Лев IX

Лев IX лат. Leo PP. IX<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
152-й папа римский
12 февраля 1049 — 19 апреля 1054
Церковь:	Римско-католическая церковь
Предшественник:	Дамасий II
Преемник:	Виктор II
Имя при рождении:	граф Бруно фон Эгисхайм-Дагсбург
Оригинал имени при рождении:	нем. Bruno von Egisheim-Dagsburg
Рождение:	21 июня 1002(1002-06-21) Эгисхайм (Эльзас)
Смерть:	19 апреля 1054(1054-04-19) (51 год) Рим (Италия)
Лев IX на Викискладе

Лев IX (лат. Leo PP. IX; в миру граф Бруно фон Эгисхайм-Дагсбург нем. Bruno von Egisheim-Dagsburg; 21 июня 1002, Эгисхайм, Эльзас — 19 апреля 1054, Рим) — папа римский с 12 февраля 1049 по 19 апреля 1054. Причислен Римско-католической церковью к лику святых. День памяти — 19 апреля.

Биография

Двоюродный брат императора Конрада II и дальний родственник Генриха III (1039—1056), а также один из последних представителей династии Этихонидов. Он родился в Эгисхайме, Верхний Эльзас (ныне Франция). Лев IX был епископом в Туле (с 1026). На этой должности он оказал важные политические услуги Конраду II и Генриху III. Он также стал широко известен как искренний сторонник реформирования церкви в духе Клюнийского движения.

Папство

После смерти папы Дамасия II в 1048 году, благодаря влиянию императора Генриха III, Бруно был избран новым папой на синоде в Вормсе. И император, и римские делегаты согласились с выбором. Тем не менее, Бруно, по-видимому, выступал за каноническое избрание и заявил, что он должен сначала прибыть в Рим и быть избранным духовенством и народом Рима. Вскоре после Рождества он встретился с аббатом Гуго Клюнийским в Безансоне, где к нему присоединился молодой монах Хильдебранд, который впоследствии стал папой Григорием VII. Прибыв в паломнической одежде в Рим в феврале следующего года, Бруно был принят с большим радушием и рукоположён под именем Льва IX.

Лев положил начало спорам по поводу инвеституры и безбрачия духовенства. Он был ярым сторонником реформы церкви. Не выступая против назначения королём епископов и аббатов, основные усилия сосредоточил на подъёме морального уровня духовенства. Проявил себя решительным борцом с симонией, обусловленной на тот момент практикой светской инвеституры. Уже в апреле 1049 г. созвал собор в Риме, который сместил ряд епископов. В октябре 1049 г. созвал собор в Реймсе. В Реймском соборе он повелел выставить на алтаре гроб с мощами св. Ремигия, окрестившего Хлодвига. Каждый из присутствовавших на соборе епископов и аббатов должен был поклясться перед этими мощами, что он невиновен в грехе симонии. После прибытия в Рим он провёл ещё один пасхальный синод 29 апреля 1050 года. Он был посвящён в основном полемике по поводу учения Беренгара Турского. В том же году он председательствовал на провинциальных соборах в Салерно, Сипонто и Верчелли, а в сентябре отбыл в Германию. Вернувшись, он провел третий пасхальный синод, на котором поставил вопрос о возвращении в лоно церкви тех, кто был рукоположен симонистами.

В постоянном страхе нападения норманнов на юг Италии византийцы призвали папу противостоять им. После четвёртого пасхального синода в 1053 году Лев IX выступил против норманнов на юге с армией из итальянских и швабских наемников. Войска папы были разбиты в битве при Чивитате 15 июня 1053 года, а папа оказался в почетном плену до марта 1054 года в Беневенто, пока он не признал завоевания норманнов в Калабрии и Апулии. Вскоре после возвращения в Рим он умер 19 апреля 1054 года.

Лев IX впервые ввёл в коллегию кардиналов неитальянцев, являвшихся сторонниками церковной реформы. Лев IX был первым из пап, кто после 250-летнего перерыва отважился совершить поездки к северу от Альп. Стремление Льва IX подчинить себе юг Италии, находившийся под церковной юрисдикцией константинопольского патриарха, получить при этом военную помощь в борьбе с норманнами или от Византии, или от конфликтовавшей с Византией Руси послужило толчком к острому конфликту с византийской церковью, вылившемуся в Великий Раскол.

В 1054 римский папа Лев IX послал в Константинополь легатов во главе с кардиналом Гумбертом для разрешения конфликта, начало которому было положено закрытием в 1053 латинских церквей в Константинополе по распоряжению патриарха Михаила Кирулария, при котором его «канцлер» Никифор выбрасывал из дарохранительниц Святые Дары, приготовленные по западному обычаю из пресного хлеба, и топтал их ногами.

Однако найти путь к примирению не удалось, и через три месяца после смерти Льва IX 16 июля 1054 в соборе Святой Софии папские легаты объявили о низложении Кирулария и его отлучении от Церкви. В ответ на это 20 июля патриарх предал анафеме легатов. Так произошло раскол Церкви.

Ссылки

• Лев, римские папы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [www.newadvent.org/cathen/09160c.htm Pope St. Leo IX]
• Coulombe, Charles A., Vicars of Christ: A History of the Popes, (Citadel Press, 2003).
• Butler, Alban, Butler’s Lives of the Saints, (Liturgical Press, 2003).
• Ian Robinson, The papal reform of the eleventh century: Lives of Pope Leo IX and Pope Gregory VII, (Manchester University Press, 2004).
• Brett Edward Whalen, Dominion of God: Christendom and Apocalypse in the Middle Ages, (Harvard University Press, 2009).

Отрывок, характеризующий Лев IX

Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.