Лахманн, Ренате

Ренате Лахманн

Ренате Лахманн (нем.  Renate Lachmann; род. 4 февраля 1936, Берлин) – немецкий филолог, историк культуры.

Биография

Изучала славистику и историю Восточной Европы в университетах Кёльна и Берлина. В 1961 защитила в Кельнском университете диссертацию о творчестве И.Джурджевича и славянском барокко. С 1969 по 1978 возглавляла кафедру славистики Рурского университета (Бохум). С 1978 - профессор всеобщей и славянской литературы в Констанцском университете. Вышла в отставку в 2001.

С 1984 принимала участие в работе исследовательской группы «Поэтика и герменевтика». Читала лекции в Йеле, Тель-Авиве, Стокгольме, Праге, Москве.

Научные интересы

Специалист по эпохе барокко, исследованиям риторики и фантастики.

Книги

• Ignjat Dordic. Eine stilistische Untersuchung zum slavischen Barock (1964)
• Gedächtnis und Literatur. Intertextualität in der russischen Moderne (1990)
• Die Zerstörung der schönen Rede. Rhetorische Tradition und Konzepte des Poetischen (1994)
• Erzählte Phantastik. Zu Geschichte und Semantik des Phantastischen in der Literatur (2002)

Издания на русском языке

• Демонтаж красноречия. Риторическая традиция и понятие поэтического. СПб.: Академический проект, 2001
• Дискурсы фантастического. М.: Новое литературное обозрение, 2009

Признание

Действительный член Гейдельбергской академии наук по философско-историческому отделению (с 1994).

Ссылки

• [www.uni-konstanz.de/FuF/Philo/LitWiss/Slavistik/personal/lachmann.html На сайте Констанцского университета]  (нем.)
• [fantlab.ru/autor9937 Биография, библиография на сайте Лаборатория фантастики]  (рус.)

Отрывок, характеризующий Лахманн, Ренате

Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.