарданова Раузалия Магсумовна, Шапка Анна Васильевна — за активную работу по внедрению в сельскохозяйственное производство достижений науки и передового опыта.
- Комсомольско-молодёжному тресту «Тюменьгазмонтаж» Министерства строительства предприятий нефтяной и газовой промышленности СССР — за внедрение в практику строительства при освоении нефтяных и газовых месторождений Западной Сибири новых индустриальных методов.
1974
За работы в области науки и техники
- Барбашев, Евгений Андреевич, Богатов, Валерий Афанасьевич, ведущие инженеры ВНИИАМ, — за создание исследовательского комплекса и испытание материалов в условиях, имитирующие космические.
- Белых, Владимир Николаевич, Пономаренко, Валерий Павлович, ст. н. с., Шалфеев, Владимир Дмитриевич, и. о. директора, сотрудники НИИПМК при ГГУ имени Н. И. Лобачевского, — за цикл работ по динамике систем фазовой синхронизации.
- Варфоломеев, Сергей Дмитриевич, ассистент МГУ имени М. В. Ломоносова, — за цикл работ по светорегулируемым биокаталитическим системам.
- Калинович, Станислав Васильевич, Николаев, Эдуард Петрович, ст. н. с., Дяченко, Фёдор Владимирович, слесарь-ремонтник, Цыбань, Александр Васильевич, ст. мастер, сотрудники Донецкого НИИЧМ, — за разработку технологии и промышленное внедрение горячего калибрования сортовой стали на металлургических заводах СССР.
- Курочкин, Александр Петрович, ст. н. с., Арутюнян, Джоник Суренович, нач. лаборатории, Колосов, Юрий Алексеевич, Седенков, Евгений Григорьевич, ст. н. с. НИИ; Турчин, Виктор Игоревич, мл. н. с. Горьковского НИРФИ, — за исследование и разработку голографических методов и аппаратуры моделирования и измерения параметров антенн.
- Овсянкин, Владимир Владимирович, мл. н. с. ГОИ имени С. И. Вавилова, — за цикл работ по кооперативной люминесценции конденсированных сред.
- Павар, Айгар Павлович, ст. н. с., Романовский, Пётр Язепович, мл. н. с., сотрудники ИОС Латвийской АН СССР, — за синтез и исследование структурно-функциональной организации биорегуляторов пептидно-белковой природы.
- Сергиевский, Валерий Владимирович, ст. н. с., Николаев, Владислав Петрович, мл. н. с., Кизим, Николай Фёдорович, преподаватель Новомосковского филиала, Юртов, Евгений Васильевич, аспирант, сотрудники МХТИ имени Д. И. Менделеева, — за работу по вопросам термодинамики и кинетики экстракции.
- Сутурин, Александр Николаевич, мл. н. с. ИГХ СО АН СССР, — за цикл работ по геохимии гипербазитов и связанных с ними полезных ископаемых.
- Фисенко, Владимир Петрович, ассистент 1 ММИ имени И. М. Сеченова, — за цикл работ о механизме действия новых курареподобных препаратов.
- Черепащук, Анатолий Михайлович, ст. н. с. ГАИ имени П. К. Штернберга МГУ имени М. В. Ломоносова; Гончарский, Александр Владимирович, ассистент, Ягола, Анатолий Григорьевич, мл. н. с. МГУ имени М. В. Ломоносова, — за цикл работ по обратным задачам теории двойных затменных звёзд.
- Шестёркин, Николай Григорьевич, мл. н. с., Носов, Станислав Иванович, ст. инженер, сотрудники ЦНИИТМ; Переплётчиков, Евгений Фёдорович, ст. инженер ИЭС имени Е. О. Патона АН УССР; Сафронов, Борис Владимирович, ст. инженер, Платонов, Евгений Арсеньевич, инженер, сотрудники ВНИИНМ; Федосов, Валерий Владимирович, ст. н. с. ВНИИАМ; Анкудинов, Валерий Александрович, ст. инженер ВНИИТС; Малыхин, Вячеслав Николаевич, ст. электромеханик Торезского ЗНТС Донецкой области, — за разработку и промышленное внедрение технологии оборудования для получения и нанесения гранулированных наплавочных материалов газопорошковым методом на детали машин.
За работы в области производства
- Акопян, Арцрун Суренович, машинист комбината «Артиктуф» Армянской ССР; Богатов, Анатолий Михайлович, сталевар ММК имени В. И. Ленина; Бурцев, Владимир Иванович, токарь Куйбышевского мостостроительного завода; Дятел, Леонтий Михайлович, токарь БЭЛЗ; Звездкина, Татьяна Витальевна, швея-мотористка Ивановской швейной фабрики имени Ленинского комсомола; Иванова, Зоя Леонидовна, ткачиха Вичугской прядильной фабрики; Кобиашвили, Мариана Габриэловна, электромонтажница Тбилисского ПО имени 50-летия СССР; Коровина, Нина Николаевна, бригадир КМБ МЗЭВП; Осыка, Анатолий Иванович, забойщик шахты «Булавинская» Донецкой области УССР; Рустемов, Сабит, бригадир КМК ЧСЗ, — за инициативу и творчество, проявленные в борьбе за выполнение встречных планов 9 пятилетки, ударный труд и высокое качество работы
- Зуйкина, Ирина Александровна, ткачиха, Ломаев, Леонид Григорьевич, помощник мастера, Минченкова, Любовь Павловна, секретарь комитета комсомола, Якунина, Любовь Ивановна, прядильщица, работники Чайковского КШТ имени 50-летия СССР; Жижанов, Николай Фёдорович, слесарь-монтажник управления строительства «Химстрой-2» объединения «Татэнергострой»; Зайков, Николай Иванович, слесарь-ремонтник УрВЗ; Зубцов, Николай Фёдорович, слесарь завода «Ростсельмаш»; Лашков, Валерий Петрович, ст. оператор Оренбургского ГПЗ; Назаров, Сабир Бала оглы, буровой мастер Морского управления буровых работ Нефтяных Камней; Юнко, Николай Иванович, слесарь НЦЗ «Пролетарий», — за значительный вклад в досрочное освоение проектных мощностей предприятий-новостроек, реконструкцию действующих предприятий, эффективное использование оборудования и выпуск продукции высокого качества
- Власов, Владимир Васильевич, Григорьев, Николай Сергеевич, нач. производственного участка, Зыкунов, Николай Петрович, ст. оператор, Косинцев, Юрий Васильевич, нач. цеха, Щигорец, Анатолий Ефимович, ст. ветеринарный врач, сотрудники промышленного свиноводческого комплекса «Кузнецовский» совхоза-комбината имени 50-летия СССР Московской области, — за разработку и внедрение в производство метода искусственного осеменения свиноматок в условиях промышленного разведения свиней
- Гонец, Иван Владимирович, оператор свинофабрики Сорокского объединения «Колхозживпром», Михальчук Степан Николаевич, бригадир тракторно-полеводческой КМБ Чадыр-Лунгского объединеия по механизации и эликтрификации сельского хозяйства, Петрашку, Валентина Григорьевна, мастер машинного доения животноводческого комплекса «Данчанский» Страшенского района, Унгуряну, Пётр Борисович, бригадир КМБ виноградарей Котовского объединения совхозов-заводов; Францужану, Анатолий Афанасьевич, управляющий отделением межколхозсада «Память Ильичу» Слободзейского района, молодые передовики МССР, — за активное участие в специализации и концентрации с/х производства, его перевода на индустриальную основу
- Головачук, Ярослава Михайловна, звеньевая свекловодческого КМЗ колхоза имени XXIV съезда КПСС Борщевского района Тернопольской области УССР; Корниенко, Леонид Александрович, звеньевая механизированного КМЗ колхоза «Победа» Багаевского района Ростовской области; Уммадов, Тиркишмурад, бригадир КМБ совхоза «Каракумканал» Марыйской области ТССР; Прихно, Николай Васильевич, звеньевой механизированного КМЗ колхоза имени Ленина Черкасского района Черкасской области УССР; Ыхсанов, Тлек, чабан КМБ «Тулпар» совхоза имени Чокана Валиханова Чубартауского района Семипалатинской области КССР; Косткина, Елена Павловна, звеньевая КМК совхоза «Россия» Земетчинского района Пензенской областиого района, Цекулс, Эдгарс Эдуардович, машинист экскаватора ПМК Валмиерского района ЛССР; Пряхин, Владимир Анатольевич, механизатор Госплемптицезавода Марксовского района Саратовской области; Абдиев, Хасан, бригадир КМБ колхоза имени М. И. Калинина Пахтачийского района Самаркандской области УзССР, — за проявленную трудовую доблесть, новаторство, активную работу по внедрению в с/х производство достижений НТП и передового опыта
- УПБ Григорополисской СШ Новоалександровского района и Новопавловской СШ № 2 Кировского района Ставропольского края, Черемновской СШ Павловского района Алтайского края — за большую работу по трудовому воспитанию, обучению и профессиональной ориентации сельских школьников
- Студенческий НИИ при УНИ — за развитие массового НТТ студентов, активное участие в разработке актуальных НТВ, большой вклад в создание новых технологических процессов для ряда предприятий нефтеперерабатывающей промышленности
- Горьковское СПТУ № 5 — за большую работу по подготовке и коммунистическому воспитанию молодой смены рабочего класса
1975
- Богданова, Людмила Николаевна, мл. н. с., Далькаров, Олег Дмитриевич, ст. н. с., Кербиков, Борис Олегович, мл. н. с. мл. н. с. ИТЭФ имени А. И. Алиханова, — за цикл работ по теории нуклон-антинуклонных ядер[1].
- Гринюс, Леонас Леонович, ст. преподаватель ВГУ; Самуилов, Виталий Дмитриевич, мл. н. с. МГУ имени М. В. Ломоносова, — за цикл работ по системе образования электрического мембранного потенциала у бактерий[2].
- Гришин, Евгений Васильевич, мл. н. с., Липкин, Валерий Михайлович, ст. н. с., Модянов, Николай Николаевич, мл. н. с. ИБХАН; Киселёв, Александр Павлович, ст. н. с. ВНИИТКГП; Носиков, Валерий Вячеславович, мл. н. с. ИМБАН, — за работу по первичной структуре цитоплазматической АсАт[3].
- Ершов, Сергей Михайлович, Музыченко, Герман Алексеевич, инженеры-конструкторы Ленинградского НПО; Кобышев, Александр Николаевич, мл. н. с. ЛПИ, — за разработку прогрессивной технологии и внедрение специализированного полуавтоматического оборудования для гидравлической штамповки полых деталей с отводами
- Жадан, Антонина Васильевна, Куцев, Константин Васильевич, Митрофанов, Валерий Павлович, инженеры, Шнайдерман, Марк Львович, Калачёв, Владимир Константинович, ст. инженеры, Иноземцев, Анатолий Фёдорович, электрослесарь, сотрудники Подольского ХМЗ, — за разработку и внедрение автоматизированной системы оптимального раскроя монокристаллов на базе управляющей вычислительной машины[4].
- Зима, Константин Иванович, зав. лабораторией Краснодарского НИИСХ, — за селекцию высоколизинговых сортов кукурузы[5].
- Иванов, Михаил Яковлевич — за цикл работ по численному решению прикладных задач внешней и внутренней аэродинамики применительно к летательным аппаратам с воздушно-реактивными двигателями[6].
- Кокошин, Андрей Афанасьевич, учёный секретарь Института США и Канады АН СССР, — за монографию «Прогнозирование и политика». («Международные отношения», М., 1975)[7].
- Кузьмин, Владимир Александрович, ст. н. с., Худяков, Игорь Владимирович, мл. н. с. ИХФАН, — за цикл работ по исследованию в области химии короткоживущих ароматических радикалов[8].
- Сихарулидзе, Александр Георгиевич, ст. архитектор, Демьяненко, Валентина Ивановна, инженер, Аксёнова, Лариса Митрофановна, техник-архитектор, Конелец, Людмила Ильинична, ст. инженер, Миронова, Людмила Степановна, инженер, Бензарь, Валентина Павловна, ст. инженер, сотрудники ГНИПИМП, Нифонтов, Алексей Викторович, ст. архитектор, Герасименко, Олег Ильич, руководитель сектора, сотрудники УГА Харькова, — за проект УПЦ Дзержинского района Харькова[9].
- Федькин, Валентин Васильевич, учёный секретарь ИЭМАН, — за «Ставролит. Состав, свойства, парагенезисы и условия образования». («Наука», М., 1975)[10].
- Фомичёв, Вадим Алексеевич, зам. декана физического факультета ЛГУ имени А. А. Жданова, — за цикл работ по ультрамягкой рентгеновской спектроскопии твёрдого тела[11].
- Ясинавичюс, Римвидас Пятро, зам. ген. директора, Лукошявичус, Чесловас-Казио Чеслович, нач. сектора, Епишкин, Юрий Сергеевич, ст. инженер, Найкелис, Витас Юозо, ведущий инженер, Леонов, Иван Фёдорович, слесарь-сборщик, сотрудники ПО, — за комплекс работ по созданию и организации массового производства магнитных головок высокой эффективности для бытовой аппаратуры магнитной записи.
1976
- Автономов, Валерий Павлович, Басиев, Тасолтан Тазретович, Новгородов, Максим Зосимович, мл. н. с., Очкин, Владимир Николаевич, Щербаков, Иван Александрович, ст. н. с. ФИАН имени П. Н. Лебедева; Мамедов, Тофик Гамбаевич, мл. н. с. Института физики АН Азербайджанской ССР, — за исследование физических процессов в активных средах газовых и твёрдотельных оптических квантовых генераторов.
- Аронов, Валерий Борисович, Душеба, Светлана Николаевна, инженеры, Ларин, Анатолий Георгиевич, ст. инженер, Мартынив, Митрон Стефанович, зам. нач. отдела, Романюк, Александр Васильевич, нач. сектора, Федык, Ярослав Михайлович, Шашук, Леонид Михайлович, ст. инженеры, Эйдельнант, Валерий Михайлович, ведущий инженер, сотрудники Львовского ПО имени В. И. Ленина, — за разработку и внедрение методов моделирования, анализа и оптимизации электронных схем на ЭВМ.
- Арсеньев, Иван Никитич, аспирант, Копьев, Пётр Сергеевич, Мишурный, Вячеслав Андреевич, мл. н. с., Румянцев, Валерий Дмитриевич, инженер, сотрудники ФТИАН имени А. Ф. Иоффе, — за получение и исследование широкосезонных твёрдых растворов соединений А³В5 и создание на их основе эффективных инжекционных источников излучения в видимой части спектра.
- Бодак, Оксана Ивановна, доцент ЛГУ, — за исследования по кристаллохимии тернарных соединений редкоземельных металлов.
- Гончаров, Сергей Савостьянович, мл. н. с., ИМ СО АН СССР, — за исследование некоторых свойств конструктивных моделей.
- Дегтяренко, Николай Николаевич, ст. н. с., Дегтярёв, Виктор Георгиевич, ст. инженер, Неволин, Владимир Николаевич, Сильнов, Сергей Михайлович, ст. н. с. МИФИ, — за разработку и внедрение лазерного масс-спектрометрического метода анализа веществ.
- Елиссев, Алексей Алексеевич, зам. декана, Любимов, Виктор Васильевич, доцент, Луцков, Юрий Иванович, инженер, Никифоров, Александр Владимирович, аспирант, Полутин, Юрий Васильевич, ассистент, Покровский, Юрий Юрьевич, мл. н. с., Сотов, Игорь Николаевич, Сундуков, Владимир Константинович, Щербина, Валерий Иванович, аспиранты, сотрудники ТПИ, — за разработку, исследование и внедрение в производство прогрессивных технологических процессов и оборудования для размерной электрохимической обработки деталей из труднообрабатываемых материалов.
- Житков, Владимир Борисович, ассистент, Лесков, Алексей Григорьевич, Никанчиков, Борис Владимирович, мл. н. с. МВТУ имени Н. Э. Баумана, — за цикл работ по нелинейным схемам управления роботов и манипуляторов.
- Журавлёв, Виктор Филиппович, ст. н. с. ИПМАН, — за цикл работ по теории вибрации гироскопов.
- Потапов, Михаил Алексеевич, Васнев, Анатолий Николаевич, Бознякова, Галина Петровна, Классов, Виктор Николаевич, Сухина, Ольга Григорьевна, Шигина, Елена Дмитриевна, мл. н. с., Мазепова, Нина Николаевна, Тычинина, Галина Григорьевна, ст. лаборанты, сотрудники ВНИИХРОЧВ, — за разработку комбинированных физико-химических методов анализа для исследования элементного состава неорганических продуктов, используемых в оптическом стекловарении и волоконной оптике.
- Пумпен, Павел Павлович, Бауман, Виестур Рейнхардович, мл. н. с. ИОС АН Латвийской СССР, — за цикл работ по регуляции репликации РНК у РНК-содержащих бактериофагов.
- Рахманов, Борис Николаевич, Мальков, Иван Алексеевич, ст. н. с., Малютин Сергей Александрович, ст. инженер сотрудники ВЦНИИ охраны труда ВЦСПС, — за разработку и внедрение комплекса мероприятий по обеспечению безопасности при эксплуатации мощных радиоизотопных установок и охране внешней среды.
- Сабурова, Татьяна Петровна, мл. н. с. ИИНА АМН СССР, — за цикл работ по изменчивости и селекции культур продуцентов противоопухолевых антибиотиков рубомицина и карминомицина.
- Тихомирова, Лайма Павловна, мл. н. с., Петровская, Любовь Леоновна, ст. лаборант, Солонин, Александр Сергеевич, мл. н. с. ИБФМАН, — за цикл работ по получению рекомбинантных молекул ДНК методом генной инженерии.
- Филиппенков, Анатолий Анатольевич, руководитель группы стального литья, Кислицын, Владимир Фёдорович, мл. н. с., Шагалов, Владимир Леонидович, ст. инженер, сотрудники Уральского НИИЧМ, — за повышение качества сталей для отливок за счёт легирования ванадием с использованием конвертерного ванадиевого шлака и внедрение их в промышленное производство.
- Шевяков, Алексей Юрьевич, ст. н. с. ЦЭМИАН, — за цикл работ по экономико-математическим методам и моделям в задачах планирования и координации комплексных научно-технических исследований.
1977
- Монография «Очерки истории Московской организации ВЛКСМ» М., «Московский рабочий», 1976. (Председатель редакционной коллегии Пегов А. М., научный редактор Таранов Е. В.).
- Антипов, Юрий Михайлович, Лебедев Алексей Алексеевич, Беззубов, Виктор Александрович, Половников, Сергей Александрович, Селезнёв, Владимир Сергеевич, Сытин, Александр Николаевич, мл. н. с. ИФВЭ, — за цикл исследований по образованию J/Ψ частиц протонами с импульсом 70 ГэВ/с и мюонных пар отрицательными частицами с импульсом 43 ГэВ/с.
- Барабанщикова, Ирина Борисовна, Гурлянд, Виктор Григорьевич, Мусакин, Дмитрий Александрович, мл. н. с. ГИПХ, — за разработку технологии производства изотопа фосфора-33 и меченых соединений на его основе.
- Богданов, Виктор Николаевич, ст. лаборант, Забузов, Сергей Александрович, Литвиненко, Александр Александрович, ст. н. с., ст. н. с., Зибаров, Владилен Васильевич, Кирюхин, Александр Максимович, ведущие инженеры, Никитин, Владимир Иванович, Чернышов, Николай Иванович, ст. инженеры, Пирогов, Борис Николаевич, ассистент, сотрудники ЛИАП, — за исследование и разработку функциональных микроволновых акустических устройств для радиосистем.
- Богомолов, Павел Яковлевич, мл. н. с. ВНИИ масличных культур, — за разработку приёмов противоэрозионной обработки карбонатных чернозёмов под подсолнечник в Краснодарском крае.
- Борович, Людмила Николаевна, инженер, Васильев, Борис Иванович, Дарзнек, Сергей Андреевич, мл. н. с. НИИ метеорологической службы, Козловский, Владимир Иванович, мл. н. с. ФИАН имени П. Н. Лебедева; Ильяшенко, Татьяна Алексеевна, Кошевой, Александр Васильевич, ст. инженеры, Кацап, Виктор Наумович, Корницкий, Ефим Ушерович, инженеры, Уласюк, Владимир Николаевич, нач. сектора, Хряпов, Владимир Тимофеевич, нач. отдела, сотрудники НИИ, — за исследование и создание сканирующих полупроводниковых лазеров с электронным возбуждением для проекционных телевизионных систем.
- Буданова, Мария Алексеевна, Карандашова, Нина Петровна, Яшина, Тамара Васильевна, мл. н. с., Гольдин, Павел Ошерович, ст. инженер, Курбатова, Нина Ивановна, ст. лаборантка, Галанина, Татьяна Игоревна, лаборантка, сотрудники Охтинского НПО «Пластполимер», — за комплекс работ по исследованию, синтезу и испытанию высокоактивных гомогенных ванадиевых катализаторов для крупнотоннажного производства полиэтилена.
- Вилка, Илга Карловна, ст. н. с. Рижского НИИ травматологии и ортопедии, — за разработку и внедрение биомеханического принципа управления периодом реабилитации
- Георгиев, Владимир Анатольевич, ст. преподаватель МГУ имени М. В. Ломоносова, — за монографию «Внешняя политика России на Ближнем Востоке в конце 30-х — начале 40-х годов XIX века», М., Издательство МГУ, 1976.
- Каркищенко, Николай Николаевич, профессор, зав. кафедрой клинической фармакологии РМИ, — за монографию «Фармакология системной деятельности мозга», Ростов-на-Дону, 1975.
- Козлов, Валерий Васильевич, ассистент МГУ имени М. В. Ломоносова, — за цикл работ по исследованию методов качественного анализа в динамике твёрдого тела.
- Кошелев, Александр Евдокимович, Карепов, Сергей Александрович, нач. бюро, Кропочев, Александр Владимирович, Петрунин, Михаил Васильевич, ст. инженеры, Отец, Владимр Леонидович, инженер, сотрудники ЗСМЗ; Мышляев, Леонид Павлович, ст. н. с., Сидоренко, Борис Степанович, руководитель группы, Пигида, Пётр Васильевич, Баранчук, Валентина Васильевна, мл. н. с. Новокузнецкого сектора, Виноградов, Игорь Александрович, мл. н. с. ВЦНИИКА, — за разработку и внедрение интегрированной АСУ кислородно-конвертерным цехом № 2 «Запасибметзавода».
- Поляков, Леонид Лукьянович, Котенко, Пётр Иванович, Лишенко, Александр Петрович, ст. н. с., Фишук, Александр Викторович, ст. инженер, Жуков, Юрий Петрович, Боруменский, Владимир Александрович, инженеры, Егоркин, Николай Петрович, конструктор, Сосунов, Александр Ильич, слесарь экспериментального завода, сотрудники Донецкого отделения института «Гипроуглеавтоматизация»; Горобец, Валентин Васильевич, машинист щитового агрегата шахты имен Артёма, — за создание систем дистанционного и автоматизированного управления щитовыми агрегатами, применяемыми для выемки крутых пластов.
- Пятков, Вячеслав Иванович, Сидоров, Андрей Николаевич, Хорошев, Николай Григорьевич, Яковлев, Виталий Михайлович, ст. н. с., Суровнев, Николай Васильевич, и. о. зав. сектором, Торопов, Сергей Валерьевич, геолог, сотрудники Западно-Сибирского НИГРНИ, — за разработку системы адаптивной оптимизации геологоразведочного процесса.
- Строев, Николай Павлович, Алымкулов, Джениш-Алы Садык-Алиевич, Адкин, Виктор Афанасьевич, ведущие инженеры, Пластун, Владимир Андреевич, ведущий конструктор, Круглова, Людмила Сергеевна, конструктор, Усупбеков, Ишен, инженер-испытатель, Сибилев, Александр Фёдорович, слесарь, сотрудники ГСКБ по сеноуборочной техники; Муралиев, Амангельды Мурсадыкович, инструктор промышленно-транспортного отдела Фрунзенского горкома КП Киргизской ССР, — за создание высокопроизводительного пресс-подборщика для заготовки прессованного сена
- Улле, Зинаида Георгиевна, мл. н. с. ИБ Коми филиала АН СССР, — за цикл исследований по флоре Северо-Востока Европейской части СССР
1978
- Аветисян, Грант Александрович, профессор, зам. гл. учёного секретаря президиума Армянской АН ССР; Ганичев, Валерий Николаевич, гл. редактор газеты «Комсомольская правда»; Зиновьев, Анатолий Петрович, доцент, зав. кафедрой истории ВЛКСМ ВКШ при ЦК ВЛКСМ; Привалов, Виктор Владимирович, профессор, зав. кафедрой истории КПСС ИПКПОН при ЛГУ имени А. А. Жданова; Сулемов, Владимир Александрович, профессор АОН при ЦК КПСС, — за работы по истории ВЛКСМ и международному молодёжному движению.
- Автономова, Наталия Сергеевна, мл. н. с. ИФАН, — за монографию «Философские проблемы структурного анализа в гуманитарных науках» (М., «Наука», 1977)
- Акопян, Изабелла Оганесовна, Акопян, Эдик Врамович, ст. инженеры, Галаян, Александр Егишович, Каспаров, Рыбен Перчевич, ст. н. с., Арутюнян, Анаит Ханаевич, Макарян, Гоар Араратович, Мелконян, Лева Вардгесович, Минасян, Виктор Амаякович, Яшхибекян, Светлана Андраниковна, ведущие инженеры, Мушегян, Рубик Андраникович, ст. инженер, сотрудники НИИ, — за разработку комплекса автоматического контроля качества гибридных интегральных микросхем в процессе изготовления
- Акопян, Владимир Сергеевич, зав. отделом, Большунов, Андрей Валентинович, ст. н. с., Наумиди, Леонид Петрович, руководитель группы, сотрудники НИИ глазных болезней МЗ СССР; Виноградов, Александр Леонидович, инженер ФИАН имени П. Н. Лебедева; Салюк, Владимир Дмитриевич, Маштаков, Дмитрий Михайлович, ведущие инженеры предприятия, — за цикл работ по лазерной микрохирургии переднего отдела глаза
- Асатрян, Левон Сисакович, инженер, Котелянский, Виктор Элизарович, мл. н. с., Кахниашвили, Давид Георгиевич, Руткевич, Николай Михайлович, аспирант, сотрудники ИБАН, Зайкина Ольга Эдуардовна, мл. н. с. ВКНЦ АМН СССР, — за цикл работ по изучению молекулярных механизмов биосинтеза белка: бесфакторной (низкоэнергетической) трансляции на рибосомах
- Баграев, Николай Теймуразович, Власенко, Леонид Сергеевич, мл. н. с. ФТИАН имени А. Ф. Иоффе; Карпов, Юрий Анатольевич, ст. инженер, Кервалишвили, Паат Джамлетович, мл. н. с. института «Гиредмет», — за цикл работ по созданию и исследованию новых полупроводниковых материалов на основе легированных германия и кремния
- Беленков, Юрий Никитович, ст. н. с., Атьков, Олег Юрьевич, Ашмарин, Игорь Юрьевич, мл. н. с. ВКНЦ АМН СССР, — за разработку и внедрение ультразвуковых методов диагностики основных заболеваний сердца
- Борейко, Наталья Павловна, ст. инженер, Зуев, Валерий Павлович, гл. инженер завода, Курбатов, Владимир Анатольевич, зам. нач. ЦНИЛ, сотрудники Нижнекамского ПО «Нижнекамскнефтехим»; Логинова, Наталья Борисовна, инженер СОПНЗ; Мирясова, Фарида Кабировна, инженер КХТИ; Гизатуллина, Люция Яруловна, ст. лаборант ИОФХ Казанского филиала АН СССР, — за разработку и внедрение в промышленное производство новых ингибирующих систем при выделении мономеров синтетического каучука методами ректификации
- Ванинский, Владимир Маркович, Сулименкова, Светлана Васильевна, ведущие инженеры, Байбузенко, Владимир Николаевич, инженер, Лежанин, Николай Иванович, конструктор Славянского филиала, сотрудники ВНИПКИММ; Щербинин, Александр Александрович, нач. лаборатории Ворошиловградского трубного завода; Биневская, Людмила Фёдоровна, инженер ГНИПИМП; Ходырев, Владимир Ильич, слесарь ВНИПКИТВЧ, — за создание агрегатов для производства тонкостенных спиральношовных оцинкованных трубопроводов для поливного земледелия
- Горохов, Юрий Аркадьевич, Макаров, Александр Аркадьевич, Пурецкий, Александр Александрович, Рябов, Евгений Артурович, Фурзиков, Николай Порфирьевич, мл. н. с. ИСАН; Акулин, Владимир Михайлович, Алимпиев, Сергей Сергеевич, мл. н. с., Сартаков, Борис Григорьевич, аспирант ФИАН имени П. Н. Лебедева; Низьев, Владимир Григорьевич, нач. группы, Стародубцев, Александр Иванович, инженер, сотрудники ИАЭ имени И. В. Курчатова, — за цикл работ по исследованию изотопически-селективной диссоциации молекул и разделению изотопов в сильном инфракрасном лазерном поле
- Гущин, Виктор Павлович, сотрудник НИЗИС Нечернозёмной полосы ВАСХНИЛ, — за цикл работ «Современные почвенные процессы в орошаемых солонцовых почвах»
- Дёмин, Юрий Ильич, ст. н. с. МГУ имени М. В. Ломоносова; Ярмолюк, Владимир Викторович, мл. н. с. ИГРМПМГАН, — за цикл работ «Вулканогенные комплексы и связанные с ними колчеданно-полиметаллические месторождения»
- Денисов, Михаил Михайлович, мл. н. с., Владимир Николаевич Якимец, ст. инженер, сотрудники ВНИИ системных исследований, Березовский, Борис Абрамович, ст. н. с., Виноградская, Татьяна Мухаметовна, мл. н. с., сотрудники ИПУ, — за цикл работ по разработке и применению моделей многокритериальной оптимизации для решения задач формирования и выбора вариантов сложных систем
- Дерябин, Николай Иванович, вед. инженер, Швецков, Алексей Николаевич, вед. инженер, Червяков, Сергей Вадимович, инженер-конструктор, Григоренко, Ольга Александровна, мл. н. с., сотрудники НИИ прикладной гидромеханики Министерства машиностроения СССР, — за цикл работ в области «специального аппаратостроения»
- Женсыкбаев, Александр Алипканович, доцент КГУ имени С. М. Кирова, — за цикл работ по сплайн-аппроксимации и наилучшим квадратурным формулам
- Зиядуллаев, Наби Саидкаримович, зав. лабораторией ИК ВЦ АН УзССР, — за цикл работ по математическим методам и моделям планирования и управления (на материалах исследования проблем оптимизации развития и размещения лёгкой промышленности УзССР)
- Клёсов, Анатолий Алексеевич, ст. н. с. МГУ имени М. В. Ломоносова, — за цикл работ по исследованию специфичности ферментативного катализа
- Колокольчиков, Владислав Владимирович, доцент КГУ, — за цикл работ по исследованию деформирования сред в условиях нелинейной наследственности и неклассической пластичности
- Пайгин, Юрий Фёдорович, нач. отдела, Сабателли, Владимир Витальевич, ведущий конструктор, Лаврик, Сергей Георгиевич, конструктор, Мирошниченко, Юрий Борисович, ведущий конструктор, Мухидова, Тамара Усмановна, ст. инженер, Васильев, Александр Глебович, конструктор, Гайдин, Александр Борисович, зам. гл. технолога завода, Гумановский, Марк Григорьевич, конструктор, сотрудники ПТОТМ «Узбектекстильмаш», — за разработку машин ровничных Р 192-5, Р 260-5
- Радик, Стефан Васильевич, ассистент ЛПИ, — за исследование эрозионно-устойчивых профилей рабочих лопаток влажнопаровых турбинных ступеней
- Саари, Пээтер Маанувич, зав. сектором Института физики АН ЭССР; Толсторожев, Георгий Борисович, ст. н. с., Болотько, Леонид Максимович, ст. н. с. ИФ АН БССР, — за цикл работ по спектроскопическому исследованию физических явлений и релаксационных процессов в кристаллах и молекулах
1979
- Азаров, Николай Янович, зав. лабораторией, Анциферов, Андрей Вадимович, мл. н. с., Поляков, Виктор Константинович, ст. н. с., работники Подмосковного НПКУИ; Киселёв, Николай Николаевич, нач. геофизического участка предприятия по осушению шахтных полей, профилактике подземных пожаров и рекультивации земель «Новомосковскшахтоосушение», — за разработку и внедрение сейсмического метода прогноза нарушенности угольных пластов (на примере Подмосковного угольного бассейна)
- Алёшин, Игорь Владимирович, Комолов, Владимир Леонидович, Салядинов, Валерий Серверович, мл. н. с. ГОИ имени С. И. Вавилова; Епифанов, Александр Сергеевич, ст. н. с., Виноградов, Андрей Владимирович, ст. н. с., Ковалёв, Валерий Иванович, мл. н. с., работники ФИАН имени П. Н. Лебедева; Нечитайло, Владимир Степанович, ст. н. с., Трибельский, Михаил Исаакович, мл. н. с. НИИОПК; Радченко, Владимир Вячеславович, мл. н. с. НИИЯФ МГУ имени М. В. Ломоносова, — за цикл работ по исследованию оптического пробоя стёкол
- Антонов, Виктор Александрович, Стариков, Сергей Николаевич, ст. инженеры, Евтихиев, Николай Николаевич, мл. н. с. МИФИ; Плешанов, Павел Григорьевич, ст. н. с. ЦНИИКФ МЗ СССР, — за разработку методов и устройств когерентно-оптической обработки физической и медицинской информации
- Аранович, Анна Майоровна, врач-ординатор, Голиков, Валерий Дмитриевич, Палиенко, Людмила Алексеевна, Петровская, Наталья Виловна, Попков, Арнольд Васильевич, Сушко, Геннадий Степанович, мл. н. с., Шевченко, Геннадий Иванович, ст. н. с., Предеин, Александр Петрович, Шеин, Александр Порфирьевич, руководители групп, сотрудники Курганского НИИЭКОТ, — за цикл работ по разработке и совершенствованию конструкций аппаратов для чрескостного остеосинтеза, методов исследований, экспериментально-теоретическому обоснованию и внедрению в практику травматологии и ортопедии новых способов лечения больных по Илизарову
- Аристов, Виталий Васильевич, ст. н. с., Шмытько, Иван Михайлович, Шулаков, Евгений Владимирович, мл. н. с. ИФТТАН, — за цикл работ по дифракционной кристаллооптике расходящегося пучка рентгеновских лучей
- Богачёв, Юрий Павлович, зав. лабораторией, Кондриков, Александр Иванович, зам. зав. лабораторией, Ладик, Владимир Николаевич, ст. инженер, Чернышов, Валерий Владимирович, ст. н. с. ЭНИИМРС; Крищюкайтис, Валентинас Антанович, ведущий конструктор, Розман, Григорий Иммануилович, и. о. ст. н. с. Вильнюсского филиала его Вильнюсского филиала; Белоусов, Владимир Ильич, инженер-конструктор МСПО «Красный пролетарий»; Крончев, Георгий Иванович, ведущий конструктор Ульяновского ГСКБТФС; Лукашёв, Юрий Александрович, инженер-конструктор Вильнюсского ССЗ; Кальсин, Владислав Николаевич, инженер-конструктор ВНИПКТИ релестроения; Гордовой, Владимир Андреевич, зав. лабораторией НИИ Прокопьевского завода «Электромашина», — за создание и внедрение в промышленность комплектного электрооборудования для металлорежущих станков с адаптивным управлением
- Витченко, Владимир Степанович, Семёнов, Юрий Николаевич, ведущие конструкторы, Макаров, Евгений Михайлович, Рябченко, Юрий Григорьевич, фрезеровщики, Охлабыстин, Дмитрий Аркадьевич, обмотчик, Шалаев, Владимир Григорьевич, конструктор, сотрудники ЛЭМСО «Электросила» — за разработку и внедрение бесщёточной системы возбуждения турбогенератора мощностью 1200 МВт
- Горячева, Ирина Георгиевна, мл. н. с. ИПМАН, — за цикл работ по применению методов теории упругости к вопросам трения, износа и контактной жёсткости
- Долгова, Ольга Викторовна, ст. преподаватель МГУ имени М. В. Ломоносова, — за монографию «Семиотика неплавной речи (на материале английского языка)». М., «Высшая школа», 1978
- Дощанов, Хизат Искакович, Филимонов, Николай Георгиевич, Искаков, Булат Кудайбергенович, мл. н. с. Института ботаники АН КССР; Прангишвили, Давид Александрович, мл. н. с. Института физиологии АН ГССР; Шик, Валентин Владимирович, ст. лаборант, Белявский, Александр Вадимович, мл. н. с., Бавыкин, Сергей Георгиевич, аспирант, сотрудники ИМБАН, — за цикл работ по молекулярной генетике: структура, функция нуклеопротеидов и ферментов нуклеинового обмена
- Иконникова, Светлана Николаевна, профессор, зав. кафедрой ЛГИК; Лисовский, Владимир Тимофеевич, и. о. профессора, руководитель лаборатории НИИКСИ при ЛГУ имени А. А. Жданова; Лутошкин, Анатолий Николаевич, доцент, Уманский, Лев Ильич, профессор, зав. кафедрами, сотрудники КГПИ, — за цикл работ по проблемам коммунистического воспитания молодёжи
- Кирилин, Алексей Дмитриевич, мл. н. с. ГНИИХТЭОС; Тюляев, Иван Иванович, зам. гл. инженера цеха, Шмаков, Андрей Николаевич, нач. опытно-экспериментального участка, сотрудники ХФЗ «Акрихин», — за разработку и внедрение новых кремнийорганических продуктов
- Лабренец, Борис Владимирович, Новиков, Евгений Дмитриевич, мл. н. с., Наумов, Евгений Артурович, Попов, Игорь Геннадьевич, Фонотов, Андрей Георгиевич, ст. н. с. ЦЭМИАН; Гюрджян, Ара Смбатович, зав. сектором ВЦ Госплана Армянской ССР; Садков, Виктор Георгиевич, зав. лабораторией НИИАЭМ при Томском институте АСУ и радиоэлектроники; Тамбовцев, Виталий Леонидович, доцент МГУ имени М. В. Ломоносова, — за цикл исследований по программно-целевому методу в планировании экономического, научно-технического и социального развития (вопросы теории, методологии и практического использования)
- Лоскутов, Пётр Алексеевич, Ратнер, Александр Григорьевич, мл. н. с. ВНИКТИТП; Федянина, Нина Сергеевна, конструктор, Сапиташ, Александр Владимирович, электромонтёр, сотрудники ВНИПКИММ; Юрков, Анатолий Иванович, вальцовщик НЮТЗ; Журба, Александр Савельевич, зам. нач. цеха ДТПЗ; Заяц, Александр Анатольевич, ст. н. с., Чус, Александр Владимирович, доцент, сотрудники ДМИ; Зеленцов, Александр Николаевич, ст. преподаватель МИСиС; Вильде, Юрий Альбертович, инженер-конструктор ПО «Электростальтяжмаш», — за разработку и совершенствование высокоэффективных процессов непрерывной прокатки стальных бесшовных труб, создание нового трубопрокатного оборудования большой единичной мощности и их внедрение на отечественных металлургических заводах
- Парфёнов, Виталий Фёдорович, зам. нач. ГУ лесовосстановления МЛХ РСФСР, — за монографию «Комплекс в кедровом лесу» (М., «Лесная промышленность», 1979), обобщающую опыт проведённого по инициативе и непосредственном широком участии комсомольцев и молодёжи народно-хозяйственного эксперимента по организации рационального природопользования в кедровом лесу
- Петров, Владимир Иванович, ассистент ВГМИ, — за цикл работ по исследованию организации симпатических механизмов спинного мозга (нейрофизиологическое и нейрофармакологическое исследование)
- Тамиров, Михаил Львович, ст. н. с., Евстратов, Александр Михайлович, Клоков, Анатолий Николаевич, Семёнов Владимир Георгиевич, ст. инженеры, сотрудники ВНИИМСХ, — за обоснование, разработку и внедрение в производство комплекса приборов для автоматизации контроля энергетических, эксплуатационных режимов и технологических процессов мобильных с/х агрегатов
- Фирскин, Евгений Семёнович, Федин, Валерий Алексеевич, Чвилёва, Надежда Юрьевна, ст. н. с. МИСИ, — за разработку и, создание и внедрение суперлёгкого минерального гранулированного теплоизоляционного материала «Стеклопор»
- Худякова, Людмила Семёновна, ст. исследователь ИМЭМОАН, — за монографию «Американские банки на мировых рынках» (М., «Наука», 1979)
- Участники высокоширотной полярной экспедиции газеты «Комсомольская правда»: Шпаро, Дмитрий Игоревич, доцент МИСиС, Давыдов Вадим Александрович, зам. гл. врача по лечебной части больницы № 53 Пролетарского района Москвы, Леденёв, Владимир Павлович, ст. н. с. ВНИИПБ, Мельников, Анатолий Васильевич, ст. инженер в/ч, Рахманов, Владимир Фёдорович, гл. конструктор проекта СКБ «Мосгидросталь», Хмелевский, Юрий Ильич, ст. н. с. ЦЭМИАН, Шишкарёв, Василий Иванович, рабочий УДХБ Фрунзенского района Москвы, Лабутин, Леонид Михайлович, ведущий конструктор НИИ, Деев, Михаил Гаврилович, ст. н. с. МГУ имени М. В. Ломоносова, Иванов, Георгий Нилович, ст. н. с. ВНИИОУ, Склокин, Фёдор Николаевич, ст. н. с. МИСиС, Шатохин, Александр Александрович, инженер-технолог Фрязинского завода имени 50-летия СССР, — за осуществление первого в мире перехода по льду от берегов СССР к Северному полюсу без использования вспомогательных средств передвижения, проведённые научные эксперименты, проявленные при этом героизм и мужество, активную пропаганду достижений нашей страны по освоению Арктики.
1980
- Алексеев, Евгений Борисович, нач. лаборатории, Белопильский, Леонид Михайлович, Хорощо, Галин Фёдоровна, инженеры, Зайцевский, Игорь Владимирович, Курилов, Андрей Валентинович, ведущие инженеры, сотрудники ЦНИИС; Рудов, Юрий Константинович, нач. сектора, Кабанов, Владимир Константинович, ст. инженер ПОЛ; Белов, Александр Владимирович, ст. инженер ФИАН имени П. Н. Лебедева; Гусовский, Дмитрий Данилович, мл. н. с. ИХАН; Ковалёва, Наталья Алексеевна, инженер ОКБ кабельной промышленности, — за цикл работ по разработке и внедрению оборудования линейного тракта и комплекса КИП соединительных линий связи на волоконнооптическом кабеле для городских АТС на скорость передачи 2 048 Мбит/с
- Алексеева, Ольга Константиновна, ст. инженер, Беляев, Владимир Никитич, зав. НТЛ, Шишкин, Анатолий Владимирович, ст. н. с. МИФИ, — за работу «Позитронная диагностика — новый метод исследований физико-химических свойств вещества»
- Ашихмин, Герман Викторович, руководитель сектора, Теплышев, Павел Павлович, ассистент, Смирнов, Леонид Николаевич, аспирант МИСиС; Клевцов, Анатолий Иванович, зав. группой, Крючков Владимир Александрович, ведущий конструктор, Леликов, Владимир Алексеевич, инженер-механик ВНИИМЕТМАШ; Лайко, Михаил Юрьевич, ст. н. с. ЦНИИЧМ; Малиновский, Анатолий Фёдорович, ст. вальцовщик ММК имени В. И. Ленина; Сафьян, Александр Матвеевич, ст. н. с. ИЧМ МЧМ СССР; Шатенок, Владимир Яковлевич, вальцовщик ЛСПЗ, — за комплекс научно-исследовательских и проектно-конструкторских работ, обеспечивший улучшение качества проката, повышение производительности отечественных 20-валковых станов
- Белый, Юрий Петрович, Голуб, Елена Ивановна, ст. инженеры УрНИИЧМ; Косенко, Вячеслав Викторович, инженер-конструктор ПО «ВТЗ имени Ф. Э. Дзержинского»; Пацеля, Сергей Алексеевич, мл. н. с., Подрубалов, Валерий Карлович, ст. н. с. ГСНИТИ; Леках, Семён Наумович, зав. отделом отраслевой НИЛ БПИ; Овсянников, Александр Львович, аспирант МВМИ; Жук, Василий Владимирович, инженер-конструктор ПО «МТЗ имени В. И. Ленина»; Фурман, Евгений Львович, Пастухов, Борис Андреевич, ст. н. с. УПИ имени С. М. Кирова, — за создание и внедрение в производство упрочнённых литых материалов для современных конструкций ходовых систем энергонасыщенных тракторов
- Булгаков, Сергей Александрович, Иваников, Игорь Олегович, мл. н. с. клиники гасроэнтерологии ЦНИД МЗ СССР, — за исследование «Нейрогуморальные взаимосвязи при дуоденальной язве»
- Бунин, Михаил Станиславович, аспирант, Губкин, Виталий Николаевич, мл. н. с. ВНИИССОК, — за работу «Интродукция стахиса в СССР»
- Вавилин, Геннадий Владимирович, инженер, Зайончковский, Анатолий Иосифович, инженер, Новиков, Борис Васильевич, инженер, Петрухин, Владимир Александрович, мл. н. с., Сыров, Виктор Валентинович, зав. сектором, сотрудники ИК имени В. М. Глушкова АН УССР; Денисенко, Вячеслав Платонович, нач. НИО, Присяжнюк, Олег Арсеньевич, и. о. нач. НИС, Матвийчук, Владимир Васильевич, сотрудники Киевского ПО имени С. П. Королёва; Житков, Николай Александрович, инженер-конструктор, Юрченко, Николай Иванович, руководитель группы, сотрудники Львовского ПО имени В. И. Ленина, — за разработку и внедрение в производство средств кибернетической техники для обработки данных и управления технологическими процессами в промышленности
- Воеводин, Александр Феликсович, мл. н. с. ИЭПТ АМН СССР; Алиев, Меджид Нуритдинович, ст. н. с., ст. н. с. АзГМИ; Самсонова, Наталья Александровна, патофизиолог, ст. лаборант ИОППФ АМН ССР; Шандра, Алексей Антонович, патофизиолог, ассистент ОдМИ имени Н. И. Пирогова, — за цикл работ по фундаментальным проблемам теоретической медицины
- Гаев, Леонид Григорьевич, ст. инженер, Глухих, Владимир Архипович, инженер, Дрягин, Вениамин Викторович, ст. инженер, Лузгин, Владислав Игоревич, ассистент, Новиков, Алексей Алексеевич, мл. н. с., Рухман, Андрей Александрович, мл. н. с. УПИ имени С. М. Кирова; Дейнека, Алексей Сергеевич, инженер-конструктор ВАЗ имени 50-летия СССР; Романов, Анатолий Михайлович, нач. группы измерений отдела физических исследований ЦНИЛ ПО «Нижневартовскнефтегаз» Главтюменнефтегаза; Шабельянский, Александр Григорьевич, ст. н. с. СибНИИНП; Шубин, Андрей Всеволодович, ведущий конструктор лаборатории ВНИИЯГГ, — за разработку и промышленное внедрение высоконадёжных тиристорных преобразователей для индукционного нагрева металлов в технологии производства автомобилей, а также аппаратуры акустического воздействия в технологии добычи нефти на месторождениях Западной Сибири
- Гинзбург, Наум Самуилович, Сморгонский, Андрей Владимирович, мл. н. с. ИПФАН; Жерлицын, Алексей Григорьевич, ст. н. с. НИИЯФ при ТПИ; Коровин, Сергей Дмитриевич, мл. н. с. ИСЭ СО АН СССР; Кременцов, Владимир Иванович, мл. н. с. ФИАН имени П. Н. Лебедева, — за цикл работ по теоретическому и экспериментальному исследованию индуцированного излучения сильноточных релятивистских электронных пучков и созданию на этой основе мощных источников ЭМК
- Замолодчиков, Александр Борисович, мл. н. с. ИТФАН имени Л. Д. Ландау, — за цикл работ по S-матричному подходу к исследованию точнорешаемых моделей КТП
- Захарьев, Владимир Михайлович, мл. н. с., Крамеров, Дмитрий Александрович, Рубцов, Пётр Михайлович, Фролова, Елена Ивановна, Чумаков, Илья Михайлович, мл. н. с., Скрябин, Константин Георгиевич, ст. н. с., Краев, Александр Семёнович, Токарская, Ольга Николаевна, аспиранты ИМБАН; Лимборская, Светлана Андреевна, ст. н. с. ИМГ АМН СССР; Хмеляускайте, Валерия Гендриковна, мл. н. с. ВНИИПЭ, — за исследование структуры генома высших организмов методами генетической инженерии
- Козлов, Игорь Анатольевич, зав. отделом, Каулен, Андрей Дмитриевич, Семёнов, Алексей Юрьевич, мл. н. с., Константинов, Александр Александрович, Глаголев, Алексей Николаевич, ст. н. с. НИЛ молекулярной биолгии и биоорганической химии имени А. Н. Белозерского МГУ имени М. В. Ломоносова; Кондрашин, Андрей Александрович, ст. н. с. УДН имени Патриса Лумумбы, — за цикл исследований по мембранным преобразователям энергии живой клетки
- Лебедев, Владимир Валентинович, ст. лаборант ВНИИ фитопатологии; Савельева, Любовь, Фёдоровна, ст. н. с. ВНИИОЗ, — за большой вклад в развитие с/х науки и внедрение достижений передового опрыта в практику сельского хозяйства
- Моисеев, Евгений Иванович, доцент факультета вычислительной математики и кибернетики МГУ имени М. В. Ломоносова, — за цикл работ по некоторым вопросам спектральной теории уравнеий смешанного типа
- Мустель, Ирина Павловна, Поляковский, Владимир Яковлевич, мл. н. с. Петров, Евгений Владимирович, ст. н. с., Смирнов, Сергей Николаевич, слесарь ВНИПИ галургии, — за исследование гидрогеомеханических свойств надсолевых осложнений с целью повышения извлечения и качества калийных руд на Старобинском месторождении
- Суслин, Андрей Александрович, ст. н. с. ЛО МИАН имени В. А. Стеклова, — за цикл работ по проблеме стабилизации в алгебраической К-теории
- Тхай, Виталий Сергеевич, ст. н. с., Веселов, Александр Владимирович, зав. лабораторией, Рысин, Николай Иванович, ведущий инженер ВНИИ пластпереработки; Евтушенков, Владимир Петрович, гл. инженер Карачаровского ЗПМ НПО «Пластик»; Котенко, Вадим Дмитриевич, инженер-механик, Ткаченко, Ирина Григорьевна, конструктор СКТБ «Машприборпластик»; Саванец, Василий Николаевич, наладчик выдувных агрегатов Олайнского ЗППМ, — за разработку и внедрение в промышленности переработки пластмасс высокотехнологического процесса литья под давлением термопластов с применением низкотемпературных термостатов-холодильников
- Десятерик, Владимир Ильич, директор издательства ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия», — за цикл работ «Ленин и молодёжь»
- Шишкин, Владимир Иванович, ст. н. с. ИИФФ СО АН СССР, — за монографию «Революционные комитеты Сибири в годы гражданской войны 1919—1921 годов» (Новосибирск, «Наука», 1978)
- Хачин, Владимир Николаевич, сотрудник Сибирского физико-технического института, — за работы по физике и металлургии титано-никелевых сплавов с памятью формы (нитинола), в составе коллектива авторов
1981
I. В области общественных наук
- Кузнецова, Людмила Ивановна, Маштакова, Клара Александровна, ст. н. с. музея «Кабинет и квартира В. И. Ленина», — за цикл работ по исследованию жизни и деятельности В. И. Ленина, Н. К. Крупской, М. И. Ульяновой и пропаганде ленинского наследия среди молодёжи
- Каменецкая, Елена Павловна, ст. н. с. ИГПАН, — за монографию «Космос и международно-правовые проблемы», М., «Наука», 1980
- Паньков, Владимир Степанович, доцент МГУ имени М. В. Ломоносова, — за серию работ по критике антимарксистских экономических теорий
II. В области естественных наук
- Андреев, Александр Владимирович, ст. н. с. ИБПС ДВНЦ АН СССР, — за монографию «Адаптация птиц к зимним условиям субарктики», М., «Наука», 1981
- Ахмедзянов, Равиль Харисович, ассистент КМИ имени С. В. Курашова; Буткевич, Ирина Павловна, Ватаева, Людмила Анатольевна, Гнетов, Александр Валентинович, мл. н. с., Михайленко, Виктор Анатольевич, ст. инженер, Погорелов, Александр Георгиевич, инженер, сотрудники ИФАН имени И. П. Павлова; Ватаев, Сергей Иванович, мл. н. с. ММБИ Кольского филиала АН СССР; Ярцев, Александр Викторович, ассистент СГУ; Санин, Геннадий Юрьевич, ст. н. с. ДВГУ; Кветной, Игорь Моисеевич, ст. н. с. КМИ имени Д. И. Ульянова, — за цикл работ по фундаментальным проблемам теоретической медицины
- Быченков, Валерий Юрьевич, мл. н. с., Стародуб, Александр Николаевич, Тихончук, Владимир Тимофеевич, ст. н. с. ФИАН имени П. Н. Лебедева; Волокитин, Александр Сергеевич, Красносельских, Владимир Викторович, мл. н. с. ИКИАН; Гусаков, Евгений Зиновьевич, мл. н. с. ФТИАН имени А. Ф. Иоффе; Мухин, Владимр Васильевич, мл. н. с. ХФТИ АН УССР, — за работу «Физические эффекты в плазменных параметрических процессах»
- Вильданов, Азат Фаридович, мл. н. с., Фомин, Вячеслав Анатольевич, ст. н. с. ВНИИУС; Майзлиш, Владимир Ефимович, ст. н. с. ИХТИ; Байрамгулов, Наиль Сагидуллович, нач. установки ЗНХП ПО «Салаватнефтеоргсинтез», — за исследование, разработку и внедрение процесса очистки углеводородного сырья от меркаптанов
- Груздев, Леонид Георгиевич, ст. н. с., зав. лабораторией ВНИПТИ кибернетики МСХ СССР, — за цикл работ «Действие синтетических регуляторов роста на формирование урожая и качества зерна»
- Гусяков, Вячеслав Константинович, ст. н. с. ВЦ СО АН СССР; Марчук, Андрей Гурьевич, мл. н. с., Чубаров, Леонид Борисович, мл. н. с. ИТПМ СО АН СССР, — за работу «Математическое моделирование волн цунами в приложении к оперативному прогнозу и цунамирайонированию дальневосточного побережья СССР»
- Исаков, Андрей Юрьевич, ассистент 2 ММИ имени Н. И. Пирогова; Гветадзе, Паата Рамазович, мл. н. с. ТбГИУВ; Миронов, Сергей Павлович, ЦНИИИТО имени Н. Н. Приорова, — за разработку новых методов оперативного лечения хирургических заболеваний у детей
- Копылов, Владимир Николаевич, мл. н. с. ИФТТАН, — за обнаружение и экспериментальное исследование термомагнитных и гальваномагнитных волн — новых типов электромагнитных волн в металлах
- Мельник, Леонид Григорьевич[econ.fem.sumdu.edu.ua/ru/staff/melnyk/], ст. преподаватель, Козин, Эдуард Геннадьевич, ассистент, Боронос, Владимир Николаевич, ст. н. с. Сумского филиала ХПИ, — за работу «Оценка и прогнозирование экономических исследований загрязнения окружающей среды»
- Россихин, Владимир Павлович, ст. н. с., зав. лабораторией селекцентра Донского ЗНИИСХ МСХ РСФСР, — за создание новых скороспелых сортов риса для условий Ростовской области и других районов северного рисосеяния
- Хачиян, Леонид Генрихович, мл. н. с. ВЦ АН СССР, — за цикл работ по полиномиальным алгоритмам в линейном программировании
III. В области техники
- Альперович, Сергей Владимирович, Булгаков, Виктор Иванович, мл. н. с., Попсуенко, Иван Константинович, ст. н. с., Рыжков, Виктор Михайлович, Шитова, Ирина Викторовна, мл. н. с. НИИОПС имени Н. М. Герсеванова; Экштейн, Леонид Иванович, нач. отдела Казахского ПТИФ, — за разработку и внедрение встроительство новых методов устройства оснований и фундаментов в сложных грунтовых условиях южных районов СССР
- Антонов, Николай Евгеньевич, мл. н. с., Глушенко, Александр Петрович, Кораблин, Александр Васильевич, ст. инженеры, Галямова, Елена Валентиновна, Горячев, Юрий Владимирович, инженеры, Крюков, Владимир Валентинович, Марчук, Владимир Иванович, аспиранты, Марков, Аркадий Алексеевич, ассистент, сотрудники МВТУ имени Н. Э. Баумана; Вигдорчик, Владимр Ихиэлович, врач-уролог больницы имени С. П. Боткина, — за исследование, разработку и внедрение информационно-измерительных средств контроля биологических объектов
- Гречников, Фёдор Васильевич, Мордасов, Василий Иванович, доценты, Маслов, Валентин Дмитриевич, ассистент, сотрудники КАИ; Дмитриев, Александр Михайлович, ст. н. с., нач. отдела МВТУ имени Н. Э. Баумана; Кухарь, Владимир Денисович, доцент ТПИ; Семёнов, Иван Евгеньевич, ассистент МСИИ, — за комплекс разработок по интенсификации процессов холодного деформирования листовых, трубных и объёмных заготовок
- Дорогой, Игорь Александрович, ст. н. с., Волохов, Виталий Александрович, мл. н. с., Пинягина, Людмила Вениаминовна, инженер, сотрудники Донецкого НИИЧМ, Чикарев, Иван Семёнович, производственный мастер, Юшков, Вячеслав Николаевич, ст. обжигальщик, сотрудники КМК; Топорков, Сергей Николаевич, Филюшкина, Тамара Александровна, ст. инженеры Гипрозема, — за разработку технологии обжига известняка и совершенствование конструкции 5-зонной печи кипящего слоя производительностью 1 000 т/сутки КМК для получения высококачественной металлургической извести с минимальным расходом топлива на процесс
- Ермилов, Олег Михайлович, ст. н. с., Маслов, Владимир Николаевич, зав. лабораторией, сотрудники Тюменского ГНИПИПГ; Алтунин, Александр Евгеньевич, зам. нач. по математическим методам КИВЦ по добыче газа в тюменской области; Изотов, Николай Иванович, Подоляко, Михаил Иванович, ст. инженерв ВНИИГАЗа; Колбиков, Сергей Валентинович, ассистент МИНГП имени И. М. Губкина; Марчук, Михаил Степанович, ст. геолог ПО «Надымгазпром»; Сулейманов, Рим Султанович, зам. директора по производству ПО «Уренгойгаздобыча» ВПО «Тюменгазпром», — за совершенствование методов проектирования, анализа и управления разработкой Медвежьего и Уренгойского газовых месторождений для обеспечения ускоренного развития ЗСНГК
- Клименко, Анатолий Павлович, нач. бригады, Дашивец, Александр Николаевич, ведущий конструктор, Друкарь, Виктор Владимирович, Покотилов, Валерий Францевич, Хесин, Владимир Яковлевич, Чирва, Юрий Александрович, Пихало, Александр Степанович, Моисеев, Владимир Гаврилович, инженеры-конструкторы, Калиниченко, Владимир Иванович, ведущий инженер, Башмаков, Сергей Дмитриевич, модельщик, сотрудники КБ ГК О. К. Антонова, — за разработку и внедрение в производство дельтапланов «Славутич»
- Куличихин, Сергей Григорьевич, Фролов, Василий Григорьевич, ст. н. с., Иванкина, Ирина Васильевна, мл. н. с., Валышкина, Людмила Ивановна, инженер, сотрудники НПО «Пластмассы»; Волкова, Татьяна Викторовна, мл. н. с. ИЭСАН имени А. Н. Несмеянова; Гончаров, Александр Иванович, ст. аппаратчик ГХЗ, — за разработку высокоэффективных технологических процессов полимеризации лактамов для создания производства полиамидов в промышленности пластмасс
1982
- Абдираимов, Исамедин, гл. инспектор управления научно-исследовательских работ, Минвуза УзССР; Абдурахманов, Абдумалик Ганиевич, мл. н. с. ТАДИ; Иргашев, Арипжан Акрамович, Шипилевский, Александр Борисович, ст. н. с. Джумаев, Абдурашид Валиевич, Алматаев, Таджибой Арзикулович, Носиров, Шухрат Гайбуллаевич, мл. н. с., Тишин, Владимир Александрович, инженер, Нажмидинов, Мушабер Жабирович, Разаков, Аширбек Абдирахманович, аспиранты, сотрудники ТПИ имени А. Р. Бируни, — за разработку технологии получения высокоэффективных композиционных повлимерных материалов и методов прогнозирования их свойств
- Александров, Виктор Андреевич, нач. ПТО СУ № 14; Бабкин, Сергей Васильевич, прораб СУ № 4; Лещёв, Владимир Георгиевич, ст. инженер СУ № 2 треста «Мосгазпроводстрой»; Березина, Ирина Всеволодовна, Зоненко, Валерий Иванович, ассистенты, Орехов, Владимир Владимирович, ст. преподаватель, Васильев, Геннадий Германович, аспирант, сотрудники МИНГП имени И. М. Губкина; Бортаковский, Владимир Сергеевич, Фомина, Елена Анатольевна, мл. н. с., Гаспарянц, Рубен Саркисович, аспирант, сотрудники ВНИИСТ, — за работу «Повышение эффективности и надёжности строительства магистральных газонефтепроводов за счёт оптимизации организационно-технических решений с учётом специфики условий Западной Сибири»
- Альжанова, Алла Толыбаевна, Власик, Татьяна Николаевна, мл. н. с., Безлепкина, Тамара Андреевна, аспирантка, сотрудники ИБАН; Домогатский, Сергей Петрович, мл. н. с. ВКНЦ АМН СССР; Тальянский, Михаил Эммануилович, ст. н. с., Бойков, Серей Викторович, Доля, Валерьян Владимирович, Чумаков, Константин Михайлович, мл. н. с., Аграновский, Алексей Анатольевич, ст. лаборант, Вартапетян, Андрей Борисович, мл. н. с. МГУ имени М. В. Ломоносова, — за цикл работ «Молекулярная биология РНК-содержащих вирусов и РНК-связывающих белков эукариотических клеток»
- Балцат, Иван Николаевич, ст. преподаватель, Унгуряну, Анатолий Михайлович, Чимпоеш, Георгий Павлович, ст. н. с., Габерь, Георгий Семёнович, аспирант, сотрудники Кишинёвского СХИ имени М. В. Фрунзе; Курбанов, Магомед Саидович, директор Дербентского СХТ, — за исследование, разработку и внедрение научно обоснованных предложений по повышению эффективности производства и плодов
- Белов, Александр Владимирович, ассистент, Борисов, Сергей Григорьевич, Маляров, Сергей Михайлович, мл. н. с., Губарева, Людмила Ивановна, Соломатин, Виталий Фёдорович, инженеры, Ивашов, Евгений Николаевич, ст. преподаватель, сотрудники МИЭМ; Вагин, Николай Сергеевич, Вишнякова, Татьяна Львовна, аспиранты МВТУ имени Н. Э. Баумана; Марусов, Владимир Александрович, ст. преподаватель ВПИ; Попов, Евгений Николаевич, ст. н. с., — за создание и внедрение комплекса автоматизированных функциональных систем и устройств для оборудования электронной техники
- Бибик, Александр Тихонович, инженер-конструктор, Михайлов, Валерий Михайлович, гл. конструктор СКБ, сотрудники ИК имени В. М. Глушкова АН УССР; Бородулина, Лилия Петровна, ведущий инженер, Чижов, Виктор Вячеславович, ст. инженер, Маркович, Георгий Марицович, Митюрин, Михаил Григорьевич, Гах, Владимир Яковлевич, нач. секторов, Муратов, Касимхан Сяйдуллович, Крутицкий, Александр Юрьевич, руководители групп, Иванова, Ольга Николаевна, инженер, сотрудники института «Ленгипроэнергомаш», — за проектирование и внедрение программного обеспечения автоматизированного проектирования цехов механообрабатыающего производства заводов энергетического машиностроения
- Борисов, Анатолий Алимпиевич, ст. н. с., Борисов, Александр Алимпиевич, мл. н. с. ИТ СО АН СССР, —за работу «Экспериментальное обнаружение ударной волны разрежения вблизи критической точки жидкость — пар»
- Горячев, Андрей Анатольевич, зав. сектором МГИМО МИД СССР, — за монографию «Проблемы прогнозирования мировых тьоварных рынков», М., «Международные отношения», 1981
- Гросберг, Александр Юльевич, ст. н. с. ИХФАН; Хохлов, Алексей Ремович, ассистент МГУ имени М. В. Ломоносова, — за цикл работ по статистической физике макромолекул
- Домбровский, Виктор Илсифович, Ротт, Геннадий Михайлович, мл. н. с. НИИМР АМН СССР; Староверов, Игорь Иванович, учёный секретарь ВКНЦ АМН СССР, — за работу «Миоглобиновый тест в диагностике острого инфаркта миокарда. Новые методы определения миоглобина»
- Жунь, Владимир Иванович, ст. н. с. Щербинин, Владимр Викторович, нач. отдела, Власенко, Сергей Дмитриевич, мл. н. с. ГНИИХТЭС; Цилюрик, Анатолий Петрович, зам. нач. цеха Редкинского опытного завода, — за разработку и внедрение в народное хозяйство высокоэффективных технологических процессов получения новых кремнийорганических продуктов
- Ибрагимов, Ахмед Джунусович, зав. сектором, Ким, Игорь Владимирович, Сабирджанов, Равиль Салихович, ст. н. с., Хаджаев, Баходыр Асадиллаевич, мл. н. с. САНИИЭСХ; Камалова, Миновар, мл. н. с., Мавлонов, Шодмон, директор Бухарской опытной станции хлопководства, сотруднки ВНИИ хлопководства; Якубджанов, Ойбек, ассистент Андижанского института хлопководства, — за работу «Пути повышения эффективности хлопкового комплекса Узбекистана»
- Ильин, Владимир Петрович, ведущий конструктор, Один, Леонид Иосифович, Голинко, Владимир Николаевич, Шрамченко, Станислав Сергеевич, Колесников, Александр Николаевич, Малахатка, Лариса Сергеевна, Нестеренко, Михаил Александрович, бригадир, сотрудники НКМЗ; Галкин, Владимир Васильевич, инженер-конструктор, Володин, Александр Андреевич, ст. мастер, сотрудники НЛМЗ, — за разработку и внедрение устройства перевалки валков непрерывного широкополосного станка завода
- Лотошников, Христофор Сергеевич, Чунахян, Амбарцум Хачересович, нач. отделов, Малахов, Владимир Ростиславович, Селиверстов, Александр Владимирович, Кулешова, Ирина Михайловна, ст. н. с., Зимина, Мария Андреевна, Вереникина, Елена Александровна, руководители групп, Квасова, Людмила Григорьевна, Кучерова, Алла Юрьевна, архитекторы, сотрудники «СевкавказНИИсельстроя» Госстроя РСФСР, — за создание сельских жилых домов усадебного типа с надворными постройками для ведения личного подсобного хозяйства в Ростовской области с использованием опыта и традиций народного жилища Дона
- Мельников, Аркадий Васильевич, зам. нач. отдела, Безруков, Александр Леонидович, Павлов, Александр Александр Викторович, ст. инженер ОКБ, — за разработку, создание и внедрение гаммы промышленных роботов для автоматизации вспомогательных процессов механообработки, штамповки и несложнной сборки
- Медведев, Михаил Иванович, зав. лабораторией, Блощинский, Григорий Павлович, мл. н. с. ВНИКТИТП; Тарасов, Анатолий Евгеньевич, конструктор ВНИИметмаш; Соколова, Ольга Вадимовна, мл. н. с. МВТУ имени Н. Э. Баумана; Науменко, Сергей Григорьевич, сменный мастер, Дуплий, Николай Константинович, вальцовщик, работники ЮТЗ; Бабкин, Владимир Петрович, зам. нач. цеха ММСЗ, — за разработку и внедрение технологии и оборудования производства труб и изделий из высокоэффективных материалов для авиационной промышленности и атомной энергетики
- Мышкин, Николай Константинович, ст. н. с., Холодилов, Олег Викторович, мл. н. с. ИММС АН БССР; Белый, Алексей Владимирович, ст. н. с. ФТИ АН БССР, — за исследование фрикционного взаимодействия конструкционных материалов с целью снижения износа энерго- и металлоёмкости машин
- Никулин, Сергей Алексеевич, инженер-технолог, Ковалёва, Вера Илиодоровна, ст. инженер, Григорьев, Александр Иванович, Гусаров, Евгений Владимирович, Дайбов, Борис Иванович, инженеры-конструкторы, Иванов Владимир Александрович, токарь, Ильютченко, Анатолий Иванович, формовщик, работники ПО «Уралмаш»; Азимов, Октай Фаррух оглы, слесарь ПО «Каспморнефтегазпром»; Каплин, Игорь Васильевич, конструктор ЦКБ; Коровин, Виктор Викторович, 1-й секретарь Орджоникидзевского райкома ВЛКСМ Свердловска, — за создание и промышленное внедрение комплекта бурового оборудования «Уралмаш 6000 ПЭМ» для плавучих самоподъёмных буроых установок СПБУ 6000/60
- Омельяненко, Николай Петрович, мл. н. с. НИЛ биологических структур МЗ СССР, — за работу «Закономерности структурно-функциональной организации волокнистых элементов и основного вещества соединителной ткани человека»
- Рюмина, Елена Викторовна, ст. н. с. ЦЭМИАН, — за работу «Экологический фактор в экономико-математических моделях»
- Тихонов, Александр Васильевич, ст. н. с. МГУ имени М. В. Ломоносова, — за работу «Акустическая сигнализация и биотехнические системы управления поведением птиц»
- Тулохонов, Арнольд Кириллович, учёный секретарь Бурятского филиала СО АН СССР, — за цикл работ по эволюции рельефообразования Прибайкалья и Забайкалья в приложении к теоретическим и прикладным задачам геоморфологии
- Хецуриани, Джони Григорьевич, инструктор Кутаисского горкома КП Грузии, — за работу «Значение моральных норм в советском гражданском праве»
1983
- Абдурахманов, Рустамбек Убайдуллаевич, доцент, Йулдашев, Абдурахим Гемирович, ст. н. с., Бор, Альфред Райнгольдович, ассистент, Абдурахимов, Абдуджаббар Абдусаламович, Панченко, Яков Александрович, асиранты, Саидов, Рустам Маннапович, ассистент, сотрудники ТПИ; Белянин, Владимир Петрович, ст. инженер ВНИИАМ, — за исследование, разработку и внедрение физико-металлургических способов воздействия при сварке конструкционных материалов
- Акимов, Борис Александрович, ст. н. с., Рябова, Людмила Ивановна, мл. н. с. МГУ имени М. В. Ломоносова; Вигман, Павел Борисович, мл. н. с. ИТФАН; Немов, Сергей Александрович, мл. н. с. ЛПИ; Панкратов, Олег Александрович, ст. н. с. НИИПФ; Рагимова, Тамилла Шамси кызы, мл. н. с. Института физики АН АзССР, — за теоретическое и экспериментальное исследование примесных электронных состояний в твёрдом теле
- Андержанов, Ахмет Летфуллович, ст. н. с. МИИСХП имени В. П. Горячкина; Башилов, Алексей Михайлович, мл. н. с., Старовойтов, Виктор Иванович, ст. н. с. НИИКХ, — за исследование, разработку и внедрение систем контроля качества продукции и автоматической отбраковки некондиции в процессах производства, хранения и реализации картофеля, плодов и овощей
- Антоненков, Василий Данилович, ст. н. с. ВНИИОСП имени В. П. Сербского; Кузнецов, Дмитрий Анатольевич, мл. н. с. 1 ММИ имени И. М. Сеченова; Мусаев, Паша Исмаил оглы, ассистент АзМи; Разумова, Ирина Юрьевна, мл. н. с. 2 ММИ имени Н. И. Пирогова; Новикова, Любовь Анатольевна, ассистент ВГМИ имени Н. Н. Бурденко, — за разработку и внедрение новых методов исследования в экспериментальную и клиническую медицину
- Афанасьев Вячеслав Алексеевич, наладчик технологического оборудования, Гудков, Владимир Алексеевич, Духновский, Михаил Петрович, Трусова, Светлана Герасимовна, Петровнин, Николай Михайлович, Яковлев, Сергей Владиславович, ст. инженеры, Леднёв, Михаил Александрович, Юдина, Наталья Васильевна, инженеры, сотрудники НИИ; Нидаев, Евгений Васильевич, мл. н. с. ИФП СО АН СССР, — за комплекс работ по исследованию, созданию и внедрению методов аппаратуры импульсного отжига полупроводниковых структур источниками интенсивного некогерентного света
- Барановский, Владимир Георгиевич, Капелюшников, Ростислав Исаакович, ст. исследователи ИМЭМОАН; Момоджян, Александра Васильевна, ст. н. с. ИФАН, — за цикл работ по исследованию философских и социально-экономических проблем современной идеологической и политической борьбы, критике буржуазных концепций общественного развития
- Башкиров, Владимир Иванович, Лакомова, Наталья Михайловна, Глумова, Екатерина Филимоновна, Полуэктова, Елена Урлиховна, мл. н. с. ИОГАН; Малков, Сергей Викторович, мл. н. с. КГУ имени В. И. Ульянова; Суриков, Николай Николаевич, мл. н. с. ВНИПЧИ, — за цикл работ «Изучение генетики плазмид у бацилл»
- Беляев, Андрей Алексеевич, Шаповалов, Алексей Михайлович, мл. н. с. ЦНИЛ МЗ СССР; Поливода, Михаил Дмитриевич, мл. н. с. ЦНИЛ 2 ММИ имени Н. И. Пирогова, — за работу «Применение лазерной фотокоагуляции в эндоскопической хирургии»
- Бузун, Игорь Леонидович, Володарский, Владимир Васильевич, нач. групп, Лыжин, Валерий Алексеевич, нач. лаборатории, Плискановский, Александр Станиславович, зам. нач. цеха, Котельников, Леонид Алексеевич, машинист, работники ЖМЗ «Азовсталь»; Рыбалов, Георгий Васильевич, аспирант МИСиС; Литвиненко, Евгений Фёдорович, ст. н. с. ЦНИИЧМ имени И. П. Бардина; Левин, Дмитрий Юрьевич, зав. группой ИЧМ, — за разработку и внедрение комплексной технологии производства низколегированной стали для магистральных газонефтепроводов северного исполнения
- Волкогонов, Дмитрий Антонович, профессор ВПА имени В. И. Ленина; Мирошниченко, Валентин Александрович, профессор ТПИ; Михайловский, Иван Николаевич, профессор ЛПИ имени Ленинского комсомола; Слепенков, Иван Маркелович, профессор МГУ имени М. В. Ломоносова; Трайнин, Александр Соломонович, профессор ВКШ при ЦК ВЛКСМ; Филиппов, Фридрих Рафаилович, профессор ИСИАН; Хозе, Самуил Ефимович, ст. н. с. НИИОПВ АПН СССР, — за цикл работ по исследованию проблем молодёжи, истории и современной деятельности ВЛКСМ
- Городничев, Александр Иванович, секретарь комитета комсомола, Громов, Сергей Валерьевич, инженер-технолог, Федоксеев, Владимир Николаевич, формовщик, Харахнин, Андрей Дмитриевич, слесарь-электромонтажник, Красильников, Сергей Эрикович, Чудненко, Евгений Борисович, инженеры-конструкторы, Скрябин, Анатолий Иванович, модельщик, Федосеенко, Игорь Васильевич, ведущий конструктор, работники Ивановского ПССО имени 50-летия СССР, — за создание и внедрение в промышленность уникального многоцелевого станка с ЧПУ
- Зорин, Владимир Викторович, Пастушенко, Евгений Валериевич, Сафиев, Олег Ганиятович, Романов Николай Александрович, Чалова, Ольга Борисовна, ст. н. с. УНИ; Родин, Александр Петрович, ст. эксперт ВАК при СМ СССР; Тагиев, Делгам Бабир оглы, ст. н. с. ИНФХ АН АзССР, — за разработку научных основ и новой технологии процессов получения кислородосодержащих соединений, мономеров и реактивов для использования в химической и нефтехимической промышленности
- Карцев, Виктор Георгиевич, ст. н. с., Сипягин, Алексей Михайлович, Набатов, Алексей Сергеевич, Покидова, Тамар Сергеевна, мл. н. с. отделения ИХФАН; Лебедев, Альберт Тарасович, мл. н. с. МГУ имени М. В. Ломоносова; Потёмкин, Александр Владимирович, Лощёнов, Виктор Борисович, мл. н. с. ИОНХАН имени Н. С. Курнакова; Дорожкин, Леонид Михайлович, мл. н. с. НИИОПК; Шестаков, Александр Валентинович, мл. н. с., Гордина, Любовь Сергеевна, ст. н. с. НИИ, — за разработку химических процессов получения новых материалов для электронной техники, фотографии и медицины
- Назиров, Равиль Равильевич, Пивоваров, Михаил Леонидович, Тихонов, Андрей Анатольевич, мл. н. с., Чистякова, Елена Алексеевна, ст. лаборант ИКИАН; Сорокин, Алексей Максимович, мл. н. с., Жуков, Виктор Николаевич, нач. группы, сотрудники КВЦ; Верещетин, Владимир Викторович, мл. н. с. Астросовета АН ССР; Филиков, Сергей Владимирович, нач. ЭВМ Симеизской ЭС Астросовета АН СССР; Врадий, Валентин Иванович, нач. смены командно-измерительного комплекса; Зариньш, Ансис Янович, аспирант ЛатвГУ, — за разработку и внедрение методов высокочастотного навигационного обеспечения экспериментов, проводимых с помощью автоматических ИСЗ
- Новицкий, Зиновий Богданович, Ботман, Евгений Константинович, Божко, Пётр Викторович, Мамедов, Перман, ст. н. с., Абитова, Шазия Юсуфовна, Виноградов, Михаил Борисович, мл. н. с. САНИИЛХ, — за работу «Роль леса в охране почв и повышении продуктивности земель»
- Оразов, Меред Байрамович, зав. кафедрой ТИНХ; Тарлаковский, Дмитрий Валентинович, ст. преподаватель МАИ имени С. Орджоникидзе, — за цикл работ «Применение теории дифференциальных операторов к задачам механики»
- Соломеин, Николай Юрьевич, Волкова, Надежда Ивановна, руководители групп, Богданов, Николай Михайлович, ведущий инженер, Вайнбендер, Александр Генрихович, нач. партии, Гавриловская, Галина Владимировна, Линцер, Александр Анатольевич, ст. н. с., Мартынюк, Надежда Петровна, Негомедзянов, Азат Ахмедович, Чирятьева, Алла Леонидовна, мл. н. с., Силина, Людмила Дмитриевна, инженер, сотрудники НИПИНГП имени В. И. Муравленко, — за разработку комплекса прогрессивных научно-технических решений для строительства нефтепромысловых автомобильных дорог Западной Сибири
- Сушков, Олег Петрович, Фламбаум, Виктор Вильевич, ст. н. с. ИЯФ СО АН СССР; Петухов, Александр Кузьмич, мл. н. с. ЛИЯФ АН СССР, — за цикл работ «Нарушение пространственной чётности в тяжёлых ядрах»
- Хавротин, Георгий Павлович, Крайнев, Борис Анатольевич, мл. н. с., Селезнёв, Владимир Николаевич, инженер, Шаров, Александр Петрович, мл. н. с., Мясоедов, Николай Викторович, руководитель группы, сотрудники ВНИИПИ галургии; Куприянов, Владимир Дмитриевич, ассистент ЛГИ, — за исследование, разработку и внедрение новых способов и средств улучшения проветривания и повышения техники безопасности на калийных рудниках
- Малая академия наук «Искатель» Крымской области УССР; Республиканское научное общество «Вииторул» МССР; Школа естественных наук ИАЭ имени И. В. Курчатовa; Юношеская геолгическая экспедиция Свердловской области — за большую работу по коммунистическому воспитанию молодёжи и развитию научно-технического творчества учащихся.
1984
- Алиев, Рамазан Ахмедович, Шутова, Татьяна Анатольевна, Зверев, Николай Евгеньевич, Кирста, Юрий Богданович, Ибрагимов, Акмухамед Сахатдурдыевич, мл. н. с. Института пустынь АН ТССР; Бабаева, Тылла Агаджановна, преподаватель ТГУ; Николаев Владимир Викторович, ст. н. с. Туркменского филиала НИИ каракулеводства; Кобозев, Илья Васильевич, ст. н. с. МСХА имени К. А. Тимирязева, — за работу «Укрепление кормовой базы животноводства на основе рационального использования культурных и природных пастбищ и сенокосов в разных районах страны»
- Андреев, Анатолий Васильевич, ассистент, Тихомиров, Олег Юрьевич, доцент МГУ имени М. В. Ломоносова, — за работу «Математические модели кинетики сверхизлучения»
- Арипов, Хайрулла Кабилович, ассистент ТЭИС; Фёдорова, Ольга Михайловна, мл. н. с. ГОИ имени С. И. Вавилова; Табаров, Тимур Сахибович, ст. инженер, Задиранов, Юрий Михайлович, Сулима, Олег Владимирович, Трошков, Сергей Иванович, мл. н. с. ЛФТИАН имени А. Ф. Иоффе, — за работу «Создание и исследование высокоэффективных полупроводниковых гетерофотопреобразователей концентрированного излучения и автономных модулей солнечных электростанций на их основе»
- Беляева, Елена Джоржевна, Попова, Надежда Митрофановна, инженеры, Гаврилов, Юрий Семёнович, Иванова, Светлана Никитична, Марушева, Татьяна Александровна, Мячин, Владимир Николаевич, Марушев, Вячеслав Николаевич, инженеры-конструкторы Казанского завода ЭВМ; Лапицкий, Александр Владимирович, ведущий инженер НИЦ ЭВТ; Козлов Виктор Николаевич, зав. группой Института электроники и вычислительной техники АН Латвийской ССР, — за обеспечение автоматизации процесса, улучшение характеристик пакетного режима обработки и комплектования моделей ЕС ЭВМ
- Берестень, Сергей Фёдорович, мл. н. с. ИМБАН; Горшкова, Нина Ильинична, Невинский, Георгий Александрович, мл. н. с. ИОХ СО АН СССР; Мадоян, Игорь Артюшевич, ст. н. с. ЕГУ; Моор, Нина Александровна, мл. н. с. НГУ; Нурбеков, Малик Кубанычбекович, ст. лаборант Института биохимии и физиологии АН Киргизской ССР, — за работу «Внерибосомный этап реализации генетического кода: структурно-функциональный анализ аминоацил-тРНК-синтетаз, тРНК и их заимодействия»; Малахов, Владимир Васильевич, зав. лабораторией ИБМ ДВНЦ АН СССР, — за работу «Строение, эмбриональное развитие и филогения первичнополостных червей»
- Берик, Евгений Борисович, мл. н. с. Института физики АН ЭССР; Поляков, Александр Викторович, оптик элементов квантовых приборов, Михайлов, Лев Кириллович, нач. сектора, Серёгин, Сергей Львович, ведущий инженер, Спицын, Евгений Михайлович, нач. лаборатории, Хромов, Александр Васильевич, инженер-технолог, Гошоков, Мухамед Маметбиевич, ведущий инженер, Краснов, Игорь Викторович, мл. н. с., сотрудники НИИ; Немкович, Николай Алексеевич, Рунц, Леонид Петрович, мл. н. с. ИФ АН БССР, — за разработку перестраиваемых лазеров на основе органических соединений
- Бирюков, Сергей Владимирович, ст. н. с. РТИАН; Горчаков, Александр Всеволодович, мл. н. с. ИФП СО АН СССР; Ермолаева, Ирина Васильевна, ст. н. с. ВНИИСИАН; Крылов, Виктор Владимирович, мл. н. с. МГУ имени М. В. Ломоносова; Козорезов, Александр Георгиевич, Медведь, Владимир Владимирович, Никитов, Сергей Аполлонович, мл. н. с. ИРТЭАН, — за работу «Волновые явления в сложных твердотельных структурах и их использование для создания новых приборов твердотельной электроники»
- Бункин, Алексей Фёдорович, ст. н. с., Козлов, Дмитрий Николаевич, мл. н. с. ИОФАН; Гладков, Сергей Михайлович, Шумай, Игорь Леонидович, Задков, Виктор Николаевич, мл. н. с. МГУ имени М. В. Ломоносова; Иванов, Сергей Георгиевич, мл. н. с. ГЕОХИ АН ССР; Козич, Валерий Павлович, мл. н. с., Квач, Владимир Владимирович, аспирант, сотрудники ИФ АН БССР, — за разработку высокочувствительных методов активной лазерной спектроскопии комбинационного рассеяния света и их применение для исследования газов и жидкостей
- Ванцян, Никита Эдуардович, Боровиков, Алексей Михайлович, ст. н. с., Абрамов, Юрий Александрович, Козлов Сергей Павлович, мл. н. с., Хусаинова, Эльмера Рашитовна, операционная медсестра, сотрудники ВНЦХ АМН СССР; Диваков, Михаил Григорьевич, ассистент ВМИ, — за работу «Восстановительная микрохирургия при лечении травм, заболеваний и последствий повреждений конечностей»
- Васильев Сергей Александрович, гл. инженер проекта, Дмитриева, Софья Павловна, ст. инженер, сотрудники ГПИ «Фундаментпроект»; Слепак, Михаил Эзравич, мл. н. с. Тихомиров Сергей Михайлович, Куприн, Валентин Михайлович, ст. н. с., Иванов Михаил Михайлович, Чапаев, Александр Алексеевич, ст. инженеры, сотрудники НИИ оснований и подземных сооружений; Цеева, Анастасия Николаевна, мл. н. с. Якутского филиала ЗабайкалпромстройНИИпроекта, — за работу «Совершенствование и внедрение методов расчёта и конструктивных решений оснований и фундаментов на вечномёрзлых грунтах»
- Гретченко, Анатолий Иванович, Зверев, Олег Алексеевич, Иванкина, Елена Владимировна, доценты, Егоров, Анатолий Юрьевич, Копылов, Анатолий Евгеньевич, Нестеров, Николай Алексеевич, ст. преподаватели МИНХ имени Г. В. Плеханова; Фёдоров, Валерий Аркадьевич, ст. преподаватель ЧГУ; Медведев, Андрей Георгиевич, ассистент ЛИЭИ имени П. Тольятти, — за цикл работ по проблемам планирования научно-технического прогресса и повышения эффективности управления в промышленности
- Загоруйко, Виктор Афанасьевич, ст. н. с., Кречетова, Валентина Васильевна, инженер-химик, Дёмин, Дмитрий Петрович, мл. н. с. ВНИИВВ «Магарач»; Сушко, Роман Васильевич, гл. инженер, Миронюк, Иван Фёдорович, нач. лаборатории, Брей, Владимир Викторович, мл. н. с. ИФХ АН УССР; Дмитрук, Наталья Алексеевна, мл. н. с. НПО пиво-безалкогольной промышленности; Хош, Михаил Ефимович, ст. технолог Севастопольского совхоз-завода «Качинский»; Кинькова, София Ивановна, нач. цеха Киевского ПО винодельческой промышленности; Гусейнов, Айдын Иса оглы, гл. инженер совхоза имени Б. Сардарова АзССР, — за работу «Разработка и внедрение технологии интенсивного производства пищевых напитков на основе использования нового препарата коллоидного кремнезёма»
- Захаров, Виталий Юрьевич, ассистент, Щучкин, Игорь Алексеевич, мл. н. с., сотрудники ЛПИ имени м. И. Калинина; Тоуарт, Райво Вяйнович, ст. инженер ТПИ; Соловей, Александр Григорьевич, нач. цеха, Лонской, Александр Петрович, электрослесарь, сотрудники Прибалтийской ГРЭС, — за исследование высокозабалластированных низкосортных твёрдых топлив, разработку и промышленное освоение методов их эффективного сжигания
- Зинковский, Владимир Николаевич, Федорин, Николай Геннадиевич, инженеры-конструкторы, Косяк, Вадим Серафимович, Ярошенко, Юрий Васильевич, ведущие инженеры, Лукоянова, Галина Алексеевна, Трушников, Владимир Анатольевич, инженеры, Лустин, Александр Александрович, оператор, Мозгин, Анатолий Анатольевич, Потапов, Сергей Евгеньевич, ст. инженеры, сотрудники НИИ, — за разработку и внедрение адаптивного промышленного робота «Электроника НЦТМ» с микропроцессорной управляющей вычислительной системой
- Исаев, Игорь Васильевич, ст. н. с., Кочетков, Дмитрий Васильевич, Рудаков, Константин Владимирович, мл. н. с. ВЦАН, — за работу «Алгебраичекие и метрические конструкции в теории распознавания образов»
- Никонов, Сергей Павлович, ст. н. с. ИАЭ имени И. В. Курчатова; Хачатрян, Оганес Мкртычевич, ассистент ЕПИ; Осокин, Михаил Николаевич, зам. нач. ВПИНИ «Гидропроект»; Землянухин, Владимир Викторович, нач. лаборатории, Макаровский, Павел Львович, ассистент, сторудники МЭИ; Невзоров, Павел Фёдорович, мастер, Шестернев, Пётр Фёдорович, бригадир, Усатенко, Валерий Павлович, слесарь-монтажник, сотрудники Десногорского МУ треста «Центроэнергомонтаж», — за научное обоснование, проектную разработку и внедрение эффективных систем аварийного охлаждения для повышения безопасности АЭС с реакторами РБМК и ВВЭР
- Овчинников, Валерий Васильевич, зав. лабораторией, Липатов, Владимир Владимирович, ассистент, сотрудники МИСиС; Николаев, Александр Геннадиевич, мл. н. с. ИМАН имени А. А. Байкова, — за разработку технологии и исследование процессов получения полупроводниковых и диэлектрических плёнок из растворов и расплавов; Слепцов, Олег Ивкентьевич, зав. лабораторией ИФТПС ЯФ СО АН СССР, — за исследование природы образования холодных трещин и разработку технологии сварки низколегированных сталей при низких температурах
- Розенцвет, Виктор Александрович, Васильев, Анатолий Геннадиевич, нач. установки, сотрудники Стерлитамакского ОНХЗ; Муллагалиев, Ильдар Расихович, Козлов, Валерий Григорьевич, мл. н. с., Марцина, Венера Галиевна, Литовская, Эмилия Аркадьевна, мл. н. с. ИХ БФ АН СССР; Локтев, Алексей Сергеевич, мл. н. с. ВНИИОС; Сахаров, Андрей Михайлович, мл. н. с. ИХФАН; Дедов, Алексей Георгиевич, Ярославов, Александр Анатольевич, мл. н. с. МГУ имени М. В. Ломоносова, — за разработку новых высокоэффективных каталитических систем для процессов полимеризации, гидрирования и окисления
- Сайфутдинов, Юрий Нагметович, мл. н. с. ВНИИПИгорцветмет; Дузь, Сергей Яковлевич, Гаврилина, Людмила Борисовна, мл. н. с. ИПКОНСАН; Рахимджанов, Алишер Алтаевич, зам. нач. ПО «Узбекзолото»; Карев, Виктор Владимирович, ст. инженер, Мурзина, Ольга Георгиевна, конструктор, Ивачёв, Фёдор Константинович, кузнец, сотрудники НПО «Уралгормаш»; Сподарь, Игорь Иосифович, нач. участка, Миноваров, Абдурахим Абдурахманович, слесарь, Мухитдинов, Файзидин Мусубинович, проходчик, работники рудника «Чадак» (УзССР), — за создание и внедрение технологии разработки крутопадающих жильных месторождений с применением механизированного комплекса машин с монорельсовым перемещением
- Петропавловская, Лидия Иосифовна, доцент МИИЖДТ; Тронько, Пётр Тимофеевич, академик АН УССР, зав. отделом ИИ АН УССР; Таранов, Евгений Васильевич, учёный секретарь ИИП МГК и МК КПСС — филиала ИМЛ при ЦК КПСС, — за цикл работ по истории ВЛКСМ, проблемам военно-патриотического и интернационального воспитания молодёжи
1985
- Аксёнов, Александр Орестович, ст. н. с. МНИИМХГ; Борисова, Ольга Григорьевна, Демидова, Людмила Альбертовна, инженеры, Мастеров, Алексей Евгеньевич, ст. инженер, Мусаваров, Вадим Фуатович, регулировщик 6 разряда, Смирнов, Андрей Аркадьевич, конструктор 2 категории, сотрудники Горьковского НИИТОП; Коссовская, Ирина Леопольдовна, врач-ординатор Республиканской больницы № 35 (Горький); Мовшович, Александр Ильич, сотрудник МНИИСС имени А. Н. Бакулева; Столяренко, Георгий Евгеньевич, мл. н. с. ВНИИГБ, — за комплекс работ по созданию и практическому применению в клиниках страны средств и методов эндо- и трансвитреальной микрохирургии глаза
- Анисимов, Владимир Николаевич, ст. инженер, Арутюнян, Рафаэль Вариазович, Пигулький, Сергей Викторович, Себрант, Андрей Юлианович, мл. н. с. ИАЭ имени И. В. Курчатова; Персиянов, Сергей Валерьевич, мл. н. с. МИСиС; Гнедовец, Алексей Григорьевич, Игнатьев Михаил Борисович, мл. н. с., Смуров, Игорь Юрьевич, ст. н. с. ИМАН имени А. А. Байкова; Токарев, Владимир Николаевич, мл. н. с., Углов, Сергей Александрович, инженер ИОФАН, — за работу «Микрометаллургические процессы при импульсном и импульсно-периодическом воздействии лазерного излучения на поверхность металлов и сплавов»; Боргояков, Михаил Павлович, зам. гл. металлурга, Севрюков, Валериан Сергеевич, ст. инженер, Нагибин, Валерий Алексеевич, инженер, работники КраМЗ имени В. И. Ленина, — за разработку и внедрение высокопроизводительной технологии получения алюминиевых сплавов на крупнотоннажном индукционном агрегате, обеспечивающей получение металла высокого качества
- Антонов, Юрий Николаевич, оператор, Кашевский, Олег Трофимович, инженер-конструктор, сотрудники НПО; Гузь, Сергей Сергеевич, Шелухин, Александр Юльевич, ведущие инженеры, Погорелый, Александр Михайлович, ст. инженер, сотрудники ОКБ МЭИ Минвуза СССР; Захаров Александр Иванович, Синило, Виктор Павлдович, мл. н. с., Зимов, Вячеслав Евгеньевич, Шубин, Владимир Алексеевич, ст. инженеры, сотрудники ИРЭ АН СССР; Шестаков, Андрей Константинович, ст. инженер-исследователь НПО, — за разработку радиолокатора АМС «Венера-15», «Венера-16» и синтез изображений и профилей высот поверхности планеты Венера
- Ашпиз, Евгений Самуилович, и. о. зав. лабораторией, Ковалёв, Игорь Феликсович, ассистент, Поляков, Владимир Юрьевич, зам. секретаря комитета ВЛКСМ, сотрудники МИИТ, — за исследование и разработку прогрессивных научно-технических решений по повышению эксплуатационной надёжности ж/д пути
- Бережнов, Владимир Владимирович, ассистент, Мошкин, Владимир Валентинович, инженер, Фетисов, Юрий Константинович, ассистент, Шумилов, Владимир Николаевич, Погожев, Сергей Александрович, мл. н. с., Лутовинов, Виктор Степанович, доцент, сотрудники МИРЭА; Лебедев, Александр Юрьевич, мл. н. с. ИАЭ имени И. В. Курчатова, — за работу «Волновые процессы в магнитоупорядоченных кристаллах и устройства на их основе»
- Битинайте, Юрате Брониславовна, Стакенас, Пятрас Стасевич, мл. н. с., Буткус, Викторас Витаутович, зав. лабораторией, сотрудники НПО «Фермент»; Дианов, Григорий Леонидович, ст. н. с., Мазин Александр Владимирович, мл. н. с., работники ИЦГ СО АН СССР; Болезнин, Михаил Иванович, ст. н. с. ВНИИПМ Главмикробиопрома; Галль, Александр Анатольевич, мл. н. с. НИИОХ СО АН СССР; Карамов, Эдуард Владимирович, ст. н. с. Института вирусологии имени Д. И. Ивановского АМН СССР, — за работу «Новые энзиматические и химические методы направленного мутагенеза, модификации и рестрикции ДНК для генной инженерии»
- Вахненко, Вячеслав Алексеевич, Добрушин, Леонид Давидович, н. с. ИЭС имени Е. О. Патона АН УССР; Довбыш, Сергей Георгиевич, мл. н. с. ВНИИЖТ; Лысак, Владимир Ильич, ст. н. с. ВПИ; Хрипунов, Виктор Александрович, ведущий инженер ВНИИПТ химнефтеаппаратура; Веретенов, Евгений Геннадьевич, ст. н. с., Золотарёв, Александр Николаевич, мл. н. с., Пинаев, Владимир Георгиевич, зав. лабораторией, сотрудники НПО «Алтайский НИИТМ», — за исследование, разработку и внедрение комплекса технологических процессов сварки взрывом применительно к изготовлению узлов и оборудования энергетического машиностроения, цветной металлургии и ЖДТ
- Вахтурова, Светлана Викторовна, инженер, Такочаков, Николай Анатольевич, нач. КБ, работники Пензенского завода ЭВМ; Кауль, Михаил Борисович, Салтанов, Николай Юрьевич, нач. секторов, Сидорова Анна Владимировна, Фоминых, Виктор Александрович, Игнатьева, Татьяна Алексеевна, Давыдов, Сергей Борисович, инженеры 1 категории, сотрудники НИЦЭВТ, — за работу «Аппаратно-программный комплекс управления и сервисного обслуживания высокопроизводительных ЭВМ»
- Гавриленко, Александр Сильвестрович, ст. инженер, Крыжановский, Владимир Витальевич, Провалов, Сергей Анатольевич, мл. н. с., Кулешов, Юрий Анатольевич, аспирант, Торопов, Георгий Борисович, Яцевич, Сергей Евгеньевич, инженеры, Фетисов, Анатолий Борисович, Шило, Сергей Анатольевич, ведущие инженеры, сотрудники ИРЭ АН УССР; Лазебный, Владимир Семёнович, мл. н. с. КПИ, — за работу «Комплекс радиофизической аппаратуры для дистанционного зондирования природной среды»
- Губарев, Сергей Иванович, ст. н. с. ИФТТАН; Мощалков, Виктор Васильевич, доцент физического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова, — за работу «Взаимодействие носителей заряда с магнитными примесями в металлах и полупроводниках»
- Залюбовская, Тамара Петровна, инженер, Петрашко, Людмила Алексеевна, Соляр, Борис Захарович, мл. н. с., Соколовский, Александр Юрьевич, ст. инженер, сотрудники ВНИИ НП; Матвеев, Михаил Станиславович, ст. олператор 6 разряда, Филимонов, Валерий Фёдорович, оператор 5 разряда, работники Горьковского опытного завода ВНИИ НП; Митрофанов, Александр Тимофеевич, оператор, Рябов, Константин Викторович, зам. нач. установки, работники МНПЗ; Николаева, Ирина Викторовна, оператор МОПЗ ВНИИ НП; Рагузина, Ольга Михайловна, лаборантка ЦЛ ЗП ПО «Ангарскнефтеоргсинтез», — за разработку и внедрение на установках каталитического крекинга катализатора окисления оксида углерода с целью увеличения выработки моторных топлив, экономии энергии и исключения вредных выбросов в атмосферу
- Иванов, Павел Константинович, Табагари, Давид Зурабович, Харкевич, Дмитрий Дмитриевич, Тупицын, Николай Николаевич, мл. н. с., Ожерельев, Александр Станиславович, ст. н. с., Савельева, Елена Вячеславовна, ст. лаборант, сотрудники ВОНЦ АМН СССР; Гительман, Лев Григорьевич, гл. районный онколог Ленинского района Московской области (Видновская ЦРБ); Крыжанов, Михаил Александрович, мл. н. с. Горьковского НИИЭМ МЗ РСФСР, — за разработку и внедрение современных иммунологичесих методов и отечественных моноклональных антител в онкологическую практику; Карпухин, Игорь Васильевич, ст. н. с. Урологической клиники ЦНИИКФ МЗ СССР; Ханкин, Сергей Леонидович, ст. н. с. эндоскопического отделения НИИ проктологии МЗ РСФСР, — за работу «Новые методы диагностики и лечения в андрологии и проктологии»
- Коган, Лев Наумович, профессор, зав. кафедрой теории научного коммунизма и социологии УрГУ имени А. М. Горького; Павлов Борис Сергеевич, сотрудник ИЭ УНЦ АН СССР, — за разработку социальных проблем коммунистического воспитания молодёжи
- Куралбаев, Галимбек Амирбекович, Абдулаев, Абсамат, Иманалиев, Азизбек Токтомушевич, Молдокулов, Асип Садырбекович, ст. н. с., Усубалиев, Мурат Шаршеналиевич, Мушкало, Андрей Николаевич, мл. н. с., Кизилова, Алла Петровна, инженер, сотрудники ВНИИКАМ; Назиров, Сагдулла, Хабибуллаевич, мл. н. с. Узбекской опытной станции лубяных культур; Матвеева, Лариса Дмитриевна, ведущий инженер-конструктор 2 категории, сотрудники ГСКБ по ирригации (УзССР), — за создание и внедрение установки сифонной поливной УСП-250 с применеием дискретной (импульсной) технологии поверхностного полива
- Мареев, Вячеслав Юрьевич, Агапов, Александр Александрович, Меньшиков, Михаил Юрьевич, мл. н. с., Карпов, Юрий Алдександрович, Коновалов, Геннадий Александрович, Авдонин, Павел Владимирович, ст. н. с., Агеев, Фаиль Таипович, Вангели, Рад Спиридонович, Новиков, Сергей Вячеславович, аспиранты, сотрудники ВКНЦ АМН СССР, — за работу «Новые подходы к лечению рефрактерной сердечной недостаточности»
- Метленков, Николай Федорович, архитектор Варюхин Александр Иванович., конструктор Тур Виталий Иванович, архитектор Усова Валентина Петровна, инженер-строитель Варченко Е. П — за архитектурный проект «Комплект малых архитектурных форм для города Ульяновска»
- Нуриев, Барат Рза оглы, ст. н. с. Института математики и механики АН АзССР, — за работу «Нелинейные волны в гибких нитях при их пространственной движении»; Ахромеева, Татьяна Сергеевна, Галактионов, Виктор Александрович, Малинецкий, Георгий Геннадиевич, мл. н. с. ИПМАН имени М. В. Келдыша, — за работу «Исследования по теории диссипативных структур в нелинейных средах»
- Покровский, Никита Евгеньевич, редактор отдела журнала «Коммунист», — за цикл работ по критическому анализу идейных течений в молодёжном движении США и по истории американской философии (монография «Генри Торо»); Глушецкий, Андрей Анатольевич, ст. н. с. экономического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова; Мелентьев, Алексей Юрьевич, консультант отдела журнала «Коммунист», — за цикл работ «Общенародная собственность и самоуправление в социалистическом обществе»
- Потапова, Екатерина Николаевна, мл. н. с., Макаров, Олег Николаевич, Коньшин, Александр Николаевич, Елисеев, Николай Иванович, ассистенты, сотрудники МХТИ имени Д. И. Менделеева; Кривобородов, Юрий Романович, ст. н. с. ВНИИЦ, — за разработку и освоение малоэнергоёмкой технологии цемента и его применения
- Тулепбаев, Владимир Байдабекович, Кузьмин, Сергей Александрович, мл. н. с. ИПУ; Берлин, Александр Борисович, регулировщик радиоаппаратуры 6 разряда, Шихов, Владимир Витальевич, регулировщик э/м и р/т приборов и систем; Момотюк, Сергей Николаевич, нач. опытного производства, Федосеенков, Александр Анатольевич, ст. н. с., Шермаков, Андрей Игоревич, ст. инженер, Шукшин, Александр Иосифович, сотрудники Смоленского НПО «Техноприбор»; Болотин, Лев Михайлович, аспирант ИМАН имени А. А. Благонравова; Калинников, Евгений Михайлович, аспирант ВПИ, — за разработку адаптивного робота с техническим зрением для кассетирования неориентированных деталей
- Шеменда, Александр Ильич, мл. н. с. научно-учебного музея земледелия МГУ имени М. В. Ломоносова, — за работу «Экспериментальное моделирование процессов деформации литосферы»; Аброскин, Андрей Геннадиевич, мл. н. с. ИОФАН; Баулин, Евгений Владимирович, мл. н. с., Демидов, Андрей Анатольевич, Калайдзидис, Ольга Владимировна, Чекалюк, Александр Михайлович, мл. н. с., Гоголинская, Татьяна Альдефонсовна, аспирантка, сотрудники МГУ имени М. В. Ломоносова; Беккиев, Азрет Юсупович, ст. н. с. ВГИ (Нальчик); Слободянин, Валерий Павлович, ст. н. с. МФТИ, — за работу «Лазерная диагностика природных водных сред»
- Юрченко, Леонид Алексеевич, зав. сектором, Григорьев, Владимир Иванович, слесарь-сборщик, Калашников, Олег Юрьевич, инженер-конструктор 2 категории,Любимов, Михаил Ювенальевич, инженер-конструктор 1 категории, Мищенко, Андрей Викторович, ведущий конструктор, Сухомлинов, Александр Владимирович, инженер-конструктор 2 категории, работники ПО «НКМЗ имени В. И. Ленина», — за работу «Организация авторского сопровождения эксплуатации уникальных роторных комплексов и модернизация узлов на сонове опыта работы оборудования»
- Коллективы СКТБ ЛМИ и СКИБ МИФИ — за успехи в подготовке высококвалифицированных специалистов, разработке и внедрении в производство новой техники.
1986
- Азенов, Мамматазим Усманович, Джалилова, Тотихон, Джураев, Мураджан Каримович, Нигматуллин, Рашид Ахмедович, Якубов, Мурат Адылович, мл. н. с., Балабанцев, Игорь Леонидович, Закс, Игорь Александрович, ст. н. с., Хегай, Вениамин Викторович, зав. отделом, Матмуратов, Джалгас Джолдасович, ст. инженер САНИИ по ирригации, — за работу «Повышение эффективности мелиоративных систем»
- Алабушев, Виталий Евгеньевич, Богданов, Сергей Владимирович, Воронцов, Александр Егорович, Григоров, Георгий Юрьевич, Коновалов, Андрей Владимирович, Удовиченко, Владимир Иванович, нач. групп, Ерехинский, Борис Александрович, нач. цеха, Зенякин, Виталий Петрович, слесарь, Тетерин, Вячеслав Николаевич, инженер-конструктор ВЗБТ; Попов, Сергей Адольфович, ст. инженер НИИ, — за разработку и внедрение оборудования для герметизации скважин под водой
- Андронова, Наталия Владимировна, инженер, Чечин, Александр Иванович, Зелепухин, Михаил Валентинович, н. с. ИАЭ имени И. В. Курчатова; Пиндюрин, Валерий Фёдорович, н. с. ИЯФ СО АН СССР, — за работу «Когерентное возбуждение мессбауэровских ядер интенсивным синхронным излучением»
- Анохин, Константин Викторович, Судаков, Сергей Константинович, Толпыго, Светлана Михайловна, Келешева, Ламара Феохаровна, Орбачевская, Ирина Юрьевна, Иванов, Евгений Иванович, Мещеряков, Александр Фёдорович, н. с. НИИНФ имени П. К. Анохина АМН СССР; Лысова, Нина Петровна, ст. редактор издательства «Химия»; Свиряев, Владимир Иванович, сотрудник ИБХАН имени М. М. Шемякина; Тимофеева, Татьяна Всеволодовна, мл. н. с. ИПАН, — за работу «Нейродинамика психических процессов и коррекция психических функций на основе раскрытия закономерностей системных механизмов деятельности мозга»
- Аюпов, Шавкат Абдуллаевич, зам. директора, Бердикулов, Мусулмонкул Абдуллаевич, Усманов, Шухрат Мутталибович, н. с. Института математики имени В. И. Романовского АН УзССР; Абдуллаев, Рустамбай Зайрович, ассистент ТГПИ имени В. И. Ленина; Тихонов, Олег Евгеньевич, ассистент, Трунов, Николай Васильевич, доцент КГУ имени В. И. Ульянова, — за работу «Исследования по операторным алгебрам и некоммутативному интегрированию»
- Басевич, Василий Витальевич, Рабинович, Михаил Лейбович, н. с., Ярополов, Александр Иванович, и. о. зам. директора ИБХАН имени А. И. Баха; Черноглазов, Владимир Михайлович, Можаев, Вадим Всеволодович, Синицын, Аркадий Пантелеймонович, н. с. МГУ имени М. В. Ломоносова; Шикшнис, Виргиниюс Альфонсо, ст. н. с. НПО «Фермент»; Максименко, Александр Васильевич, ст. н. с. ИЭК ВКНЦ; Вржещ, Пётр Владимирович, ст. н. с. МГУ имени М. В. Ломоносова; Морозов, Анатолий Михайлович, ассистент УНИ, — за работу «Иммобилизованные и стабилизированные ферменты для целей биотехнологии и медицины»
- Белоножко, Валерий Владимирович, ст. инженер-математик приборного завода; Колосов, Александр Дмитриевич, Остапова, Ирина Вадимовна, инженер СКБ математических машин и систем ИК имени В. М. Глушкова АН УССР; Кузнецов, Владимир Константинович, бригадир сборщиков, Кузьмичёв, Андрей Антонинович, инженер-конструктор Ивановского ССПО имени 50-летия СССР; Моисеенко, Владимир Ефимович, нач. отдела НИИ технологии машиностроения; Живулин, Валерий Константинович, ст. инженер, Левочкин, Александр Алексеевич, нач. группы, Литвинов, Александр Васильевич, нач. сектора, Сухойкин, Александр Иванович, оператор станков с ЧПУ НПО «Энергия», — за разработку и внедрение элементов программно-технического комплекса гибких производственных систем
- Благов, Евгений Владимирович, ст. н. с. ВНИИ метрологической службы; Буздин, Александр Иванович, мл. н. с. МГУ имени М. В. Ломоносова; Варламов, Андрей Андреевич, Фистуль, Михаил Викторович, н. с. МИСиС; Иванов, Сергей Сергеевич, мл. н. с. ИВТАН; Кривых, Анатолий Владимирович, Мартовецкий, Николай Николаевич, мл. н. с. ИАЭ имени И. В. Курчатова; Панюков, Сергей Владимирович, мл. н. с. ГНИЭИ имени Г. М. Кржижановского; Рязанов, Валерий Владимирович, мл. н. с. ИФТТАН, — за работу «Сверхпроводимость слоисто-неоднородных систем и композитных материалов»
- Брагин, Игорь Борисович, Наназиашвили, Ирэна Израиловна, Разуваева, Ирина Александровна, Филатов, Алексей Александрович, мл. н. с. ИССХ имени А. Н. Бакулева АМН СССР; Левшунов, Сергей Петрович, Маныкин, Игорь Евгеньевич, н. с., Мкртчьян, Ваган Робертович, врач НИИСП имени Н. В. Склифосовского; Мерен, Тийт Рихардович, мл. н. с. ТГУ; Серке, Тарму Тармович, врач Таллинской БСМП; Фищенко, Александр Дмитриевич, ассистент МСМИ имени Н. А. Семашко, — за работу «Достижения в диагностике и лечении острых расстройств коронарного кровообращения»
- Бурмистрова, Татьяна Петровна, инженер, Горелик, Виктор Абрамович, нач. сектора, Самсонова, Галина Михайловна, инженер, Яковенко, Андрей Валентинович, инженер, Сороко, Александр Сергеевич, ст. инженер, Сухоруков, Сергей Сергеевич, нач. сектора предприятий, Раев, Андрей Николаевич, ст. инженер-программист ФТИАН имени А. Ф. Иоффе, — за разработку и внедрение в промышленность приоритетных средств автоматизированного оже—энергоанализа
- Вавилин, Аркадий Викторович, Шмелёв, Александр Юрьевич, мл. н. с. ИОФАН; Годин, Олег Александрович, Островский, Алексей Алексеевич, н. с., Кириаков, Владислав Христофорович, аспирант ИОАН имени П. П. Ширшова; Любавин, Лев Яковлевич, Ярощук, Игорь Олегович, мл. н. с. ТООИ ДВНЦ АН СССР; Нечаев, Аркадий Георгиевич, мл. н. с. ИПФАН; Кулаков, Владимир Николаевич, Ивакин, Анатолий Николаевич, ст. н. с. АИАН имени Н. Н. Андреева, — за теоретические и экспериментальные исследования акустических полей в океане
- Валеев, Фарид Абдуллович, Данилова, Надежда Александровна, Толстиков, Александр Генрихович, н. с. Сидоров, Николай Николаевич, мл. н. с. Института химии БФ АН СССР; Кориц, Валдис Робертович, Сахарова, Ольга Вячеславовна, н. с. Ложе, Эйнар Валтович, мл. н. с. ИОС АН Латвийской ССР; Лыхмус, Мадис Веллович, Парве, Омар Вальдарович, Ярвинг, Ивар Эльметович, н. с. Института химии АН ЭССР, — за работу «Фундаментальные и прикладные исследования простаноидов»
- Волобоев, Александр Алексеевич, Луценко, Марина Радомировна, Стародубцева, Евгения Викторовна, мл. н. с. ИОХАН имени Н. Д. Зелинского; Кудрявцев, Геннадий Владимирович, Староверов, Сергей Михайлович, мл. н. с. МГУ имени М. В. Ломоносова; Паничев, Сергей Александрович, зам. зав. кафедрой ТГУ; Гулевич, Юрий Васильевич, мл. н. с. НИФХИ имени Л. Я. Карпова; Загородников, Виктор Петрович, мл. н. с. ИОНХАН имени Н. С. Курнакова; Чувилин, Андрей Леонидович, мл. н. с. ИК СО АН СССР; Пономарёв, Андрей Борисович, ст. инженер ИНЭОСАН имени А. Н. Несмеянова, — за работу «Новые металлокомплексные катализаторы селективных реакций органических соединений»
- Габибов, Александр Габибович, Кочетков, Сергей Николаевич, Иткес, Александр Веньяминович, Карташёва, Ольга Николаевна, Турпаев, Кирилл Тигранович, Смирнов, Иван Владимирович, н. с. ИМБАН; Туницкая, Вера Леонидовна, н. с. МГУ имени М. В. Ломоносова, — за работу «Физико-химические и биологические механизмы аденозин — 3’,5’ циклофосфат зависимого фосфорилирования белков»
- Карпов, Владимир Юрьевич, зав. лабораторией, Толстенко, Александр Васильевич, аспирант ДМИ, — за работу «Явление аномальной спонтанной деформации металлов»
- Косицина, Ирина Игоревна, Старченко, Елена Ильинична, Терещенко, Наталья Адольфовна, мл. н. с., Черненко, Наталья Леонидовна, ст. инженер ИФМ УНЦ АН СССР; Татаренко, Валентин Андреевич, Ягодзинский, Юрий Николаевич, мл. н. с. ИМФ АН УССР; Маханьков, Александр Николаевич, мл. н. с. УПИ имени С. М. Кирова, — за работу «Стареющие аустенитные сплавы с регулируемой стабильностью — новая группа высокопрочных материалов»
- Кулик, Алексей Владимирович, Синьговский, Александр Викторович, Шагин, Пётр Михайлович, н. с. ИФВЭ, — за обнаружение и исследование G (1590) — мезонановой элементарной частицы сo свойствами глюбола
- Мазарович, Александр Олегович, н. с. ГИАН; Рассказов, Сергей Васильевич, н. с. ИЗК СО АН СССР, — за цикл работ «Тектоническое развитие и базальтовый магнетизм Сихотэ-Алиня и Удокана»
- Низова, Наталья Николаевна, Хант, Ольга, Валентиновна, Низов, Владимир Николаевич, н. с. ОдМИ имени Н. И. Пирогова, — за работу «Криоультразвуковые и криоэндоскопические методы диагностики и лечения гиперпластических процессов матки»
- Омельчак, Игорь Михайлович, доцент, Маковецкий, Олег Александрович, аспирант, Самойлов, Дмитрий Иванович, секретарь комитета комсомола ППИ, — за работу «Расчёт свайных фундаментов по предельно допустимым деформациям с учётом реологических параметров основания»
- Коллектив студенческого научного центра ППИ — за успехи в подготовке высококвалифицированных специалистов, разработке и внедрении в производство новой техники.
1987
- Абубакиров, Эдуард Булатович, Денисов, Григорий Геннадьевич, н. с. ИПФАН; Климов, Алексей Иванович, Ростов, Владислав Владимирович, н. с., Полевин, Сергей Декабревич, аспирант ИСЭ СО АН СССР; Яландин, Михаил Иванович, ст. н. с. ИЭФ УрО АН СССР, — за работу «Исследование методов повышения частоты вынужденного излучения релятивистских электронных потоков и создание мощных СВЧ-генераторов диапазона миллиметровых волн на основе сильноточных импульсно-периодических ускорителей»
- Аваков, Вартан Эдуардович, ст. н. с. МИНГ имени И. М. Губкина; Кулиев, Курбанмухаммет Нурыевич, ст. н. с. Туркменского НИГРИ, — за разработку и промышленное внедрение новых высокоэффективных буровых растворов
- Аверьянов, Леонид Владимирович, мл. н. с. БИАН имени В. Л. Комарова, — за работу «Систематика и кариосистематика некоторых родов орхидных»
- Андреев, Валерий Георгиевич, мл. н. с. предприятия Минпромсвязи СССР; Брысев, Андрей Петрович, мл. н. с., Романовский, Михаил Юрьевич, ст. н. с. ИОФАН; Гусев, Виталий Эдуардович, ассистент МГУ имени М. В. Ломоносова; Назаров, Вениамин Евгеньевич, Рейман, Александр Михайлович, мл. н. с., Донской, Дмитрий Михайлович, н. с. ИПФАН; Зосимов, Виктор Васильевич, мл. н. с. Волжского НТО, Скворцов, Алексей Товьевич, мл. н. с., работники АИАН имени Н. Н. Андреева, — за цикл работ «Исследования нелинейного рассеяния и самовоздействия акустических волн и их приложения в диагностике сред»
- Андрюнас, Кястутис Игнович, мл. н. с., Сырус, Виктор Петрович, н. с. Института физики АН Литовской ССР; Дульнева, Елена Геннадиевна, доцент, Козлов, Сергей Аркадьевич, инженер, сотрудники ЛИТМО, — за работу «Многоцветные лазеры высокой яркости на сонове твёрдотельных и твёрдотельно-жидкостных активных сред»
- Антонов, Анатолий Николаевич, ст. н. с. ОФПАН; Барабашев, Алексей Георгиевич, ст. преподаватель МГУ имени М. В. Ломоносова, — за работу «Философский анализ закономерностей и тенденций развития современной науки»
- Бизяев, Виктор Леонидович, Коптюг, Андрей Валентинович, мл. н. с., Лукзен, Никита Николаевич, Мелехов, Валерий Ильич, Сайк, Владимир Оскарович, н. с., Смирнов Сергей Николаевич, мл. н. с. ИХКГ СО АН СССР, — за работу «Первичные трековые процессы в растворах с участием спин-коррелированных ион-радикалов»
- Богатырёв, Владимир Николаевич, Кушлинский, Николай Евгеньевич, Пискунова, Татьяна Владимировна, Блохин, Дмитрий Юрьевич, н. с., Савинов, Андрей Юрьевич, Литвинов, Сергей Викторович, мл. н. с., Чиквашвили, Борис Шалвович, аспирант, Нефёдов, Михаил Дмитриевич, врач, Головкина, Татьяна Валериановна, ст. лаборант, сотрудники ВОНЦ АМН СССР, — за разработку комплексных патогенетических методов диагностики, лечения и прогнозирования рака молочной железы
- Богачёв, Юрий Викторович, ассистент, Янчуров, Виктор Александрович, аспирант, сотрудники ЛЭТИ имени В. И. Ульянова-Ленина; Ермохин, Владимир Александрович, нач. сектора, Потасьев, Владимир Алексеевич, ст. инженер, работники ПО «Нижнекамскнефтехим», — за работу «Исследование, разработка и внедрение в промышленность синтетического каучука методов и средств автоматизированного контроля и управления технологического процесса производства катализаторов на основе явления ЭПР»
- Блинов, Игорь Геннадьевич, ст. н. с., Веремеенко, Сергей Алексеевич, зав. лабораторией, Ильин, Виктор Александрович, ассистент, Коршак, Алексей Анатольевич, Тарзиманов, Олег Хурматович, доценты, сотрудники УНИ; Кочева, Наталья Германовна, инженер-программист Управления Урало-Сибирскими магистральными нефтепроводами Главтранснефти, — за работу «Ресурсосберегающие методы проектирования, сооружения и эксплуатации трубопроводных систем»
- Боровков, Константин Александрович, н. с. МИАН имени В. A. Стеклова; Залесский, Борис Андреевич, ст. н. с. Института математики АН БССР; Рачкаускас, Алфредас Юргевич, доцент ВГУ имени В. Капсукаса; Ульянов, Владимир Васильевич, ассистент МГУ имени М. В. Ломоносова, — за цикл работ по предельным теоремам теории вероятностей
- Викторов, Геннадий Алексеевич, мл. н. с., Давлетов, Рустэм Галеевич, ст. инженер Института химии БФ АН СССР; Дяткин, Алексей Борисович, мл. н. с., Протопопова, Марина Николаевна, Эйсмонт, Михаил Юрьевич, н. с. ИОХАН имени Н. Д. Зелинского; Катунский, Андрей Михайлович, н. с. ВНИИ химических средств защиты растений; Мигранов, Марат Галиханович, мл. н. с. Отдела биохимии и цитохимии БФ АН СССР; Нефёдов, Андрей Олегович, мл. н. с. МИНГ имени И. М. Губкина; Плужник, Георгий Анатольевич, инженер Киевского завода заказных РИАП, — за разработку и практическую реализацию универсальной технологии получения пиретроидов — нового поколения экологически безопасных инсектицидов широкого спектра действия
- Давыдова, Елена Константиновна, Ситиков, Альберт Самигуллович, Фёдоров, Алексей Николаевич, мл. н. с., Миних, Вальдемар Бертгольдович, н. с., Рязанов, Алексей Георгиевич, аспирант ИБАН; Кандрор, Константин Вилленович, н. с. ИБХАН имени А. Н. Баха, — за работу «Компартментализация белков аппарата трансляции на эукариотических полирибосомах»
- Исакулов, Абдурасул Нарбутаевич, Ким, Евгений Георгиевич, Назаров, Бахтияр Гулямович, мл. н. с. Исламов, Рапижан Рахманкулович, аспирант, Тулепов, Умар Берустамович, инженер, Худайбердиев, Абдуазиз Абдувалиевич, ст. н. с., Халимбетов, Убайдулло Оринбаевич, техник-механик САНИИМЭСХ, — за разработку комплекса машин для дражирования семян хлопчатника, их высеуа, уборки и транспортировки хлопка-сырца контейнерным способом
- Казаков, Сергей Васильевич, ассистент, Ивлев, Сергей Алексеевич, Ронков, Леонид Владимирович, мл. н. с. МИСиС; Поживанов, Михаил Александрович, мастер ЖМК «Азовсталь»; Кириленко, Виктор Петрович, н. с., Арсентьев, Игорь Валериевич, мл. н. с. ЦНИИЧМ имени И. П. Бардина; Колпаков, Сергей Серафимович, нач. цеха, Овчинников, Пётр Михайлович, мастер производства, Орионов, Олег Борисович, мастер НЛМК имени Ю. В. Андропова, — за разработку и внедрение комплексной технологии производства качественных низкоуглеродистых сталей с применением циклической продувки в кислородном конвертере и подготовком металла к непрерывной разливке методами внепечной металлургии
- Киракосян, Гагик Тигранович, доцент, Матевосян, Гагик Хоренович, зав. сектором ИВЦ, Мкртичян, Оганес Ехикович, зам. зав. отделом, сотрудники ЕПИ имени К. Маркса; Мартиросян, Дмитрий Робертович, гл. инженер ВЦ ЕНИПИ АСУ городом; Кремер, Владимир Павлович, н. с., Бебчук, Борис Цалевич, мл. н. с. ИПКОНАН, — за работу «Решение задач охраны окружающей среды и рационального использования ресурсов в горнопромышленном регионе с применением диалоговых систем обработки информации»
- Прозоровский, Николай Сергеевич, Феденко, Елена Сергеевна, мл. н. с., Прокопенко, Владимир Дмитриевич, зам. гл. врача, сотрудники Института иммунологии МЗ СССР, — за работу «Экстракорпоральная иммунофармакотерапия: терапевтическое использование индуцированных диуфицином клеток — регуляторов иммунной системы»
- Ситиков, Иван Васильевич, зав. лабораторией, Зырянов, Александр Антонович, ст. н. с. Иркутской лаборатории, Витько, Сергей Дмитриевич, Иванов, Пётр Евгеньевич, ст. н. с., работники НИИ бетона и железобетона Госстроя СССР, — за работу «Малоэнергоёмкие методы возведения монолитных протяжённых конструкций в суровых природно-климатических условиях»
- Степанов, Николай Васильевич, нач. КБ, Судницин, Фёдор Семёнович, нач. группы, сотрудники Запорожского ПО «Моторостроитель»; Шлянников, Валерий Николаевич, ст. н. с. КФТИ КФ АН СССР; Заховайко, Александр Афанасьевич, доцент, Шукаев, Сергей Николаевич, ассистент, сотрудники КПИ, — за разработку методов прогнозирования и исследования долговечности элементов ГТД с учётом конструктивно-технологических факторов изготовления и эксплуатации.
- Андрианов, Николай Ефимович, ст. тренер молодёжной сборной команды СССР по спортивной гимнастике, Байриков, Иван Михайлович, ассистент КМИ имени Д. И. Ульянова; Савельев, Борис Сергеевич, тренер-преподаватель ДЮСШ ММК имени В. И. Ленина; Савельев, Владимир Сергеевич, аспирант ВНИИФК; Сирант, Леонид Борисович, ст. инженер КАИ имени академика С. П. Королёва, — за разработку и внедрение комплекса снарядов и тренажёров, повышающих эффективность тренировочного и восстановительного процессов в физической культуре и спорте
1988
- Аванесян, Сергей Михайлович, мл. н. с. ЕГУ; Баранова, Ирина Михайловна, зав. кафедрой БТИ; Говорков, Сергей Владимирович, Никулин, Александр Александрович, мл. н. с., Леонов, Василий Борисович, ст. лаборант МГУ имени М. В. Ломоносова; Мишина, Елена Дмитриевна, ассистент МИРЭА; Пайтян, Геворг Айказович, зав. сектором НИИФКС ЕГУ; Петухов, Андрей Владимирович, мл. н. с. ИКАН имени А. В. Шубникова; Рацеев, Сергей Андреевич, мл. н. с. ИПФ АН МССР; Цыцан, Валерий Иванович, ст. преподаватель БГПИ имени А. Руссо, — за цикл работ «Новые методы нелинейно-оптической диагностики поверхности, границ раздела и поверхностных структур полупроводников и металлов»
- Алексеев, Алексей Игоревич, Андреева, Марина Леонидовна, Масленников, Сергей Петрович, инженеры-конструкторы, Гусейнов, Гусейн Аббас оглы, Филимонов, Андрей Евгеньевич, инженеры-программисты, Жаббаров, Сергей Хафисович, инженер, Трещев, Анатолий Вячеславович, бригадир специализированной бригады регулировщиков радиоаппаратуры, сотрудники предприятий МЭП СССР; Горбачёв, Николай Васильевич, Шухов, Алексей Георгиевич, ст. н. с., Романов, Михаил Петрович, ст. преподаватель МИРЭА, — за работу «Транспортная система для гибких автоматизированных производств на базе подвижных роботов семейства „Электроника НЦ ТМ“»[12]
- Амонашвили, Шалва Александрович, ч.-к. АПН СССР, директор НИИПН имени Я. С. Гогебашвили, — за цикл работ по проблемам воспитания детей дошкольного и младшего школьного возраста
- Антропов, Владимир Павлович, Постников, Андрей Викторович, Кацнельсон, Михаил Иосифович, ведущий н. с. ИФМ УрО АН СССР; Лихтенштейн, Александр Иосифович, ст. н. с. ИХ УрО АН СССР; Мазин, Игорь Ильич, Рашкеев, Сергей Николаевич, н. с. ФИАН имени П. Н. Лебедева, — за работу «Количественная теория магнитных, электрических и оптических свойств переходных металлов, их сплавов и соединений»
- Белоградский, Андрей Анатольевич, Доркин, Александр Сергеевич, Киреев, Юрий Анатольевич, Шилин, Леонид Георгиевич, Яковлев, Сергей Николаевич, инженеры, Забавин, Василий Николаевич, ведущий инженер, Новопашин, Владимир Вячеславович, ст. инженер, Петрова, Нина Алексеевна, инженер-конструктор, Пластов, Вячеслав Иванович, нач. цеха, сотрудники предприятий МЭП СССР; Панченко, Валерий Александрович, ведущий инженер Нальчикского ЗППП, — за разработку и внедрение в серийное производство унифицированного гипоряда импульсных лазеров и излучателей на алюмоиттриевом гранате, сконструированных на единой модульной основе, для технологических применений в промышленности и научных исследований
- Богданов Алексей Алексеевич, мл. н. с., Клибанов, Александр Лазаревич, н. с. ИЭК ВКНЦ АМН СССР; Духович, Алексей Феликсович, ассистент, Кабанов, Александр Викторович, мл. н. с., Клячко, Наталья Львовна, н. с. МГУ имени М. В. Ломоносова; Курочкин, Илья Николаевич, Породенко, Николай Владимирович, зав. лабораториями, Сергеева, Марина Глебовна, мл. н. с. ИПМБ МЗ СССР; Мальцева, Елена Львовна, ст. н. с. ИХФАН; Хмельницкий, Юрий Ленорович, н. с. ИБХАН имени А. Н. Баха, — за цикл работ «Физико-химическое исследование регуляции мембранных биокатализаторов и рецепторов»
- Гавшин, Сергей Борисович, Потапов, Геннадий Алексеевич, н. с. МИФИ; Харламов, Юрий Матвеевич, н. с. ТООИ ДВО АН СССР, — за работу «Квазисферический детектор черенковского излучения в воде»
- Иванов Сергей Юрьевич, мл. н. с. МИСиС; Крыловский, Александр Викторович, мастер КрАЗ, — за работу «Совершенствование узла газосбора и загрузки глинозёма алюминиевых электролизёров с верхним токоподводом»
- Кукушкин, Игорь Владимирович, ст. н. с. ИФТТАН, — за работу «Дробный квантовый эффект Холла в кремниевых МДП-структурах»
- Левантовский, Лев Владимирович, инженер МИСиС; Мальков, Константин Викторович, мл. н. с. МГУ имени М. В. Ломоносова; Мамедов, Игорь Гулиевич, н. с. НИИАА; Нерсисян, Ашот Леонидович, ст. н. с., Никитин, Сергей Вячеславович, н. с., Сизиков, Владимир Иванович, ст. н. с. ВНИИСИАН, — за работу «Качественные методы анализа устойчивости, сложности и стабилизации динамических систем»[13]
- Лобанов, Евгений Владимирович, Викторова, Ирина Викторовна, Кравченко, Сергей Владимирович, ст. н. с., Артамонов, Виктор Николаевич, мл. н. с., Соколовский, Сергей Владимирович, Стрекалова, Марина Световна, н. с., Поляков, Александр Николаевич, н. с., Попов, Алексей Владимирович, ст. инженер, сотрудники ИМАН имени А. А. Благонравова; Грушецкий, Игорь Владимирович, н. с. ИМП АН Латвийской ССР; Сахвадзе, Геронтий Жорович, ассистент КПИ, — за разработку и внедрение методов повышения надёжности и ресурса машин[14]
- Митрохин, Сергей Владиленович, н. с., Клямкин, Семён Нисонович, мл. н. с. МГУ имени М. В. Ломоносова; Зонтов, Владимир Степанович, н. с. предприятия МЭП СССР; Кулиев, Сахиб Исмаил оглы, ассистент ВГПИ имени С. М. Кирова; Сытников, Андрей Николаевич, н. с. НИХТИ; Лотоцкий, Михаил Владимирович, мл. н. с. Института проблем машиностроения АН УССР, — за цикл работ «Создание высокоэффективных металлогидридных материалов для аккумуляции водорода»
- Молитвослов, Александр Борисович, Скипенко, Олег Григорьевич, н. с. ВНЦХ АМН СССР; Буриев, Илья Михайлович, мл. н. с. ИХ имени А. В. Вишневского АМН СССР; Жадкевич, Михаил Михайлович, ассистент, Капранов, Сергей Анатольевич, мл. н. с. 2 ММИ имени Н. И. Пирогова; Егиев, Валерий Николаевич, ассистент УДН имени П. Лумумбы; Козлов, Игорь Викторович, врач-хирург ГКБ № 27 Свердловска; Кадощук, Юрий Тарасович, аспирант, Ионочкина, Наталья Николаевна, мл. н. с., 1 ММИ имени И. М. Сеченова; Энглин, Игорь Петрович, н. с. МТИММП, — за работу «Новые методы хирургического лечения заболеваний поджелудочной железы»
- Непогодьев, Сергей Арнольдович, мл. н. с., Нифантьев, Николай Эдуардович, Цветков, Юрий Евгеньевич, н. с. ИОХАН имени Н. Д. Зелинского, — за цикл работ «Химический синтез регулярных природных полисахаридов — растительных гликанов и бактериальных гексозаминогликанов»
- Нероев, Владимир Владимирович, мл. н. с., Благодатный, Леонид Владленович, аспирант НИИГБ имени Г. Л. Ф. Гельмгольца; Кислов, Владимир Владимирович, ст. н. с. ИРЭАН; Оганесян, Арутюн Айастанович, ст. лаборант, ЕГМИ; Коротких, Сергей Александрович, ассистент СвМИ, — за разработку новых комплексных методов диагностики и лечения больных с проникающими осколочными ранениями глазного яблока
- Никонов, Сергей Филиппович, ст. н. с., Михайлин, Сергей Иванович, Голухова, Елена Зеликовна, Чернышов, Владимир Викторович, Кругляков, Игорь Владимирович, мл. н. с., Мирский, Григорий Вениаминович, нач. ЭВМ, Пильщикова, Ирина Ивановна, врач, сотрудники ИССХ имени А. Н. Бакулева АМН СССР; Лаан, Мари Ильмановна, аспирантка, Школьникова, Мария Александровна, мл. н. с. МНИИПДХ МЗ РСФСР; Бредикис, Аудрюс Юргевич, ст. н. с. КМИ МЗ Литовской ССР, — за работу «Клиника, диагностика, прогноз и новые подходы к лечению неишемических форм нарушений ритма сердца у лиц молодого возраста»
- Стороженко, Сергей Юрьевич, н. с. БПИ ДВО АН СССР, — за работу «Насекомые с неполным превращением (ортоптероиды и пухоеды) Дальнего Востока»
- Альмурзин, Пётр Прохорович, Никитин, Михаил Васильевич, Царьков, Сергей Фёдорович, инженеры-конструкторы КАЗ; Сафонов, Владимир Петрович, руководитель авиамодельных кружков ДПШ Москворецкого района Москвы, — за разработку и внедрение системы массового привлечения молодёжи к самодеятельному авиационно-техническому творчеству по созданию летательных аппаратов учебного назначения
- Валентик, Юрий Валентинович, руководитель отделения ВНЦ МБПН МЗ СССР; Васюк, Юрий Александрович, ассистент ММСИ имени Н. А. Семашко; Демченкова, Галина Захаровна, руководитель отдела ВНИИСГЭУЗ имени Н. А. Семашко; Курданов, Хусейн, Абукаевич, зав. кафедрой КБГУ; Кучма, Владислав Ремирович, доцент 1 ММИ имени и. М. Сеченова; Мартыненко, Александр Владимирович, инструктор ОНТТМ ЦК ВЛКСМ; Полесский, Владимир Александрович, учёный секретарь ВНИЦПМ МЗ СССР; Фурсов, Сергей Евгеньевич, ст. н. с. ИМБП МЗ СССР, — за работу по пропаганде и формированию здорового образа жизни молодёжи
- Студенческое КБ и научно-производственный отряд «Мостовик» СибАДИ имени В. В. Куйбышева, — за проектирование и строительство мостов в 1981—1988 годах, пропаганду и развитие активных форм привлечения студенческой молодёжи к участию в научно-исследовательской и производственной деятельности
1989
За научную разработку проблем коммунистического воспитания молодёжи
- Игошин К. Е., зам. нач., Миньковский Г. М., нач. кафедры Академии МВД СССР, — за цикл работ по проблемам правового воспитания и профилактики антиобщественных проявлений среди несовершеннолетних и молодёжи в СССР.
В области науки и техники
- Абрамова Т. В., Годовикова Т. С., Казаков С. А., Мамаев С. В., н. с., Булычёв Н. В., Зенкова М. А., Кутявин И. В., Сильников В. Н., мл. н. с., Горн В. В., ст. н. с. Новосибирского ИБХА СО АН СССР; Гайдамаков С. А., мл. н. с. ИКЭМ СО АМН СССР, — за работу «Ген-направленные БАВ — производные олигонуклеотидов: синтез и исследование взаимодействия с нуклеиновыми кислотами».
- Аверкиев Н. С., Бакун А. А., Лянда-Геллер Ю. Б., Ткачук М. Н., н. с. ФТИАН имени А. Ф. Иоффе; Андрианов, А. В., н. с. ЛЭТИ имени В. И. Ульянова (Ленина); Казанский, П. Г., Черных В. А., н. с. ИОФАН, — за цикл работ «Циркулярный фотогальванический эффект в кристаллах»
- Андреев А. В., инженер-программист, Самохин И. А., ст. инженер, Макарова М. В., Ростовцева И. А., Позняк Г. Г., Макарова Л. Ф., инженеры, Шаповаленко С. В., нач. сектора, Кислицкий Ю. Ф., ст. н. с. НИЦЭВТ; Дурасова О. С., инженер Пензенского завода «ВЭМ»; Золотов, В. П., нач. лаборатории НИИ микроприборов — за работу «Система автоматизированного проектирования БИС на ЕС ЭВМ и её внедрение на заводах-изготовителях»
- Асратян Д. Р., гл. инженер службы пути и тоннельных ссоружений Ереванского метрополитена; Гуров Д. Б., ст. н. с. МИИЖТ имени Ф. Э. Дзержинского; Скоморохов В. М., учёный секретарь ИУ СО АН СССР; Харит М. Д. ст. н. с. ВНИИТС; Рыжевский М. Е., гл. специалист по проектированию подземных выработок; Борщ О. И., ведущий инженер, сотрудники института «Гидроспецстроя», — за создание высокоэффективных методов крепления подземных выработок, сооружаемых в сложных инженерно-геологических условиях, с использованием новых композиционных материалов
- Афанасьев А. А., ст. н. с. ВЗИСИ; Афанасьева Е. А., н. с. ВНИИБТ; Сычёв А. И., Фомин П. А., Лямин Г. А., мл. н. с., Воронин Д. В., н. с. ИГД имени М. А. Лаврентьева СO АН СССР; Куликовский В. А., н. с. НИИМ МГУ имени М. В. Ломоносова; Фролов С. М., ст. н. с. ИХФАН, — за работу «Неидеальная детонация систем типа газ-конденсированная фаза»
- Балуда М. В., докторант ММСИ имени Н. А. Семашко; Камкамидзе М. В., зам. гл. врача РОХБВЛ МЗ ГССР; Любина Л. В., Тлепшуков И. К., мл. н. с. НИИМР АМН СССР, — за создание и внедрение комплекса способов диагностики, профилактики и лечения функциональных повреждений стенки сосудов, ведущих к тромботическим осложнениям
- Борщевский А. Я., н. с., Копелев Н. С., Кузнецов С. В., Рудный Е. Б., Чилингаров Н. С., мл. н. с. МГУ имени М. В. Ломоносова; Бреховских М. Н., Попов А. И., мл. н. с. ИОНХАН имени Н. С. Kурнакова; Горяченков С. А., ст. н. с. НПО «Композит»; Красулин С. В., инженер ИАЭ имени И. В. Курчатова, — за цикл работ «Синтез и свойства фторидов и оксидов элементов в необычных состояниях окисления»
- Бредихин Н. Н., зав. лабораторией, Ищенко А. В., ведущий н. с., Корниенко В. И., директор Ростовской ОМС; Ольгаренко Г. В., н. с., Сыпко М. Е., мл. н. с. НПО «Югмелиорация», — за работу «Улучшение мелиоративного состояния орошаемых земель на основе борьбы с фильтрацией из оросительных каналов, применения эффективного закрытого дренажа, повышения плодородия почв и нормированного водопотребления»
- Брызгалин А. Г., Первый В. М., Титов В. А., Шамановский С. В., мл. н. с. ИЭС имени Е. О. Патона АН УССР; Капустин О. Е., мл. н. с. МИНГ имени И. М. Губкина; Корнилович, А. В., инженер-технолог Белорусского республиканского НПО порошковой металлургии, — за работу «Повышение надёжности и долговечности сварных металлоконструкций обработкой взрывом»
- Вилявин М. Ю., Кармазановский Г. Г., мл. н. с. ИХ имени А. В. Вишневского АМН СССР, — за работу «Диагностические и лечебные инвазивные вмешательства под контролем КТГ при хирургических заболеваниях»
- Виняр И. В., Сергеев В. Ю., Умов А. П., Ушаков С. Н., ст. н. с., Егоров С. М., н. с., Мирошников И. В., аспирант ЛПИ имени М. И. Калинина; Каржавин Ю. Ю., н. с. ИАЭ имени И. В. Курчатова, — за разработку новой диагностики плазмы токамаков методом инжекции макрочастиц
- Волков, Сергей Владимирович, ст. н. с. ИВАН, — за цикл работ «Ранняя история буддизма в Корее» и «Чиновничество и аристократия в ранней истории Кореи»
- Галкин С. А., Мартынов А. А., мл. н. с., Пошехонов Ю. Ю., н. с., Дроздов В. В., Медведев С. Ю., ст. н. с. ИПМАН имени М. В. Келдыша; Бесполуденнов С. Г., н. с., Пустовитов В. Д., ст. н. с. ИАЭ имени И. В. Курчатова, — за цикл работ «Математическое моделирование МГД равновесия и устойчивости плазмы в системах с магнитным удержанием»
- Годлевский Л. С., ассистент ОдМИ имени Н. И. Пирогова; Долгих В. Г., Кукушкин М. Л., ст. н. с., Карганов М. Ю., мл. н. с., НИИОППФ АМН СССР; Мейзеров Е. Е., ведущий н. с. НИИ рефлексотерапии ВНЦМРФТ МЗ СССР, — за работу «Системные механизмы возникновения и ликвидации нейропатологических синдромов (на примере эпилепсии и боли)»
- Губанов Д. А., Козлов А. П., ведущие инженеры, Голубев А. В., Новосёлов В. Ю., инженеры, Галактионов В. А., Егоров И. Н., ст. инженеры, сотрудники НПО «Энергия»; Романчук Н. С., мл. н. с., Мудрецов А. С., Тареев С. А., инженеры I категории, сотрудники ЦНИИМАШ, — за разработку комплекса подсистем математического обеспечения управления полётом многоразовой транспортной системы
- Золотарёв В. А., мл. н. с. ИБВВАН имени И. Д. Папанина, — за разработку синэкологических методов биоиндикации и биотестирования качества воды на основе модельных сообществ перифитона
- Калабин С. М., ст. н. с., Тимошенко А. В., мл. н. с. МИТХТ имени М. В. Ломоносова; Назаренко Е. П., н. с. Новокуйбышевского филиала ВНИИОС МХНП СССР, — за цикл работ «Физико-химические основы технологии производства 2-метилфурана»
- Лукьянова, Елена Анатольевна, доцент юридического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова, — за работу «Закон как источник советского государственного права»
- Мурадов Р., зав. кафедрой, Султанов С. Ю., ст. лаборант, Мамарасулов Х. К., инженер-технолог, сотрудники Наманганского филиала, Саримсаков О. Ш., аспирант ТИТЛП имени Ю. Ахунбаева, — за работу «Совершенствование элементов пневмотранспортной установки с целью сохранения качества волокна и семян и сокращения их потерь»
- Темичева Е. В., Чекнев С. Б., мл. н. с. НИИЭМ имени Н. Ф. Гамалеи АМН СССР; Менткевич Г. Л., Рубцов Б. И., н. с. ВОНЦ АМН СССР; Готовцева Е. П., ст. н. с. ЦНИИМБПС, — за работу «Диагностика и коррекция интерфероновых дефицитов при вирусных инфекциях, онкологических заболеваниях и стрессе»
- Туговиков А. Э., Глазов М. В., мл. н. с., Кацнельсон А. М., ст. н. с. ИМАН имени А. А. Байкова; Ткачёв Н. К., н. с. ИМ УрО АН СССР; Крылов А. С., ст. н. с. МГУ имени М. В. Ломоносова; Иванов Г. Г., н. с. ИХСАН имени И. В. Гребенщикова, — за работу «Термодинамика металлургических расплавов: развитие методов прогнозирования и экспериментальные исследования»
- Студенческое КБ МПИ имени А. М. Горького — за опытно-конструкторские работы и внедрение новых транспортно-технологических средств, заслуги в подготовке высококвалифицированных кадров для народного хозяйства.
1990
В области науки и техники
- Алимов М.; Клебеев, Ф., мл. н. с.; Касымов Б., врач,; Костникова И., врач-лаборант (Ташкент)
- Антоненко Ю., н. с., Дробышева Т., мл. н. с., Иванова Т., инженер (Москва)
- Арутюнов А., профессор, Силин Д., ассистент кафедры (Москва)
- Базанов В., Никонов В., ведущие инженеры, Романенков В., инженер, Тормышев А., нач. отдела (НПО «Энергия»); Шалашенкова И., инженер (ЦНИИТМАШ)
- Бычков В., н. с. (Москва); Буевская О., мл. н. с. (Новосибирск); Рогулева В., Шигапов А., н. с. (Красноярск); Удут В., мл. н. с. (Москва)
- Васильев Д., зав. лабораторией, Шамаев А., ст. н. с. (ИПМАН)
- Глазачев О., Тараканов О., ассистенты кафедры, Гуськов С., ст. н. с., Кочетков Ю., мл. н. с. (Москва)
- Жолобенко В., Исаев С., мл. н. с., Кустов Л., ст. н. с., Стахеев А., н. с. (ИОХАН имени Н. Д. Зелинского)
- Камнев А., ассистент кафедры (Москва)
- Колмаков В., н. с. (СО АН СССР)
- Королёва М., ст. н. с., Михайлов В., Ольховский В., слушатели академии (Москва); Петренко Б., преподаватель кафедры (Смоленск); Хайруллин Ш., преподаватель кафедры (Челябинск)
- Крылов К., мл. н. с., Михалёв К., ст. н. с., Подлечняк А., мл. н. с., Романюха А., ст. н. с., Шкуратов С., ст. н. с. (Свердловск)
- Лебедь А., мл. н. с., Яковенко В., мл. н. с. (ИТФАН имени Л. Д. Ландау)
- Лихачёв Н., доцент, Шаврин С., ассистент, Шлыков А., аспирант (Москва)
- Магниев А., учёный секретарь (ВАСХНИЛ)
- Романович А., Ханин С., н. с., Уваров В., мл. н. с., Шаблов А., зав. лабораторией, Шарапов Р., асситент кафедры (Белгород)
- Силаева Т., н. с. (Москва)
В области производствa
- Ахедов Ю., водитель (ПО «Эстонсланец»)
- Безсмольный А., слесарь (Днепропетровск)
- Большедворский С., бригадир (Нурек)
- Бондаренко В., водитель (Москва)
- Бредихин А., звеньевой (Белгородская область)
- Горюнова Е., оператор (Горьковская область)
- Грекулян А., машинист (концерн «Интауголь»)
- Григорьев А., машинист (ПО «Лензолото»)
- Дементьев В., водитель (Тюменская область)
- Зарубин С., монтажник (Москва)
- Керимов Н., механизатор (Бардинский район Азербайджана)
- Пинчук Ю., помощник бурильщика (Сургут)
- Прялова Л., монтажница (Горьковская область)
- Ромашкан Л., оператор (Киев)
- Хмилевский В., авиатехник (Ленинград)
- Комсомольско-молодёжный коллектив бурильщиков: Каретников П., бригадир, Ниманихин Л., группкомсорг (Кустанайская область)
- Комсомольско-молодёжный коллектив бригады: Каминский А., руководитель, Ушкевич С., групкомсорг (Гродно)
- Временный творческий комсомольско-молодёжный коллектив объединения «ЮМЗ»
- Комсомольско-молодёжная бригада фирменного поезда № 2/1 «Украина»: Логвиненко А., руководитель
- Комсомольско-молодёжный коллектив бригады: Цветковский В., бригадир; Солтын Н., комсорг (трест «Надымгазпромстрой»)
Напишите отзыв о статье "Лауреаты премии Ленинского комсомола в области науки и техники"
Примечания
- ↑ Королев, 1977, с. 59.
- ↑ Королев, 1977, с. 115.
- ↑ Королев, 1977, с. 23.
- ↑ Королев, 1977, с. 132.
- ↑ Королев, 1977, с. 5.
- ↑ Королев, 1977, с. 99.
- ↑ Королев, 1977, с. 187.
- ↑ Королев, 1977, с. 149.
- ↑ Королев, 1977, с. 42.
- ↑ Королев, 1977, с. 168.
- ↑ Королев, 1977, с. 79.
- ↑ Наука сегодня, 1989, с. 18.
- ↑ Наука сегодня, 1989, с. 8.
- ↑ Наука сегодня, 1989, с. 11.
Источники
- Газета «Комсомольская правда», 23.5.1970; 28.10.1972; 03.11.1973; 29.10.1974; 14.2.1976; 29.10.1976; 29.10.1977; 28.10.1978; 28.10.1979; 29.10.1980; 29.10.1981; 29.10.1982; 29.10.1983; 28.10.1984; 29.10.1985; 29.10.1986; 29.10.1987; 29.10.1988; 29.10.1989; 28.10.1990
Литература
- Королев Б. Формула творчества. Рассказы о лауреатах премии Ленинского комсомола в области науки и техники 1975 года. — М.: Молодая гвардия, 1977. — 208 с.
- Макаров И. М., Баев А. А., Барсуков В. Л. Наука сегодня. — М.: Знание, 1989. — 320 с.
Отрывок, характеризующий Лауреаты премии Ленинского комсомола в области науки и техники
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.
Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.
Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.
1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.
Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.
Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.
– Il faudra le lui dire tout de meme… – говорили господа свиты. – Mais, messieurs… [Однако же надо сказать ему… Но, господа…] – Положение было тем тяжеле, что император, обдумывая свои планы великодушия, терпеливо ходил взад и вперед перед планом, посматривая изредка из под руки по дороге в Москву и весело и гордо улыбаясь.
– Mais c'est impossible… [Но неловко… Невозможно…] – пожимая плечами, говорили господа свиты, не решаясь выговорить подразумеваемое страшное слово: le ridicule…
Между тем император, уставши от тщетного ожидания и своим актерским чутьем чувствуя, что величественная минута, продолжаясь слишком долго, начинает терять свою величественность, подал рукою знак. Раздался одинокий выстрел сигнальной пушки, и войска, с разных сторон обложившие Москву, двинулись в Москву, в Тверскую, Калужскую и Дорогомиловскую заставы. Быстрее и быстрее, перегоняя одни других, беглым шагом и рысью, двигались войска, скрываясь в поднимаемых ими облаках пыли и оглашая воздух сливающимися гулами криков.
Увлеченный движением войск, Наполеон доехал с войсками до Дорогомиловской заставы, но там опять остановился и, слезши с лошади, долго ходил у Камер коллежского вала, ожидая депутации.
Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
Пчеловод открывает верхнюю колодезню и осматривает голову улья. Вместо сплошных рядов пчел, облепивших все промежутки сотов и греющих детву, он видит искусную, сложную работу сотов, но уже не в том виде девственности, в котором она бывала прежде. Все запущено и загажено. Грабительницы – черные пчелы – шныряют быстро и украдисто по работам; свои пчелы, ссохшиеся, короткие, вялые, как будто старые, медленно бродят, никому не мешая, ничего не желая и потеряв сознание жизни. Трутни, шершни, шмели, бабочки бестолково стучатся на лету о стенки улья. Кое где между вощинами с мертвыми детьми и медом изредка слышится с разных сторон сердитое брюзжание; где нибудь две пчелы, по старой привычке и памяти очищая гнездо улья, старательно, сверх сил, тащат прочь мертвую пчелу или шмеля, сами не зная, для чего они это делают. В другом углу другие две старые пчелы лениво дерутся, или чистятся, или кормят одна другую, сами не зная, враждебно или дружелюбно они это делают. В третьем месте толпа пчел, давя друг друга, нападает на какую нибудь жертву и бьет и душит ее. И ослабевшая или убитая пчела медленно, легко, как пух, спадает сверху в кучу трупов. Пчеловод разворачивает две средние вощины, чтобы видеть гнездо. Вместо прежних сплошных черных кругов спинка с спинкой сидящих тысяч пчел и блюдущих высшие тайны родного дела, он видит сотни унылых, полуживых и заснувших остовов пчел. Они почти все умерли, сами не зная этого, сидя на святыне, которую они блюли и которой уже нет больше. От них пахнет гнилью и смертью. Только некоторые из них шевелятся, поднимаются, вяло летят и садятся на руку врагу, не в силах умереть, жаля его, – остальные, мертвые, как рыбья чешуя, легко сыплются вниз. Пчеловод закрывает колодезню, отмечает мелом колодку и, выбрав время, выламывает и выжигает ее.
Так пуста была Москва, когда Наполеон, усталый, беспокойный и нахмуренный, ходил взад и вперед у Камерколлежского вала, ожидая того хотя внешнего, но необходимого, по его понятиям, соблюдения приличий, – депутации.
В разных углах Москвы только бессмысленно еще шевелились люди, соблюдая старые привычки и не понимая того, что они делали.
Когда Наполеону с должной осторожностью было объявлено, что Москва пуста, он сердито взглянул на доносившего об этом и, отвернувшись, продолжал ходить молча.
– Подать экипаж, – сказал он. Он сел в карету рядом с дежурным адъютантом и поехал в предместье.
– «Moscou deserte. Quel evenemeDt invraisemblable!» [«Москва пуста. Какое невероятное событие!»] – говорил он сам с собой.
Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]
Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.
В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.
В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.
К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d'une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
– Было бы другое, ежели бы ваша светлость не сказали мне, что вы не сдадите Москвы, не давши еще сражения: всего этого не было бы! – сказал он.
Кутузов глядел на Растопчина и, как будто не понимая значения обращенных к нему слов, старательно усиливался прочесть что то особенное, написанное в эту минуту на лице говорившего с ним человека. Растопчин, смутившись, замолчал. Кутузов слегка покачал головой и, не спуская испытующего взгляда с лица Растопчина, тихо проговорил:
– Да, я не отдам Москвы, не дав сражения.
Думал ли Кутузов совершенно о другом, говоря эти слова, или нарочно, зная их бессмысленность, сказал их, но граф Растопчин ничего не ответил и поспешно отошел от Кутузова. И странное дело! Главнокомандующий Москвы, гордый граф Растопчин, взяв в руки нагайку, подошел к мосту и стал с криком разгонять столпившиеся повозки.
В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.
Другие отряды проходили через Кремль и размещались по Маросейке, Лубянке, Покровке. Третьи размещались по Вздвиженке, Знаменке, Никольской, Тверской. Везде, не находя хозяев, французы размещались не как в городе на квартирах, а как в лагере, который расположен в городе.
Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.
В тот же день приказ за приказом отдавались французскими начальниками о том, чтобы запретить войскам расходиться по городу, строго запретить насилия жителей и мародерство, о том, чтобы нынче же вечером сделать общую перекличку; но, несмотря ни на какие меры. люди, прежде составлявшие войско, расплывались по богатому, обильному удобствами и запасами, пустому городу. Как голодное стадо идет в куче по голому полю, но тотчас же неудержимо разбредается, как только нападает на богатые пастбища, так же неудержимо разбредалось и войско по богатому городу.
Жителей в Москве не было, и солдаты, как вода в песок, всачивались в нее и неудержимой звездой расплывались во все стороны от Кремля, в который они вошли прежде всего. Солдаты кавалеристы, входя в оставленный со всем добром купеческий дом и находя стойла не только для своих лошадей, но и лишние, все таки шли рядом занимать другой дом, который им казался лучше. Многие занимали несколько домов, надписывая мелом, кем он занят, и спорили и даже дрались с другими командами. Не успев поместиться еще, солдаты бежали на улицу осматривать город и, по слуху о том, что все брошено, стремились туда, где можно было забрать даром ценные вещи. Начальники ходили останавливать солдат и сами вовлекались невольно в те же действия. В Каретном ряду оставались лавки с экипажами, и генералы толпились там, выбирая себе коляски и кареты. Остававшиеся жители приглашали к себе начальников, надеясь тем обеспечиться от грабежа. Богатств было пропасть, и конца им не видно было; везде, кругом того места, которое заняли французы, были еще неизведанные, незанятые места, в которых, как казалось французам, было еще больше богатств. И Москва все дальше и дальше всасывала их в себя. Точно, как вследствие того, что нальется вода на сухую землю, исчезает вода и сухая земля; точно так же вследствие того, что голодное войско вошло в обильный, пустой город, уничтожилось войско, и уничтожился обильный город; и сделалась грязь, сделались пожары и мародерство.
Французы приписывали пожар Москвы au patriotisme feroce de Rastopchine [дикому патриотизму Растопчина]; русские – изуверству французов. В сущности же, причин пожара Москвы в том смысле, чтобы отнести пожар этот на ответственность одного или несколько лиц, таких причин не было и не могло быть. Москва сгорела вследствие того, что она была поставлена в такие условия, при которых всякий деревянный город должен сгореть, независимо от того, имеются ли или не имеются в городе сто тридцать плохих пожарных труб. Москва должна была сгореть вследствие того, что из нее выехали жители, и так же неизбежно, как должна загореться куча стружек, на которую в продолжение нескольких дней будут сыпаться искры огня. Деревянный город, в котором при жителях владельцах домов и при полиции бывают летом почти каждый день пожары, не может не сгореть, когда в нем нет жителей, а живут войска, курящие трубки, раскладывающие костры на Сенатской площади из сенатских стульев и варящие себе есть два раза в день. Стоит в мирное время войскам расположиться на квартирах по деревням в известной местности, и количество пожаров в этой местности тотчас увеличивается. В какой же степени должна увеличиться вероятность пожаров в пустом деревянном городе, в котором расположится чужое войско? Le patriotisme feroce de Rastopchine и изуверство французов тут ни в чем не виноваты. Москва загорелась от трубок, от кухонь, от костров, от неряшливости неприятельских солдат, жителей – не хозяев домов. Ежели и были поджоги (что весьма сомнительно, потому что поджигать никому не было никакой причины, а, во всяком случае, хлопотливо и опасно), то поджоги нельзя принять за причину, так как без поджогов было бы то же самое.
Как ни лестно было французам обвинять зверство Растопчина и русским обвинять злодея Бонапарта или потом влагать героический факел в руки своего народа, нельзя не видеть, что такой непосредственной причины пожара не могло быть, потому что Москва должна была сгореть, как должна сгореть каждая деревня, фабрика, всякий дом, из которого выйдут хозяева и в который пустят хозяйничать и варить себе кашу чужих людей. Москва сожжена жителями, это правда; но не теми жителями, которые оставались в ней, а теми, которые выехали из нее. Москва, занятая неприятелем, не осталась цела, как Берлин, Вена и другие города, только вследствие того, что жители ее не подносили хлеба соли и ключей французам, а выехали из нее.
Расходившееся звездой по Москве всачивание французов в день 2 го сентября достигло квартала, в котором жил теперь Пьер, только к вечеру.
Пьер находился после двух последних, уединенно и необычайно проведенных дней в состоянии, близком к сумасшествию. Всем существом его овладела одна неотвязная мысль. Он сам не знал, как и когда, но мысль эта овладела им теперь так, что он ничего не помнил из прошедшего, ничего не понимал из настоящего; и все, что он видел и слышал, происходило перед ним как во сне.
Пьер ушел из своего дома только для того, чтобы избавиться от сложной путаницы требований жизни, охватившей его, и которую он, в тогдашнем состоянии, но в силах был распутать. Он поехал на квартиру Иосифа Алексеевича под предлогом разбора книг и бумаг покойного только потому, что он искал успокоения от жизненной тревоги, – а с воспоминанием об Иосифе Алексеевиче связывался в его душе мир вечных, спокойных и торжественных мыслей, совершенно противоположных тревожной путанице, в которую он чувствовал себя втягиваемым. Он искал тихого убежища и действительно нашел его в кабинете Иосифа Алексеевича. Когда он, в мертвой тишине кабинета, сел, облокотившись на руки, над запыленным письменным столом покойника, в его воображении спокойно и значительно, одно за другим, стали представляться воспоминания последних дней, в особенности Бородинского сражения и того неопределимого для него ощущения своей ничтожности и лживости в сравнении с правдой, простотой и силой того разряда людей, которые отпечатались у него в душе под названием они. Когда Герасим разбудил его от его задумчивости, Пьеру пришла мысль о том, что он примет участие в предполагаемой – как он знал – народной защите Москвы. И с этой целью он тотчас же попросил Герасима достать ему кафтан и пистолет и объявил ему свое намерение, скрывая свое имя, остаться в доме Иосифа Алексеевича. Потом, в продолжение первого уединенно и праздно проведенного дня (Пьер несколько раз пытался и не мог остановить своего внимания на масонских рукописях), ему несколько раз смутно представлялось и прежде приходившая мысль о кабалистическом значении своего имени в связи с именем Бонапарта; но мысль эта о том, что ему, l'Russe Besuhof, предназначено положить предел власти зверя, приходила ему еще только как одно из мечтаний, которые беспричинно и бесследно пробегают в воображении.
Когда, купив кафтан (с целью только участвовать в народной защите Москвы), Пьер встретил Ростовых и Наташа сказала ему: «Вы остаетесь? Ах, как это хорошо!» – в голове его мелькнула мысль, что действительно хорошо бы было, даже ежели бы и взяли Москву, ему остаться в ней и исполнить то, что ему предопределено.
На другой день он, с одною мыслию не жалеть себя и не отставать ни в чем от них, ходил с народом за Трехгорную заставу. Но когда он вернулся домой, убедившись, что Москву защищать не будут, он вдруг почувствовал, что то, что ему прежде представлялось только возможностью, теперь сделалось необходимостью и неизбежностью. Он должен был, скрывая свое имя, остаться в Москве, встретить Наполеона и убить его с тем, чтобы или погибнуть, или прекратить несчастье всей Европы, происходившее, по мнению Пьера, от одного Наполеона.
Пьер знал все подробности покушении немецкого студента на жизнь Бонапарта в Вене в 1809 м году и знал то, что студент этот был расстрелян. И та опасность, которой он подвергал свою жизнь при исполнении своего намерения, еще сильнее возбуждала его.
Два одинаково сильные чувства неотразимо привлекали Пьера к его намерению. Первое было чувство потребности жертвы и страдания при сознании общего несчастия, то чувство, вследствие которого он 25 го поехал в Можайск и заехал в самый пыл сражения, теперь убежал из своего дома и, вместо привычной роскоши и удобств жизни, спал, не раздеваясь, на жестком диване и ел одну пищу с Герасимом; другое – было то неопределенное, исключительно русское чувство презрения ко всему условному, искусственному, человеческому, ко всему тому, что считается большинством людей высшим благом мира. В первый раз Пьер испытал это странное и обаятельное чувство в Слободском дворце, когда он вдруг почувствовал, что и богатство, и власть, и жизнь, все, что с таким старанием устроивают и берегут люди, – все это ежели и стоит чего нибудь, то только по тому наслаждению, с которым все это можно бросить.
Это было то чувство, вследствие которого охотник рекрут пропивает последнюю копейку, запивший человек перебивает зеркала и стекла без всякой видимой причины и зная, что это будет стоить ему его последних денег; то чувство, вследствие которого человек, совершая (в пошлом смысле) безумные дела, как бы пробует свою личную власть и силу, заявляя присутствие высшего, стоящего вне человеческих условий, суда над жизнью.
С самого того дня, как Пьер в первый раз испытал это чувство в Слободском дворце, он непрестанно находился под его влиянием, но теперь только нашел ему полное удовлетворение. Кроме того, в настоящую минуту Пьера поддерживало в его намерении и лишало возможности отречься от него то, что уже было им сделано на этом пути. И его бегство из дома, и его кафтан, и пистолет, и его заявление Ростовым, что он остается в Москве, – все потеряло бы не только смысл, но все это было бы презренно и смешно (к чему Пьер был чувствителен), ежели бы он после всего этого, так же как и другие, уехал из Москвы.
Физическое состояние Пьера, как и всегда это бывает, совпадало с нравственным. Непривычная грубая пища, водка, которую он пил эти дни, отсутствие вина и сигар, грязное, неперемененное белье, наполовину бессонные две ночи, проведенные на коротком диване без постели, – все это поддерживало Пьера в состоянии раздражения, близком к помешательству.
Был уже второй час после полудня. Французы уже вступили в Москву. Пьер знал это, но, вместо того чтобы действовать, он думал только о своем предприятии, перебирая все его малейшие будущие подробности. Пьер в своих мечтаниях не представлял себе живо ни самого процесса нанесения удара, ни смерти Наполеона, но с необыкновенною яркостью и с грустным наслаждением представлял себе свою погибель и свое геройское мужество.
«Да, один за всех, я должен совершить или погибнуть! – думал он. – Да, я подойду… и потом вдруг… Пистолетом или кинжалом? – думал Пьер. – Впрочем, все равно. Не я, а рука провидения казнит тебя, скажу я (думал Пьер слова, которые он произнесет, убивая Наполеона). Ну что ж, берите, казните меня», – говорил дальше сам себе Пьер, с грустным, но твердым выражением на лице, опуская голову.
В то время как Пьер, стоя посередине комнаты, рассуждал с собой таким образом, дверь кабинета отворилась, и на пороге показалась совершенно изменившаяся фигура всегда прежде робкого Макара Алексеевича. Халат его был распахнут. Лицо было красно и безобразно. Он, очевидно, был пьян. Увидав Пьера, он смутился в первую минуту, но, заметив смущение и на лице Пьера, тотчас ободрился и шатающимися тонкими ногами вышел на середину комнаты.
– Они оробели, – сказал он хриплым, доверчивым голосом. – Я говорю: не сдамся, я говорю… так ли, господин? – Он задумался и вдруг, увидав пистолет на столе, неожиданно быстро схватил его и выбежал в коридор.
Герасим и дворник, шедшие следом за Макар Алексеичем, остановили его в сенях и стали отнимать пистолет. Пьер, выйдя в коридор, с жалостью и отвращением смотрел на этого полусумасшедшего старика. Макар Алексеич, морщась от усилий, удерживал пистолет и кричал хриплый голосом, видимо, себе воображая что то торжественное.
– К оружию! На абордаж! Врешь, не отнимешь! – кричал он.
– Будет, пожалуйста, будет. Сделайте милость, пожалуйста, оставьте. Ну, пожалуйста, барин… – говорил Герасим, осторожно за локти стараясь поворотить Макар Алексеича к двери.
– Ты кто? Бонапарт!.. – кричал Макар Алексеич.
– Это нехорошо, сударь. Вы пожалуйте в комнаты, вы отдохните. Пожалуйте пистолетик.
– Прочь, раб презренный! Не прикасайся! Видел? – кричал Макар Алексеич, потрясая пистолетом. – На абордаж!
– Берись, – шепнул Герасим дворнику.
Макара Алексеича схватили за руки и потащили к двери.
Сени наполнились безобразными звуками возни и пьяными хрипящими звуками запыхавшегося голоса.
Вдруг новый, пронзительный женский крик раздался от крыльца, и кухарка вбежала в сени.
– Они! Батюшки родимые!.. Ей богу, они. Четверо, конные!.. – кричала она.
Герасим и дворник выпустили из рук Макар Алексеича, и в затихшем коридоре ясно послышался стук нескольких рук во входную дверь.
Пьер, решивший сам с собою, что ему до исполнения своего намерения не надо было открывать ни своего звания, ни знания французского языка, стоял в полураскрытых дверях коридора, намереваясь тотчас же скрыться, как скоро войдут французы. Но французы вошли, и Пьер все не отходил от двери: непреодолимое любопытство удерживало его.
Их было двое. Один – офицер, высокий, бравый и красивый мужчина, другой – очевидно, солдат или денщик, приземистый, худой загорелый человек с ввалившимися щеками и тупым выражением лица. Офицер, опираясь на палку и прихрамывая, шел впереди. Сделав несколько шагов, офицер, как бы решив сам с собою, что квартира эта хороша, остановился, обернулся назад к стоявшим в дверях солдатам и громким начальническим голосом крикнул им, чтобы они вводили лошадей. Окончив это дело, офицер молодецким жестом, высоко подняв локоть руки, расправил усы и дотронулся рукой до шляпы.
– Bonjour la compagnie! [Почтение всей компании!] – весело проговорил он, улыбаясь и оглядываясь вокруг себя. Никто ничего не отвечал.
– Vous etes le bourgeois? [Вы хозяин?] – обратился офицер к Герасиму.
Герасим испуганно вопросительно смотрел на офицера.
– Quartire, quartire, logement, – сказал офицер, сверху вниз, с снисходительной и добродушной улыбкой глядя на маленького человека. – Les Francais sont de bons enfants. Que diable! Voyons! Ne nous fachons pas, mon vieux, [Квартир, квартир… Французы добрые ребята. Черт возьми, не будем ссориться, дедушка.] – прибавил он, трепля по плечу испуганного и молчаливого Герасима.
– A ca! Dites donc, on ne parle donc pas francais dans cette boutique? [Что ж, неужели и тут никто не говорит по французски?] – прибавил он, оглядываясь кругом и встречаясь глазами с Пьером. Пьер отстранился от двери.
Офицер опять обратился к Герасиму. Он требовал, чтобы Герасим показал ему комнаты в доме.
– Барин нету – не понимай… моя ваш… – говорил Герасим, стараясь делать свои слова понятнее тем, что он их говорил навыворот.
Французский офицер, улыбаясь, развел руками перед носом Герасима, давая чувствовать, что и он не понимает его, и, прихрамывая, пошел к двери, у которой стоял Пьер. Пьер хотел отойти, чтобы скрыться от него, но в это самое время он увидал из отворившейся двери кухни высунувшегося Макара Алексеича с пистолетом в руках. С хитростью безумного Макар Алексеич оглядел француза и, приподняв пистолет, прицелился.
– На абордаж!!! – закричал пьяный, нажимая спуск пистолета. Французский офицер обернулся на крик, и в то же мгновенье Пьер бросился на пьяного. В то время как Пьер схватил и приподнял пистолет, Макар Алексеич попал, наконец, пальцем на спуск, и раздался оглушивший и обдавший всех пороховым дымом выстрел. Француз побледнел и бросился назад к двери.
Забывший свое намерение не открывать своего знания французского языка, Пьер, вырвав пистолет и бросив его, подбежал к офицеру и по французски заговорил с ним.
– Vous n'etes pas blesse? [Вы не ранены?] – сказал он.
– Je crois que non, – отвечал офицер, ощупывая себя, – mais je l'ai manque belle cette fois ci, – прибавил он, указывая на отбившуюся штукатурку в стене. – Quel est cet homme? [Кажется, нет… но на этот раз близко было. Кто этот человек?] – строго взглянув на Пьера, сказал офицер.
– Ah, je suis vraiment au desespoir de ce qui vient d'arriver, [Ах, я, право, в отчаянии от того, что случилось,] – быстро говорил Пьер, совершенно забыв свою роль. – C'est un fou, un malheureux qui ne savait pas ce qu'il faisait. [Это несчастный сумасшедший, который не знал, что делал.]
Офицер подошел к Макару Алексеичу и схватил его за ворот.
Макар Алексеич, распустив губы, как бы засыпая, качался, прислонившись к стене.
– Brigand, tu me la payeras, – сказал француз, отнимая руку.
– Nous autres nous sommes clements apres la victoire: mais nous ne pardonnons pas aux traitres, [Разбойник, ты мне поплатишься за это. Наш брат милосерд после победы, но мы не прощаем изменникам,] – прибавил он с мрачной торжественностью в лице и с красивым энергическим жестом.
Пьер продолжал по французски уговаривать офицера не взыскивать с этого пьяного, безумного человека. Француз молча слушал, не изменяя мрачного вида, и вдруг с улыбкой обратился к Пьеру. Он несколько секунд молча посмотрел на него. Красивое лицо его приняло трагически нежное выражение, и он протянул руку.
– Vous m'avez sauve la vie! Vous etes Francais, [Вы спасли мне жизнь. Вы француз,] – сказал он. Для француза вывод этот был несомненен. Совершить великое дело мог только француз, а спасение жизни его, m r Ramball'я capitaine du 13 me leger [мосье Рамбаля, капитана 13 го легкого полка] – было, без сомнения, самым великим делом.
Но как ни несомненен был этот вывод и основанное на нем убеждение офицера, Пьер счел нужным разочаровать его.
– Je suis Russe, [Я русский,] – быстро сказал Пьер.
– Ти ти ти, a d'autres, [рассказывайте это другим,] – сказал француз, махая пальцем себе перед носом и улыбаясь. – Tout a l'heure vous allez me conter tout ca, – сказал он. – Charme de rencontrer un compatriote. Eh bien! qu'allons nous faire de cet homme? [Сейчас вы мне все это расскажете. Очень приятно встретить соотечественника. Ну! что же нам делать с этим человеком?] – прибавил он, обращаясь к Пьеру, уже как к своему брату. Ежели бы даже Пьер не был француз, получив раз это высшее в свете наименование, не мог же он отречься от него, говорило выражение лица и тон французского офицера. На последний вопрос Пьер еще раз объяснил, кто был Макар Алексеич, объяснил, что пред самым их приходом этот пьяный, безумный человек утащил заряженный пистолет, который не успели отнять у него, и просил оставить его поступок без наказания.
Француз выставил грудь и сделал царский жест рукой.
– Vous m'avez sauve la vie. Vous etes Francais. Vous me demandez sa grace? Je vous l'accorde. Qu'on emmene cet homme, [Вы спасли мне жизнь. Вы француз. Вы хотите, чтоб я простил его? Я прощаю его. Увести этого человека,] – быстро и энергично проговорил французский офицер, взяв под руку произведенного им за спасение его жизни во французы Пьера, и пошел с ним в дом.
Солдаты, бывшие на дворе, услыхав выстрел, вошли в сени, спрашивая, что случилось, и изъявляя готовность наказать виновных; но офицер строго остановил их.
– On vous demandera quand on aura besoin de vous, [Когда будет нужно, вас позовут,] – сказал он. Солдаты вышли. Денщик, успевший между тем побывать в кухне, подошел к офицеру.
– Capitaine, ils ont de la soupe et du gigot de mouton dans la cuisine, – сказал он. – Faut il vous l'apporter? [Капитан у них в кухне есть суп и жареная баранина. Прикажете принести?]
– Oui, et le vin, [Да, и вино,] – сказал капитан.
Французский офицер вместе с Пьером вошли в дом. Пьер счел своим долгом опять уверить капитана, что он был не француз, и хотел уйти, но французский офицер и слышать не хотел об этом. Он был до такой степени учтив, любезен, добродушен и истинно благодарен за спасение своей жизни, что Пьер не имел духа отказать ему и присел вместе с ним в зале, в первой комнате, в которую они вошли. На утверждение Пьера, что он не француз, капитан, очевидно не понимая, как можно было отказываться от такого лестного звания, пожал плечами и сказал, что ежели он непременно хочет слыть за русского, то пускай это так будет, но что он, несмотря на то, все так же навеки связан с ним чувством благодарности за спасение жизни.
Ежели бы этот человек был одарен хоть сколько нибудь способностью понимать чувства других и догадывался бы об ощущениях Пьера, Пьер, вероятно, ушел бы от него; но оживленная непроницаемость этого человека ко всему тому, что не было он сам, победила Пьера.
– Francais ou prince russe incognito, [Француз или русский князь инкогнито,] – сказал француз, оглядев хотя и грязное, но тонкое белье Пьера и перстень на руке. – Je vous dois la vie je vous offre mon amitie. Un Francais n'oublie jamais ni une insulte ni un service. Je vous offre mon amitie. Je ne vous dis que ca. [Я обязан вам жизнью, и я предлагаю вам дружбу. Француз никогда не забывает ни оскорбления, ни услуги. Я предлагаю вам мою дружбу. Больше я ничего не говорю.]
В звуках голоса, в выражении лица, в жестах этого офицера было столько добродушия и благородства (во французском смысле), что Пьер, отвечая бессознательной улыбкой на улыбку француза, пожал протянутую руку.
– Capitaine Ramball du treizieme leger, decore pour l'affaire du Sept, [Капитан Рамбаль, тринадцатого легкого полка, кавалер Почетного легиона за дело седьмого сентября,] – отрекомендовался он с самодовольной, неудержимой улыбкой, которая морщила его губы под усами. – Voudrez vous bien me dire a present, a qui' j'ai l'honneur de parler aussi agreablement au lieu de rester a l'ambulance avec la balle de ce fou dans le corps. [Будете ли вы так добры сказать мне теперь, с кем я имею честь разговаривать так приятно, вместо того, чтобы быть на перевязочном пункте с пулей этого сумасшедшего в теле?]
Пьер отвечал, что не может сказать своего имени, и, покраснев, начал было, пытаясь выдумать имя, говорить о причинах, по которым он не может сказать этого, но француз поспешно перебил его.
– De grace, – сказал он. – Je comprends vos raisons, vous etes officier… officier superieur, peut etre. Vous avez porte les armes contre nous. Ce n'est pas mon affaire. Je vous dois la vie. Cela me suffit. Je suis tout a vous. Vous etes gentilhomme? [Полноте, пожалуйста. Я понимаю вас, вы офицер… штаб офицер, может быть. Вы служили против нас. Это не мое дело. Я обязан вам жизнью. Мне этого довольно, и я весь ваш. Вы дворянин?] – прибавил он с оттенком вопроса. Пьер наклонил голову. – Votre nom de bapteme, s'il vous plait? Je ne demande pas davantage. Monsieur Pierre, dites vous… Parfait. C'est tout ce que je desire savoir. [Ваше имя? я больше ничего не спрашиваю. Господин Пьер, вы сказали? Прекрасно. Это все, что мне нужно.]
Когда принесены были жареная баранина, яичница, самовар, водка и вино из русского погреба, которое с собой привезли французы, Рамбаль попросил Пьера принять участие в этом обеде и тотчас сам, жадно и быстро, как здоровый и голодный человек, принялся есть, быстро пережевывая своими сильными зубами, беспрестанно причмокивая и приговаривая excellent, exquis! [чудесно, превосходно!] Лицо его раскраснелось и покрылось потом. Пьер был голоден и с удовольствием принял участие в обеде. Морель, денщик, принес кастрюлю с теплой водой и поставил в нее бутылку красного вина. Кроме того, он принес бутылку с квасом, которую он для пробы взял в кухне. Напиток этот был уже известен французам и получил название. Они называли квас limonade de cochon (свиной лимонад), и Морель хвалил этот limonade de cochon, который он нашел в кухне. Но так как у капитана было вино, добытое при переходе через Москву, то он предоставил квас Морелю и взялся за бутылку бордо. Он завернул бутылку по горлышко в салфетку и налил себе и Пьеру вина. Утоленный голод и вино еще более оживили капитана, и он не переставая разговаривал во время обеда.
– Oui, mon cher monsieur Pierre, je vous dois une fiere chandelle de m'avoir sauve… de cet enrage… J'en ai assez, voyez vous, de balles dans le corps. En voila une (on показал на бок) a Wagram et de deux a Smolensk, – он показал шрам, который был на щеке. – Et cette jambe, comme vous voyez, qui ne veut pas marcher. C'est a la grande bataille du 7 a la Moskowa que j'ai recu ca. Sacre dieu, c'etait beau. Il fallait voir ca, c'etait un deluge de feu. Vous nous avez taille une rude besogne; vous pouvez vous en vanter, nom d'un petit bonhomme. Et, ma parole, malgre l'atoux que j'y ai gagne, je serais pret a recommencer. Je plains ceux qui n'ont pas vu ca. [Да, мой любезный господин Пьер, я обязан поставить за вас добрую свечку за то, что вы спасли меня от этого бешеного. С меня, видите ли, довольно тех пуль, которые у меня в теле. Вот одна под Ваграмом, другая под Смоленском. А эта нога, вы видите, которая не хочет двигаться. Это при большом сражении 7 го под Москвою. О! это было чудесно! Надо было видеть, это был потоп огня. Задали вы нам трудную работу, можете похвалиться. И ей богу, несмотря на этот козырь (он указал на крест), я был бы готов начать все снова. Жалею тех, которые не видали этого.]
– J'y ai ete, [Я был там,] – сказал Пьер.
– Bah, vraiment! Eh bien, tant mieux, – сказал француз. – Vous etes de fiers ennemis, tout de meme. La grande redoute a ete tenace, nom d'une pipe. Et vous nous l'avez fait cranement payer. J'y suis alle trois fois, tel que vous me voyez. Trois fois nous etions sur les canons et trois fois on nous a culbute et comme des capucins de cartes. Oh!! c'etait beau, monsieur Pierre. Vos grenadiers ont ete superbes, tonnerre de Dieu. Je les ai vu six fois de suite serrer les rangs, et marcher comme a une revue. Les beaux hommes! Notre roi de Naples, qui s'y connait a crie: bravo! Ah, ah! soldat comme nous autres! – сказал он, улыбаясь, поело минутного молчания. – Tant mieux, tant mieux, monsieur Pierre. Terribles en bataille… galants… – он подмигнул с улыбкой, – avec les belles, voila les Francais, monsieur Pierre, n'est ce pas? [Ба, в самом деле? Тем лучше. Вы лихие враги, надо признаться. Хорошо держался большой редут, черт возьми. И дорого же вы заставили нас поплатиться. Я там три раза был, как вы меня видите. Три раза мы были на пушках, три раза нас опрокидывали, как карточных солдатиков. Ваши гренадеры были великолепны, ей богу. Я видел, как их ряды шесть раз смыкались и как они выступали точно на парад. Чудный народ! Наш Неаполитанский король, который в этих делах собаку съел, кричал им: браво! – Га, га, так вы наш брат солдат! – Тем лучше, тем лучше, господин Пьер. Страшны в сражениях, любезны с красавицами, вот французы, господин Пьер. Не правда ли?]
До такой степени капитан был наивно и добродушно весел, и целен, и доволен собой, что Пьер чуть чуть сам не подмигнул, весело глядя на него. Вероятно, слово «galant» навело капитана на мысль о положении Москвы.
– A propos, dites, donc, est ce vrai que toutes les femmes ont quitte Moscou? Une drole d'idee! Qu'avaient elles a craindre? [Кстати, скажите, пожалуйста, правда ли, что все женщины уехали из Москвы? Странная мысль, чего они боялись?]
– Est ce que les dames francaises ne quitteraient pas Paris si les Russes y entraient? [Разве французские дамы не уехали бы из Парижа, если бы русские вошли в него?] – сказал Пьер.
– Ah, ah, ah!.. – Француз весело, сангвинически расхохотался, трепля по плечу Пьера. – Ah! elle est forte celle la, – проговорил он. – Paris? Mais Paris Paris… [Ха, ха, ха!.. А вот сказал штуку. Париж?.. Но Париж… Париж…]
– Paris la capitale du monde… [Париж – столица мира…] – сказал Пьер, доканчивая его речь.
Капитан посмотрел на Пьера. Он имел привычку в середине разговора остановиться и поглядеть пристально смеющимися, ласковыми глазами.
– Eh bien, si vous ne m'aviez pas dit que vous etes Russe, j'aurai parie que vous etes Parisien. Vous avez ce je ne sais, quoi, ce… [Ну, если б вы мне не сказали, что вы русский, я бы побился об заклад, что вы парижанин. В вас что то есть, эта…] – и, сказав этот комплимент, он опять молча посмотрел.
– J'ai ete a Paris, j'y ai passe des annees, [Я был в Париже, я провел там целые годы,] – сказал Пьер.
– Oh ca se voit bien. Paris!.. Un homme qui ne connait pas Paris, est un sauvage. Un Parisien, ca se sent a deux lieux. Paris, s'est Talma, la Duschenois, Potier, la Sorbonne, les boulevards, – и заметив, что заключение слабее предыдущего, он поспешно прибавил: – Il n'y a qu'un Paris au monde. Vous avez ete a Paris et vous etes reste Busse. Eh bien, je ne vous en estime pas moins. [О, это видно. Париж!.. Человек, который не знает Парижа, – дикарь. Парижанина узнаешь за две мили. Париж – это Тальма, Дюшенуа, Потье, Сорбонна, бульвары… Во всем мире один Париж. Вы были в Париже и остались русским. Ну что же, я вас за то не менее уважаю.]
Под влиянием выпитого вина и после дней, проведенных в уединении с своими мрачными мыслями, Пьер испытывал невольное удовольствие в разговоре с этим веселым и добродушным человеком.
– Pour en revenir a vos dames, on les dit bien belles. Quelle fichue idee d'aller s'enterrer dans les steppes, quand l'armee francaise est a Moscou. Quelle chance elles ont manque celles la. Vos moujiks c'est autre chose, mais voua autres gens civilises vous devriez nous connaitre mieux que ca. Nous avons pris Vienne, Berlin, Madrid, Naples, Rome, Varsovie, toutes les capitales du monde… On nous craint, mais on nous aime. Nous sommes bons a connaitre. Et puis l'Empereur! [Но воротимся к вашим дамам: говорят, что они очень красивы. Что за дурацкая мысль поехать зарыться в степи, когда французская армия в Москве! Они пропустили чудесный случай. Ваши мужики, я понимаю, но вы – люди образованные – должны бы были знать нас лучше этого. Мы брали Вену, Берлин, Мадрид, Неаполь, Рим, Варшаву, все столицы мира. Нас боятся, но нас любят. Не вредно знать нас поближе. И потом император…] – начал он, но Пьер перебил его.
– L'Empereur, – повторил Пьер, и лицо его вдруг привяло грустное и сконфуженное выражение. – Est ce que l'Empereur?.. [Император… Что император?..]
– L'Empereur? C'est la generosite, la clemence, la justice, l'ordre, le genie, voila l'Empereur! C'est moi, Ram ball, qui vous le dit. Tel que vous me voyez, j'etais son ennemi il y a encore huit ans. Mon pere a ete comte emigre… Mais il m'a vaincu, cet homme. Il m'a empoigne. Je n'ai pas pu resister au spectacle de grandeur et de gloire dont il couvrait la France. Quand j'ai compris ce qu'il voulait, quand j'ai vu qu'il nous faisait une litiere de lauriers, voyez vous, je me suis dit: voila un souverain, et je me suis donne a lui. Eh voila! Oh, oui, mon cher, c'est le plus grand homme des siecles passes et a venir. [Император? Это великодушие, милосердие, справедливость, порядок, гений – вот что такое император! Это я, Рамбаль, говорю вам. Таким, каким вы меня видите, я был его врагом тому назад восемь лет. Мой отец был граф и эмигрант. Но он победил меня, этот человек. Он завладел мною. Я не мог устоять перед зрелищем величия и славы, которым он покрывал Францию. Когда я понял, чего он хотел, когда я увидал, что он готовит для нас ложе лавров, я сказал себе: вот государь, и я отдался ему. И вот! О да, мой милый, это самый великий человек прошедших и будущих веков.]
– Est il a Moscou? [Что, он в Москве?] – замявшись и с преступным лицом сказал Пьер.
Француз посмотрел на преступное лицо Пьера и усмехнулся.
– Non, il fera son entree demain, [Нет, он сделает свой въезд завтра,] – сказал он и продолжал свои рассказы.
Разговор их был прерван криком нескольких голосов у ворот и приходом Мореля, который пришел объявить капитану, что приехали виртембергские гусары и хотят ставить лошадей на тот же двор, на котором стояли лошади капитана. Затруднение происходило преимущественно оттого, что гусары не понимали того, что им говорили.
Капитан велел позвать к себе старшего унтер офицера в строгим голосом спросил у него, к какому полку он принадлежит, кто их начальник и на каком основании он позволяет себе занимать квартиру, которая уже занята. На первые два вопроса немец, плохо понимавший по французски, назвал свой полк и своего начальника; но на последний вопрос он, не поняв его, вставляя ломаные французские слова в немецкую речь, отвечал, что он квартиргер полка и что ему ведено от начальника занимать все дома подряд, Пьер, знавший по немецки, перевел капитану то, что говорил немец, и ответ капитана передал по немецки виртембергскому гусару. Поняв то, что ему говорили, немец сдался и увел своих людей. Капитан вышел на крыльцо, громким голосом отдавая какие то приказания.
Когда он вернулся назад в комнату, Пьер сидел на том же месте, где он сидел прежде, опустив руки на голову. Лицо его выражало страдание. Он действительно страдал в эту минуту. Когда капитан вышел и Пьер остался один, он вдруг опомнился и сознал то положение, в котором находился. Не то, что Москва была взята, и не то, что эти счастливые победители хозяйничали в ней и покровительствовали ему, – как ни тяжело чувствовал это Пьер, не это мучило его в настоящую минуту. Его мучило сознание своей слабости. Несколько стаканов выпитого вина, разговор с этим добродушным человеком уничтожили сосредоточенно мрачное расположение духа, в котором жил Пьер эти последние дни и которое было необходимо для исполнения его намерения. Пистолет, и кинжал, и армяк были готовы, Наполеон въезжал завтра. Пьер точно так же считал полезным и достойным убить злодея; но он чувствовал, что теперь он не сделает этого. Почему? – он не знал, но предчувствовал как будто, что он не исполнит своего намерения. Он боролся против сознания своей слабости, но смутно чувствовал, что ему не одолеть ее, что прежний мрачный строй мыслей о мщенье, убийстве и самопожертвовании разлетелся, как прах, при прикосновении первого человека.
Капитан, слегка прихрамывая и насвистывая что то, вошел в комнату.
Забавлявшая прежде Пьера болтовня француза теперь показалась ему противна. И насвистываемая песенка, и походка, и жест покручиванья усов – все казалось теперь оскорбительным Пьеру.
«Я сейчас уйду, я ни слова больше не скажу с ним», – думал Пьер. Он думал это, а между тем сидел все на том же месте. Какое то странное чувство слабости приковало его к своему месту: он хотел и не мог встать и уйти.
Капитан, напротив, казался очень весел. Он прошелся два раза по комнате. Глаза его блестели, и усы слегка подергивались, как будто он улыбался сам с собой какой то забавной выдумке.
– Charmant, – сказал он вдруг, – le colonel de ces Wurtembourgeois! C'est un Allemand; mais brave garcon, s'il en fut. Mais Allemand. [Прелестно, полковник этих вюртембергцев! Он немец; но славный малый, несмотря на это. Но немец.]
Он сел против Пьера.
– A propos, vous savez donc l'allemand, vous? [Кстати, вы, стало быть, знаете по немецки?]
Пьер смотрел на него молча.
– Comment dites vous asile en allemand? [Как по немецки убежище?]
– Asile? – повторил Пьер. – Asile en allemand – Unterkunft. [Убежище? Убежище – по немецки – Unterkunft.]
– Comment dites vous? [Как вы говорите?] – недоверчиво и быстро переспросил капитан.
– Unterkunft, – повторил Пьер.
– Onterkoff, – сказал капитан и несколько секунд смеющимися глазами смотрел на Пьера. – Les Allemands sont de fieres betes. N'est ce pas, monsieur Pierre? [Экие дурни эти немцы. Не правда ли, мосье Пьер?] – заключил он.
– Eh bien, encore une bouteille de ce Bordeau Moscovite, n'est ce pas? Morel, va nous chauffer encore une pelilo bouteille. Morel! [Ну, еще бутылочку этого московского Бордо, не правда ли? Морель согреет нам еще бутылочку. Морель!] – весело крикнул капитан.
Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.
– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.
Очевидно было, что l'amour, которую так любил француз, была ни та низшего и простого рода любовь, которую Пьер испытывал когда то к своей жене, ни та раздуваемая им самим романтическая любовь, которую он испытывал к Наташе (оба рода этой любви Рамбаль одинаково презирал – одна была l'amour des charretiers, другая l'amour des nigauds) [любовь извозчиков, другая – любовь дурней.]; l'amour, которой поклонялся француз, заключалась преимущественно в неестественности отношений к женщине и в комбинация уродливостей, которые придавали главную прелесть чувству.
Так капитан рассказал трогательную историю своей любви к одной обворожительной тридцатипятилетней маркизе и в одно и то же время к прелестному невинному, семнадцатилетнему ребенку, дочери обворожительной маркизы. Борьба великодушия между матерью и дочерью, окончившаяся тем, что мать, жертвуя собой, предложила свою дочь в жены своему любовнику, еще и теперь, хотя уж давно прошедшее воспоминание, волновала капитана. Потом он рассказал один эпизод, в котором муж играл роль любовника, а он (любовник) роль мужа, и несколько комических эпизодов из souvenirs d'Allemagne, где asile значит Unterkunft, где les maris mangent de la choux croute и где les jeunes filles sont trop blondes. [воспоминаний о Германии, где мужья едят капустный суп и где молодые девушки слишком белокуры.]
Наконец последний эпизод в Польше, еще свежий в памяти капитана, который он рассказывал с быстрыми жестами и разгоревшимся лицом, состоял в том, что он спас жизнь одному поляку (вообще в рассказах капитана эпизод спасения жизни встречался беспрестанно) и поляк этот вверил ему свою обворожительную жену (Parisienne de c?ur [парижанку сердцем]), в то время как сам поступил во французскую службу. Капитан был счастлив, обворожительная полька хотела бежать с ним; но, движимый великодушием, капитан возвратил мужу жену, при этом сказав ему: «Je vous ai sauve la vie et je sauve votre honneur!» [Я спас вашу жизнь и спасаю вашу честь!] Повторив эти слова, капитан протер глаза и встряхнулся, как бы отгоняя от себя охватившую его слабость при этом трогательном воспоминании.
Слушая рассказы капитана, как это часто бывает в позднюю вечернюю пору и под влиянием вина, Пьер следил за всем тем, что говорил капитан, понимал все и вместе с тем следил за рядом личных воспоминаний, вдруг почему то представших его воображению. Когда он слушал эти рассказы любви, его собственная любовь к Наташе неожиданно вдруг вспомнилась ему, и, перебирая в своем воображении картины этой любви, он мысленно сравнивал их с рассказами Рамбаля. Следя за рассказом о борьбе долга с любовью, Пьер видел пред собою все малейшие подробности своей последней встречи с предметом своей любви у Сухаревой башни. Тогда эта встреча не произвела на него влияния; он даже ни разу не вспомнил о ней. Но теперь ему казалось, что встреча эта имела что то очень значительное и поэтическое.
«Петр Кирилыч, идите сюда, я узнала», – слышал он теперь сказанные сю слова, видел пред собой ее глаза, улыбку, дорожный чепчик, выбившуюся прядь волос… и что то трогательное, умиляющее представлялось ему во всем этом.
Окончив свой рассказ об обворожительной польке, капитан обратился к Пьеру с вопросом, испытывал ли он подобное чувство самопожертвования для любви и зависти к законному мужу.
Вызванный этим вопросом, Пьер поднял голову и почувствовал необходимость высказать занимавшие его мысли; он стал объяснять, как он несколько иначе понимает любовь к женщине. Он сказал, что он во всю свою жизнь любил и любит только одну женщину и что эта женщина никогда не может принадлежать ему.
– Tiens! [Вишь ты!] – сказал капитан.
Потом Пьер объяснил, что он любил эту женщину с самых юных лет; но не смел думать о ней, потому что она была слишком молода, а он был незаконный сын без имени. Потом же, когда он получил имя и богатство, он не смел думать о ней, потому что слишком любил ее, слишком высоко ставил ее над всем миром и потому, тем более, над самим собою. Дойдя до этого места своего рассказа, Пьер обратился к капитану с вопросом: понимает ли он это?
Капитан сделал жест, выражающий то, что ежели бы он не понимал, то он все таки просит продолжать.
– L'amour platonique, les nuages… [Платоническая любовь, облака…] – пробормотал он. Выпитое ли вино, или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не знает и не узнает никого из действующих лиц его истории, или все вместе развязало язык Пьеру. И он шамкающим ртом и маслеными глазами, глядя куда то вдаль, рассказал всю свою историю: и свою женитьбу, и историю любви Наташи к его лучшему другу, и ее измену, и все свои несложные отношения к ней. Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и то, что скрывал сначала, – свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.
Более всего из рассказа Пьера поразило капитана то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.
На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.
Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
