Лафонтен, Жан де

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Лафонтен»)
Перейти к: навигация, поиск
Папирус
Папируси
Место рождения:

Шато-Тьерри, Франция

Род деятельности:

поэт, баснописец

Жан де Лафонте́н (фр. Jean de La Fontaine, 8 июля 1621, Шато-Тьерри — 13 апреля 1695, Париж) — французский баснописец.





Биография

Отец его служил по лесному ведомству, и Лафонтен провёл детство среди лесов и полей. В двадцать лет он поступил в братство ораторианцев для подготовки к духовному званию, но больше занимался философией и поэзией. По его собственному признанию, увлекался «Астреей» Д’Юрфе. Именно либретто оперы Коласса «Астрея» оказалось последним сочинением Лафонтена (постановка 1691 года обернулась полным провалом).

В 1647 году отец Лафонтена передал ему свою должность и убедил его жениться на четырнадцатилетней девушке, Мари Эрикар. Он очень легко отнесся к своим новым обязанностям, как служебным, так и семейным, и вскоре уехал в Париж, где прожил всю жизнь среди друзей, поклонников и поклонниц его таланта; о семье своей он забывал целыми годами и лишь изредка, по настоянию друзей, ездил на короткое время на родину.

Сохранилась его переписка с женой, которую он делал поверенной своих многочисленных романтических приключений. На своих детей он так мало обращал внимания, что, встретившись в одном доме со своим взрослым сыном, не узнал его. В Париже Лафонтен имел блестящий успех; Фуке назначил ему крупную пенсию. Жил он в Париже сначала у герцогини Бульонской, потом, когда последняя умерла, и он вышел из её дома, он встретил своего знакомого д’Эрвара (d’Hervart), который предложил ему поселиться у него. «Я как раз туда и направлялся», гласил наивный ответ баснописца.

Версия о том, что в 16591665 годах Лафонтен поддерживал приятельские отношения с Мольером, Буало и Расином, выглядит сомнительной. В числе друзей Лафонтена определённо были принц Конде, Ларошфуко, мадам де Лафайет и др.; только к королевскому двору он не имел доступа, так как Людовик XIV не любил легкомысленного, не признававшего никаких обязанностей поэта. Это замедлило избрание Лафонтена во Французскую академию, членом которой он стал только в 1684 году. В ходе «спора о древних и новых» Лафонтен не без колебаний встал на сторону первых. Под влиянием мадам де Саблиер Лафонтен в последние годы жизни преисполнился благочестия и отрёкся от наиболее легкомысленных своих сочинений.

В середине декабря 1692 года Лафонтен тяжело заболевает. Он совершенно падает духом и теряет вкус к жизни и мирским утехам. Вспомнив своё увлечение теологией в молодости, он принимается за Евангелия и перечитывает их многократно. Лафонтену не дает покоя вопрос существования рая и ада. Автор фривольных рассказов задумывается, грозит ли ему вечное наказание, выражает раскаяние за свои рассказыК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3102 дня].

Творчество

Ранние произведения

Первое опубликованное сочинение Лафонтена — комедия «Евнух» (Eunuque, 1654), представлявшая собой переработку одноименного сочинения Теренция. В 1658 году Лафонтен преподнёс своему покровителю Фуке поэму «Адонис» (Adonis), написанную под влиянием Овидия, Вергилия и, возможно, Марино. Став на время «официальным» поэтом Фуке, Лафонтен взялся за описание принадлежавшего министру дворца в Во-ле-Виконт. Поскольку пришлось описывать ещё не завершённый архитектурно-парковый ансамбль, Лафонтен построил свою поэму в форме сновидения (Songe de Vaux). Однако из-за опалы Фуке работа над книгой была прервана. В 1662 году поэт позволил себе вступиться за своего покровителя в адресованной королю оде (l’Ode au Roi), а также в «Элегии к нимфам Во» (L’elégie aux nymphes de Vaux). Этим поступком он, по-видимому, навлёк на себя гнев Кольбера и короля.

«Сказки»

«Сказки» начали выходить с 1664 года. В первый сборник вошли две сказки — «Джокондо» (Joconde) и «Побитый и довольный рогоносец»; первая из них, основанная на одном из эпизодов поэмы Ариосто «Неистовый Роланд», вызвала оживленную литературную полемику. Последующие выпуски «Сказок» публиковались в 1665, 1671 и 1674 годах. Сюжеты их Лафонтен черпал из Боккаччо и сборника «Сто новых новелл». В представлении Лафонтена важнейшей особенностью жанра должно было стать стилистическое и сюжетное разнообразие. Из всех сказок наиболее фривольный характер носили «Новые сказки», которые спровоцировали многочисленные упреки в непристойности и сразу же оказались под запретом. Интересно, что одновременно со сказками Лафонтен работал над сочинениями благочестивого характера, отчасти отмеченными влиянием янсенизма, в том числе над «Поэмой о пленении Св. Малха» (Poème de la captivité de saint Malc, 1671) .

Публикация «Басен»

Значение Лафонтена для истории литературы заключается в том, что он создал новый жанр, заимствуя внешнюю фабулу у древних авторов (в первую очередь — Эзопа и Федра; кроме того, Лафонтен черпал из «Панчатантры» и некоторых итальянских и латинских авторов Возрождения). В 1668 году появились первые шесть книг басен, под скромным заглавием: «Басни Эзопа, переложенные на стихи г-ном де Лафонтеном» (Fables d’Esope, mises en vers par M. de La Fontaine). Именно в первый сборник вошли знаменитые, переложенные впоследствии И. А. Крыловым «Ворона и Лисица» (точнее, «Ворон и Лис», Le Corbeau et le Renard) и «Стрекоза и Муравей» (точнее, «Цикада и Муравьиха», La Cigale et la Fourmi).


Второе издание, включавшее уже одиннадцать книг, вышло в 1678 году, а третье, с включением двенадцатой и последней книги — в конце 1693 года. Первые две книги носят более дидактический характер; в остальных Лафонтен становится всё более свободным, соединяет дидактику с передачей личного чувства.

Своеобразие дидактизма

Лафонтен менее всего моралист и, во всяком случае, мораль его не возвышенная; он учит трезвому взгляду на жизнь, уменью пользоваться обстоятельствами и людьми, и постоянно рисует торжество ловких и хитрых над простоватыми и добрыми; сентиментальности в нём абсолютно нет — его герои те, кто умеет устроить свою судьбу. Уже Руссо, а за ним и Ламартин, выражали сомнение: насколько полезны басни Лафонтена детям, не приучают ли они читателя к неизбежности порока в неведающем жалости мире? Особенно категорично на этот счёт высказался В. А. Жуковский: «Не ищите в баснях его морали — её нет!». Иногда мораль «Басен» сравнивают с заветами Эпикура: необходимость умеренности и мудро-невозмутимого отношения к жизни. В басне "Гороскоп" — сатире на астрономов — Лафонтен утверждает, что движение планет, сияние солнца, смена времен года совершаются по своим, не зависящим от человека законам. Подобные мысли встречаются у Франсуа Бернье. Утверждая божественное происхождение мира, философ вместе с тем не отрицает наличие реальных естественных причин, обусловливающих явления.

Поэтика

Художественному значению басен Лафонтена способствует также красота поэтических вступлений и отступлений Лафонтена, его образный язык, особое искусство передавать ритмом движения и чувства и вообще удивительное богатство и разнообразие поэтической формы.

Басни Лафонтена написаны в большинстве случаев вольным стихом; в XVII веке сам по себе стихотворный характер этого жанра приветствовался не всеми — басня воспринималась прежде всего как назидание. Также он усложнил отношение между сюжетной частью и моралью.

Ю.Б.Виппер, намечая моменты становления классицизма в XVII веке и некоторые тенденции в его будущем развитии, пытается определить предшественников Лафонтена и те идеологические и поэтологические черты, которые разовьются и выразятся у него в формах, совершенных и специфичных для его творчества: демократизм Шаррона (противопоставленный аристократизму Дю Вера), влияние которого сказалось в первой книге лафонтеновских басен 1668 г.[1]; «esprit gaulois» <галльский дух>, «дар тонкого комплимента, игривой шутки», ирония и художественный такт chansons и мелких стихотворений Филиппа Депорта [2]; восходящая к Клеману Маро и к анакреонтике Плеяды эпикурейская традиция поэзии Пьера Мотена, продолженная в Contes [3]; художественная манера сатир Ренье, сказавшаяся в лирике Лафонтена. В вопросе об отношении к традиции – прообразе спора о «древних» и «новых» – Лафонтен также наследует Ренье, который (в противоположность Малербу, «пренебрегавшему национальным» и считавшему, что сочинения, чтобы быть доходчивыми, «пленять […] чистотой […] и ясностью легких фраз» (Н. Буало), должны содержать minimum античной мифологии) предпочитал «гармоническое <его> решение», синтез: следуя принципу имитации древних образцов, учитывал и национальную традицию [4]

«Любовь Психеи и Купидона»

Данью галантной литературе стало прозаическое произведение Лафонтена — повесть «Любовь Психеи и Купидона» (Les amours de Psyché et de Cupidon, 1662), являющаяся переработкой четвёртой и пятой книг романа Апулея «Золотой осёл». Хорошо известный тогдашнему читателю сюжет Лафонтен изложил в изысканной форме, напоминающей оперную постановку. Книга произвела большое впечатление на русского писателя И. Ф. Богдановича, создавшего свою поэму «Душенька» (1773) на основе того же сюжета.

«Поэма о хинном дереве»

Лафонтен пробовал свои силы в жанре естественнонаучной поэмы, популярном в эпоху Возрождения и восходящем к Лукрецию. Его «Поэма о хинном дереве» (Poème du Quinquina, 1682) читается как своеобразная реклама нового лекарственного средства (завозить кору в Европу начали именно в середине XVII века при содействии Людовика XIV).

Комедии

Во второй половине 1680-х Лафонтен пишет в сотрудничестве с актером Шарлем Шевийе де Шанмеле комедии «Раготен» [1684] на сюжет Скаррона, «Флорентиец» [1685] и «Волшебный кубок» [1688] на сюжет Ариосто. Исследователи отмечали, что Лафонтен пробовал себя в различных жанрах, в т.ч. чуждых его таланту, и объясняли это потребностью в разнообразии.[5]

По свидетельству Дюбо, «…когда Лафонтен вздумал сочинять комедии, они шли под непрерывный свист партера; судьба его опер тоже всем известна»[6].

Комедия “Волшебный кубок” была переведена на русский язык, и этот анонимный перевод был напечатан в 1788 году Николаем Новиковым без указания авторства.[7]

Пушкин и Лафонтен

В стихотворении «Городок», отзываясь о своих любимых книгах, Пушкин в шутливом тоне пишет и о французском писателе. Лафонтен для него — прежде всего автор басен, которые входили в программу лицейского обучения. Здесь заметно также восприятие Лафонтена сквозь призму поэзии рококо:

И ты, певец любезный,
Поэзией прелестной
Сердца привлёкший в плен,
Ты здесь, лентяй беспечный,
Мудрец простосердечный,
Ванюша Лафонтен!

Фонтан «Девушка с кувшином» в Царском Селе (П. П. Соколов, 1816), созданный по мотивам басни Лафонтена «Молочница, или Кувшин с молоком», описан в стихотворении А. С. Пушкина «Царскосельская статуя» (1830).

Крылов и Лафонтен

В 1805 году молодой И. А. Крылов показал выполненный им перевод двух басен Лафонтена: «Дуб и трость» (Le Chene et le Roseau) и «Разборчивая невеста» (La Fille) известному поэту И. И. Дмитриеву, который одобрил его работу. В январе 1806 года басни были напечатаны в первом номере журнала «Московский зритель»; так начался путь Крылова-баснописца. Проблеме адаптации сюжетов басен Лафонтена Иваном Андреевичем Крыловым посвятил один из последних своих докладов выдающийся русский филолог Сергей Аверинцев.

Некоторые известные басни

  • Волк и Пес
  • Волк и Цапля
  • Волк и ягненок
  • Волк, Коза и Козленок
  • Волк-пастух
  • Ворон и лисица
  • Воры и осёл
  • Голубка и муравей
  • Два Козлика
  • Два осла
  • Две крысы, яйцо и лиса
  • Дуб и Тростинка
  • Заяц и черепаха
  • Козёл и лисица
  • Конь и осел
  • Коршун и соловей
  • Крольчонок, Ласка и Кот
  • Кузнечик и муравей
  • Купец, дворянин, пастух и королевский сын
  • Лебедь и повар
  • Лев и комар
  • Лев и Мышь
  • Лис и Козел
  • Лис и Цапля
  • Лисица и виноград
  • Лошадь и осёл
  • Любовь и безумие
  • Лягушка и крыса
  • Молочница и кувшин
  • Море и пчела
  • Мышь, превращённая в девушку
  • Ничего сверх меры
  • Обезьяна и дельфин
  • Обезьяна и кот
  • Обезьяна и леопард
  • Оракул и безбожник
  • Орлица и жук
  • Откупщик и сапожник
  • Пастух и лев
  • Пастух и море
  • Паук и ласточка
  • Петух и жемчужина
  • Подагра и паук
  • Полевой мышонок в гостях у городского
  • Рыбы и баклан
  • Учитель и ученик
  • Священник и покойник
  • Скупой и курица
  • Смерть и умирающий
  • Собака с хозяйским обедом
  • Совет мышей
  • Старик и трое молодых
  • Фортуна и мальчик
  • Шершни и пчёлы
  • Школьник, наставник и хозяин сада

Напишите отзыв о статье "Лафонтен, Жан де"

Примечания

  1. Виппер В. Б., Формирование классицизма во французской поэзии начала XVII века. Москва: Издательство Московского университета, 1967. С. 84, 90.
  2. Виппер В. Б., Формирование классицизма во французской поэзии начала XVII века…, с. 130
  3. Виппер В. Б., Формирование классицизма во французской поэзии начала XVII века…, с. 333, 339
  4. Виппер В. Б., Формирование классицизма во французской поэзии начала XVII века…, с. 202, 395 – 396. Г.Бояджиев видел в этом отсвет ренессансной эстетики.
  5. Young La Fontaine: A Study of His Artistic Growth in His Early Poetry and First Fables, by Philip A. Wadsworth. Pub. Northwestern University Press, 1952. P. 23
  6. Дюбо Ж.-Б. Критические размышления о поэзии и живописи. Перевод с франц. Д.Н. Стефанова. М., 1976. С. 309.
  7. Комедия: Волшебный кубок, в 1 действии, с французского; Москва, 1788. 78 с.

Литература

  • Jasinski R. La Fontaine et le premier recueil des Fables. — P.: Nizet. — 1966.
  • Collinet J.-P. Le Monde littéraire de La Fontaine. — Grenoble: Presses universitaires de Grenoble. — 1970.
  • Dandrey P. La Fabrique des Fables. — P.: Klincksieck. — 1992.
  • Duchêne R. Jean de La Fontaine. — P.: Fayard. — 1990.
  • Bury E. L’esthétique de La Fontaine. — P.: Sedes. — 1995.
  • Венгерова З. А. Лафонтен, Жан // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  • Лукасик В. Ю. Жан де Лафонтен // История зарубежной литературы XVII века. — М.: Высшая школа. — 2005. С. 170—183.

Современные издания сочинений Лафонтена

  • Oeuvres completes: Fables et Contes. Ed. J.-P. Collinet. — P.: Gallimard (collection «Pléiade»). — 1991.
  • Le Songe de Vaux. — Geneve-Paris: Droz-Minard. — 1967.
  • Басни. — М.: ЭКСМО-Пресс. — 1999.
  • Любовь Психеи и Купидона. Басни. — М.: ЭКСМО-Пресс. — 2006.

Ссылки

  • [www.krugosvet.ru/articles/49/1004998/1004998a1.htm Лафонтен, Жан де] // Энциклопедия «Кругосвет».
  • [feb-web.ru/feb/pushkin/serial/v37/v372215-.htm Б. М. Томашевский. Пушкин и Лафонтен]
  • [anthropology.ru/ru/texts/grachev/symp08_25.html А. П. Грачёв. «Басни Лафонтена» в романе М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита»]
  • [anthropology.ru/ru/texts/ermolenko/baroque_16.html Г. Н. Ермоленко. Эстетическая природа «Сказок» Ж. де Лафонтена]
  • [anthropology.ru/ru/texts/ermolenko/metatext_24.html Г. Н. Ермоленко. Традиции Возрождения в «Сказках» Ж. де Лафонтена]
  • [anthropology.ru/ru/texts/ermolenko/symp08_21.html Г. Н. Ермоленко. Дихотомия стихи/проза в творчестве Ж. де Лафонтена]
  • [natapa.msk.ru/biblio/issues/lafontaine.htm Г. Н. Ермоленко. Пасторальные мотивы в творчестве Ж. де Лафонтена]
  • [anthropology.ru/ru/texts/kazak_ev/baroque_17.html Е. В. Казак. Особенности переводческой трансформации образов басни Лафонтена «La cigale et la fourmi»]
  • [natapa.msk.ru/biblio/issues/psyche.htm М. Ю. Осокин. «PSYCHÉ» Жана де Лафонтена: жанр как сюжет]
  • [anthropology.ru/ru/texts/saskova/symp08_24.html Т. В. Саськова. Эстетические представления Лафонтена в художественной рефлексии русских писателей последней трети XVIII века]
  • [anthropology.ru/ru/texts/chekalov/symp08_22.html К. А. Чекалов. Образы животных в книге Дж. П. Джуссани «Бранкалеоне» и в баснях Лафонтена]
  • [www.lafontaine.net/nouveau-site/index.php/ Сайт, посвящённый жизни и творчеству Лафонтена; содержит в оцифрованном виде полное собрание его сочинений]  (фр.)
  • [www.jandelafonten.ru/ Сайт о Лафонтене на русском языке]
Предшественник:
Кольбер
Seat 24
Французская академия

16841695
Преемник:
Жюль де Клерамбо

Отрывок, характеризующий Лафонтен, Жан де

– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.