Петрус, Леви

Леви Петрус
Lewi Pethrus
Леви Петрус в 1936 году
Род деятельности:	Лидер пятидесятников в Швеции, пастор
Дата рождения:	11 марта 1884(1884-03-11)
Место рождения:	Варгён, лен Эльвсборг, Швеция
Гражданство:	Швеция Швеция
Дата смерти:	4 сентября 1974(1974-09-04) (90 лет)
Место смерти:	Стокгольм, Швеция
Отец:	Юхан Юнссон (1836-1920)
Мать:	Анна Кристина Петерсдоттер (1842-1908)
Супруга:	Лидия Даниельссон
Награды и премии:

Пе́трус Ле́ви Пе́трус (швед. Petrus Lewi Pethrus; 11 марта 1884, Варгён, лен Эльвсборг, Швеция — 4 сентября 1974, Стокгольм, Швеция) — шведский пятидесятнический лидер, пастор, проповедник, поэт; один из основателей и почётный президент шведской Христианско-демократической партии; основатель и главный редактор ежедневной газеты «Dagen».

Леви Петрус сыграл ключевую роль в становлении и развитии пятидесятнического движения в Швеции. В годы его пасторства (1913—1958) церковь «Филадельфия» была крупнейшей пятидесятнической общиной мира.

Биография

Начало служения

Леви Петрус родился 11 марта 1884 года в местечке Варгён западной шведской провинции Вестергётланд в семье Юхана Юнссона и Анны Кристины Петерсдоттер. Сын фабричного рабочего, Леви с детства был пастухом, с 13 лет работал посыльным на почте, позже — на химическом заводе и бумажной фабрике; с 15 лет — на обувной фабрике. В возрасте 15 лет, 12 февраля 1897 года он получил крещение в баптистской церкви Венерсборга. В 1900-03 гг. проживал в Норвегии, где работал сапожником и старательно участвовал в жизни поместных баптистских общин.

В 1904-06 гг. Петрус обучался в Вефильской семинарии в Стокгольме. Позже он признался, что обучение в семинарии подорвало его веру в божественность Христа, однако после личной встречи со Христом «в видении», он вновь уверовал.

После завершения обучения, осенью 1906 года Петрус прошёл обязательную военную службу. В том же году он был избран пастором баптистской церкви Лидчёпинга, где служил в течение пяти лет.

Переход в пятидесятничество

В январе 1907 года Леви Петрус из газет узнаёт о пятидесятническом пробуждении в Осло, где трудился Томас Барратт. После личной встречи с Барраттом, он присоединился к движению пятидесятников. Тем не менее, некоторое время после этого Петрус оставался пастором баптистской церкви в Лидчёпинге. В 1911 году Петрус перебрался в Стокгольм, где становится пастором баптистской церкви «Филадельфия», состоящей из 70 членов. Лишь в 1913 году Союз баптистов Швеции исключает общину «Филадельфия» из своей деноминации — поводом стало разногласие в вопросах причастия (Петрус практиковал открытое причастие для всех желающих). На тот момент в церкви «Филадельфия» было уже 438 членов. Исключение послужило толчком к формированию пятидесятнического движения Швеции.

Пастор церкви

В 1911 году на базе церкви «Филадельфия» была создана миссия, в 1912 — издательский дом, в 1915 — библейская школа, в 1916 году вышел в свет первый номер еженедельного журнала Gospel Herald.

Под пасторским руководством Петруса, церковь «Филадельфия» стремительно увеличивалась. К 1918 году в церкви было уже 1,8 тыс. членов; к 1926 это число достигло 3,2 тыс.; к 1938 — 5,9 тыс. На протяжении десятилетий церковь Филадельфия оставалась крупнейшим пятидесятническим приходом в мире (пока, в начале 1960-х годов её не превзошли чилийские и корейские общины). Одновременно, с ростом в Стокгольме, пятидесятническое движение росло по всех Швеции — в 1923 году на территории страны действовало уже 300 пятидесятнических «свободных» общин.

По инициативе Петруса церковь «Филадельфия» выкупает особняк Рёрстанд и на его территории строит в 1929-30 годах церковное здание. К моменту открытия храм имел 3,5 тыс. мест, что делало его крупнейшим пятидесятническим храмом в мире. По данным газеты Dagens Nyheter, церковное здание «Филадельфия» остаётся крупнейшим храмом свободных церквей в Европе.

В 1942 году при личном участии Петруса пятидесятники Швеции открыли высшее учебное заведение. В 1945 году Петрус основал и возглавил газету ежедневную газету «Dagen» («День»), выходящую и по сей день. В 1952 году при церкви Филадельфия был создан кредитный банк «Самспар», помимо прочего, занимавшийся спонсированием евангелизационных кампаний. В 1955 году по инициативе Петруса была создана международное христианское радио I.B.R.A. Radio. Среди прочих служений Петруса особый успех имели реабилитационные центры для алко- и наркозависимых.

Леви Петрус предпринял ряд экуменических усилий. Ещё в 1939 году под его председательством в Стокгольме прошла международная пятидесятническая конференция, в которой участвовали представители из двадцати стран. В 1955 году церковь «Филадельфия» принимала у себя четвёртую Всемирную пятидесятническую конференцию. В церкви Петруса проповедовали англиканские, лютеранские и католические священники.

В 1949 году Уитонский колледж присвоил Петрусу звание почётного доктора богословия.

Дальнейшее служение

7 сентября 1958 года Петрус оставил служение пастора церкви, однако продолжил выступать в качестве проповедника в различных пятидесятнических общинах Швеции и других странах. В 1959 году он основал Благотворительный фонд Леви Петруса.

В 1963 году внимание шведской общественности приковывает реформа образования, предложившая сократить преподавание религии в школьной программе. Несмотря на широкие акции протеста и петицию, под которой подписались 2,1 млн шведов (самая массовая петиция в истории страны), реформа была принята парламентом. В редакционных статьях газеты Dagen Петрус обвиняет правительство в материализме и атеизме и рассуждает об идее создания «христианской» партии. В 1964 году по инициативе Петруса создаётся Христианско-демократической партии, вице-председателем которой он был в 1964-68 годах.

В последние семь лет жизни Леви Петрус все зимы проводил у своего сына Ингмара в Вентуре, штат Калифорния.

В 1973 году указом короля Швеции Карла XVI Густава Леви Петрус становится кавалером Ордена Васы. На праздновании 90-летия в марте 1974 года Петруса лично поздравил глава государственной Церкви Швеции архиепископ Улоф Сундбю. Летом 1974 года на ежегодном съезде шведских пятидесятников в Ньюхеме Петрус произнёс свою последнюю проповедь.

Леви Петрус скончался 4 сентября 1974 года в возрасте 90 лет. Похоронен в Стокгольме.

Семья

Леви Петрус женился 12 апреля 1913 года на Лидии Юсефине Даниельссон (1881—1966). Венчание прошло в баптистской церкви «Вифания» в норвежской коммуне Крагерё. У Леви и Лидии было девять детей (Дора, Ингмар, Карл-Якоб, Кнут (1924), Лильен, Мириам (1916), Оливер, Рачел (Ревекка, 1924) и неизв.), ещё один ребёнок родился мертвым.

Лестер Самралл так вспоминал семью Петрусов:

Мы часто все вместе сидели за столом — мать, отец, дети, гости. В дополнение к молитве благодарения Господу за пищу все кланялись матери и благодарили её за вкусно приготовленную трапезу. В конце обеда, перед тем как выйти из-за стола, все снова кланялись в сторону матери и говорили: «Мама, все было так вкусно. Спасибо». Примерно то же самое я наблюдал и в Норвегии в доме Барратта. В других странах такого почтения и уважения к матерям я не видел.

— Лестер Самралл «Пионеры веры»

Внук Петруса — Пер Эгон Юханссон (род. 1951) и внучка — Дезире Петрус (род. 1959) стали известными шведскими политиками Христианско-демократической партии.

Наследие

Леви Петрус является автором нескольких десятков гимнов, используемых шведскими пятидесятниками на богослужении. В 1930 году он издал песенный богослужебный сборник «Песни победы» (452 псалма), в который вошли ок. 20 его собственных гимнов. Своё самое известное произведение «Обещания не разочаруют» Петрус начал писать в 1913 году, находясь в переживаниях из-за тяжёлой болезни жены; два последних куплета были дописаны позже, в момент жёсткой атаки на церковь «Филадельфия» со стороны светских СМИ. Данное произведение также вошло в лютеранскую Шведскую книгу псалмов (№ 254), различные песенники Армии Спасения и в католический песенник.

Петрус также был плодовитым автором. Его книги переведены на многие языки мира. Помимо книг, Петрусом было написано много статей для периодических изданий.

Библиография

• 1912 — Jesus kommer!
• 1931 — Gud med oss
• 1932 — Segrande bön
• 1937 — Vinden blåser vart den vill
• 1942 — I dag lek — i morgon tårar
• 1948 — Kring Afrikas pärla
• 1950 — I Jesu land
• 1950 — Gå ut pa gator och gränder
• Vallpojken som blev herde:

• 1953 — Den anständiga sanningen
• 1953 — Medan du stjärnorna räknar
• 1954 — Hänryckningens tid
• 1955 — Hos Herren är makten
• 1956 — En saningsman gick ut

• 1966 — Under den högstes beskärm
• 1969 — Brytningstider — Segertiden
• 1970-73 — Timmermannen från Nasaret Del I—IV

Память о Петрусе

• В Варгёне, где родился Петрус, установлен мемориальный камень.
• В 2001 году шведский писатель Пер Улов Энквист опубликовал роман «Путешествие Леви» («Lewis Resa»), в котором рассказывается о сложных взаимоотношениях Леви Петруса и шведского богемного поэта, одного из лидеров шведских пятидесятников Свена Лидмана.

Литература

• D. D. Bundy. Pethrus, Petrus Lewi // New International Dictionary of Pentecostal and Charismatic Movements, The / Stanley M. Burgess. — 2-е. — Гранд-Рапидс, Мичиган: Zondervan Publishing House, 2002. — P. 986-987. — 1328 p. — ISBN 0310224810.
• Igar Lundgren. Lewi Pethrus and the Swedish Pentecostal Movement // [books.google.ru/books?id=FfhJAwAAQBAJ&hl=ru&source=gbs_navlinks_s Essays on Apostolic Themes: Studies in Honor of Howard M. Ervin] / Paul Elbert. — Юджин (Орегон):: Wipf and Stock Publishers, 2007. — P. 158-171. — 262 p. — ISBN 9781556352515.
• Лестер Самралл. [www.ngvrn.ru/history/about-protestant/persons/2768-petrus Петрус Леви Петрус. Великий организатор (1884-1974)] // Пионеры веры = Pioneers of faith. — МРО БЦХВЕ «Слово жизни», 2009. — С. 27-37. — 240 с. — ISBN 5-94324-037-3.

Ссылки

• Газета [www.dagen.se/ Dagen], основанная Леви Петрусом
• [youtube.com/watch?v=5aXdBKFFU-o Последняя проповедь Петруса в Ньюхеме (1974)] на YouTube

Отрывок, характеризующий Петрус, Леви

До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения.
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.
Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 1000 русских и французов – всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга этих людей – был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно исторической стрелки на циферблате истории человечества.
Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем.
В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.
– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
– Да вы его видели? – сказал князь Андрей. – Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас?
– Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.
– Но расскажите, как он, что? – еще спросил князь Андрей.
– Он человек в сером сюртуке, очень желавший, чтобы я ему говорил «ваше величество», но, к огорчению своему, не получивший от меня никакого титула. Вот это какой человек, и больше ничего, – отвечал Долгоруков, оглядываясь с улыбкой на Билибина.
– Несмотря на мое полное уважение к старому Кутузову, – продолжал он, – хороши мы были бы все, ожидая чего то и тем давая ему случай уйти или обмануть нас, тогда как теперь он верно в наших руках. Нет, не надобно забывать Суворова и его правила: не ставить себя в положение атакованного, а атаковать самому. Поверьте, на войне энергия молодых людей часто вернее указывает путь, чем вся опытность старых кунктаторов.
– Но в какой же позиции мы атакуем его? Я был на аванпостах нынче, и нельзя решить, где он именно стоит с главными силами, – сказал князь Андрей.
Ему хотелось высказать Долгорукову свой, составленный им, план атаки.
– Ах, это совершенно всё равно, – быстро заговорил Долгоруков, вставая и раскрывая карту на столе. – Все случаи предвидены: ежели он стоит у Брюнна…
И князь Долгоруков быстро и неясно рассказал план флангового движения Вейротера.
Князь Андрей стал возражать и доказывать свой план, который мог быть одинаково хорош с планом Вейротера, но имел тот недостаток, что план Вейротера уже был одобрен. Как только князь Андрей стал доказывать невыгоды того и выгоды своего, князь Долгоруков перестал его слушать и рассеянно смотрел не на карту, а на лицо князя Андрея.
– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.
– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!


В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.