Левик, Вильгельм Вениаминович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Вильгельм Левик

Вильгельм Левик в 1981 году.
Дата рождения:

31 декабря 1906 (13 января 1907)(1907-01-13)

Место рождения:

Киев

Дата смерти:

16 сентября 1982(1982-09-16) (75 лет)

Место смерти:

Москва

Гражданство:

СССР

Род деятельности:

литературовед, переводчик, поэт, художник

Язык произведений:

русский

Премии:

премия Иоганнеса Бехера

Награды:

Подпись:

Вильге́льм Вениами́нович Ле́вик (31 декабря 1906 (13 января 1907), Киев — 16 сентября 1982, Москва) — русский поэт-переводчик, литературовед, художник. Переводил Шекспира, Байрона, Бодлера, Гёте, Шиллера, Гейне, Лафонтена, Мицкевича, Ронсара, Дю Белле, Камоэнса, Петрарку, Готье, Ленау и других. Многие знаменитые поэты, переводчики и писатели отмечали, что переводы Левика отличаются высокой культурой, поэтичностью и точностью в передаче подлинника[1]. Написал ряд теоретических работ, которые посвящены как проблемам художественного перевода, так и творчеству крупных европейских поэтов.





Биография

Родился в Киеве. С 1921 года на протяжении двух лет посещал вольную художественную студию. В 1924 году с семьёй переехал в Москву и поступил во ВХУТЕМАС, который окончил в 1930 году с дипломом художника.

Первый завершённый перевод из Генриха Гейне («Зазвучали все деревья…») Левик выполнил ещё в шестнадцатилетнем возрасте, а в 1938 году была издана большая работа — перевод поэмы Гейне «Германия. Зимняя сказка». К началу 1940-х годов Левика уже заслуженно называли выдающимся поэтом-переводчиком. Шестьдесят лет спустя это признавали и подтверждали даже самые строгие критики: «Левик был мастером… Переводивший блистательно… Лирику прекрасно переводил тоже» (Виктор Топоров). В 1947 году Вильгельм Вениаминович опубликовал книгу своих переводов из Пьера де Ронсара. Эта работа, выполненная Левиком в трудных фронтовых условиях, справедливо числится среди его лучших и высших литературных достижений.

Вильгельм Левик был членом Союза писателей с 1941 года и Союза художников СССР.

Похоронен на Введенском кладбище в Москве.

Главные публикации

  • Из европейских поэтов XVI—XIX вв. (1956)
  • Из европейских поэтов. М., Художественная литература, 1967
  • Волшебный лес. М., Прогресс, 1974
  • Избранные переводы. В двух томах. М., Художественная литература, 1977
  • Избранные переводы. В двух томах. (2007).
  • Байрон. Паломничество Чайльд-Гарольда. М., Художественная литература, 1985
  • Гейне. Германия. М., Гослитиздат, 1938
  • Гейне. Стихи. М., Детская литература, 1984
  • Камоэнс. Сонеты. М., 1964
  • Ленау Н. Стихотворения. М., 1956

Напишите отзыв о статье "Левик, Вильгельм Вениаминович"

Литература

Ссылки

  • [www.vekperevoda.com/1900/vlevik.htm Вильгельм Левик] на сайте «Век перевода»
  • [vvl00.narod.ru/ Музей Вильгельма Левика в Интернете (переводы, фотографии, мемуары, статьи)]
  • [levik.su/ Левик Вильгельм Вениаминович - (живопись, статьи, поэзия, фотоархив)]

Примечания

  1. [vvl00.narod.ru/vl-010.htm К 90-летию со дня рождения художника и переводчика Вильгельма Вениаминовича Левика], публикация в журнале «Компьютерная хроника», — 1997, № 6, С. 131—166.

Отрывок, характеризующий Левик, Вильгельм Вениаминович

Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.
– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.
Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.