Лега, Сильвестро

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Сильвестро Лега
итал. Silvestro Lega

Автопортрет, 1861
Дата рождения:

8 декабря 1826(1826-12-08)

Место рождения:

Модильяна

Дата смерти:

21 сентября 1895(1895-09-21) (68 лет)

Место смерти:

Флоренция

Гражданство:

Италия Италия

Стиль:

маккьяйоли

Работы на Викискладе

Сильвестро Лега (итал. Silvestro Lega; 8 декабря 1826, Модильяна — 21 сентября 1895, Флоренция) — итальянский художник, один из главных представителей движения маккьяйоли.





Биография

Сильвестро Лега родился в Модильяне в семье землевладельца. С 1838 года учился в колледже ордена пиаристов, где проявил большую склонность к рисованию. В 1843 году переехал во Флоренцию, где учился в Академии художеств в классе Э. Полластрини и занимался в студиях Л. Муссини и А. Чизери. В 1848—49 годах принимал участие в движении Рисорджименто, воевал в Тоскане и Ломбардии, был последователем идей философа и политика Джузеппе Мадзини.

Вернувшись во Флоренцию в 1850 году Лега продолжил обучение в Академии художеств у Дж. Беццуолли. Получил серебряную медаль за картину «Давид, играющий перед Саулом». В конце 1850-х годов сблизился с Джованни Фаттори, Телемако Синьорини и Адриано Чечони, составив вместе с ними основу движения маккьяйоли, выступавших против академического стиля в искусстве.

Сильвестро Лега в середине 1850-х гг. пытался работать в монументальной живописи, расписал церкви в Тредоццо (1856) и Модильяне (1857), где чувствуется влияние романтизма. В 1861 году во Флоренции прошла Всеитальянская выставка, где Лега показал созданные в конце 1850-х гг. работы на сюжеты из событий борьбы за объединение Италии — «Засада берсальеров в Ломбардии» (1859—61, «Генерал Гарибальди в Варесе в славные дни 26 мая» (1859), «Итальянские берсальеры, ведущие пленных австрийцев» (ок. 1860). Лега получил вторую премию выставки, сделав важный вклад в развитие исторического жанра итальянской живописи.

С 1961 года Лега работал на пленэре на берегу реки Арно. Он писал в основном пейзажи, жанровые сцены, зарисовки с натуры, уделяя особое внимание изображению атмосферы света и воздуха. Тогда были написаны картины «Красный зонтик» (1860-е), «Крестьянская идиллия» (1861), «Прогулка в саду» (1862), «Беседка» (1864), «Партия в крокет» (1862—67), «После обеда» (1868), «Романтическое чтение» (1870). Лега с помощью ярких красочных пятен пытался передать живописность тосканской природы. Бытовые жанровые картины Лега близки к веризму и бидермайеру — «Пение скворца» (ок. 1867), «Женщина в кухне» (1870).

После 1872 года Сильвестро Лега практически прекратил занятия живописью из за резкого ухудшения зрения. Он не смог заниматься и преподаванием. В 1875 году Лега попытался создать во Флоренции галерею современного искусства, но не нашёл финансовой поддержки. Знакомство с творчеством импрессионистов подвигла Лега снова заняться живопись. В 1880—85 гг. Лега жил в Белларива, а в 1886—95 гг. — в Габбро. Тогда он написал пейзажи «Сад в Белларива» (1882), «Церковь Св. Кристины в Габбро» (1880), портреты знакомых «Элеонора Томасси в саду» (1885), «Паола Бандини в саду» (1893), художника П. Номеллини (1889), скульптора Р. Карниелло, (1873), дона Джованни Верита (1885) и крестьян «Девочка из Габбро» (1886—95), «Прядильщица» (1885).

Пейзажи и портреты Лега отличаются яркой декоративностью и чёткой контрастностью. Его творчество оказало большое влияние на развитие итальянского веризма. Полотна Лега в настоящее время находятся в основном в частных коллекциях, а также в галереи Питти во Флоренции, галерее Брера и Галерее современного искусства Милана, городском музее Форли.

Галерея

Напишите отзыв о статье "Лега, Сильвестро"

Литература

  • Broude N. The Macchiaioli: Italian Painters of the Nineteenth Century. — New Haven and London: Yale University Press, 1987. — ISBN 0-300-03547-0.
  • Steingräber, Erich; Matteucci, Giuliano (1984). The Macchiaioli: tuscan painters of the sunlight. New York: Stair Sainty Matthiesen Gallery.
  • Dario Durbé, Silvestro Lega, Bologna, 1973
  • Piero Dini, Silvestro Lega, gli anni di Piagentina, Torino, Allemandi, 1984
  • Giuseppe Mesirca, Silvestro Lega, Firenze, 1985
  • Giuliano Matteucci, Silvestro Lega, l’opera completa, Firenze, Giunti 1987
  • AA.VV., Silvestro Lega, Milano — Firenze, 1988
  • Francesca Dini, Silvestro Lega da Bellariva al Gabbro, Polistampa, 2003

Ссылки

  • Савельева А. Мировое искусство (500 мастеров живописи) / Мосин И. Г.. — Санкт-Петербург: ООО «СЗКЭО „Кристалл“», 2006. — С. 128. — 256 с. — ISBN 5-9603-0060-5.
  • Федотова Е. Лега, Сильвестро // Европейское искусство: Живопись. Скульптура. Графика. — М.: Белый город, 2006.
  • Лега, Сильвестро — статья из Большой советской энциклопедии.

Отрывок, характеризующий Лега, Сильвестро

– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д'Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..


Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.