Лев VIII
| Лев VIII лат. Leo PP. VIII<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| ||
| ||
|---|---|---|
| 6 декабря 963 — 1 марта 965 | ||
| Церковь: | Римско-католическая церковь | |
| Предшественник: | Иоанн XII | |
| Преемник: | Бенедикт V | |
| Смерть: | 1 марта 965 Рим, Италия | |
Лев VIII (лат. Leo PP. VIII; ?, Рим — 1 марта 965, Рим) — папа римский с 6 декабря 963 по 1 марта 965 года. Взошёл на престол благодаря поддержке императора Оттона I Великого, низложившего Иоанна XII и изгнавшего Бенедикта V, поэтому его легитимность оспаривается. Заслужил хорошую репутацию своим аскетизмом, позабытым за полвека порнократии.
Содержание
Биография
Родился в Риме в регионе рядом с Аргентарийским оврагом. Лев был сыном Иоанна, занимавшего должность протонотария, и членом знатной семьи [1]. Во время понтификата Иоанна XII он был смотрителем римской государственной школы для писцов. В 963 году он был включен в делегацию, которая была направлена Иоанном к императору Священной Римской империи Оттону I, который осаждал короля Италии Беренгара II в замке Святого Льва в Умбрии. Посольство должно было успокоить императора, а также заявить протест по поводу действий Оттона, который требовал, чтобы города Папской области принесли присягу на верность императору, а не папе [2].
К тому времени, когда Оттон вошел в Рим, чтобы свергнуть Иоанна, Лев служил протонотарием Апостольского Престола [3]. Синод, созванный императором, неканонично низложил Иоанна и приступил к избранию Льва, который был кандидатом от императора. 4 декабря 963 года он был избран, хотя еще был мирянином, поэтому такие выборы были также недействительными [4]. В течение дня Лев был рукоположён последовательно иподиаконом, диаконом и священником и кардинал-епископом. Наконец, 6 декабря 963 года Лев принял сан епископа Рима [5]. Свергнутый Иоанн, однако, все еще имел большое число сторонников в городе. Он предложил большие взятки римской знати, если она восстанет и свергнет Оттона и убьет Льва. В начале января 964 года римский народ поднял восстание, которое было быстро подавлено войсками Оттона. Лев, надеясь примириться с римской знатью, уговорил Оттона освободить заложников, которых он взял из ведущих римских семей в обмен на их смирение [6]. Однако как только Оттон покинул Рим 12 января 964 года, римляне снова восстали, что вынудило Льва бежать из Рима и укрыться у Оттона [7].
Иоанн XII вернулся и в феврале созвал синод, который, в свою очередь низложил Льва 26 февраля 964 года [8]. Лев остался с Оттоном, а после смерти Иоанна XII в мае 964 года римляне избрали папой Бенедикта V. Оттон приступил к осаде Рима, и когда римляне в конце концов сдались, Лев вновь занял трон в Латеранском дворце.
Вместе с несколькими сторонниками Бенедикт в папских одеждах был приведен ко Льву, который спросил его, как тот осмелился занять кафедру Святого Петра, в то время, когда Лев был еще жив. Бенедикт ответил: "Если я согрешил, помилуй меня" [9]. Получив обещание от императора, что его жизнь будет сохранена, если он покается, Бенедикт бросился к ногам Льва и признал свою вину [10]. Лев созвал синод, который отменил все рукоположения Бенедикта. Однако, благодаря заступничеству Оттона, Бенедикту разрешили сохранить сан диакона [11]. После того, как римская знать присягнула над могилой святого Петра в верности Льву, Оттон покинул Рим (июнь 964) [12].
Запуганное императором духовенство подчинилось Льву. Папа издал множество булл, многие из которых предоставляли льготы Оттону и его преемникам. Некоторые из булл предоставляли германским императорам право выбора своих преемников в королевстве Италия, право выдвигать кандидатов в папы, а все папы, архиепископы и епископы должны были получить инвеституру от императора. Однако, хотя Лев получил различные уступки от своего покровителя, в настоящее время считается, что буллы о согласии императора с введением в должность священнослужителей были подделаны в борьбы за инвеституру [13].
Лев VIII умер 1 марта 965 года, и ему наследовал Иоанн XIII. Согласно Liber Pontificalis, Лев был почтенным и энергичным человеком, ряд улиц в районе Аргентарийского оврага был назван в его честь.
Споры о легитимности
Лев в течение многих лет считался антипапой. Ныне, в связи с неканоническими обстоятельствами избрания Льва принято считать, что до низложения Бенедикта V он наверняка был антипапа. Кроме того, хотя низложение Иоанна XII также было признанно недействительным, избрание Бенедикта V было каноническим. Тем не менее, если верить Лиутпранду Кремонскому, который вел хронику событий этого периода, Бенедикт согласился со своим низложением, так что Лев может рассматриваться как законный папа с июля 964 года и до своей смерти в 965 году [14]. Тот факт, что следующий папа по имени Лев получил порядковый номер IX, также указывает, что он признавался как истинный папа.
Напишите отзыв о статье "Лев VIII"
Примечания
- ↑ Mann, pgs. 255 & 280
- ↑ Mann, pgs. 255-256
- ↑ Mann, pgs. 260 & 280
- ↑ Mann, pgs. 260-261
- ↑ Gregorovius, pg. 348
- ↑ Gregorovius, pg. 349
- ↑ Mann, pg. 262
- ↑ Gregorovius, pgs. 350-351
- ↑ Gregorovius, pg. 354
- ↑ Mann, pgs. 275-6
- ↑ Mann, pg. 276
- ↑ Richard P. McBrien, Lives of the Popes: The Pontiffs from St. Peter to Benedict XVI, (HarperCollins, 2000), 159.
- ↑ Mann, pg. 281; Gregorovius, pg. 356
- ↑ Mann, pg. 280
Ссылки
|
Лев VIII в Викицитатнике? |
|---|
- Лев, римские папы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Gregorovius, Ferdinand, The History of Rome in the Middle Ages, Vol. III (1895)
- Mann, Horace K., The Lives of the Popes in the Early Middle Ages, Vol. IV: The Popes in the Days of Feudal Anarchy, 891-999 (1910)
Отрывок, характеризующий Лев VIII
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
