Левант

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Лева́нт (от ср.-франц. Soleil levant — «восход солнца»; по-арабски: الشام [ʔaʃ-ʃaːm]; на иврите: כְּנָעַן Kənáʿan, Канаан, Ханаан) — общее название стран восточной части Средиземного моря (Сирия, Ливан, Израиль, Иордания, Палестина, Египет, Турция и др.), в более узком смысле — Сирии, Палестины и Ливана.

Определения слова Левант разнятся по странам и эпохам, а сам термин первоначально употреблялся в более широком, расплывчатом значении[1]. Левант описывали как «перекрёсток между Передней Азией, восточным Средиземноморьем и северо-восточной Африкой»[2].





Этимология

Термин «Левант», который впервые появился в английском языке в 1497 году, изначально обозначал весь Восток в целом или «средиземноморские земли к востоку от Италии»[3]. Слово заимствовано из французского, где слово levant переводится как «восходящий», так как оно обозначает регион, со стороны которого для Европы восходит солнце[4]. Следует отметить, что это слово образовано от заимствованного из латинского глагола levare — вставать, восходить. Похожую этимологию можно обнаружить в греческом языке — Ἀνατολή (ср. Анатолия), в германских языках — Morgenland, которое буквально переводится как «утренняя страна», в итальянском (как например, Riviera di Levante, часть лигурийского побережья к востоку от Генуи), в венгерском — Kelet, испанском — Levante и каталанском — Llevant («место, где восходит солнце»). Весьма примечательно, что латинское слово oriens («восток», буквально «восходящий»), от которого произошли такие слова, как ориентализм, ориентальный, ориентация и т. д., образовано от глагола orior — «восходить».

Использование слова в Новое время

В XVI веке термин стал общеупотребительным в Англии, что было связано с активизацией деятельности купцов и авантюристов в регионе. Английские корабли появились в Средиземноморье в 1570-х годах, а английская торговая компания подписала соглашение («капитуляции») с Великим Султаном в 1579 году (Бродель). В 1581 году для торговли с Османской империей была основана английская Левантийская компания, а в 1670 году с той же целью была основана французская Compagnie du Levant. Дальний Восток в это время был известен как «Верхний Левант»[1].

В путевых очерках XIX века термин включал в себя также восточные земли, находившиеся в то время или чуть ранее под властью Османской империи, такие, как например, Греция. Археологическая наука XIX века использовала слово «Левант» во время обсуждения разнообразных культур этого региона, как древних, так и новых. Использовалось это слово для обозначения места, а не какой-либо отдельной культуры.

После Первой мировой войны

Французские мандаты в Сирии и Ливане с 1920 по 1946 год называли данные государства Левантийскими.

После Второй мировой войны

Сейчас слово «Левант» характерно для археологов и историков, которые используют его в отношении к первобытному обществу, древней и средневековой истории региона, как например, при обсуждении крестовых походов. Этот термин также иногда применяют по отношению к современным событиям, людям, государствам или частям государств, а именно: по отношению к Кипру, Ираку, Израилю, Палестинской национальной администрации, Иордании, Ливану и Сирии (сравни с Ближним Востоком, Средним Востоком, Восточным Средиземноморьем и Передней Азией). Некоторые исследователи включают остров Кипр в исследования Леванта, такие, например, как Совет британских исследований в Леванте[5], кафедра ближневосточных языков и культур Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе[6] и Институт археологии Университетского колледжа Лондона[2]; последний проследил связь между Кипром и материковым Левантом до раннего Железного века. В настоящее время кипрско-арабский язык, диалект левантийско-арабского, — самый распространённый региональный язык на Кипре.

Археологи, желающие подобрать нейтральное название для места, которое не было бы ни библейским, ни национальным, используют такие термины, как Сиро-Палестинская археология и археология Южного Леванта[7][8].

Население

Самая большая религиозная группа в Леванте — мусульмане, а самая большая этническая группа — арабы, но существует также много других групп. До основания Израиля в 1948 году евреи проживали по всему Южному Леванту; однако, с тех пор, за исключением евреев, живущих в самом Израиле, в регионе их осталось только несколько сотен. В Леванте много разнообразных христианских религиозных групп, например христиане, относящиеся к Антиохийской православной церкви, марониты, принадлежащие Восточнокатолическим и Древним восточным церквям. Есть ассирийцы, принадлежащие Ассирийской церкви Востока (автономной) и Халдейской католической церкви. Есть мусульмане-сунниты и курды-езиды. Здесь также живут мусульмане-шииты (алавиты, двунадесятники, низариты и друзы-исмаилиты). В регионе есть также армяне, большинство из которых относится к Армянской апостольской церкви. Есть немногочисленные группы арабских и армянских протестантов. Есть католики, придерживающиеся латинского обряда, так называемые левантинцы, или франко-левантинцы. Живут здесь также турки, самаритяне и навары (подгруппа цыганской народности дом).

Культура

Для населения Леванта[9][10][11][12] общим является не только географическое положение, но также кухня, некоторые обычаи и очень долгая история. Левантийские мусульмане, христиане и кипрские марониты-христиане говорят на левантийско-арабском языке, также известным как средиземноморский язык. В Израиле иврит, английский и русский языки общеупотребительны среди евреев, которые также следуют законам, традициям и обычаям иудаизма. Греческие и армянские сообщества сохранили свои языки и обычаи, как правило, основанные на их религии. Греки составляют большинство населения на острове Кипр и образуют этнические группы в Сирии, Ливане и Израиле. Большинство греков на Кипре и в Израиле исповедуют христианство (Греческие православные церкви), тогда как в Ливане и Сирии есть определённая доля греков-мусульман.

См. также

Названия региона, используемые параллельно слову «Левант»:

Другое:

Напишите отзыв о статье "Левант"

Примечания

  1. 1 2 [books.google.com/books?id=lNV6-HsUppsC&pg=RA3-PA247 Оксфордская энциклопедия Древней Греции и Рима, Том 1, с. 247, «Левант»]
  2. 1 2 [www.ucl.ac.uk/archaeology Древний Левант], Институт археологии Университетского колледжа Лондона, май 2008
  3. Дуглас Харпер, Этимологический онлайн-словарь. [dictionary.reference.com/browse/levant "Левант"]. Dictionary.com. Проверено 27 июля 2012.
  4. Оксфордский словарь английского языка, второе издание
  5. Сандра Розендаль. [www.cbrl.org.uk/ "Совет британских исследований в Леванте — главная страница"]. Cbrl.org.uk (28 ноября 2006). Проверено 5 июля 2010.
  6. [www.nelc.ucla.edu/index.php?option=com_content&view=article&id=70&Itemid=98 Библейские и левантийские исследования], Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе
  7. Девер, Уильям Г. «Сиро-Палестинская и библейская археология», с.1244-1253.
  8. Шарон, Илан «Библейская археология» в «Энциклопедии археологии Elsevier».
  9. [shop.nationalgeographic.com/ngs/product/maps/wall-maps/countries-and-region-maps/eastern-mediterranean-political-map «Политическая карта Восточного Средиземноморья» — магазин National Geographic.]. Shop.nationalgeographic.com. Проверено 17 октября 2011.
  10. [ngm.nationalgeographic.com/features/world/asia/israel/ashkelon-text.html «Древний Аскалон» — журнал National Geographic]. Ngm.nationalgeographic.com (17 октября 2002). Проверено 17 октября 2011.
  11. [www.bbc.co.uk/news/world-middle-east-15479879 Государство Израиль: перемены, идущие изнутри (The state of Israel: Internal influence driving change)], BBC News (6 ноября 2011).
  12. Орфалеа, Грегори «Арабо-американцы: история». Изд-во «Olive Branch». Нортхэмптон, Массачусетс, 2006. С. 249

Литература

  • Бродель, Фернан, Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II
  • Julia Chatzipanagioti: Griechenland, Zypern, Balkan und Levante. Eine kommentierte Bibliographie der Reiseliteratur des 18. Jahrhunderts. 2 Vol. Eutin 2006. ISBN 3-9810674-2-8
  • Сайт [www.levantineheritage.com/ Наследие Леванта]. Содержит много рассказов, записанных и передававшихся из уст в уста, а также родословные некоторых семей левантийских турков.
  • Филипп Манзел, Левант: великолепие и катастрофы на Средиземном море, Лондон, Джон Марри, 11 ноября 2010, книга в твёрдой обложке, 480 страниц, ISBN 978-0-7195-6707-0, Нью Хейвен, изд-во Йельского университета, 24 мая 2011, книга в твёрдой обложке, 470 страниц, ISBN 978-0-300-17264-5
  • Коэльо, Пауло Алхимик («Левант» в значении ветра, происходящего из Леванта)

Ссылки

  • [www.wdl.org/ru/item/11769/ Франция и Левант]

Отрывок, характеризующий Левант

От начальника ополчения он поехал к губернатору. Губернатор был маленький живой человечек, весьма ласковый и простой. Он указал Николаю на те заводы, в которых он мог достать лошадей, рекомендовал ему барышника в городе и помещика за двадцать верст от города, у которых были лучшие лошади, и обещал всякое содействие.
– Вы графа Ильи Андреевича сын? Моя жена очень дружна была с вашей матушкой. По четвергам у меня собираются; нынче четверг, милости прошу ко мне запросто, – сказал губернатор, отпуская его.
Прямо от губернатора Николай взял перекладную и, посадив с собою вахмистра, поскакал за двадцать верст на завод к помещику. Все в это первое время пребывания его в Воронеже было для Николая весело и легко, и все, как это бывает, когда человек сам хорошо расположен, все ладилось и спорилось.
Помещик, к которому приехал Николай, был старый кавалерист холостяк, лошадиный знаток, охотник, владетель коверной, столетней запеканки, старого венгерского и чудных лошадей.
Николай в два слова купил за шесть тысяч семнадцать жеребцов на подбор (как он говорил) для казового конца своего ремонта. Пообедав и выпив немножко лишнего венгерского, Ростов, расцеловавшись с помещиком, с которым он уже сошелся на «ты», по отвратительной дороге, в самом веселом расположении духа, поскакал назад, беспрестанно погоняя ямщика, с тем чтобы поспеть на вечер к губернатору.
Переодевшись, надушившись и облив голову холодной подои, Николай хотя несколько поздно, но с готовой фразой: vaut mieux tard que jamais, [лучше поздно, чем никогда,] явился к губернатору.
Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Петровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая на это, съехались по бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».
Катерина Петровна действительно стала играть вальсы и экосезы, и начались танцы, в которых Николай еще более пленил своей ловкостью все губернское общество. Он удивил даже всех своей особенной, развязной манерой в танцах. Николай сам был несколько удивлен своей манерой танцевать в этот вечер. Он никогда так не танцевал в Москве и счел бы даже неприличным и mauvais genre [дурным тоном] такую слишком развязную манеру танца; но здесь он чувствовал потребность удивить их всех чем нибудь необыкновенным, чем нибудь таким, что они должны были принять за обыкновенное в столицах, но неизвестное еще им в провинции.
Во весь вечер Николай обращал больше всего внимания на голубоглазую, полную и миловидную блондинку, жену одного из губернских чиновников. С тем наивным убеждением развеселившихся молодых людей, что чужие жены сотворены для них, Ростов не отходил от этой дамы и дружески, несколько заговорщически, обращался с ее мужем, как будто они хотя и не говорили этого, но знали, как славно они сойдутся – то есть Николай с женой этого мужа. Муж, однако, казалось, не разделял этого убеждения и старался мрачно обращаться с Ростовым. Но добродушная наивность Николая была так безгранична, что иногда муж невольно поддавался веселому настроению духа Николая. К концу вечера, однако, по мере того как лицо жены становилось все румянее и оживленнее, лицо ее мужа становилось все грустнее и бледнее, как будто доля оживления была одна на обоих, и по мере того как она увеличивалась в жене, она уменьшалась в муже.


Николай, с несходящей улыбкой на лице, несколько изогнувшись на кресле, сидел, близко наклоняясь над блондинкой и говоря ей мифологические комплименты.
Переменяя бойко положение ног в натянутых рейтузах, распространяя от себя запах духов и любуясь и своей дамой, и собою, и красивыми формами своих ног под натянутыми кичкирами, Николай говорил блондинке, что он хочет здесь, в Воронеже, похитить одну даму.
– Какую же?
– Прелестную, божественную. Глаза у ней (Николай посмотрел на собеседницу) голубые, рот – кораллы, белизна… – он глядел на плечи, – стан – Дианы…
Муж подошел к ним и мрачно спросил у жены, о чем она говорит.
– А! Никита Иваныч, – сказал Николай, учтиво вставая. И, как бы желая, чтобы Никита Иваныч принял участие в его шутках, он начал и ему сообщать свое намерение похитить одну блондинку.
Муж улыбался угрюмо, жена весело. Добрая губернаторша с неодобрительным видом подошла к ним.
– Анна Игнатьевна хочет тебя видеть, Nicolas, – сказала она, таким голосом выговаривая слова: Анна Игнатьевна, что Ростову сейчас стало понятно, что Анна Игнатьевна очень важная дама. – Пойдем, Nicolas. Ведь ты позволил мне так называть тебя?
– О да, ma tante. Кто же это?
– Анна Игнатьевна Мальвинцева. Она слышала о тебе от своей племянницы, как ты спас ее… Угадаешь?..
– Мало ли я их там спасал! – сказал Николай.
– Ее племянницу, княжну Болконскую. Она здесь, в Воронеже, с теткой. Ого! как покраснел! Что, или?..
– И не думал, полноте, ma tante.
– Ну хорошо, хорошо. О! какой ты!
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла, рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.
– Очень рада, мой милый, – сказала она, протянув ему руку. – Милости прошу ко мне.
Поговорив о княжне Марье и покойнике ее отце, которого, видимо, не любила Мальвинцева, и расспросив о том, что Николай знал о князе Андрее, который тоже, видимо, не пользовался ее милостями, важная старуха отпустила его, повторив приглашение быть у нее.
Николай обещал и опять покраснел, когда откланивался Мальвинцевой. При упоминании о княжне Марье Ростов испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха.
Отходя от Мальвинцевой, Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и, сказав, что ей нужно поговорить с ним, повела его в диванную, из которой бывшие в ней вышли тотчас же, чтобы не мешать губернаторше.
– Знаешь, mon cher, – сказала губернаторша с серьезным выражением маленького доброго лица, – вот это тебе точно партия; хочешь, я тебя сосватаю?
– Кого, ma tante? – спросил Николай.
– Княжну сосватаю. Катерина Петровна говорит, что Лили, а по моему, нет, – княжна. Хочешь? Я уверена, твоя maman благодарить будет. Право, какая девушка, прелесть! И она совсем не так дурна.
– Совсем нет, – как бы обидевшись, сказал Николай. – Я, ma tante, как следует солдату, никуда не напрашиваюсь и ни от чего не отказываюсь, – сказал Ростов прежде, чем он успел подумать о том, что он говорит.
– Так помни же: это не шутка.
– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l'autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.