Леди Годива

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Леди Годива
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Годива (англ. Godiva (/ɡəˈdaɪvə/), от латинизированного др.-англ. Godgyfu, Godgifu — «подаренная Богом»; 9801067) — англо-саксонская графиня, жена Леофрика, эрла (графа) Мерсии, которая, согласно легенде, проехала обнажённой по улицам города Ковентри в Англии ради того, чтобы граф, её муж, снизил непомерные налоги для своих подданных.





Легенда

Согласно легенде, Годива была прекрасной женой графа Леофрика. Подданные графа страдали от непомерных налогов, и Годива упрашивала своего мужа снизить налоговый гнёт. Однажды на очередном пиру, будучи сильно пьяным, Леофрик обещал снизить налоги, если его жена проедет обнажённой на лошади по улицам Ковентри. Он был уверен, что это условие будет совершенно неприемлемо для неё. Однако Годива поставила свой народ выше собственной чести, гордости и пошла на этот шаг. Жители города, очень любя и уважая её за доброту, в назначенный день закрыли ставни и двери своих домов, никто не вышел на улицу. Так незамеченной она проехала через весь город. Граф был поражён самоотверженностью женщины и сдержал слово, снизив налоги.

Историческая реальность

Скорее всего, эта легенда мало связана с реальными событиями. Жизнь Леофрика и Годивы подробно описана в сохранившихся в Англии летописях. Известно, что Леофрик в 1043 году построил бенедиктинский монастырь, который в одночасье превратил Ковентри из маленького поселения в четвёртый по величине средневековый английский город. Леофрик наделил монастырь землёй и отдал во владение обители 24 деревни, а леди Годива подарила такое количество золота, серебра и драгоценных камней, что ни один монастырь Англии не мог сравниться с ним по богатству. Годива же была очень набожной и после смерти мужа, находясь на смертном одре, передала все его владения церкви. Граф Леофрик и леди Годива были похоронены в этом монастыре. О событиях, описываемых в легенде, хроники умалчивают.

Историю об обнажённой всаднице впервые упоминает завистник славы и богатства Ковентри — монах монастыря святого Албана Роджер Вендровер в 1188 году; согласно его словам, события происходили 10 июля 1040 года. В дальнейшем народная молва только дополняла это предание. Позднее в XIII веке король Эдуард I пожелал выяснить правду об этой легенде. Исследование летописей подтвердило, что в Ковентри, хотя и на 17 лет позже, начиная с 1057 года налог действительно не взимался. В том же году (31 августа или 30 сентября) граф Леофрик скончался. Однако, как связаны эти события и связаны ли они вообще — непонятно.

Подглядывающий Том

Согласно некоторым версиям легенды, лишь один житель города, «Подглядывающий Том» (Peeping Tom), решился взглянуть из окна на голую всадницу — и в тот же миг ослеп.

История про Тома известна с 1586 года, когда совет города Ковентри заказал Адаму ван Ноорту изобразить на картине легенду о леди Годиве. После того, как заказ был выполнен, картина была выставлена на главной площади Ковентри. И население ошибочно приняло изображённого на картине Леофрика, выглядывающего в окно, за ослушавшегося горожанина.

Память о Годиве

В 1678 году жители Ковентри учредили ежегодное празднование в честь леди Годивы. Этот фестиваль проводится и по сей день[1]. Главным образом это карнавал, где много музыки, песен, а вечером фейерверк. Участники карнавала одеваются в костюмы XI века. Шествие начинается от руин первого кафедрального собора и далее идёт по маршруту, проложенному некогда отважной леди. Заключительная часть фестиваля проходит в городском парке у памятника леди Годивы. Здесь звучит музыка того времени и участники праздника соревнуются в различных конкурсах, наиболее популярным из которых является конкурс на лучшую леди Годиву. В этом конкурсе принимают участие женщины, одетые в туалеты дам одиннадцатого столетия, и непременным условием соревнования являются длинные золотистые волосы.

Недалеко от бывшего кафедрального собора Ковентри установлен памятник — леди Годива с распущенными волосами верхом на лошади[2]. Изображение памятника также помещено на печати городского совета Ковентри.

Образ леди Годивы достаточно популярен в искусстве. Ей посвящены поэмы и романы. Образ воссоздан в мраморе, на гобелене, на полотнах живописцев, в кино, на ТВ и даже на обёртке шоколада фирмы «Годива». Археологами найдены витражи с изображением леди Годивы, которые сейчас находятся в сохранившейся церкви первого монастыря, основанного Леофриком и Годивой. В честь леди Годивы был назван астероид (3018) Годива.

В 1955 году американский режиссёр Артур Любин снял по мотивам легенды полнометражный художественный фильм «Леди Годива из Ковентри». Главную роль в картине исполнила популярная в 1950-е годы ирландская актриса Морин О’Хара.

См. также

Леди Годива (реактор)

Напишите отзыв о статье "Леди Годива"

Примечания

  1. [www.godivafestival.com/event-information/history/ History : Godiva Festival 2014]
  2. Грэм Джойс в книге «Правда жизни» (2002) пишет о том как в Ковентри был установлен памятник леди Годиве. Так же есть эпизод где одна из главных героинь, очарованная поступком леди Годивы, повторяет её подвиг.

Литература

  • Donoghue D. [books.google.ru/books?id=-XVmBUVDXGwC&printsec=frontcover&dq=Lady+Godiva&hl=ru&sa=X&ei=HdC-U963Oon9ygO0ooKYCw&ved=0CBoQ6AEwAA#v=onepage&q=Lady%20Godiva&f=false Lady Godiva: A Literary History of the Legend]. — John Wiley & Sons, 2008. — 176 p. — ISBN 978-04-7077-701-5.

Ссылки

  • [www.bbc.co.uk/history/historic_figures/godiva_lady.shtml Lady Godiva (? - c.1067)] (англ.). History. BBC. Проверено 10 июля 2014.

Отрывок, характеризующий Леди Годива

– Покушайте, барышня графинюшка, – приговаривала она, подавая Наташе то то, то другое. Наташа ела все, и ей показалось, что подобных лепешек на юраге, с таким букетом варений, на меду орехов и такой курицы никогда она нигде не видала и не едала. Анисья Федоровна вышла. Ростов с дядюшкой, запивая ужин вишневой наливкой, разговаривали о прошедшей и о будущей охоте, о Ругае и Илагинских собаках. Наташа с блестящими глазами прямо сидела на диване, слушая их. Несколько раз она пыталась разбудить Петю, чтобы дать ему поесть чего нибудь, но он говорил что то непонятное, очевидно не просыпаясь. Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки. После наступившего случайно молчания, как это почти всегда бывает у людей в первый раз принимающих в своем доме своих знакомых, дядюшка сказал, отвечая на мысль, которая была у его гостей:
– Так то вот и доживаю свой век… Умрешь, – чистое дело марш – ничего не останется. Что ж и грешить то!
Лицо дядюшки было очень значительно и даже красиво, когда он говорил это. Ростов невольно вспомнил при этом всё, что он хорошего слыхал от отца и соседей о дядюшке. Дядюшка во всем околотке губернии имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака. Его призывали судить семейные дела, его делали душеприказчиком, ему поверяли тайны, его выбирали в судьи и другие должности, но от общественной службы он упорно отказывался, осень и весну проводя в полях на своем кауром мерине, зиму сидя дома, летом лежа в своем заросшем саду.
– Что же вы не служите, дядюшка?
– Служил, да бросил. Не гожусь, чистое дело марш, я ничего не разберу. Это ваше дело, а у меня ума не хватит. Вот насчет охоты другое дело, это чистое дело марш! Отворите ка дверь то, – крикнул он. – Что ж затворили! – Дверь в конце коридора (который дядюшка называл колидор) вела в холостую охотническую: так называлась людская для охотников. Босые ноги быстро зашлепали и невидимая рука отворила дверь в охотническую. Из коридора ясно стали слышны звуки балалайки, на которой играл очевидно какой нибудь мастер этого дела. Наташа уже давно прислушивалась к этим звукам и теперь вышла в коридор, чтобы слышать их яснее.
– Это у меня мой Митька кучер… Я ему купил хорошую балалайку, люблю, – сказал дядюшка. – У дядюшки было заведено, чтобы, когда он приезжает с охоты, в холостой охотнической Митька играл на балалайке. Дядюшка любил слушать эту музыку.
– Как хорошо, право отлично, – сказал Николай с некоторым невольным пренебрежением, как будто ему совестно было признаться в том, что ему очень были приятны эти звуки.
– Как отлично? – с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат. – Не отлично, а это прелесть, что такое! – Ей так же как и грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.
– Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять молодецки задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметной улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
– Изволите слушать, – сказала она Наташе, с улыбкой чрезвычайно похожей на улыбку дядюшки. – Он у нас славно играет, – сказала она.
– Вот в этом колене не то делает, – вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. – Тут рассыпать надо – чистое дело марш – рассыпать…
– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.
– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
– Ну, ну, голубчик, дядюшка, – таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал и как будто в нем было два человека, – один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.
– Ну, племянница! – крикнул дядюшка взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.