Лашапель, Дэвид

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Дэвид Лашапель
David LaChapelle
2005 год
Род деятельности:

фотограф, клипмейкер

Дата рождения:

11 марта 1963(1963-03-11) (61 год)

Место рождения:

Фэрфилд, США

Гражданство:

США США

Сайт:

[www.lachapellestudio.com/ www.lachapellestudio.com]

Дэвид Лашапель (David LaChapelle; 11 марта 1963, округ Фэрфилд, штат Коннектикут, США) — фотограф, кинорежиссёр и режиссёр рекламных роликов, выделяющийся своим особым ироничным стилем «сюрреалистического гламура». Занимался съёмкой многих популярных видеоклипов для таких звёзд как Бритни Спирс, Аврил Лавин, Элтон Джон, Кристина Агилера, Дженнифер Лопес и многих других.





Биография

Дэвид Лашапель родился в Коннектикуте 11 марта 1963 года. Учился в Школе изящных искусств в Северной Каролине, после чего переехал в Нью-Йорк. В Нью-Йорке Дэвид поступил одновременно в ArtsStudent League (Лига студентов, изучающих искусство) и в School of Visual Arts (Школа визуальных искусств). Его первой работой были съемки для журнала Interview, в этом Дэвиду помог легендарный Энди Уорхол. Ассоциация American Photo включила Дэвида Лашапеля в десятку Самых Значимых Людей в Фотографии. Лашапель известен не только как фотограф, но и как автор многих видеороликов. Он снял клип «Natural Blues» для Moby, в котором Кристина Риччи была в роли ангела. Этот клип был удостоен премии MTV Europe Music Awards как «Лучшее видео года» в 2000 году. В России мастер работал с моделью Ольгой Родионовой[1].

Награды и премии

Видеография

1994
1997
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2012

Фильмография

  • 2004 — Krumped
  • 2005 — Rize

Напишите отзыв о статье "Лашапель, Дэвид"

Примечания

  1. [text.newlookmedia.ru/?p=9458 Феномен Ольги Родионовой]

Литература

Ссылки


Отрывок, характеризующий Лашапель, Дэвид

Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».
Николай не поехал в Москву, графиня не возобновляла с ним разговора о женитьбе и с грустью, а иногда и озлоблением видела признаки всё большего и большего сближения между своим сыном и бесприданной Соней. Она упрекала себя за то, но не могла не ворчать, не придираться к Соне, часто без причины останавливая ее, называя ее «вы», и «моя милая». Более всего добрая графиня за то и сердилась на Соню, что эта бедная, черноглазая племянница была так кротка, так добра, так преданно благодарна своим благодетелям, и так верно, неизменно, с самоотвержением влюблена в Николая, что нельзя было ни в чем упрекнуть ее.
Николай доживал у родных свой срок отпуска. От жениха князя Андрея получено было 4 е письмо, из Рима, в котором он писал, что он уже давно бы был на пути в Россию, ежели бы неожиданно в теплом климате не открылась его рана, что заставляет его отложить свой отъезд до начала будущего года. Наташа была так же влюблена в своего жениха, так же успокоена этой любовью и так же восприимчива ко всем радостям жизни; но в конце четвертого месяца разлуки с ним, на нее начинали находить минуты грусти, против которой она не могла бороться. Ей жалко было самое себя, жалко было, что она так даром, ни для кого, пропадала всё это время, в продолжение которого она чувствовала себя столь способной любить и быть любимой.