Леджинов, Церен Леджинович
| Церен Леджинович Леджинов | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: |
Кетченер-Шебенеровский аймак, Икицохуровский улус (ныне Яшкульский район, Калмыкия), Астраханская губерния, Российская империя |
| Гражданство: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Цере́н Леджи́нович (Олцоно́вич) Леджи́нов (1910 г., Кетченер-Шебенеровский аймак, Икицохуровский улус (ныне Яшкульский район, Калмыкия), Астраханская губерния, Российская империя — 3.02.1942., Элиста, Калмыцкая АССР, РСФСР) — калмыцкий поэт, переводчик, автор первой одноактной калмыцкой оперы Җирhл («Счастье»).
Содержание
Биография
Рано лишившись своих родителей, Церен Леджинов воспитывался в детдоме. После окончания рабфака работал редактором районной газеты.
В 1936 году Церен Леджинов поступил в Ленинградский институт журналистики. Вскоре был вынужден оставить учёбу из-за болезни и вернуться в Элисту.
В 1942 году Церен Леджинов скончался после продолжительной болезни.
Творчество
В 1931 году Церен Леджинов опубликовал первые стихотворения в газете «Таңhчин зәңг» («Областные известия»). В 1932 году в Калмыцком книжном издательстве вышел первый сборник стихотворений «Великая победа». Церен Леджинов публиковал стихотворения в калмыцкой периодической печати.
Церен Леджинов занимался переводами на калмыцкий язык стихотворений А. С. Пушкина, Т. Г. Шевченко, М. Ю. Лермонтова. Перевёл отрывки из «Слово о полку Игореве» и «Давида Сасунского».
Сочинения
- Великая победа, Стихи, 1932 г.;
- Сборник стихов, 1934 г.;
- Сила, Стихи и песни, 1934 г.;
- Отечество, Стихи, песни и поэмы, 1939 г.;
Источник
- Джимгиров М. Э., Писатели советской Калмыкии, Калмыцкое книжное издание, Элиста, 1966, стр. 125—129
Напишите отзыв о статье "Леджинов, Церен Леджинович"
Ссылки
- [www.surbor.su/enicinfo.php?id=7203 ЛЕДЖИНОВ, Церен]
Отрывок, характеризующий Леджинов, Церен Леджинович
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
