Лафарг, Лаура

Лаура Лафарг
Laura Lafargue
Имя при рождении:	Лаура Маркс
Дата рождения:	26 сентября 1845(1845-09-26)
Место рождения:	Брюссель, Королевство Бельгия
Дата смерти:	25 ноября 1911(1911-11-25) (66 лет)
Место смерти:	Дравей, Сена и Уаза, Франция

Лаура Лафарг (Маркс) (нем. Laura Lafargue (Marx), 26 сентября 1845, Брюссель, Королевство Бельгия — 25 ноября 1911, Дравей, Сена и Уаза, Франция) — деятельница французского социалистического движения, французской Рабочей партии. Перевела на французский язык многие работы Карла Маркса и Фридриха Энгельса.

Биография

Лаура Лафарг родилась в Брюсселе, была второй дочерью в семье Карла Маркса и Женни фон Вестфален. Позднее семья Марксов перебралась в Лондон, там Лаура познакомилась с другом Маркса молодым французским социалистом работавшим в Первом Интернационале Полем Лафаргом. Они поженились в 1868 году. В течение нескольких десятилетий Лаура вместе с Полем переводили работы Маркса на французский язык, распространяли марксизм во Франции и Испании. Финансово поддерживались Фридрихом Энгельсом, после смерти которого в 1895 году унаследовали значительную часть его денег. Считая, что они уже не в состоянии чем-либо помочь движению, которому посвятили свою жизнь, 25 ноября 1911 года Поль и Лаура совершили самоубийство, приняв цианистый калий. Лауре было 66 лет, Полю — 69 лет.

На их похоронах в Париже надгробную речь произнёс В. И. Ленин. Н. К. Крупская вспоминала, как Ленин сказал ей: «Если не можешь больше для партии работать, надо уметь посмотреть правде в глаза и умереть так, как Лафарги».

Литература

• Виноградская П. С. Женни Маркс: Документальная повесть. — 5-е изд.. — М.: Мысль, 1969.
• Воробьёва О., Синельникова И. Дочери Маркса. — М.: Мысль, 1967.
• Лонге, Робер-Жан. Карл Маркс — мой прадед. — М.: Прогресс, 1979.

Ссылки

• [www.marxists.org/archive/marx/bio/family/laura.htm Laura Marx Lafargue] (англ.). Marx Family: Biography. marxists.org. Проверено 26 декабря 2012. [web.archive.org/web/20100405005929/www.marxists.org/archive/marx/bio/family/laura.htm Архивировано из первоисточника 5 апреля 2010].

Персоналии   Политика   Франция

Отрывок, характеризующий Лафарг, Лаура

Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.



Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.

Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.