Ла Лантерна

Маяк
Маяк Ла Лантерна итал. Lanterna di Genova
Страна	Италия
Город	Генуя
Дата основания	1128 год
Дата строительства	1543 год
Высота маяка	77 м
Высота НУМ	117 м
Расстояние	26 М
Автоматический	да

К:Википедия:Ссылка на Викисклад непосредственно в статье

Ла Лантерна (итал. Lanterna di Genova или просто Lanterna) — главный маяк Генуэзского порта. Является символом Генуи. Относится к старейшим сохранившимся маякам мира. Высота маяка достигает 77 метров, на вершину ведут 375 ступеней. Занимает вторую строчку в списке самых высоких «традиционных» маяков мира. Самый высокий маяк Италии и Средиземного моря.

История маяка

Первый маяк на этом месте был построен около 1128 года. В те времена маяк располагался на важной портовой дороге, известной, как Виа де Франсиа, и находился достаточно далеко от черты города, и только в XVII столетии область вокруг маяка была включена в городскую область Генуи, внутри оборонительных стен.

Для того, чтобы поддерживать огонь, в первые столетия существования маяка использовались дрова из высушенного можжевельника и других пород дерева. Первые мореплаватели платили сбор за заход в порт Генуи, и частично этот сбор шел на содержание маяка и поддержание его постоянной работы. Также Ла Латерна играла важную роль в период вражды между гвельфами и гибеллинами. Во время одного сражения приверженцы гибеллинов значительно повредили маяк, поскольку приверженцы гвельфов спрятались в здании маяка и сражались оттуда.

В 1318—1321 годах, было решено вырыть защитную траншею вокруг башни маяка, чтобы лучше защитить маяк от повреждений во время сражений.

В 1326 году в маяке была установлена лампа, работающая на оливковом масле, чтобы приближающиеся суда могли лучше различать сигнал маяка.

Чтобы в дневное время суток было видно, какому городу принадлежит маяк, в 1340 году на башне маяка был нарисован герб Генуи. Приблизительно в 1400 году маяк был ещё раз перестроен и стал использоваться также и как тюрьма, в этой тюрьме содержали в качестве заложника короля Кипра — Жана II де Лузиньяна и его жену. В 1405 году священники, которые были ответственны за содержание маяка, поместили на куполе маяка фрески с изображениями рыбы и золотого креста — символы христианства.

Во время борьбы генуэзцев с французами маяк был поврежден, однако, в 1543 году, башня была восстановлена и приняла современный вид.

В 1449 году одним из хранителей маяка был родной дядя великого исследователя и мореплавателя Христофора Колумба — Антонио Коломбо.

Башня была повреждена во время бомбардировки Генуи французами в 1684. Разбитые стекла были заменены по приказу Людовика XIV в 1692 году. В 1778 году была установлена более совершенная система в замен изношенной столетиями использования предыдущей системы. В 1840 году была установлена вращающаяся линза Френеля, которая была официально открыта в январе 1841-го. Для повышения световой способности система была модифицирована в конце столетия. В 1913 году была проведена полная модернизация маяка, но электрическая часть была сделана плохо, и её пришлось переделывать в 1936-м. Маяк был поврежден американскими и британскими воздушными нападениями во время Второй мировой войны. В 1956 году был завершен проект восстановления маяка.

Ссылки

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Ла Лантерна

Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».