Курдистанские евреи

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Лахлухи»)
Перейти к: навигация, поиск
Курдистанские евреи (лахлухи)
Самоназвание

Hōzāyē

Численность и ареал

Всего: более 100 000 чел.
Израиль Израиль:
100 000 чел.
Иран Иран:
300 чел.[1]
Сирия Сирия:
возможно менее 100 чел.[2]
Ирак Ирак:
<50 чел.[3][4]
Турция Турция:
возможно ~100 чел.

Язык

еврейско-арамейские языки, курдский, иврит, арабский, грузинский, русский

Религия

Иудаизм

Входит в

Евреи

Курдистанские евреи (лахлу́хи, курдские или ассирийские евреи; самоназв. Hōzāyē, новоарам. Hūdāyē; ивр. ‏יהודי כורדיסטאן‏‎ Yehudei Kurdistan, также כורדים Kurdim; курд. Kurdên cû, курден-джу, Juhū) — этнолингвистическая группа евреев, основными разговорными языками которых были еврейско-арамейские языки. До начала 1950-х годов жили в основном в Курдистане и соседних районах (территория современных Ирака, Ирана и Турции). Потом почти все переселились в Израиль. Курдские евреи часто называют себя также anšei targum «народ Таргума». Происхождение широкоиспользуемого названия "лахлух" непонятно; согласно одной из легенд, изначально это было презрительное название, данное курдистанским евреям извне (слово "лихлух" на иврите означает "грязь"), однако эта гипотеза фактически не имеет подтверждения, кроме фонетического созвучия.

Лахлухи жили в Иракском Курдистане (более 20 тысяч; Заху, Акра, Эрбиль (3,2 тысяч), Киркук (4 тысяч), Сулеймания (2,3 тысяч), Ханакин (2,8 тысяч)), иранском Курдистане (около 12 тысяч, Сенендедж, Секкез, Керенд), соседних районах турецкого Курдистана (11 общин) и Сирии (в основном в районе города Эль-Камышлы). К лахлухам относят живших также вне Курдистана евреев Иранского Азербайджана (район озера Урмия и территории к северу от него), говорящих на арамейских языках. В то же время евреев Мосула (Ирак, Курдистан), известных под названием miṣlawim (10,3 тысяч), а также района Урфа (Турция), так называемых urfali, близких по укладу жизни к евреям других районов Курдистана, некоторые исследователи не причисляют к лахлухам, так как они в основном пользовались в обиходе арабским языком. Лахлухи города Миандоаб в Иранском Азербайджане, видимо, к началу XIX века перешли на местный (миандоабский) еврейский говор азербайджанского языка.

К моменту переселения в Израиль лишь около двадцати тысяч лахлухов оставались носителями новоарамейских языков. Остальные перешли на арабский или курдский языки.

В Палестине (главным образом в Цфате) лахлухи стали селиться еще в XVI веке. В начале XX века в Иерусалиме (в районе нынешнего рынка Махане-Иехуда) обосновалась община лахлухов со своей синагогой (построена в 1908 году). Они занимались в основном физическим трудом; и сейчас их немало среди грузчиков в Иерусалиме. К 1916 году в Палестине их насчитывалось 8560 человек. В 1920-26 годах в Палестину переселилось 1,9 тысячи лахлухов. В 1935 году в страну прибыли 2,5 тысяч лахлухов. В 1950-51 годах почти все евреи Иракского Курдистана репатриировались в ходе операции «Эзра и Нехемия» (поселились в основном в Иерусалиме и его округе).

В те же годы из 12 тысяч лахлухов, живших в 15 общинах Ирана (наиболее крупные — в городах Сенендедж, четыре тысячи человек, и Секкез, 1,3 тысяч человек), 8 тысяч выехали в Израиль. После падения шахского режима в Иране в 1979 году в Израиль переселилось большинство из остававшихся там лахлухов.

Некоторое количество лахлухов переселилось в начале ХХ века в Закавказье, главным образом в Баку и Тбилиси. В Тбилиси лахлухи работали строителями и шофёрами; молились в грузинской синагоге[5] Часть выехала в середине 1930-х годов, когда советское правительство потребовало от жителей с иностранными паспортами либо принять советское гражданство, либо выехать из страны. В 1951 году оставшиеся в Тбилиси лахлухи в числе «бывших иранских подданных» были депортированы в Сибирь и Восточный Казахстан. Начиная с 1956 года некоторые из сосланных вернулись в Грузию. К середине 1980-х годов в Тбилиси и Алма-Ате насчитывалось около 2 тысяч лахлухов. Большая часть затем выехала в Израиль. На 2010 год около 200 семей лахлухов продолжают жить в Тбилиси и Алма-Ате.

Незначительное число лахлухов проживает поныне также в Турции и Сирии. В Израиле сейчас насчитывается около 100 тысяч лахлухов.

Напишите отзыв о статье "Курдистанские евреи"



Примечания

  1. ↑ [www.joshuaproject.net/people-profile.php?peo3=12148&rog3=IR Jew, Hulaula of Iran Ethnic People Profile]
  2. ↑ [www.joshuaproject.net/people-profile.php?peo3=15153&rog3=SY Jew, Syrian of Syria Ethnic People Profile]
  3. ↑ [www.nytimes.com/2008/06/01/world/middleeast/01babylon.html?_r=1&scp=1&sq=baghdad%20jews%20have%20become%20a%20fearful%20few&st=cse Baghdad Jews Have Become a Fearful Few - NYTimes.com]
  4. ↑ [www.jewishvirtuallibrary.org/jsource/anti-semitism/iraqijews.html#_edn11 The Jews of Iraq]
  5. ↑ [www.jewish.ru/history/facts/2001/04/news9012.php Лев Минц. Кто такие лахлухи?]

Литература

  • Asenath, Barzani, «Asenath’s Petition», First published in Hebrew by Jacob Mann, ed. // Texts and Studies in Jewish History and Literature, vol.1, Hebrew Union College Press, Cincinnati, 1931. Translation by Peter Cole.
  • Berkovic, S. Straight Talk: My Dilemma as an Orthodox Jewish Woman. Ktav Publishing House, 1999. ISBN 0-88125-661-7.
  • Hasan-Rokem, G., Hess, T. and Kaufman, S. [www.amazon.com/gp/product/1558612246/104-3825732-9433527?n=283155 Defiant Muse: Hebrew Feminist Poems from Antiquity: A Bilingual Anthology]. Publisher: Feminist Press, 1999, ISBN 1-55861-223-8. (см. стр. 65, 16th century/Kurdistan and Asenath’s Petition)
  • Mahir Ünsal Eriş, Kürt Yahudileri — Din, Dil, Tarih. Kalan Publishing, Ankara, 2006  (тур.)
  • Sabar, Yona. The Folk Literature of the Kurdistani Jews. New Haven: Yale University Press, 1982.

Ссылки

  • [www.caje-cbank.org/Vol15No3.pdf Rabbi Asenath Barzani in Jewish Storytelling Newsletter, Vol.15, No.3, Summer 2000]
  • [www.kurdishjewry.org.il Kurdish Jewry] (יהדות כורדיסתאן) An Israeli site on Kurdish Jewry.  (иврит)
  • [www.yaleisraeljournal.com/spr2005/goodman.php The Jews of Kurdistan] Yale Israel Journal, No. 6 (Spr. 2005).
  • [www.hadassah.com/news/content/per_hadassah/archive/2003/03_NOV/isr-life.htm Hadassah Magazine, Nov. 2003]
  • [64.233.187.104/searchq=cache:VK80kspROisJ:tikkun.org/magazine/index.cfm/action/tikkun/issue/tik0203/article/020314e.html+%22Asenath+Barzani%22&hl=en Towards a Sephardic Jewish Renaissance]
  • [www.kurdistanica.com/english/religion/judaism/judaism.html Judaism in Encycopaedia Kurdistanica]
  • [64.233.187.104/search?q=cache:eHmH13-tDGAJ:patriot.lib.byu.edu/CBPR/image/998.pdf+%22Asenath+Barzani%22&hl=en Schwartz, Howard. The Day the Rabbi Disappeared. Jewish Holiday Tales of Magic. Illustrated by Monique Passicot. Viking, 2000. ISBN 0-670-88733-1. 80 pp.]
  • [www.beyan.net/article.asp?id=242 Kurdish Jews; who are they?]  (швед.)
  • [rian.ru/science/20100604/242365920.html Происхождение евреев выяснили ученые]

Отрывок, характеризующий Курдистанские евреи

Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».
Он поглядел на полосу берез с их неподвижной желтизной, зеленью и белой корой, блестящих на солнце. «Умереть, чтобы меня убили завтра, чтобы меня не было… чтобы все это было, а меня бы не было». Он живо представил себе отсутствие себя в этой жизни. И эти березы с их светом и тенью, и эти курчавые облака, и этот дым костров – все вокруг преобразилось для него и показалось чем то страшным и угрожающим. Мороз пробежал по его спине. Быстро встав, он вышел из сарая и стал ходить.
За сараем послышались голоса.
– Кто там? – окликнул князь Андрей.
Красноносый капитан Тимохин, бывший ротный командир Долохова, теперь, за убылью офицеров, батальонный командир, робко вошел в сарай. За ним вошли адъютант и казначей полка.
Князь Андрей поспешно встал, выслушал то, что по службе имели передать ему офицеры, передал им еще некоторые приказания и сбирался отпустить их, когда из за сарая послышался знакомый, пришепетывающий голос.
– Que diable! [Черт возьми!] – сказал голос человека, стукнувшегося обо что то.
Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил в последний приезд в Москву.
– А, вот как! – сказал он. – Какими судьбами? Вот не ждал.
В то время как он говорил это, в глазах его и выражении всего лица было больше чем сухость – была враждебность, которую тотчас же заметил Пьер. Он подходил к сараю в самом оживленном состоянии духа, но, увидав выражение лица князя Андрея, он почувствовал себя стесненным и неловким.
– Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение.
– Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? – сказал князь Андрей насмешливо. – Ну что Москва? Что мои? Приехали ли наконец в Москву? – спросил он серьезно.
– Приехали. Жюли Друбецкая говорила мне. Я поехал к ним и не застал. Они уехали в подмосковную.


Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу на глаз с своим другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому.
– Так ты понял все расположение войск? – перебил его князь Андрей.
– Да, то есть как? – сказал Пьер. – Как невоенный человек, я не могу сказать, чтобы вполне, но все таки понял общее расположение.
– Eh bien, vous etes plus avance que qui cela soit, [Ну, так ты больше знаешь, чем кто бы то ни было.] – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Пьер с недоуменьем, через очки глядя на князя Андрея. – Ну, как вы скажете насчет назначения Кутузова? – сказал он.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Курдистанские_евреи&oldid=78838603»