Пономарёв, Лев Александрович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Лев Пономарев»)
Перейти к: навигация, поиск
Лев Пономарёв<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Лев Пономарёв на митинге у МинТранса
Москва, 15 марта 2011 г.</td></tr>

Член Федерального политсовета движения «Солидарность»
с 13 декабря 2008 года
Депутат Государственной думы Российской Федерации
7 октября 1994 года — 15 января 1996 года
Народный депутат России, член Верховного Совета России
18 марта 1990 года — 21 сентября 1993 года
 
Рождение: 2 сентября 1941(1941-09-02) (82 года)
Томск, СССР
Супруга: Вера Шабельникова
Дети: от первого брака: Ксения и Елена Липцер
от второго: Анастасия (1984) и Федор (1986)
Образование: Московский физико-технический институт
Учёная степень: Доктор физико-математических наук, профессор
 
Сайт: [lev_ponomarev.livejournal.com/ lev_ponomarev]К:Википедия:Статьи со сложным входом в Модуль:URL
 
Награды:

Лев Алекса́ндрович Пономарёв (2 сентября 1941, Томск) — российский политический и общественный деятель. Исполнительный директор общероссийского движения «За права человека». Депутат Национальной ассамблеи Российской Федерации. Член федерального политсовета Объединённого демократического движения «Солидарность». Депутат Государственной думы РФ первого созыва.





Биография

Окончил Московский физико-технический институт (МФТИ) в 1965 году, аспирантуру МФТИ в 1968 году. Доктор физико-математических наук. Работал в Институте теоретической и экспериментальной физики АН СССР (ИТЭФ), по совместительству преподавал в МФТИ на кафедре общей физики.

В 1988 году Пономарёв выступил одним из инициаторов создания Общества «Мемориал».

В 1989 году был доверенным лицом академика Андрея Сахарова на выборах народных депутатов СССР. Участвовал в Координационном совете московского объединения избирателей, в инициативной группе по созданию комитета «Гражданское действие».

В 1990 году избран народным депутатом РСФСР (во втором туре победил тележурналиста Игоря Арбузова[1]). С 1990 по 1993 год Лев Пономарёв — народный депутат России, член Совета национальностей Верховного Совета РФ, член Комитета по средствам массовой информации, связям с общественными организациями, массовыми движениями граждан и изучению общественного мнения, член фракции «Демократическая Россия» и депутатской группы «Реформа армии».

Осенью 1991 года возглавил парламентскую комиссию по расследованию деятельности ГКЧП и выяснению роли КГБ в создании этого комитета.

12 декабря 1991 г., являясь членом Верховного Совета РСФСР проголосовал за ратификацию беловежского соглашения о прекращении существования СССР[2][3].

В 1993 году неудачно баллотировался в Государственную думу по одномандатному округу и в списке избирательного объединения «Выбор России». Пономарёв попал в парламент только в связи со смертью депутата Василия Селюнина. С 1994 по 1996 год — депутат Государственной думы, член Комитета по делам СНГ и связям с соотечественниками.

В 1997 году Лев Пономарёв выступил инициатором создания общероссийского движения «За права человека», став исполнительным директором и членом Совета движения.

Участник коалиции «Другая Россия» с момента её основания в июле 2006 года. Член исполнительного комитета коалиции.

В апреле 2007 года проиграл иск о защите чести и достоинства директору Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) Юрию Калинину. Суть иска состояла в том, что в интервью агентству Regnum Пономарев назвал Калинина ответственным за появление в российских тюрьмах секций «Дисциплина и порядок», члены которых, по словам Пономарева, автоматически получают привилегии и «право на насилие». Суд обязал Пономарёва опровергнуть эту информацию как недостоверную[4].

Активно выступал в защиту бывшего владельца ЮКОСа Михаила Ходорковского и других осуждённых за преступления в сфере экономической деятельности по делу ЮКОСа, которых часть правозащитников считают преследуемыми по политическим мотивам (политическими заключёнными), и обвинения против которых считают сфабрикованными. В 2007 году требовал у президента Путина освобождения Ходорковского[5]. В 2009 году вместе с другими активистами «Солидарности» — Романом Доброхотовым, Олегом Козловским, Александром Рыклиным, Сергеем Давидисом, Михаилом Шнейдером, Владимиром Миловым, Гарри Каспаровым и Борисом Немцовым — Лев Пономарёв принял участие в серии одиночных пикетов у здания Мещанского суда, держа плакат «Свободу Михаилу Ходорковскому и Платону Лебедеву»[6].

Участник Объединённого демократического движения «Солидарность». 13 декабря 2008 года на первом съезде «Солидарности» Лев Пономарёв избран в состав федерального политсовета движения.

31 марта 2009 года, поздно вечером, был избит у своего дома; Людмила Алексеева связывала нападение с его правозащитной деятельностью и политической активностью в движении «Солидарность»[7]. На состоявшейся 1 апреля 2009 года встрече президентов России и США Барак Обама, по словам его помощников, озвучив основные тревоги США относительно России, упомянул, в том числе, о нападении на Пономарёва[8].

10 марта 2010 года подписал обращение российской оппозиции «Путин должен уйти».

14 июля 2010 года назвал себя сознательным сторонником сохранения 282-й статьи Уголовного кодекса:
Я сознательный сторонник сохранения 282-й статьи Уголовного кодекса. Я считаю, что в России существует реальная угроза русского нацизма, фашизма. Это глубоко законспирированное подполье, они готовы стать новыми большевиками и в какой-то момент дестабилизации с оружием в руках прийти к власти. […] Других статей для наказания преступлений фашистов в Уголовном кодексе недостаточно.

— Лев Пономарев (в блоге Свободное место) [9]

25 августа 2010 года был приговорён к 3 суткам ареста по статье 19.3 КоАП РФ (Неподчинение законным требованиям сотрудникам милиции)[10]. Пономарёв участвовал в шествии несанкционированной колонны, которая несла огромное полотнище с флагом России по Арбату в День Государственного флага, 22 августа[10]. Накануне по этому же делу был оправдан Борис Немцов.

7 сентября того же года приговорён к 4 суткам ареста за неповиновение милиции.

Разговор с сотрудником посольства Японии

22 марта 2012 года в газете «Комсомольская правда» вышла статья под названием «Вы нам иены, мы вам — острова». В ней скрытой камерой зафиксирован разговор Пономарева с сотрудником посольства Японии в России, произошедший, судя по записи, в октябре 2011 года, в котором он советует Японии финансировать гражданские организации на Дальнем Востоке с целью склонить мнение населения к передаче спорных южных Курильских островов Японии, сторонником чего он, Пономарёв, является (по крайней мере передачи Шикотана и Хабомаи). При этом Пономарёв ссылается на пример Швеции, которая, по его словам, даёт деньги на поддержку гражданского общества на северо-западе России. Также Пономарёв даёт оценки российской оппозиции, отмечает, что у многих оппозиционеров есть опыт государственной работы (Немцов, Касьянов, Рыжков), но они, если верить записи, боятся ответственности и способны ради своих целей пойти на «дестабилизацию, на кровь» (сам Пономарев назвал этот эпизод монтажом). Также Пономарёв отмечает, что в основном его спонсируют американские фонды, главным образом созданные Государственным департаментом США; «Путин ругается, но терпит это». После публикации прослушки, Пономарев признал пленку подлинной, но смонтированной: так, по его словам, фраза о стремлении «зацепиться и пойти на дестабилизацию, на кровь» в реальности относилась к власти, но слова о власти были убраны и фраза подмонтирована к рассуждению о лидерах оппозиции, которые «боятся ответственности», при этом даже слышен щелчок. «Это просто грязнейшая провокация» — заявил Пономарев относительно монтажа фразы. Он также заявил, что написал заявление Генеральному прокурору с требованием объяснить, на каком основании произошло вторжение в его «личную жизнь»[11][12].

Пономарёв подтвердил, что, на его взгляд, Шикотан и Хабомаи должны быть переданы Японии, так как эти пункты есть в «мирном договоре» 1956 года (на самом деле, имеется в виду Советско-японская декларация). Это, как он сказал, является и официальной позицией руководства России, так как на следующий день после этого разговора Путин сказал те же слова японским журналистам. По мнению Пономарёва, подписание мирного договора с Японией является важной задачей для России.

Отвечая на обвинения в финансировании из-за рубежа, Пономарёв прежде всего сказал, что даже Путин признаёт огромную пользу России от правозащитников, так как они защищают интересы простых людей. Пономарёв заявил, что он и его организация помогают «тысячам, подчеркиваю, тысячам людей оказываем бесплатную юридическую помощь и лоббируем их интересы, то есть побуждаем государственную власть работать в интересах российских граждан. Более того, мы являемся последней инстанцией, последней надеждой». Пономарёв признал, что правозащитники получают деньги от международных фондов, как частных, так и государственных, но в такое положение их «просто вогнало руководство страны». При этом Пономарёв отверг обвинения в том, что протестное движение проплачено из-за границы. Но подтвердил, что японским частным организациям стоит давать деньги на развитие гражданского общества на Дальнем Востоке, потому что «частные деньги менее уязвимы с точки зрения политических придирок»[13]..

Правозащитная деятельность

В 1997 году Лев Пономарёв был одним из инициаторов создания «Горячей линии» и движения «За права человека». Лев Пономарёв также является инициатором создания и одним из активнейших членов группы «Общее действие».

Сам Пономарёв признаёт, что его движение «За права человека» почти полностью финансируется американскими фондами, в частности, «Национальным фондом демократии» (National Endowment for Democracy — NED)[14].

27 января 2014 правозащитник Лев Пономарев, исполнительный директор Движения «За права человека», направил в посольство США и Администрацию Президента РФ открытое обращение к президентам США и России с призывом стать посредниками в урегулировании украинского кризиса и предотвратить кровопролитие.[15]

Оценки

Глава ассоциации «Гражданский контроль» Георгий Федоров, комментируя обращение Пономарёва и Людмилы Алексеевой к американскому руководству, отметил: «Театр закончился, актеры с себя сняли маски. Они показали, что являются иностранными агентами, отстаивают интересы США»[14]. Депутат Госдумы Сергей Железняк сказал: «Это обращение очень наглядно показывает, к чьему мнению эти правозащитники прислушиваются», по его словам, «никаких сомнений в том, что они получают деньги из США, нет, и они сами неоднократно это подтверждали»[14].

Награды и премии

Семья

Лев Пономарёв состоит в браке с Верой Шабельниковой.

Дочери Льва Пономарёва от первого брака Елена Липцер и Ксения — известные адвокаты. Дети Льва Пономарева от второго брака: дочь Анастасия (1984 года рождения, — социолог) и сын Фёдор (1986 г. рождения, — журналист).

Напишите отзыв о статье "Пономарёв, Лев Александрович"

Примечания

  1. Московская правда, 8 марта 1990
  2. [www.ni-journal.ru/archive/2006/n_506/38b39a96/39cf8ddd Бабурин С.Н. На гибель Советского Союза » Тема номера » № 5/2006 » 2006 » Архив | Национальные интересы]
  3. [sssr.net.ru/denons.html V.Pribylovsky, Gr.Tochkin. Kto i kak uprazdnil SSSR]
  4. [lenta.ru/news/2007/04/23/ponomarev/ Директор ФСИН выиграл иск к правозащитнику Льву Пономареву]. Lenta.ru (23 апреля 2007). Проверено 14 августа 2010. [www.webcitation.org/65apJpDoA Архивировано из первоисточника 20 февраля 2012].
  5. [www.grani.ru/Politics/Russia/Politzeki/m.129160.html Грани. Ру // Политика / Россия / ЮКОС / Ходорковский наказан за то, что не держал за спиной руки]
  6. [www.baltinfo.ru/news/Nemtcov-Kasparov-i-Ponomarev-piketiruyut-Khamovnicheskii'-sud-Moskvy Немцов, Каспаров и Пономарев пикетируют Хамовнический суд Москвы — ЮКОС, Москва, Ходорковский, суд БалтИнфо.ru]
  7. [newsru.com/russia/01apr2009/ponomarev2.html Нападение на Пономарёва может быть связано с его работой в «Солидарности»] 1 апреля 2009.
  8. [newsru.com/world/02apr2009/sammit.html Washington Post назвала встречу Медведева и Обамы «саммитом без души»]. // NEWSru.com, 2 апреля 2009  (Проверено 22 июня 2010)
  9. [grani.ru/blogs/free/entries/179832.html 282-я: дело не в законах] // Грани.Ру, 14.07.2010
  10. 1 2 [newsru.com/russia/25aug2010/troesutok.html Новости NEWSru.com :: Лев Пономарев получил трое суток ареста]. Проверено 10 марта 2013. [www.webcitation.org/6F2F4oZha Архивировано из первоисточника 11 марта 2013].
  11. [hab.kp.ru/daily/25854/2823198/ «Вы нам иены, мы вам - острова»]. Комсомольская правда. Проверено 22 марта 2012. [www.webcitation.org/689TgPV31 Архивировано из первоисточника 3 июня 2012].
  12. [www.kommersant.ru/doc-y/1900294 «Там есть совершенно грязный момент, прямо открытый монтаж»]
  13. [www.kommersant.ru/doc-y/1900294/ «Там есть совершенно грязный момент, прямо открытый монтаж».]. КоммерсантFM. Проверено 23 марта 2012. [www.webcitation.org/689TkRtx4 Архивировано из первоисточника 3 июня 2012].
  14. 1 2 3 [www.interfax.ru/society/txt.asp?id=257470 Правозащитники спросили у Обамы — Общество — Интерфакс]
  15. [www.zaprava.ru/201401214469/glavnyie-novosti-dnya/otkrytoe-obrashhenie-k-prezidentam-rossijskoj-federaczii-i-ssha Лев Пономарёв призвал Обаму и Путина]
  16. [www.mhg.ru/news/FB7CDAC Высокие награды российских правозащитников]. // Сайт МХГ, 2 ноября 2010  (Проверено 3 ноября 2010)

Ссылки

Отрывок, характеризующий Пономарёв, Лев Александрович

На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.


Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.


Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.