Лев Данилович
Лев I Данилович<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Лев Данилович на фоне города Львова</td></tr> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1264 — 1301 | |||
| Предшественник: | Даниил Романович Галицкий | ||
| Преемник: | Юрий Львович | ||
| |||
| 1292 — 1301 | |||
| Предшественник: | Мстислав Данилович | ||
| Преемник: | Юрий Львович | ||
| Род: | Романовичи (Рюриковичи) | ||
| Отец: | Даниил Романович Галицкий | ||
| Мать: | Анна Мстиславна Смоленская (ум. до 1252 г.), дочь Мстислава Удатного | ||
| Супруга: | Констанция Венгерская, дочь венгерского короля Белы IV | ||
| Дети: | Юрий Львович Галицкий, Анастасия (жена князя Земовита Куявского), Святослава (монахиня) | ||
Лев I Дани́лович (ок. 1228 — ок. 1301) — князь Перемышльский (ок. 1240—ок. 1301), Белзский (1245—1269), Холмский и Галицкий (1264— ок. 1301 г., до 1269 года вместе с братьями Шварном Даниловичем и Мстиславом), князь Волынский (после 1292). Полководец, дипломат. Второй сын Даниила Романовича Галицкого, из волынской ветви Рюриковичей[1]. Двоюродный брат Александра Невского (их матери были сёстрами, дочерями Мстислава Удатного), Романа Михайловича Брянского (сестра Даниила была замужем за Михаилом Черниговским).
В иностранных источниках[2] в связи с событиями 1299 года дважды назван «королём Галицким», хотя в отличие от отца и сына, официально никогда не короновался. Согласно «Синопсису Киевскому», Лев после смерти отца также титуловался Киевским князем[3], однако, согласно исследованиям Г. Ю. Ивакина, галицкие князья в указанное время Киевом не владели[4].
Ранняя биография
Выступает на историческую сцену в 1240 году, когда князь Даниил вместе с ним уехал в Венгрию с целью заключения с королём Белой IV союза против монголо-татар.
Лев впервые принял участие в военном походе в 1245 году — вместе с отцом и дядей Василько Романовичем выступил против Ростислава Михайловича, участвовал в Ярославском сражении. Для укрепления союза с Венгрией в 1246 году (по данным первоисточника в 1251) женился на Констанции — дочери Белы IV.
С 1252 года вместе с отцом воевал против монголо-татар, которых возглавлял темник Куремса. Руководя войском, полученным от отца, Лев разбил большое войско Куремсы под Луцком. Также участвовал в походе Даниила на ятвягов (1255—1256). Принимал участие в галицко-татарском походе на Литву в конце 1250-х годов.
Правление
После смерти Даниила Галицкого в 1264 году получил в наследство Галич, Перемышльское княжество и названный его именем Львов, а после смерти младшего брата Шварна Даниловича (ок. 1269 года) — также Холмское и Дрогочинское княжества[2].
Заявил о своих притязаниях на литовский великокняжеский престол, поссорился с Войшелком. Для примирения они были приглашены в гости волынским князем Василько Романовичем[5]. Войшелк не хотел ехать, но Василько пообещал литовцу защиту, и в апреле 1267 года князь прибыл на встречу со Львом. Застолье прошло удачно, и вскоре Войшелк вернулся в монастырь, а Василько — во Владимир-Волынский. Но в эту же ночь Лев приехал к Войшелку в монастырь, предложив ему продолжить застолье: «Кум! Попьём-ка ещё!». Вскоре однако между Львом и Войшелком завязалась драка, и Лев убил литовского князя.
После убийства Войшелка и смерти Василько Романовича Лев вновь заявил о выдвижении своей кандидатуры на литовский престол, но ничего не добился. В 1269 и затем в 1273—74 годах вместе с братом Мстиславом пришёл на помощь двоюродному брату Владимиру Васильковичу в борьбе с ятвягами, завершившейся «победою и честью великою».
По некоторым сведениям[6], в 1272 году перенёс столицу Галицко-Волынских земель из Холма во Львов. Поддерживал живые дипломатические связи с Чехией, Венгрией, Литвой, Тевтонским орденом.
После смерти короля Польши Болеслава Стыдливого в 1279 году в союзе с чешским королём Вацлавом II пытался захватить Краков. Так как Болеслав, приходившийся Льву свояком (жена Льва Констанция была родной сестрой Кунигунды, жены Болеслава), умер бездетным, Лев стал претендовать и на польский трон, но краковские вельможи избрали князем Лешека Чёрного. После этого Лев обратился за помощью к золотоордынскому беклярбеку Ногаю, который послал татарские войска на помощь Льву. Поход Льва на Краков был неудачен: по сказаниям польско-литовских хроник, он потерял 7 знамён, 8 тыс. убитыми и 2 тыс. пленными. Поддерживая в борьбе за краковский престол Болеслава Мазовецкого (сына сестры Переяславы), вёл длительную войну с Лешеком Чёрным.
В 1281 году Лешек Чёрный вторгся с отрядом в Перевореск, перебив всех жителей.
Лев присоединил к Галицко-Волынскому княжеству часть Закарпатья с городом Мукачево (ок. 1280 года) и Люблинскую землю (ок. 1292). Ещё при жизни своего бездетного двоюродного брата Владимира Васильковича пытался добиться завещания его удела себе или своему сыну Юрию, но Владимир завещал свою волость Мстиславу Даниловичу, князю Луцкому. В 1289 году Владимир умер, а после смерти Мстислава (после 1292) Лев принял Волынь под свою руку. Вместе с татарами в 1283 и 1287 годах Лев предпринял неудачные походы на Польшу. В июле 1289 года совершил поход в Силезию, захватив богатую добычу. В 1290 году участвовал в войне Болеслава Земовитовича с Генрихом IV, князем Вратиславским.
Незадолго до смерти ходил походом на Польшу и вернулся «с большой добычею и полоном».
Умер Лев в 1301 году, передав корону и владения своему старшему сыну Юрию.
Семья и дети
Дети Льва Даниловича от брака с Констанцией Венгерской, дочерью венгерского короля Белы IV:
- Юрий Львович, король Руси, наследник отца
- Анастасия (ум. 12 марта 1335), жена куявского князя Земовита Добжиньского (ум. 1309/14)
- Святослава (ум. 1302), монахиня
Предки
| Изяслав Мстиславич Владимиро-Волынский | ||||||||||||||||
| Мстислав Изяславич (князь киевский) | ||||||||||||||||
| Роман Мстиславич Владимиро-Волынский | ||||||||||||||||
| Болеслав III Кривоустый | ||||||||||||||||
| Агнешка Болеславовна | ||||||||||||||||
| Саломея фон Берг | ||||||||||||||||
| Даниил Романович Галицкий | ||||||||||||||||
| Лев Данилович | ||||||||||||||||
| Ростислав Мстиславич | ||||||||||||||||
| Мстислав Ростиславич Храбрый | ||||||||||||||||
| Мстислав Мстиславич Удатный | ||||||||||||||||
| Глеб Ростиславич Рязанский | ||||||||||||||||
| Феодосия Рязанская | ||||||||||||||||
| Евфросинья Ростиславна Переяславская | ||||||||||||||||
| Анна Мстиславна Смоленская | ||||||||||||||||
| Котян Сутоевич | ||||||||||||||||
| Мария Котяновна | ||||||||||||||||
См. также
Напишите отзыв о статье "Лев Данилович"
Примечания
- ↑ Корсакова В. Галицкие (князья) // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
- ↑ 1 2 [litopys.org.ua/krypgvol/krypgv13.htm Крип’якевич І. Галицько-волинське князівство. Київ, 1984]
- ↑ [litopys.org.ua/synopsis/syn04.htm Синопсис Київський]
- ↑ [litopys.org.ua/ivakin/ivak03.htm Iвакiн Г.Ю. Історичний розвиток Києва XIII — середини XVI ст. К., 1996. С. 51]
- ↑ [www.bibliotekar.ru/rus/86.htm Галицко-Волынская летопись]
- ↑ Лев Данилович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Ссылки
- [web.archive.org/web/20070322014407/topclass.narod.ru/genealogy/data/0/360.html Генеалогия Льва Даниловича]
Отрывок, характеризующий Лев Данилович
– Что? – откликнулся он, не узнавая Бориса.– Каково? в первую линию попали! Наш полк в атаку ходил! – сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает у молодых людей, в первый раз побывавших в огне.
Ростов остановился.
– Вот как! – сказал он. – Ну что?
– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.
Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
