Лебедев, Валентин Витальевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Валентин Витальевич Лебедев

Валентин Лебедев (справа) на почтовой марке СССР
Страна:

СССР СССР

Дата рождения:

14 апреля 1942(1942-04-14) (81 год)

Место рождения:

Москва, СССР

Награды:

Валенти́н Вита́льевич Ле́бедев (родился 14 апреля 1942 в Москве) — советский космонавт и учёный. Дважды Герой Советского Союза. Член-корреспондент РАН.





Биография

В 1959 году после окончания средней школы № 4 города Наро-Фоминска поступил в Оренбургское авиационное училище. В 1960 году в связи с сокращением Вооружённых Сил училище расформировали, и Лебедев поступил на факультет летательных аппаратов Московского авиационного института им. С. Орджоникидзе. Параллельно с учёбой освоил профессию летчика: начал с планеров КАИ-12, потом — поршневые самолёты ЯК-18, затем реактивный Л-29 и вертолёт МИ-1.

Первое заявление в отряд космонавтов на имя Каманина Н. П. написал, будучи ещё студентом МАИ, в 1963 году, и был рекомендован комсомольской и партийной организациями института.

После окончания института в 1966 году Лебедев добился направления на работу в знаменитое Центральное конструкторское бюро экспериментального машиностроения, возглавляемое С. П. Королевым (с 1979 года — Головное конструкторское бюро НПО «Энергия»), где работал инженером, старшим инженером, старшим научным сотрудником.

В 1967 году в качестве технического представителя головного предприятия ракетно-космической отрасли участвовал в экспедиции на кораблях 8-й поисковой эскадры ВМФ СССР в акваторию Индийского океана для поиска и технического обслуживания космических аппаратов «Зонд» по лунной программе «Л-1». В 1968 году был руководителем группы специалистов в Индии, обеспечивая техническое обслуживание космической станции «Зонд-5», облетевшей Луну и впервые доставившей материалы съёмки на Землю.

Работая в испытательном комплексе, занимался отработкой средств спасения экипажей кораблей «Союз» после посадки на сушу и на воду, участвовал в подготовке к лётно-конструкторским испытаниям кораблей «Союз», «Союз Т», «Прогресс» и орбитальных станций «Салют-4, −5, −6», руководил на Байконуре оперативно-технической группой управления на участке их выведения. В качестве инструктора-методиста готовил на комплексном тренажёре в ЦПК экипажи кораблей «Союз-4» — «Союз-9» и экипаж первой орбитальной станции «Салют-1», разрабатывал бортовую документацию по управлению кораблем и орбитальной станцией, методики ручного, автоматического сближения и стыковки КК, выполнения научных экспериментов и исследований.

В 1969 году прошёл медицинское обследование в Институте медико-биологических проблем и получил заключение Главной медицинской комиссии о годности к спецтренировкам.

В 1972 году учился в школе летчиков-испытателей МАП СССР, но в связи с зачислением в отряд космонавтов (решение Государственной межведомственной комиссии и Приказ МОМ № 88 от 22 марта 1972 г.) был отозван на подготовку к космическому полёту. В ходе обучения освоил пилотирование самолётов «Миг-15» и «Миг-21». В 1973 году, будучи дублёром, вместе с П. Климуком, по результатам подготовки к полёту решением Госкомиссии были назначены основным экипажем, сумев преодолеть сложившийся тогда подход к праву на полёт не по заранее определённой руководством очерёдности, а по знаниям и слаженности работы в экипаже и с персоналом центра управления. За успешное выполнение программы научных исследований на корабле «Союз-13» с системой телескопов «Орион-2» Лебедеву были присвоены звания «Летчик-космонавт СССР» и «Герой Советского Союза». Эта работа положила начало астрофизическим наблюдениям в космосе в ультрафиолетовой области спектра.

После завершения полёта продолжал работать в НПО «Энергия» на должности инструктора-космонавта-испытателя 3 класса. В 1974 году защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата технических наук по теме: «Методы построения единого комплекса технических средств для подготовки экипажей космических кораблей и отработки компоновки корабля», в которой обосновал необходимость создания стенда-полигона с использованием унифицированных имитаторов внешней обстановки (звездное небо, трассы полёта, сближения и стыковки и т. д.) для приобретения экипажами навыков управления в условиях, максимально приближенных к реальным, и предложил научно-технические решения, которые нашли практическое воплощение.

В 1982 году на космическом комплексе «Союз Т-5»-«Салют-7»-«Прогресс» совершил рекордный, в то время, по длительности 211-суточный космический полёт с А. Березовым. За время полёта выполнил обширную программу научно-исследовательских и прикладных экспериментов. За успешное выполнение полёта и достигнутые результаты был награждён вторым орденом Ленина и Золотой медалью «Героя Советского Союза» с присвоением звания инструктор-космонавт-испытатель 1 класса.

Во время двух космических полётов В. В. Лебедевым выполнено более 300 научных экспериментов и исследований в разных областях науки, часть которых является уникальными. Определены характеристики состава атмосферы вокруг станции, измерено поле виброускорений внутри орбитального комплекса, отработаны методы получения сверхчистых биологических материалов, впервые растение «арабидопсис» в условиях космоса прошло полный цикл развития.

По разработанной им методике автономной навигации и управления ориентацией станции была достигнута возможность расчёта географических координат объектов, наблюдаемых вне плоскости орбиты, что позволило со станции «Салют-7» выявить новые кольцевые структуры, разломы, и нанести их на космогеологическую карту страны. В результате удалось уточнить направление поиска нефти и газа в районе Тенгиза и ускорить обнаружение некоторых полиметаллических месторождений на Алтае.

С 1983 года проходил подготовку в группе космонавтов в качестве бортинженера по программе «Буран». В 1985 году, продолжая работать в НПО «Энергия», защитил в МАИ докторскую диссертацию на тему «Методы повышения эффективности научных исследований на орбитальных станциях», в которой впервые выполнил анализ деятельности космонавта в сложной технической среде, оптимизировал структуру бортового комплекса научной аппаратуры и автономных средств управления станцией как систему, обеспечивающую выполнение широкого круга астрофизических и природно-ресурсных исследований с минимальными затратами топлива. Предложил и обосновал целесообразность размещения съёмочной аппаратуры на автономной платформе с внешней стороны станции, что позволяет освободить экипаж от выполнения множества рутинных операций. Участие в космических исследованиях и полученные результаты определили круг его научных интересов, включающий навигацию, астрофизику, физику земной атмосферы, космическое землеведение, геологию. В каждую из этих областей знаний он внёс творческий вклад.

За работу по советско-французской космической программе на ОС «Салют-7» награждён орденом офицера Почётного легиона (Франция). Президент Федерации акробатики СССР (1975—1991). Член Национального Олимпийского комитета СССР (1976—1991). Заслуженный мастер спорта СССР (1974).

Будучи уже космонавтом, в течение нескольких лет с 1975 года, во время своих отпусков, работал на строительстве Байкало-Амурской магистрали в качестве командира студенческого отряда МАИ, за что в 1985 году награждён медалью «За строительство БАМа».

В 1984 году за достижения в области космических исследований награждён Золотой медалью К. Э. Циолковского Академии наук СССР.

С 1989 года работал заместителем директора Института географии АН СССР по научной работе, исполняя также обязанность руководителя Геоинформационного центра при том же институте. В 1991 году, после преобразования Геоинформационного центра в самостоятельную организацию — Научный геоинформационный центр, продолжил работу директора в этой организации. Под его руководством разработана концепция создания и принципы построения региональных геоинформационных комплексов как ядра формирования геоинформационной сети страны (создана теория, математические средства и основные программные модули, позволившие выполнить ряд крупных тематических проектов). Этим он заложил фундамент научной школы в прикладной космонавтике.

26 мая 2000 первым из космонавтов избран член-корреспондентом РАН.

Свои знания и опыт В. В. Лебедев передает студентам, аспирантам, стажёрам, выступая с лекциями, докладами на научных семинарах и конференциях. Результаты его научной работы внедрены в учебный процесс Московского авиационного института. Учебные пособия «Комплексный анализ безопасности полётов» и «Проектирование систем космического мониторинга» используются при курсовом и дипломном проектировании на факультетах МАИ. В студенческом конструкторском бюро при его непосредственном участии были впервые в мире спроектированы и изготовлены малоразмерные спутники «Искра-1», «Искра-3» и лично им экспериментально отработаны в условиях космоса и впервые запущены с борта орбитальной станции. 21 июня 2006 года решением ВАК В. В. Лебедев утверждён в звании профессора по кафедре «Космические системы и ракетостроение» МАИ.

В 2007 году за большой вклад в развитие науки награждён орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени.

Семья

  • Супруга — Лебедева (Бушман) Людмила Витальевна (род. 1943), инженер, в настоящее время пенсионерка.
  • Сын — Лебедев Виталий Валентинович (род. 1972), юрист и экономист.
  • Лебедев В. В. имеет внука и внучку. Живёт и работает в Москве.

Награды и звания

Является почётным гражданином Наро-Фоминска и многих городов России и стран СНГ, а также города Форт-Уэрт (США). По предложению НАСА избран почётным гражданином штата Техас (США). Занесён в международную «Книгу рекордов Гиннеса» (1984, с.79). В его честь малой планете (англ.), зарегистрированной в международном каталоге под № 10015 = 1978 SА5, по решению Международного Астрономического Союза присвоено имя ValenLebedev (Minor Planet Circular № 60298, 2007 July 30). Бронзовый бюст установлен в Москве на Аллее космонавтов.

Книги и научные работы

Во время полёта на космическом комплексе «Салют-7»-«Союз Т-5»-«Союз Т-7» Лебедев ежедневно документировал свой полет и на основе записей в бортовых дневниках написал книги «Моё измерение» и "Материалы научных исследований бортинженера 1-ой основной экспедиции орбитального комплекса "Союз Т-5"-"Салют-7"-"Прогресс".

Является автором 193 научных работ, в том числе десять монографий и 26 изобретений.

Напишите отзыв о статье "Лебедев, Валентин Витальевич"

Примечания

  1. Указ Президента Российской Федерации от 29 декабря 2007 г. № 1778.
  2. [news.kremlin.ru/media/events/files/41d36902b3a8cbf794c5.pdf Указ Президента Российской Федерации от 12 апреля 2011 года № 436 «О награждении медалью „За заслуги в освоении космоса“»].
  3. Указ Президента РФ от 4 июня 1999 г. № 701.

Литература

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=822 Лебедев, Валентин Витальевич]. Сайт «Герои Страны».

  • [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-921.ln-ru Профиль Валентина Витальевича Лебедева] на официальном сайте РАН
  • [valentinlebedev.livejournal.com/1982/04/28/ Валентин Лебедев. Дневник космонавта].
  • [www.space.hobby.ru/astronauts/lebedev.html Биография на www.space.hobby.ru].
  • [www.ngic.ru/publications/p_stat.html Монографии и публикации Лебедева В. В.]
  • [tvroscosmos.ru/frm/encyclopaedia/kosmonavt/29.php Космонавт Лебедев.] Видеоэнциклопедия. Телестудия Роскосмоса.
  • [www.baikonuradm.ru/index.php?mod=180 Официальный сайт администрации г. Байконур. Почётные граждане города.]

Отрывок, характеризующий Лебедев, Валентин Витальевич

– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..


Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.
Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.
– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…
– Да ведь это так… Вы всё к сердцу очень принимаете, – сказал Пьер и стал раскладывать пасьянс.
Несмотря на то, что пасьянс сошелся, Пьер не поехал в армию, а остался в опустевшей Москве, все в той же тревоге, нерешимости, в страхе и вместе в радости ожидая чего то ужасного.
На другой день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру приехал его главноуправляющий с известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не продать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.
– Ну, продайте, – говорил он. – Что ж делать, я не могу отказаться теперь!
Чем хуже было положение всяких дел, и в особенности его дел, тем Пьеру было приятнее, тем очевиднее было, что катастрофа, которой он ждал, приближается. Уже никого почти из знакомых Пьера не было в городе. Жюли уехала, княжна Марья уехала. Из близких знакомых одни Ростовы оставались; но к ним Пьер не ездил.
В этот день Пьер, для того чтобы развлечься, поехал в село Воронцово смотреть большой воздушный шар, который строился Леппихом для погибели врага, и пробный шар, который должен был быть пущен завтра. Шар этот был еще не готов; но, как узнал Пьер, он строился по желанию государя. Государь писал графу Растопчину об этом шаре следующее:
«Aussitot que Leppich sera pret, composez lui un equipage pour sa nacelle d'hommes surs et intelligents et depechez un courrier au general Koutousoff pour l'en prevenir. Je l'ai instruit de la chose.
Recommandez, je vous prie, a Leppich d'etre bien attentif sur l'endroit ou il descendra la premiere fois, pour ne pas se tromper et ne pas tomber dans les mains de l'ennemi. Il est indispensable qu'il combine ses mouvements avec le general en chef».
[Только что Леппих будет готов, составьте экипаж для его лодки из верных и умных людей и пошлите курьера к генералу Кутузову, чтобы предупредить его.
Я сообщил ему об этом. Внушите, пожалуйста, Леппиху, чтобы он обратил хорошенько внимание на то место, где он спустится в первый раз, чтобы не ошибиться и не попасть в руки врага. Необходимо, чтоб он соображал свои движения с движениями главнокомандующего.]
Возвращаясь домой из Воронцова и проезжая по Болотной площади, Пьер увидал толпу у Лобного места, остановился и слез с дрожек. Это была экзекуция французского повара, обвиненного в шпионстве. Экзекуция только что кончилась, и палач отвязывал от кобылы жалостно стонавшего толстого человека с рыжими бакенбардами, в синих чулках и зеленом камзоле. Другой преступник, худенький и бледный, стоял тут же. Оба, судя по лицам, были французы. С испуганно болезненным видом, подобным тому, который имел худой француз, Пьер протолкался сквозь толпу.
– Что это? Кто? За что? – спрашивал он. Но вниманье толпы – чиновников, мещан, купцов, мужиков, женщин в салопах и шубках – так было жадно сосредоточено на то, что происходило на Лобном месте, что никто не отвечал ему. Толстый человек поднялся, нахмурившись, пожал плечами и, очевидно, желая выразить твердость, стал, не глядя вокруг себя, надевать камзол; но вдруг губы его задрожали, и он заплакал, сам сердясь на себя, как плачут взрослые сангвинические люди. Толпа громко заговорила, как показалось Пьеру, – для того, чтобы заглушить в самой себе чувство жалости.
– Повар чей то княжеский…
– Что, мусью, видно, русский соус кисел французу пришелся… оскомину набил, – сказал сморщенный приказный, стоявший подле Пьера, в то время как француз заплакал. Приказный оглянулся вокруг себя, видимо, ожидая оценки своей шутки. Некоторые засмеялись, некоторые испуганно продолжали смотреть на палача, который раздевал другого.
Пьер засопел носом, сморщился и, быстро повернувшись, пошел назад к дрожкам, не переставая что то бормотать про себя в то время, как он шел и садился. В продолжение дороги он несколько раз вздрагивал и вскрикивал так громко, что кучер спрашивал его:
– Что прикажете?
– Куда ж ты едешь? – крикнул Пьер на кучера, выезжавшего на Лубянку.
– К главнокомандующему приказали, – отвечал кучер.
– Дурак! скотина! – закричал Пьер, что редко с ним случалось, ругая своего кучера. – Домой я велел; и скорее ступай, болван. Еще нынче надо выехать, – про себя проговорил Пьер.
Пьер при виде наказанного француза и толпы, окружавшей Лобное место, так окончательно решил, что не может долее оставаться в Москве и едет нынче же в армию, что ему казалось, что он или сказал об этом кучеру, или что кучер сам должен был знать это.
Приехав домой, Пьер отдал приказание своему все знающему, все умеющему, известному всей Москве кучеру Евстафьевичу о том, что он в ночь едет в Можайск к войску и чтобы туда были высланы его верховые лошади. Все это не могло быть сделано в тот же день, и потому, по представлению Евстафьевича, Пьер должен был отложить свой отъезд до другого дня, с тем чтобы дать время подставам выехать на дорогу.
24 го числа прояснело после дурной погоды, и в этот день после обеда Пьер выехал из Москвы. Ночью, переменя лошадей в Перхушкове, Пьер узнал, что в этот вечер было большое сражение. Рассказывали, что здесь, в Перхушкове, земля дрожала от выстрелов. На вопросы Пьера о том, кто победил, никто не мог дать ему ответа. (Это было сражение 24 го числа при Шевардине.) На рассвете Пьер подъезжал к Можайску.
Все дома Можайска были заняты постоем войск, и на постоялом дворе, на котором Пьера встретили его берейтор и кучер, в горницах не было места: все было полно офицерами.
В Можайске и за Можайском везде стояли и шли войска. Казаки, пешие, конные солдаты, фуры, ящики, пушки виднелись со всех сторон. Пьер торопился скорее ехать вперед, и чем дальше он отъезжал от Москвы и чем глубже погружался в это море войск, тем больше им овладевала тревога беспокойства и не испытанное еще им новое радостное чувство. Это было чувство, подобное тому, которое он испытывал и в Слободском дворце во время приезда государя, – чувство необходимости предпринять что то и пожертвовать чем то. Он испытывал теперь приятное чувство сознания того, что все то, что составляет счастье людей, удобства жизни, богатство, даже самая жизнь, есть вздор, который приятно откинуть в сравнении с чем то… С чем, Пьер не мог себе дать отчета, да и ее старался уяснить себе, для кого и для чего он находит особенную прелесть пожертвовать всем. Его не занимало то, для чего он хочет жертвовать, но самое жертвование составляло для него новое радостное чувство.


24 го было сражение при Шевардинском редуте, 25 го не было пущено ни одного выстрела ни с той, ни с другой стороны, 26 го произошло Бородинское сражение.
Для чего и как были даны и приняты сражения при Шевардине и при Бородине? Для чего было дано Бородинское сражение? Ни для французов, ни для русских оно не имело ни малейшего смысла. Результатом ближайшим было и должно было быть – для русских то, что мы приблизились к погибели Москвы (чего мы боялись больше всего в мире), а для французов то, что они приблизились к погибели всей армии (чего они тоже боялись больше всего в мире). Результат этот был тогда же совершении очевиден, а между тем Наполеон дал, а Кутузов принял это сражение.
Ежели бы полководцы руководились разумными причинами, казалось, как ясно должно было быть для Наполеона, что, зайдя за две тысячи верст и принимая сражение с вероятной случайностью потери четверти армии, он шел на верную погибель; и столь же ясно бы должно было казаться Кутузову, что, принимая сражение и тоже рискуя потерять четверть армии, он наверное теряет Москву. Для Кутузова это было математически ясно, как ясно то, что ежели в шашках у меня меньше одной шашкой и я буду меняться, я наверное проиграю и потому не должен меняться.
Когда у противника шестнадцать шашек, а у меня четырнадцать, то я только на одну восьмую слабее его; а когда я поменяюсь тринадцатью шашками, то он будет втрое сильнее меня.
До Бородинского сражения наши силы приблизительно относились к французским как пять к шести, а после сражения как один к двум, то есть до сражения сто тысяч; ста двадцати, а после сражения пятьдесят к ста. А вместе с тем умный и опытный Кутузов принял сражение. Наполеон же, гениальный полководец, как его называют, дал сражение, теряя четверть армии и еще более растягивая свою линию. Ежели скажут, что, заняв Москву, он думал, как занятием Вены, кончить кампанию, то против этого есть много доказательств. Сами историки Наполеона рассказывают, что еще от Смоленска он хотел остановиться, знал опасность своего растянутого положения знал, что занятие Москвы не будет концом кампании, потому что от Смоленска он видел, в каком положении оставлялись ему русские города, и не получал ни одного ответа на свои неоднократные заявления о желании вести переговоры.
Давая и принимая Бородинское сражение, Кутузов и Наполеон поступили непроизвольно и бессмысленно. А историки под совершившиеся факты уже потом подвели хитросплетенные доказательства предвидения и гениальности полководцев, которые из всех непроизвольных орудий мировых событий были самыми рабскими и непроизвольными деятелями.
Древние оставили нам образцы героических поэм, в которых герои составляют весь интерес истории, и мы все еще не можем привыкнуть к тому, что для нашего человеческого времени история такого рода не имеет смысла.
На другой вопрос: как даны были Бородинское и предшествующее ему Шевардинское сражения – существует точно так же весьма определенное и всем известное, совершенно ложное представление. Все историки описывают дело следующим образом: