Ла-Граветт

Ла-Граветт

Ла-Граветт (фр. La Gravette) — палеолитическая стоянка под скальным навесом на юго-западе Франции, близ населённого пункта Байяк в департаменте Дордонь.

Стоянка раскапывалась в 1900-х и 1930-х годах. Содержит три культурных слоя, относящихся к ориньякской и перигорской культурам верхнего палеолита. Наиболее важное значение имеет верхний слой, в котором были обнаружены узкие кремнёвые острия с затупленным краем, в большинстве своём употреблявшиеся в рукоятках. Эти острия, широко распространённые в верхнем палеолите на территории Европы, Африки и Юго-Западной Азии, получили название гравет.

По названию стоянки и найденных орудий английские археологи выделили особую граветтскую культуру, распространённую в верхнем палеолите и датирующуюся 28—21 тыс. до н. э. Для этой культуры характерны узкие, тонкие кремнёвые острия и пластинки с затупленным краем, а также женские статуэтки. Граветтская культура сменила ориньякскую, сосуществовала с солютрейской и частично с мадленской культурами.

Источники

• Ла-Граветт — статья из Большой советской энциклопедии..
• [dic.academic.ru/dic.nsf/sie/9237/ЛА Ла-Граветт] — статья из Советской исторической энциклопедии.

Отрывок, характеризующий Ла-Граветт

Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.