Лев (Егоров)

В Википедии существуют статьи о других людях с именем Лев и фамилией Егоров.

Архимандрит Лев (в миру Леони́д Миха́йлович Его́ров; 26 февраля 1889, село Опеченский Посад, Боровичский уезд, Новгородская губерния — 20 сентября 1937) — священнослужитель Русской православной церкви, брат митрополита Гурия (Егорова).

В июле 2003 года Священным Синодом был прославлен в лике священномучеников.

Образование и монашество

Окончил историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета, где был учеником профессора Державина, занимаясь у него методикой русского языка. Затем в 1915 году поступил в Петроградскую Духовную Академию и проучился там три курса. Учебу в ней завершить не смог из-за её закрытия в 1918 году.

В конце 1915 года Леонид был пострижен в монахи Александро-Невской Лавры с именем Лев, возведен в сан иеродиакона и иеромонаха (в этом же году принял монашеский постриг с именем Гурий его брат Вячеслав).

Александро-Невское братство

Уже в 1916 году братья Егоровы (как скоро стали называть в народе отцов Гурия и Льва) с разрешения Епархиального начальства развили вместе с иеромонахом Иннокентием (Тихоновым) интенсивную миссионерскую деятельность. Они «пошли в народ», то есть обратились к рабочим и беднякам, проживавшим в районе Лиговского проспекта. Миссионерская деятельность трех молодых иеромонахов приняла несколько другие, чем до революции, формы. Они не «ходили в народ», зато народ шел к ним. Митрополит Иоанн (Вендланд) писал об этом периоде 1918 года: «По городу разнеслась слава о „братьях Егоровых“». Однажды отец Гурий представился митрополиту Антонию Храповицкому, которого раньше не знал. Когда он назвал свою фамилию, митрополит воскликнул: «А, братья Егоровы, как вас не знать, вся Россия знает братьев Егоровых!»

В начале 1919 года „братья Егоровы“ организовали при лавре Александро-Невское братство, для которого митрополит Вениамин (Казанский) предоставил Крестовую церковь Митрополичьего дома лавры. Пастырская деятельность молодого иеромонаха была прервана в связи с началом кампании изъятия церковных ценностей и организованного советскими властями так называемого обновленческого раскола. 16 июня 1922 года арестован, затем выслан. Отбывал почти двухлетнюю ссылку сначала в Оренбургской губернии, а затем в Западно-Казахстанской области у озера Эльтон. Во время его отсутствия в Петрограде, несмотря на репрессии, деятельность Александро-Невского братства не прекращалась. В 1924 году срок ссылки закончился.

В октябре 1926 года назначен настоятелем одного из соборов Ленинграда — храма Феодоровской иконы Божией Матери. Постепенно туда перешла большая часть членов братства и в 1930 году два братских хора. О. Лев также был возведен в сан архимандрита и с марта 1926 года стал исполнять обязанности благочинного монастырских подворий, преподавателя Русской литературы и члена педагогического совета Богословско-пастырского училища.

Весной 1927 года был арестован во второй раз. В это время в Богословско-пастырском училище обучалось около 70 человек, и его популярность стала вызывать раздражение у властей, которые поручили ГПУ сфабриковать "дело Богословско-пастырского училища. В конце концов дело развалилось. 19 ноября 1927 года всех арестованных освободили под подписку о невыезде, а через год — 10 ноября 1928 года дело вообще было прекращено.

Несмотря на фактически нелегальное существование, под руководством архимандрита Льва братство продолжало строжайше запрещенную советскими законами общественно-благотворительную деятельность. В ночь с 17 на 18 февраля 1932 года было арестовано 500 человек, в том числе более 40 членов Александро-Невского братства. Следствие проводилось в ускоренном порядке. 22 марта 1932 года выездная комиссия Коллегии ОГПУ вынесла подсудимым приговор. Отец Лев был приговорен к максимальному сроку наказания — 10 годам лагерей.

Заключение в Сиблаге и гибель

18 апреля 1932 года архимандрит Лев поступил в отделение Черная речка Сибирского лагеря (Сиблага), расположенное в Кемеровской области. С конца месяца он трудился в шахте пос. Осинники под г. Новокузнецком. Работа была чрезвычайно тяжелой. Лагерные власти обвинили архимандрита в контрреволюционной агитации среди заключенных, специальная комиссия ОГПУ постановила перевести его в штрафной изолятор сроком на 2 года, а Тройка Полномочного Представительства ОГПУ по Западно-Сибирскому краю приговорила обвиняемого к увеличению срока заключения в исправительно-трудовом лагере на 2 года.

В конце марта 1936 года о. Льва перевели из изолятора в Ахпунское отделение Сиблага (на станцию Ахпун Таштагольского района Кемеровской области). Здесь он по-прежнему трудился в шахте, иногда по 14 часов в сутки возил вагонетки с породой. В 1937 году против него было сфабриковано очередное уголовное дело. 13 сентября Тройка Управления НКВД Западно-Сибирского края приговорила отца Льва к высшей мере наказания. Священномученик был расстрелян 20 сентября 1937 года. Сведения о месте казни и захоронения в архивно-следственном деле отсутствуют.

Официально родственникам было сообщено, что он скончался в лагере в 1942 году.

Литература

1. [www.krotov.info/history/19/1890_10_2/1889egorov.htm Священномученик архимандрит Лев (Егоров).] // Шкаровский М. На земле была одна столица…. СПб, 2009, стр. 22—55.
2. Шкаровский М. В. Александро-Невское братство 1918—1932 годы. СПб., 2003.

Отрывок, характеризующий Лев (Егоров)

В кружке Анны Павловны, напротив, восхищались этими восторгами и говорили о них, как говорит Плутарх о древних. Князь Василий, занимавший все те же важные должности, составлял звено соединения между двумя кружками. Он ездил к ma bonne amie [своему достойному другу] Анне Павловне и ездил dans le salon diplomatique de ma fille [в дипломатический салон своей дочери] и часто, при беспрестанных переездах из одного лагеря в другой, путался и говорил у Анны Павловны то, что надо было говорить у Элен, и наоборот.
Вскоре после приезда государя князь Василий разговорился у Анны Павловны о делах войны, жестоко осуждая Барклая де Толли и находясь в нерешительности, кого бы назначить главнокомандующим. Один из гостей, известный под именем un homme de beaucoup de merite [человек с большими достоинствами], рассказав о том, что он видел нынче выбранного начальником петербургского ополчения Кутузова, заседающего в казенной палате для приема ратников, позволил себе осторожно выразить предположение о том, что Кутузов был бы тот человек, который удовлетворил бы всем требованиям.
Анна Павловна грустно улыбнулась и заметила, что Кутузов, кроме неприятностей, ничего не дал государю.
– Я говорил и говорил в Дворянском собрании, – перебил князь Василий, – но меня не послушали. Я говорил, что избрание его в начальники ополчения не понравится государю. Они меня не послушали.
– Все какая то мания фрондировать, – продолжал он. – И пред кем? И все оттого, что мы хотим обезьянничать глупым московским восторгам, – сказал князь Василий, спутавшись на минуту и забыв то, что у Элен надо было подсмеиваться над московскими восторгами, а у Анны Павловны восхищаться ими. Но он тотчас же поправился. – Ну прилично ли графу Кутузову, самому старому генералу в России, заседать в палате, et il en restera pour sa peine! [хлопоты его пропадут даром!] Разве возможно назначить главнокомандующим человека, который не может верхом сесть, засыпает на совете, человека самых дурных нравов! Хорошо он себя зарекомендовал в Букарещте! Я уже не говорю о его качествах как генерала, но разве можно в такую минуту назначать человека дряхлого и слепого, просто слепого? Хорош будет генерал слепой! Он ничего не видит. В жмурки играть… ровно ничего не видит!
Никто не возражал на это.
24 го июля это было совершенно справедливо. Но 29 июля Кутузову пожаловано княжеское достоинство. Княжеское достоинство могло означать и то, что от него хотели отделаться, – и потому суждение князя Василья продолжало быть справедливо, хотя он и не торопился ого высказывать теперь. Но 8 августа был собран комитет из генерал фельдмаршала Салтыкова, Аракчеева, Вязьмитинова, Лопухина и Кочубея для обсуждения дел войны. Комитет решил, что неудачи происходили от разноначалий, и, несмотря на то, что лица, составлявшие комитет, знали нерасположение государя к Кутузову, комитет, после короткого совещания, предложил назначить Кутузова главнокомандующим. И в тот же день Кутузов был назначен полномочным главнокомандующим армий и всего края, занимаемого войсками.
9 го августа князь Василий встретился опять у Анны Павловны с l'homme de beaucoup de merite [человеком с большими достоинствами]. L'homme de beaucoup de merite ухаживал за Анной Павловной по случаю желания назначения попечителем женского учебного заведения императрицы Марии Федоровны. Князь Василий вошел в комнату с видом счастливого победителя, человека, достигшего цели своих желаний.
– Eh bien, vous savez la grande nouvelle? Le prince Koutouzoff est marechal. [Ну с, вы знаете великую новость? Кутузов – фельдмаршал.] Все разногласия кончены. Я так счастлив, так рад! – говорил князь Василий. – Enfin voila un homme, [Наконец, вот это человек.] – проговорил он, значительно и строго оглядывая всех находившихся в гостиной. L'homme de beaucoup de merite, несмотря на свое желание получить место, не мог удержаться, чтобы не напомнить князю Василью его прежнее суждение. (Это было неучтиво и перед князем Василием в гостиной Анны Павловны, и перед Анной Павловной, которая так же радостно приняла эту весть; но он не мог удержаться.)
– Mais on dit qu'il est aveugle, mon prince? [Но говорят, он слеп?] – сказал он, напоминая князю Василью его же слова.
– Allez donc, il y voit assez, [Э, вздор, он достаточно видит, поверьте.] – сказал князь Василий своим басистым, быстрым голосом с покашливанием, тем голосом и с покашливанием, которым он разрешал все трудности. – Allez, il y voit assez, – повторил он. – И чему я рад, – продолжал он, – это то, что государь дал ему полную власть над всеми армиями, над всем краем, – власть, которой никогда не было ни у какого главнокомандующего. Это другой самодержец, – заключил он с победоносной улыбкой.
– Дай бог, дай бог, – сказала Анна Павловна. L'homme de beaucoup de merite, еще новичок в придворном обществе, желая польстить Анне Павловне, выгораживая ее прежнее мнение из этого суждения, сказал.
– Говорят, что государь неохотно передал эту власть Кутузову. On dit qu'il rougit comme une demoiselle a laquelle on lirait Joconde, en lui disant: «Le souverain et la patrie vous decernent cet honneur». [Говорят, что он покраснел, как барышня, которой бы прочли Жоконду, в то время как говорил ему: «Государь и отечество награждают вас этой честью».]
– Peut etre que la c?ur n'etait pas de la partie, [Может быть, сердце не вполне участвовало,] – сказала Анна Павловна.
– О нет, нет, – горячо заступился князь Василий. Теперь уже он не мог никому уступить Кутузова. По мнению князя Василья, не только Кутузов был сам хорош, но и все обожали его. – Нет, это не может быть, потому что государь так умел прежде ценить его, – сказал он.
– Дай бог только, чтобы князь Кутузов, – сказала Анпа Павловна, – взял действительную власть и не позволял бы никому вставлять себе палки в колеса – des batons dans les roues.