Легкоатлетическая ассоциация Северной и Центральной Америки и стран Карибского бассейна
Легкоатлетическая ассоциация Северной и Центральной Америки и стран Карибского бассейна — континентальная управляющая организация в лёгкой атлетике Северной и Центральной Америки и стран Карибского бассейна.
Штаб-квартира в Кингстоне, Ямайка.
История
10 декабря 1988 года на очередном совещании IAAF в Сан-Хуане, Пуэрто-Рико, генеральный секретарь IAAF Джон Холт объявил о создании ассоциации. На этом совещании были обсуждены основные моменты и правила новой организации, которые были официально утверждены в 1989 году на конгрессе IAAF в Барселоне. Первым президентом ассоциации был назначен экс-президент федерации лёгкой атлетики Пуэрто-Рико Амадео Фрэнсис. Бернард Ноттаг из Багамских островов и Невилл Маккук из Ямайки были назначены его заместителями.
6 августа 2013 года в Москве прошёл очередной съезд ассоциации, на котором прошли выборы нового президента. Выборы состоялись в связи с кончиной предыдущего президента Невилла Маккука, который занимал эту должность с 2007 года. Новым президентом ассоциации был избран Виктор Лопес из Пуэрто-Рико, который до этого занимал должность вице-президента олимпийского комитета Пуэрто-Рико. Этот пост он будет занимать как минимум до 2015 года.
Члены ассоциации
Напишите отзыв о статье "Легкоатлетическая ассоциация Северной и Центральной Америки и стран Карибского бассейна"
Ссылки
- [www.atletismocadica.org/ Официальный сайт]
- [www.sportcentric.com/vsite/vorg/page/home/0,10822,760-12305-12305-38243-234991-custom-item,00.html Бывший сайт]
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Легкоатлетическая ассоциация Северной и Центральной Америки и стран Карибского бассейна
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
