Левоневский, Валерий Станиславович

Левоневский Валерий Станиславович
Дата рождения:	15 августа 1963(1963-08-15) (60 лет)
Место рождения:	Гродно, БССР
Гражданство:	Белоруссия Белоруссия
Род деятельности:	предприниматель, оппозиционный лидер
[levonevski.net/ ski.net]

Вале́рий Станисла́вович Левоне́вский (белор. Вале́ры Станісла́вавіч Леване́ўскі, англ. Valery Levaneuski, польск. Walery Lewoniewski) — белорусский политический и общественный деятель, бывший политический заключенный. Признан «Международной Амнистией» узником совести .

Биография

Родился 15 августа 1963 года в г. Гродно в многодетной семье. Увлечения: бокс, шахматы, фотография, радиоэлектроника, программирование, философия, правоведение.

1979 г. — кандидат в мастера спорта по боксу.

1980 г. — начал трудовой путь с работы слесарем мехмастерских.

1980—1982 гг. — служба в СА, отличник Советской и Болгарской Армии.

1985—1991 гг. — регулировщик радиоаппаратуры, слесарь контрольно-измерительных приборов и автоматики, инженер на предприятиях г. Гродно.

1991 г. — зарегистрирован индивидуальным предпринимателем. Руководил Гродненским областным общественным объединение по защите прав налогоплательщиков, потребителей и автолюбителей, Гродненским Информационно-правовым центром, Гродненским центром по защите прав потребителей

С 1996 года возглавляет Стачечный комитет (Стачком) предпринимателей Республики Беларусь. Организатор массовых акций протеста предпринимателей в Республике Беларусь, за что привлекался к арестам, штрафным санкциям и судебным преследованиям. Учредитель и главный редактор республиканского бюллетеня «Предприниматель» . Неоднократно принимал участие в выборах в качестве кандидата в депутаты местных и республиканских органов законодательной власти. Во всех случаях отказано в регистрации по политическим мотивам.

В 2001 году выдвигался кандидатом в президенты Республики Беларусь. Снял свою кандидатуру из-за изменившегося в процессе выборов законодательства (Декрет № 20 от 26.06.2001 г.)

2004—2006 гг. — отбывал наказание в виде лишения свободы в колонии общего режима, по ст. 368, ч. 2 Уголовного кодекса Республики Беларусь (оскорбление президента Республики Беларусь). К Валерию Левоневскому было запрещено применять условно-досрочное освобождение и амнистию. Многократно в колониях Валерий подвергался наказаниям в виде помещения в ШИЗО, лишения свиданий, а также пыткам и издевательствам, угрозам убийства со стороны администрации ИУ с основной целью: подписи под публичным отказом от своей политической деятельности. Валерию было отказано в течение всего срока отбытия наказания в квалифицированной медицинской помощи и в медицинском обследовании. Ему запрещено было обжаловать наложенные администрацией тюрем взыскания в судебном порядке.

Валерий Левоневский, полностью отбыл двухгодичный срок заключения в различных тюрьмах и колониях , в том числе:

• в тюрьме №1 г.Гродно,
• в СИЗО-1 г.Минск,
• в СИЗО-6 г.Барановичи,
• в ИК-22 "Волчьи Норы" Брестская область,
• в ИК-19 (г. Могилев).

2010 год - вышел документальный фильм «Под прицелом власти» , посвящённый развитию забастовочного движения предпринимателей в Беларуси. Главный герой фильма, Валерий Левоневский, рассказывает насколько важным и опасным является ведение бизнеса в Беларуси. Фильм стал лауреатом XV Общепольского просмотра документальных форм BAZAR в Познани.

Уголовное дело

В преддверии 1 мая 2004 года в г. Гродно распространялись листовки, в которых В. Левоневский приглашал горожан принять участие в санкционированном митинге 1 мая. В листовке также содержался следующий текст:

приди и скажи, что ты против, чтобы за твой счёт «кто-то» ездил в Австрию отдыхать, кататься на лыжах, жить в своё удовольствие

Поскольку было известно, что президент Беларуси Александр Лукашенко проводил отпуск в Австрии, прокуратура Беларуси впоследствии расценила это как публичное оскорбление президента.

1 мая 2004 года Левоневский намеревался принять участие в санкционированной властями демонстрации в Гродно, но утром Валерий был задержан на выходе из дома, где он проживает. Сотрудники милиции доставили его в местное отделение милиции, и, изъяв деньги и паспорт, поместили в изолятор временного содержания. В тот же день утром были задержаны дети Левоневского, которых через несколько часов выпустили из отделения милиции.

3 мая 2004 года Валерий Левоневский был осужден на 15 суток ареста. В нарушение закона судили не в суде, а в камере изолятора временного содержания (ИВС)

3 мая 2004 года за активное участие в митинге (1 мая) на 13 суток ареста был осужден Владимир Левоневский — сын Валерия Левоневского.

7 мая 2004 года сотрудники КГБ и ОМОНа, выломав входную дверь, ворвались в квартиру В. Левоневского. Обыск длился шесть часов. В квартире была изъята вся оргтехника, много документов, ценные вещи.. Сотрудники КГБ заставляли несовершеннолетнюю дочь Левоневского давать показания против своего отца. В этот и последующие дни сотрудники КГБ и милиции проводили обыски у родственников Левоневского, а также в офисах общественных организаций, которые, по мнению спецслужб, могли быть причастны к делу «Оскорбление президента».

14 мая 2004 года — за день до окончания 15 суток ареста, Левоневскому продлевают на 3 дня срок задержания.

18 мая 2004 года — Левоневскому было предъявлено обвинение по ст. 368 (ч. 2) Уголовного кодекса Беларуси — «Публичное оскорбление президента РБ, совершенное лицом, ранее судимым за оскорбление или клевету, либо соединенное с обвинением в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления». Валерий из ИВС был помещен в СИЗО на 2 месяца .

4 июня 2004 года — впервые с момента ареста (1 мая 2004 года) В. Левоневскому разрешили встретиться с женой в СИЗО..

12 июля 2004 года — Левоневскому продлевают арест еще на месяц .

21 июля 2004 года — жена Левоневского обратилась к президенту Беларуси А. Лукашенко с жалобами на условия содержания мужа в СИЗО.

21 июля 2004 года — против сына Владимира возбуждено уголовное дело по ст.342 УК Беларуси — «организация несанкционированного митинга» (срок ареста — до 3 лет) .

21 июля 2004 года — Валерий Левоневский объявляет голодовку в СИЗО . 27 июля 2004 года — Левоневский прекратил голодовку .

28 июля 2004 года — с Валерия Левоневского и его сына сняты обвинения по ст.342 УК РБ .

1 августа 2004 года — Сергей Шнуров («Ленинград») и Александр Васильев («Сплин») выступили в защиту Левоневского.

16 августа 2004 года суд продлил Левоневскому срок заключения под стражей еще на 1 месяц.

7 сентября 2004 года суд Ленинского района города Гродно (судья Демченко Д. В., государственный обвинитель Панасюк Э. Р.) признал Васильева Александра Александровича и Левоневского Валерия Станиславовича виновными в публичном оскорблении президента Республики Беларусь, соединенном с обвинением в совершении тяжкого преступления, и на основании ч. 2 ст. 368 Уголовного Кодекса Республики Беларусь и приговорил обоих к двум годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии общего режима.

16 сентября 2004 года Европейский парламент призывает белорусские власти немедленно освободить Валерия Левоневского и всех других политических противников режима.

Семья

Женат, четверо детей.

Ссылки

• [levonevski.net/ Официальный сайт]
• [levonevsky.org/document/europarl-2004-0011/ Европарламент призывает белорусские власти немедленно освободить Валерия Левоневского, Александра Васильева, Михаила Маринича и всех других политических противников режима]

Отрывок, характеризующий Левоневский, Валерий Станиславович

Как ни мало занимался Николай Соней за это время, но что то как бы оторвалось в нем, когда он услыхал это. Долохов был приличная и в некоторых отношениях блестящая партия для бесприданной сироты Сони. С точки зрения старой графини и света нельзя было отказать ему. И потому первое чувство Николая, когда он услыхал это, было озлобление против Сони. Он приготавливался к тому, чтобы сказать: «И прекрасно, разумеется, надо забыть детские обещания и принять предложение»; но не успел он еще сказать этого…
– Можешь себе представить! она отказала, совсем отказала! – заговорила Наташа. – Она сказала, что любит другого, – прибавила она, помолчав немного.
«Да иначе и не могла поступить моя Соня!» подумал Николай.
– Сколько ее ни просила мама, она отказала, и я знаю, она не переменит, если что сказала…
– А мама просила ее! – с упреком сказал Николай.
– Да, – сказала Наташа. – Знаешь, Николенька, не сердись; но я знаю, что ты на ней не женишься. Я знаю, Бог знает отчего, я знаю верно, ты не женишься.
– Ну, этого ты никак не знаешь, – сказал Николай; – но мне надо поговорить с ней. Что за прелесть, эта Соня! – прибавил он улыбаясь.
– Это такая прелесть! Я тебе пришлю ее. – И Наташа, поцеловав брата, убежала.
Через минуту вошла Соня, испуганная, растерянная и виноватая. Николай подошел к ней и поцеловал ее руку. Это был первый раз, что они в этот приезд говорили с глазу на глаз и о своей любви.
– Sophie, – сказал он сначала робко, и потом всё смелее и смелее, – ежели вы хотите отказаться не только от блестящей, от выгодной партии; но он прекрасный, благородный человек… он мой друг…
Соня перебила его.
– Я уж отказалась, – сказала она поспешно.
– Ежели вы отказываетесь для меня, то я боюсь, что на мне…
Соня опять перебила его. Она умоляющим, испуганным взглядом посмотрела на него.
– Nicolas, не говорите мне этого, – сказала она.
– Нет, я должен. Может быть это suffisance [самонадеянность] с моей стороны, но всё лучше сказать. Ежели вы откажетесь для меня, то я должен вам сказать всю правду. Я вас люблю, я думаю, больше всех…
– Мне и довольно, – вспыхнув, сказала Соня.
– Нет, но я тысячу раз влюблялся и буду влюбляться, хотя такого чувства дружбы, доверия, любви, я ни к кому не имею, как к вам. Потом я молод. Мaman не хочет этого. Ну, просто, я ничего не обещаю. И я прошу вас подумать о предложении Долохова, – сказал он, с трудом выговаривая фамилию своего друга.
– Не говорите мне этого. Я ничего не хочу. Я люблю вас, как брата, и всегда буду любить, и больше мне ничего не надо.
– Вы ангел, я вас не стою, но я только боюсь обмануть вас. – Николай еще раз поцеловал ее руку.


У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.
Наташа, не менее гордая тем, что она в первый раз была в длинном платье, на настоящем бале, была еще счастливее. Обе были в белых, кисейных платьях с розовыми лентами.
Наташа сделалась влюблена с самой той минуты, как она вошла на бал. Она не была влюблена ни в кого в особенности, но влюблена была во всех. В того, на кого она смотрела в ту минуту, как она смотрела, в того она и была влюблена.
– Ах, как хорошо! – всё говорила она, подбегая к Соне.
Николай с Денисовым ходили по залам, ласково и покровительственно оглядывая танцующих.
– Как она мила, к'асавица будет, – сказал Денисов.
– Кто?
– Г'афиня Наташа, – отвечал Денисов.
– И как она танцует, какая г'ация! – помолчав немного, опять сказал он.
– Да про кого ты говоришь?
– Про сест'у п'о твою, – сердито крикнул Денисов.
Ростов усмехнулся.
– Mon cher comte; vous etes l'un de mes meilleurs ecoliers, il faut que vous dansiez, – сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. – Voyez combien de jolies demoiselles. [Любезный граф, вы один из лучших моих учеников. Вам надо танцовать. Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] – Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
– Non, mon cher, je fe'ai tapisse'ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?
– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.


Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!