Левкой
Поделись знанием:
Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
| Левкой | |||||||||||||||||||
 Левкой седой — типовой вид рода Левкой Общий вид цветущего растения | |||||||||||||||||||
| Научная классификация | |||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
|
промежуточные ранги
| |||||||||||||||||||
| Международное научное название | |||||||||||||||||||
|
Matthiola W.T.Aiton (1812), nom. cons. | |||||||||||||||||||
| Синонимы | |||||||||||||||||||
| Типовой вид | |||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||
Левко́й, или Маттио́ла[2] (лат. Matthióla) — род однолетних и многолетних травянистых растений семейства Капустные, или Крестоцветные (Brassicaceae), распространённых в Южной Европе, Средиземноморье и соседних регионах.
Декоративное красивоцветущее садовое растение с ароматными цветами. Несколько видов культивируются в открытом грунте, имеются декоративные сорта, пригодные для озеленения балконов.
Содержание
Этимология
Латинское название растению дано Робертом Броуном в честь итальянского врача и ботаника Пьетро Маттиоли.
По Этимологическому словарю русского языка Макса Фасмера русское название «Левкой» пришло через нем. Levkoje или итал. leucojo из лат. leucoion, греч. λευκόϊον — «белая фиалка»[3].
Зачастую словом «левкой» называют распространённый в культуре вид Matthiola incana.
Ботаническое описание
Растение высотой до метра с войлочным опушением, образующее одревесневающие кустики. Стебли прямые или немного изогнутые, слабо ветвистые, с густой листвой.
Листья ланцетной формы, цельные или зубчатые.
Цветки от белого до розово-лилового или жёлтого цветов с четырьмя лепестками и характерным запахом. Цветки собраны в колосовидные метёлки.
Плоды — сухие плоские стручки с выступающими бугорками от семян.
Хозяйственное значение и использование
Цветки немахровых садовых форм левкоев дают медоносным пчёлам нектар[4].
Виды
Род насчитывает 22 вида[5]:
- Matthiola alyssifolia Bornm.
- Matthiola caspica Grossh.
- Matthiola chenopodiifolia Fisch. & C.A.Mey.
- Matthiola chorassanica Bunge ex Boiss.
- Matthiola daghestanica N.Busch
- Matthiola farinosa Bunge ex Boiss.
- Matthiola fragrans (Fisch.) Bunge — Левкой душистый, или Левкой пахучий
- Matthiola fruticulosa (L.) Maire
- Matthiola incana (L.) R.Br. typus[6] — Левкой седой, или Маттиола седая
- Matthiola longipetala (Vent.) DC. — Левкой длиннолепестковый
- Matthiola lunata DC.
- Matthiola obovata Bunge
- Matthiola odoratissima (M.Bieb.) R.Br.
- Matthiola ovatifolia (Boiss.) Boiss.
- Matthiola parviflora (Schousb.) R.Br.
- Matthiola revoluta Bunge ex Boiss.
- Matthiola sinuata (L.) R.Br.
- Matthiola stoddartii Bunge
- Matthiola superba Conti
- Matthiola tatarica (Pall.) DC. — Левкой татарский
- Matthiola torulosa DC.
- Matthiola tricuspidata (L.) R.Br.
Напишите отзыв о статье "Левкой"
Литература
- Черняковская Е. Г. [herba.msu.ru/shipunov/school/books/flora_sssr1939_8.djvu Род 614. Левкой — Matthiola] // Флора СССР : в 30 т. / гл. ред. В. Л. Комаров. — М.—Л. : Изд-во АН СССР, 1939. — Т. VIII / ред. тома Н. А. Буш. — С. 285—298. — 696 + XXX с. — 5200 экз.</span>
- Левкой — статья из Большой советской энциклопедии.
- Левкой // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907. (Проверено 16 июня 2009)
Примечания
- ↑ Об условности указания класса двудольных в качестве вышестоящего таксона для описываемой в данной статье группы растений см. раздел «Системы APG» статьи «Двудольные».
- ↑ В популярных публикациях на русском языке часто используется название «Матиола», с одной «т».
- ↑ [dic.academic.ru/dic.nsf/vasmer/42466/левкой Этимологический словарь русского языка Макса Фасмера — левкой] (Проверено 16 июня 2009)
- ↑ Абрикосов Х. Н. и др. Левкой // [ashipunov.info/shipunov/school/books/slovarj-sprav_pchelovoda_1955.djvu Словарь-справочник пчеловода] / Сост. Федосов Н. Ф.. — М.: Сельхозгиз, 1955. — С. 166.
- ↑ The Plant List: [www.theplantlist.org/browse/A/Brassicaceae/Matthiola/ Matthiola]
- ↑ [www.bgbm.org/scripts/asp/IAPT/ncugentry.asp?name=Matthiola NCU-3e. Names in current use for extant plant genera. Electronic version 1.0. Entry for Matthiola R.Br.] (англ.) (Проверено 16 июня 2009)
Ссылки
- [dic.academic.ru/dic.nsf/dic_biology/2858/ЛЕВКОЙ Левкой] в Биологическом энциклопедическом словаре (Проверено 16 июня 2009)
- [www.plantarium.ru/page/view/item/43088.html Левкой]: информация о таксоне в проекте «Плантариум» (определителе растений и иллюстрированном атласе видов).
- [flower.onego.ru/annual/matthiol.html Левкой] в Энциклопедии декоративных садовых растений (Проверено 16 июня 2009)
Отрывок, характеризующий Левкой
Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
