Левая партия (Швеция)

Левая партия
швед. Vänsterpartiet
Лидер:	Юнас Шёстед
Дата основания:	1917
Штаб-квартира:	Стокгольм
Идеология:	Социализм, феминизм, экосоциализм (ранее марксизм-ленинизм)
Интернационал:	Европейские объединённые левые/Лево-зелёные Севера
Союзники и блоки:	Красно-зелёные (Партия зелёных + СДПШ); ИГСО, Соцпартия США
Молодёжная организация:	«Молодые левые»
Количество членов:	18 423 (2015)
Мест в Ленах:	121 / 1678 (2014)
Мест в Риксдаге:	21 / 349 (2014)
Мест в Европарламенте:	1 / 20 (2014)
Сайт:	[www.vansterpartiet.se vansterpartiet.se]

К:Политические партии, основанные в 1917 году

Левая партия (ЛП, швед. Vänsterpartiet) — левая (экс-коммунистическая) партия в Швеции, основанная в 1917 году. В 1917—1921 годах называлась Левой социал-демократической партией Швеции (ЛСДПШ, швед. Sveriges socialdemokratiska vänsterparti), в 1921—1967 годах — Коммунистической партией Швеции (КПШ, швед. Sveriges Kommunistiska Parti), в 1967—1990 годах — Левая партия — коммунисты (ЛПК, швед. Vänsterpartiet kommunisterna). С 1990 года носит нынешнее название — Левая партия.

История

1917—1939 годы

Левая оппозиция реформистскому руководству Социал-демократической рабочой партии Швеции во главе Яльмаром Брантингом появилась ещё до начала Первой мировой войны. Её лидерами были такие авторитетные члены партии, как Цет Хёглунд и Туре Нерман. С началом мировой войны руководство социал-демократической партии встало на позиции патриотизма и социального соглашения, выразившиеся в заключении т. н. «гражданского мира» на период войны. Левая оппозиция заняла позиции «интернационализма», выступив против «империалистической войны», рассматривая её как столкновение между империалистами, противоречащее интересам трудящихся. Хеглунд и Нерман участвовали в работе Циммервальдской конференции II Интернационала, объединявшей интернационалистов и противников войны.

К интернационалистам примкнули некоторые другие деятели шведской социал-демократии, в частности, секретарь партии Фредрик Стрём. В 1916 году была учреждена газета «Politiken», ставшая позднее центральным органом ЛСДПШ, а затем Компартии Швеции.

1917 год для Швеции был ознаменован революционным подъёмом. Во многих городах страны имели место массовые беспорядки. В Вестервике власть была взята рабочим советом. В Стокгольме на первомайской демонстрации солдаты и рабочие шли вместе. 13—16 мая 1917 года была учреждена ЛСДПШ. Основу её составили активисты левого крыла шведской социал-демократической партии, исключенные из её рядов, и молодёжная организация социал-демократов.

В 1919 году один из лидеров левых социал-демократов Отто Гримлунд присутствовал на учредительном конгрессе Коминтерна. В 1921 году большинство партии приняло «Условия приёма в Коммунистический Интернационал» и изменило название на Коммунистическую партию Швеции. Меньшинство, несогласное с «Двадцать одним условием», вышло из партии, продолжив действовать под именем Левой социал-демократической партии. Всего в тот период из 17 000 членов партии покинули её или были исключены около 6 000 человек. В 1924 году в партии происходит второй раскол, связанный с именем её основателя и председателя Цета Хеглунда. Причиной стали разногласия Хеглунда с Исполкомом Коминтерна по вопросам об антирелигиозной пропаганде, о тактике единого фронта и пр. В итоге, Хеглунд был выведен из состава ИККИ, снят с поста председателя компартии, а затем исключен из неё.

23—24 января 1926 года прошла организованная КПШ профсоюзная конференция, в которой приняли участие делегаты, представлявшие 80 000 организованных рабочих. В 1927 году под руководством КПШ состоялась конференция Национальной ассоциации безработных (швед. De Arbetslösas Landsförening), призвавшая к упразднению Королевской комиссии по безработице.

В 1929 году в партии происходит третий за её историю раскол. Ставшие после исключения Хеглунда лидерами партии Карл Чильбум, Нильс Флюг и Туре Нерман, все депутаты парламента и 3/4 членов партии были исключены Коминтерном — всего 17 300 человек. Сторонники Чильбума поддерживали Правую оппозицию в ВКП(б) и после раскола являлись шведской секцией Международной коммунистической оппозиции. До 1934 года продолжали действовать под именем Коммунистической партии Швеции, а затем сменили название на Социалистическую партию. За сторонниками Чильбума осталась редакция газеты «Politiken». Новыми лидерами партии, в которой насчитывалось после раскола около 4 000 человек, стали Хьюго Сильен и Свен Линдерут, занявший пост председателя. Начался выпуск газет «Новый день» (швед. «Ny Dag») и «Рабочая газета» (швед. «Arbetar-Tidningen»). Придерживаясь тогдашней тактики «третьего периода» Коминтерна, были прекращено всякое взаимодействие с социал-демократической партией. Вторая половина 1930-х годов была ознаменована резким поворотом в рамках политики «народного фронта». К концу 1930-х годов компартия сумела преодолеть последствия раскола и к 1939 году насчитывала в своих рядах 19 116 человек. В свою очередь Социалистическая партия практически распалась. Около 500 шведских коммунистов принимали участие в гражданской войне в Испании в составе интербригад.

1939—1945 годы

Период Второй мировой войны был тяжёлым временем для компартии. Она была единственной политической силой в Швеции, которая поддерживала СССР в Советско-финской войне 1939—1940 годов, что использовалось как частый повод для репрессий против партии. 26 июля 1940 года после ввода в прибалтийские республики частей Красной Армии и смены власти в них газета «Ny Dag» писала:

«Приграничные государства были освобождены от их приспешников империалистических держав благодаря помощи великого социалистического рабочего государства».

Исполнительный редактор газеты Густав Йохансон отмечал тогда:

«Я вижу три страны, являвшиеся в прошлом наихудшими реакционными террористическими государствами Европы, трансформировавшиеся в советские республики благодаря освободительным революциям».

Кроме того, партия поддерживала подписание «пакта Молотова—Риббентропа». В сентябре 1939 года Центральный комитет КПШ принял декларацию, в которой говорилось:

«Правящие клики Англии и Франции находятся в страхе перед большевизмом, плохо скрывая симпатии к фашизму, в страхе перед рабочей властью в Европе они отказываются заключить на приемлемых условиях договор с Советским Союзом, фактически нарушая планы поджигателей войны. Они поддерживают отказ Польши принять советскую помощь. Советский Союз, таким образом, в полном соответствии с логикой мирной политики, посредством пакта о ненападении с Германией прибегает к защите 170-миллионного народа первого в мире социалистического государства против фашистского нападения и огромных несчастий мировой войны».

Когда Германия вторглась в Норвегию в апреле 1940 года КПШ заняла нейтральную позицию. В статье в «Ny Dag» немецкая оккупация Норвегии была названа «поражением для британского империализма». В годы войны распространение изданий компартии было запрещено, коммунистов подвергали дискриминации на рынке труда, в профсоюзах. Многие ключевые деятели партии и её молодёжной организации были арестованы и помещены в лагеря. Всего в лагерях в Швеции было интернировано около 3 500 человек, большая часть из которых были коммунисты. Множество активистов ушло в подполье, включая председателя партии Линдерута. В правительственных кругах обсуждалась идея полного запрета партии, однако реализована она не была.

В 1940 году был забросана бомбами редакция регионального партийного органа «Norrskensflamman» («Пламя Северного сияния») в лене Норрботтен на севере Швеции. Пять человек, включая двух детей, были убиты. Одним из многих обвиняемых после теракта был Пауль Вретлинд (Paul Wretlind), являвшийся региональным лидером Либеральной партии в Стокгольме. Он обвинялся в финансировании группы для совершения теракта.

Компартия активно поддерживала движение сопротивления в Норвегии и Дании. В северной Швеции связанные с партией рабочие воровали динамит из шахт и контрабандой переправляли норвежскому сопротивлению. В других частях страны члены компартии давали приют антифашистским беженцам.

Несмотря на противодействие правительства, за годы войны коммунистическая партия добилась сильных позиций в шведской политике. На проходивших в 1944 году парламентских выборах партия получила 10,3 % голосов. 12-й съезд КПШ, проходивший в 1944 году принял программу партии «Основные принципы КПШ», где определялась историческая задача рабочего класса Швеции: в союзе с другими эксплуатируемыми классами завоевать политическую власть и построить социалистическое общество.

1945—1964 годы

В 1945 году коммунисты возглавили всеобщую 5-месячную забастовку металлистов (в ней приняло участие 130 тысяч человек), которая положила начало «размораживанию» зарплаты в Швеции после войны.

На муниципальных выборах 1946 года за КПШ было отдано 11,2 % голосов. Количество членов достигло в этот момент 51 000 тысячи человек. Роль компартии в шведской политике претерпевает изменения — на фоне усиления роли Советского Союза на мировой арене. Предложенная компартией политика «единого фронта» с социал-демократами вызвала внутрипартийную дискуссию. Произошли изменения в профсоюзной политике партии — в сторону взаимодействия с социал-демократами в профсоюзном движении. Эти изменения вызвали недовольство у части партийных активистов.

Начало холодной войны поставило партию перед большими трудностями. Премьер-министр Таге Эрландер провозгласил целью повернуть «каждый профсоюз на путь борьбы с коммунистами». Представители КПШ были «вычищены» из профсоюзов. Несмотря на это партия продолжала развивать политику «единого фронта».

В 1952 году на довыборах в парламент в Емтланде и Кристианстаде партия решила не выставлять собственных списков для того, чтобы быть уверенной, что социал-демократы не потерпят поражение. Партийное руководство аргументировало это тем, что коммунисты должны попытаться «обеспечить рабочее большинство в Риксдаге». Оба упомянутых округа были избирательными округами, в которых кандидаты от коммунистов не смогли бы победить. Однако левое меньшинство внутри партии во главе с Сетом Перссеном расценило новую линию как капитуляцию перед социал-демократами.

Другим предметом для дискуссии была Молодёжная лига. Коммунистическая партия выступила с инициативой создания молодёжного движения на широкой идеологической основе. В 1952 году была учреждено движение «Демократическая молодёжь» (швед. «Demokratisk Ungdom») параллельно с существующей при компартии Молодёжной коммунистической лигой Швеции. Противники такого шага заявили, что таким образом происходит размывание политического характера молодёжного движения.

Символическим актом было принятие решения о проведении единой первомайской демонстрации с участием коммунистов и социал-демократов. А также решение о финансовой поддержке т. н. «рабочей прессы», находившейся фактически в руках социал-демократов.

Внутрипартийная полемика достигла своего пика на проходившем в 1953 году 16-м съезде. Сет Перссен выступил с критикой партийного курса, а также нового, избранного в 1951 году, председателя партии Хильдинга Харберга, которого он назвал оппортунистом. С критикой позиции Перссона выступили Кнут Сенандер и Нильс Хольмберг. Примечательно, что Сенандер и Хольмберг считались сторонниками левого крыла партии, однако тогда оба выступили в поддержку партийной линии. Перссена поддержала только небольшая часть делегатов. В очень эмоциональной заключительной речи на съезде он заявил о своем выходе из партии. Вскоре из неё были исключены сторонники Перссена. Съезд принял программный документ «Путь Швеции к социализму». В ней был сделан упор на сотрудничество коммунистов с социал-демократами.

Советское вторжение в Венгрию в 1956 году вызвало дебаты в КПШ. В итоге, партийное руководство официально поддержало ввод советских войск.

1964—1990 годы

В 1964 году председателем партии был избран Карл-Хенрик Херманссон (1917 — 2016). В отличие от своего предшественника, новый председатель КПШ был выходцем из академической среды. Он инициировал изменение партийного курса в сторону еврокоммунизма и скандинавского «народного социализма».

Обсуждение политической стратегии продолжилось на 21-м съезде партии в 1967 году. На нём были представлены различные фракции внутри КПШ. Одна из них выступала за трансформацию партии в некоммунистическую, аналогичную датской Социалистической народной партии, и изменить название на Левую партию. Другая фракция, состоящая в большинстве своём из профсоюзных активистов, выступала за сохранение коммунистического характера партии и близкие связи с КПСС. Бывший партийный лидер Хагберг, являвщийся членом просоветской фракции, предложил в качестве компромиссного названия Партию труда. Было решено принять название Левая партия — Коммунисты. Съезд также принял новую программу партии — «Социалистическая альтернатива», а также новый устав, в котором отсутствовали, в отличие от предыдущего (принятого в 1955 году), некоторые положения принципа демократического централизма. Был продолжен еврокоммунистический курс. Просоветское меньшинство в партии объединилось вокруг газеты «Norrskensflamman». Небольшая прокитайская группа во главе с Бо Густафссоном (Bo Gustafsson) и Нильсом Хольмбергом (Nils Holmberg) на съезде вышла из партии, создав Коммунистическую лигу марксистов-ленинцев. Также из партии вышло её молодёжное крыло, сформировавшее Марксистско-ленинскую боевую лигу за коммунистическую партию Швеции (м-л).

В 1968 году ЛПК стала первой партией в Швеции, осудившей советское вторжение в Чехословакию. Партия организовала демонстрацию перед советским посольством в Стокгольме, на котором с речью выступал Херманссон. Осуждение ввода стран Варшавского договора в Чехословакию вызвало недовольство просоветского меньшинства.

На муниципальных выборах 1968 года партия получила наихудший за все послевоенные годы результат — 3,8 %.

В конце 1960-х годов ЛПК участвовала в акциях против войны во Вьетнаме и была учредителем Шведского вьетнамского комитета. Коммунисты сыграли важную роль в забастовочной борьбе шведских рабочих, развернувшейся в 1969—1971 годах. В 1970 году было воссоздано движение «Демократическая молодёжь».

В 1972 году партия повернула на более левые позиции, и приняла новую программу, в которой говорилось, что ЛПК строит свою деятельность «на основе научного социализма, революционной теории Маркса — Ленина», подчеркивается приверженность принципам пролетарского интернационализма. На состоявшемся в 1975 году съезде новым председателем был избран 162 голосами Ларс Вернер. Кандидат от просоветской фракции Рольф Хагель (Rolf Hagel) получил 74 голоса. В феврале 1977 года просоветское меньшинство покинуло партию, основав Рабочую партию — Коммунисты (РПК).

На партийном съезде 1978 года было предложено принять «Манифест за демократию». В нём среди прочего содержалась критика ситуации с правами человека в странах Восточной Европы. На съезде в качестве дружественной присутствовала делегация КПСС, выразившая своё недовольство происходящим и грозившая покинуть съезд. В итоге Манифест не был принят.

1990—2000-е годы

В 1990 году было решено изменить название ЛПК на Левую партию (ЛП). В 1993 году Ларс Вернер был снят с должности председателя. Новым главой партии стала Гудрун Шиман.

На парламентских выборах 1994 года партия набрала 6,2 % голосов. Длительный избирательный кризис партии был преодолен. Вновь стало увеличиваться её влияние, особенно, среди молодёжи (на выборах в Европарламент 1999 года она получила целых 15,8 %). ЛП была одним из организаторов кампании против вступления в Евросоюз. На съезде 1996 года партия декларировала себя, как феминистская. На выборах 1998 года ЛП получила 631 011 (12 %) голосов и, заключив соглашение с социал-демократами, стала поддерживать правительство Йёрана Перссона, не входя в его состав.

На парламентских выборах 2002 года потеряла более 3 % и вышла с результатом 8,3 % голосов. В 2003 году временным председателем партии вместо ушедшей Гудрун Шиман стала Улла Хоффманн. На съезде 2004 года председателем был избран Ларс Оли. В 2004 году из партии вышла ячейка в небольшом городе Гнеста, сформировав локальную партию «Левые демократы» (Vänsterdemokraterna). Выборы 2006 года принесли ЛП 5,8 % и 22 места в Риксдаге.

На выборах 2010 года партия получила 321 847 (5,6 %) голосов и 19 депутатских мандатов.

Организация

Левая партия делится на партийные дистрикты (partidistrikt), партийные дистрикты на партийные объединения (partiförening).

Высший орган — партийный конгресс (partikongress), между партийными конгрессами — партийное правление (partistyrelse), высшие органы партийных дистриктов — дистриктуальные годовые конференции (distriktsårskonferens), между дистриктуальными годовыми конференциями — дистриктуальные правления (distriktsstyrelse), высшие органы партийных объединений — годовые собрания партийных объединений (partiförenings årsmöte), исполнительные органы партийных объединений — правления партийных объединений (partiförenings styrelse).

Партийные лидеры

Председатели партии

• 1917 Карл Винберг (Carl Winberg) и Цет Хёглунд (Zeth Höglund)
• 1918 Эрнст Острём (Ernst Åström) и Карл Чильбум (Karl Kilbom)
• 1919—1921 Цет Хёглунд
• 1921—1923 Цет Хёглунд и Карл Чильбум
• 1923—1924 Цет Хёглунд
• 1924—1929 Нильс Флюг (Nils Flyg)
• 1929—1951 Свен Линдерут (Sven Linderot)
• 1951—1964 Хильдинг Хагберг (Hilding Hagberg)
• 1964—1975 Карл-Хенрик Херманссон (Carl-Henrik Hermansson)
• 1975—1993 Ларс Вернер (Lars Werner)
• 1993—2003 Гудрун Шиман (Gudrun Schyman)
• 2003—2004 Улла Хоффманн (Ulla Hoffmann; исполняющая обязанности)
• 2004—2012 Ларс Оли (Lars Ohly)
• c 2012 Юнас Хюстэдт (Jonas Sjöstedt)

Секретари партии

• 1967—1982 Торе Форсберг (Tore Forsberg)
• 1982—1985 Бу Хаммар (Bo Hammar)
• 1985—1993 Кеннет Квист (Kenneth Kvist)
• 1993—1994 Магги Микаэльссон (Maggi Mikaelsson)
• 1994—2000 Ларс Оли (Lars Ohly)
• 2000—2006 Пернилла Цетреус (Pernilla Zethraeus)
• с 2006 Анки Альстен (Anki Ahlsten)

Участие в парламентских выборах

Ссылки

• [www.vansterpartiet.se/ Официальный сайт Левой партии]  (швед.)
• [www.vansterpartiet.se/material/stadgar-for-vansterpartiet/ Устав Левой партии]

Отрывок, характеризующий Левая партия (Швеция)

– Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
– От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо…
Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать.
– Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить?
– Ростов! Петя! – крикнул в это время Денисов, пробежав поданный ему конверт. – Да как же ты не сказал, кто ты? – И Денисов с улыбкой, обернувшись, протянул руку офицеру.
Офицер этот был Петя Ростов.
Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует большому и офицеру, не намекая на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял, покраснел от радости и, забыв приготовленную официальность, начал рассказывать о том, как он проехал мимо французов, и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой, и что там отличился один гусар.
– Ну, я г'ад тебя видеть, – перебил его Денисов, и лицо его приняло опять озабоченное выражение.
– Михаил Феоклитыч, – обратился он к эсаулу, – ведь это опять от немца. Он пг'и нем состоит. – И Денисов рассказал эсаулу, что содержание бумаги, привезенной сейчас, состояло в повторенном требовании от генерала немца присоединиться для нападения на транспорт. – Ежели мы его завтг'а не возьмем, они у нас из под носа выг'вут, – заключил он.
В то время как Денисов говорил с эсаулом, Петя, сконфуженный холодным тоном Денисова и предполагая, что причиной этого тона было положение его панталон, так, чтобы никто этого не заметил, под шинелью поправлял взбившиеся панталоны, стараясь иметь вид как можно воинственнее.
– Будет какое нибудь приказание от вашего высокоблагородия? – сказал он Денисову, приставляя руку к козырьку и опять возвращаясь к игре в адъютанта и генерала, к которой он приготовился, – или должен я оставаться при вашем высокоблагородии?
– Приказания?.. – задумчиво сказал Денисов. – Да ты можешь ли остаться до завтрашнего дня?
– Ах, пожалуйста… Можно мне при вас остаться? – вскрикнул Петя.
– Да как тебе именно велено от генег'ала – сейчас вег'нуться? – спросил Денисов. Петя покраснел.
– Да он ничего не велел. Я думаю, можно? – сказал он вопросительно.
– Ну, ладно, – сказал Денисов. И, обратившись к своим подчиненным, он сделал распоряжения о том, чтоб партия шла к назначенному у караулки в лесу месту отдыха и чтобы офицер на киргизской лошади (офицер этот исполнял должность адъютанта) ехал отыскивать Долохова, узнать, где он и придет ли он вечером. Сам же Денисов с эсаулом и Петей намеревался подъехать к опушке леса, выходившей к Шамшеву, с тем, чтобы взглянуть на то место расположения французов, на которое должно было быть направлено завтрашнее нападение.
– Ну, бог'ода, – обратился он к мужику проводнику, – веди к Шамшеву.
Денисов, Петя и эсаул, сопутствуемые несколькими казаками и гусаром, который вез пленного, поехали влево через овраг, к опушке леса.


Дождик прошел, только падал туман и капли воды с веток деревьев. Денисов, эсаул и Петя молча ехали за мужиком в колпаке, который, легко и беззвучно ступая своими вывернутыми в лаптях ногами по кореньям и мокрым листьям, вел их к опушке леса.
Выйдя на изволок, мужик приостановился, огляделся и направился к редевшей стене деревьев. У большого дуба, еще не скинувшего листа, он остановился и таинственно поманил к себе рукою.
Денисов и Петя подъехали к нему. С того места, на котором остановился мужик, были видны французы. Сейчас за лесом шло вниз полубугром яровое поле. Вправо, через крутой овраг, виднелась небольшая деревушка и барский домик с разваленными крышами. В этой деревушке и в барском доме, и по всему бугру, в саду, у колодцев и пруда, и по всей дороге в гору от моста к деревне, не более как в двухстах саженях расстояния, виднелись в колеблющемся тумане толпы народа. Слышны были явственно их нерусские крики на выдиравшихся в гору лошадей в повозках и призывы друг другу.
– Пленного дайте сюда, – негромко сказал Денисоп, не спуская глаз с французов.
Казак слез с лошади, снял мальчика и вместе с ним подошел к Денисову. Денисов, указывая на французов, спрашивал, какие и какие это были войска. Мальчик, засунув свои озябшие руки в карманы и подняв брови, испуганно смотрел на Денисова и, несмотря на видимое желание сказать все, что он знал, путался в своих ответах и только подтверждал то, что спрашивал Денисов. Денисов, нахмурившись, отвернулся от него и обратился к эсаулу, сообщая ему свои соображения.
Петя, быстрыми движениями поворачивая голову, оглядывался то на барабанщика, то на Денисова, то на эсаула, то на французов в деревне и на дороге, стараясь не пропустить чего нибудь важного.
– Пг'идет, не пг'идет Долохов, надо бг'ать!.. А? – сказал Денисов, весело блеснув глазами.
– Место удобное, – сказал эсаул.
– Пехоту низом пошлем – болотами, – продолжал Денисов, – они подлезут к саду; вы заедете с казаками оттуда, – Денисов указал на лес за деревней, – а я отсюда, с своими гусаг'ами. И по выстг'елу…
– Лощиной нельзя будет – трясина, – сказал эсаул. – Коней увязишь, надо объезжать полевее…
В то время как они вполголоса говорили таким образом, внизу, в лощине от пруда, щелкнул один выстрел, забелелся дымок, другой и послышался дружный, как будто веселый крик сотен голосов французов, бывших на полугоре. В первую минуту и Денисов и эсаул подались назад. Они были так близко, что им показалось, что они были причиной этих выстрелов и криков. Но выстрелы и крики не относились к ним. Низом, по болотам, бежал человек в чем то красном. Очевидно, по нем стреляли и на него кричали французы.
– Ведь это Тихон наш, – сказал эсаул.
– Он! он и есть!
– Эка шельма, – сказал Денисов.
– Уйдет! – щуря глаза, сказал эсаул.
Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.
– Ну ловок, – сказал эсаул.
– Экая бестия! – с тем же выражением досады проговорил Денисов. – И что он делал до сих пор?
– Это кто? – спросил Петя.
– Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что нибудь особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, – все указывали, посмеиваясь, на Тихона.
– Что ему, черту, делается, меренина здоровенный, – говорили про него.
Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.
– Что, брат, не будешь? Али скрючило? – смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных.
Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими.


Поговорив еще несколько времени с эсаулом о завтрашнем нападении, которое теперь, глядя на близость французов, Денисов, казалось, окончательно решил, он повернул лошадь и поехал назад.
– Ну, бг'ат, тепег'ь поедем обсушимся, – сказал он Пете.
Подъезжая к лесной караулке, Денисов остановился, вглядываясь в лес. По лесу, между деревьев, большими легкими шагами шел на длинных ногах, с длинными мотающимися руками, человек в куртке, лаптях и казанской шляпе, с ружьем через плечо и топором за поясом. Увидав Денисова, человек этот поспешно швырнул что то в куст и, сняв с отвисшими полями мокрую шляпу, подошел к начальнику. Это был Тихон. Изрытое оспой и морщинами лицо его с маленькими узкими глазами сияло самодовольным весельем. Он, высоко подняв голову и как будто удерживаясь от смеха, уставился на Денисова.
– Ну где пг'опадал? – сказал Денисов.
– Где пропадал? За французами ходил, – смело и поспешно отвечал Тихон хриплым, но певучим басом.
– Зачем же ты днем полез? Скотина! Ну что ж, не взял?..
– Взять то взял, – сказал Тихон.
– Где ж он?
– Да я его взял сперва наперво на зорьке еще, – продолжал Тихон, переставляя пошире плоские, вывернутые в лаптях ноги, – да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу, другого поаккуратнее какого возьму.
– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг'ивел?
– Да что ж его водить то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве я не знаю, каких вам надо?
– Эка бестия!.. Ну?..
– Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. – Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. – Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.
– То то мы с горы видели, как ты стречка задавал через лужи то, – сказал эсаул, суживая свои блестящие глаза.
Пете очень хотелось смеяться, но он видел, что все удерживались от смеха. Он быстро переводил глаза с лица Тихона на лицо эсаула и Денисова, не понимая того, что все это значило.
– Ты дуг'ака то не представляй, – сказал Денисов, сердито покашливая. – Зачем пег'вого не пг'ивел?
Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову, и вдруг вся рожа его растянулась в сияющую глупую улыбку, открывшую недостаток зуба (за что он и прозван Щербатый). Денисов улыбнулся, и Петя залился веселым смехом, к которому присоединился и сам Тихон.
– Да что, совсем несправный, – сказал Тихон. – Одежонка плохенькая на нем, куда же его водить то. Да и грубиян, ваше благородие. Как же, говорит, я сам анаральский сын, не пойду, говорит.
– Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо…
– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака то ког'чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.


Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Через десять минут был готов стол, покрытый салфеткой. На столе была водка, ром в фляжке, белый хлеб и жареная баранина с солью.
Сидя вместе с офицерами за столом и разрывая руками, по которым текло сало, жирную душистую баранину, Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей.
– Так что же вы думаете, Василий Федорович, – обратился он к Денисову, – ничего, что я с вами останусь на денек? – И, не дожидаясь ответа, он сам отвечал себе: – Ведь мне велено узнать, ну вот я и узнаю… Только вы меня пустите в самую… в главную. Мне не нужно наград… А мне хочется… – Петя стиснул зубы и оглянулся, подергивая кверху поднятой головой и размахивая рукой.
– В самую главную… – повторил Денисов, улыбаясь.
– Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, – продолжал Петя, – ну что вам стоит? Ах, вам ножик? – обратился он к офицеру, хотевшему отрезать баранины. И он подал свой складной ножик.
Офицер похвалил ножик.
– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.
– А то не нужно ли вам кофейник? – обратился он к эсаулу. – Я у нашего маркитанта купил, чудесный! У него прекрасные вещи. И он честный очень. Это главное. Я вам пришлю непременно. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, – ведь это бывает. Я взял с собою, у меня вот тут… – он показал на торбы, – сто кремней. Я очень дешево купил. Возьмите, пожалуйста, сколько нужно, а то и все… – И вдруг, испугавшись, не заврался ли он, Петя остановился и покраснел.
Он стал вспоминать, не сделал ли он еще каких нибудь глупостей. И, перебирая воспоминания нынешнего дня, воспоминание о французе барабанщике представилось ему. «Нам то отлично, а ему каково? Куда его дели? Покормили ли его? Не обидели ли?» – подумал он. Но заметив, что он заврался о кремнях, он теперь боялся.
«Спросить бы можно, – думал он, – да скажут: сам мальчик и мальчика пожалел. Я им покажу завтра, какой я мальчик! Стыдно будет, если я спрошу? – думал Петя. – Ну, да все равно!» – и тотчас же, покраснев и испуганно глядя на офицеров, не будет ли в их лицах насмешки, он сказал:
– А можно позвать этого мальчика, что взяли в плен? дать ему чего нибудь поесть… может…
– Да, жалкий мальчишка, – сказал Денисов, видимо, не найдя ничего стыдного в этом напоминании. – Позвать его сюда. Vincent Bosse его зовут. Позвать.
– Я позову, – сказал Петя.
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.