Ледуховский, Влодзимеж

Влодзимеж Ледуховский

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Влодзи́меж (Владимир) Ледухо́вский (польск. Włodzimierz Ledóchowski; 7 октября 1866, Лосдорф — 13 декабря 1942, Рим) — генерал Общества Иисуса (иезуиты), двадцать шестой по счёту глава ордена и восьмой после его восстановления в 1814 году.

Биография

Родился 7 октября 1866 года в городе Лосдорф (ныне Австрия) в семье Антония Августа Ледуховского, принадлежащего к знатному польскому дворянскому роду Ледуховских. Одна из его сестёр, Уршула Ледуховская, была канонизирована в 2003 году; другая сестра, Мария Тереза Ледуховская, беатифицирована в 1975 году.

В 1877—1884 годах обучался в венской дворянской академии Терезианум, закончил её с золотой медалью. Некоторое время был пажом императрицы Елизаветы Баварской.

После окончания академии продолжал обучение в Ягеллонском университете и Григорианском университете, в последнем в 1889 году получил степень доктора философии.

В 1889 году вступил в новициат иезуитов в городе Кросно (тогда австрийская Галиция, ныне Польша). Вскоре принёс обеты в Обществе Иисуса, рукоположён в священники 10 июня 1894 года.

С 1900 года — ректор Краковской коллегии иезуитов, с 1902 года — провинциал Галиции. Участвовал в основании Папского Библейского института в Риме.

Генерал ордена Франц Вернц скончался в августе 1914 года. На очередной конгрегации Общества в феврале 1915 года Владимир Ледуховский был избран очередным главой иезуитов. Избрание пришлось на тяжёлое время, в Европе шла первая мировая война, а Италия и Австрия были по разные стороны фронта. Поэтому после избрания Ледуховский, как австрийский подданный, был вынужден покинуть Рим и поселиться в Швейцарии, в Рим он вернулся только после окончания войны.

Под его руководством была пересмотрена конституция ордена в соответствии с Кодексом Канонического Права, вышедшим в 1917 году. Особое внимание на посту генерала Ледуховский уделял вопросам образования, при нём была проведена реформа всех иезуитских колледжей, во всех учебных центрах общества была введена единая система образования. По его инициативе для Григорианского университета было построено новое здание на Пьяцца делла Пилота.

После прихода в России к власти большевиков Ледуховский обращал большое внимание на события в России и на преследование верующих. В 1923 году был одним из инициаторов создания миссии по помощи голодающим в России. В 1929 году иезуиты возглавили вновь созданную Папскую коллегию Руссикум. В 1930 году Ледуховский издал письмо «О весьма печальном положении религии в России и о том, что с нашей стороны надлежит предпринять», где описывал гонения на верующих и призывал членов ордена готовить себя для будущей миссии в России.

При генерале Ледуховском общество выросло с 16 940 членов в 1915 году до 26 588 в 1942 году. Число провинций ордена выросло с 27 до 50.

Генерал Ледуховский скончался 13 декабря 1942 года. Похоронен на римском кладбище Кампо Верано. Его преемником на посту генерала иезуитов стал Жан Батист Янссенс.

Ссылки

• «Ледуховский, Владимир» // Католическая энциклопедия. Т.2, стр. 1598—1599. М.:2005.

Предшественник: Франц Вернц

Генерал Общества Иисуса 1915 — 1942

Преемник: Жан Батист Янссенс

Отрывок, характеризующий Ледуховский, Влодзимеж

«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.
И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!»
Неразрешенный вопрос о том, смертельна или не смертельна ли была рана, нанесенная в Бородине, уже целый месяц висел над головой Кутузова. С одной стороны, французы заняли Москву. С другой стороны, несомненно всем существом своим Кутузов чувствовал, что тот страшный удар, в котором он вместе со всеми русскими людьми напряг все свои силы, должен был быть смертелен. Но во всяком случае нужны были доказательства, и он ждал их уже месяц, и чем дальше проходило время, тем нетерпеливее он становился. Лежа на своей постели в свои бессонные ночи, он делал то самое, что делала эта молодежь генералов, то самое, за что он упрекал их. Он придумывал все возможные случайности, в которых выразится эта верная, уже свершившаяся погибель Наполеона. Он придумывал эти случайности так же, как и молодежь, но только с той разницей, что он ничего не основывал на этих предположениях и что он видел их не две и три, а тысячи. Чем дальше он думал, тем больше их представлялось. Он придумывал всякого рода движения наполеоновской армии, всей или частей ее – к Петербургу, на него, в обход его, придумывал (чего он больше всего боялся) и ту случайность, что Наполеон станет бороться против него его же оружием, что он останется в Москве, выжидая его. Кутузов придумывал даже движение наполеоновской армии назад на Медынь и Юхнов, но одного, чего он не мог предвидеть, это того, что совершилось, того безумного, судорожного метания войска Наполеона в продолжение первых одиннадцати дней его выступления из Москвы, – метания, которое сделало возможным то, о чем все таки не смел еще тогда думать Кутузов: совершенное истребление французов. Донесения Дорохова о дивизии Брусье, известия от партизанов о бедствиях армии Наполеона, слухи о сборах к выступлению из Москвы – все подтверждало предположение, что французская армия разбита и сбирается бежать; но это были только предположения, казавшиеся важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своей шестидесятилетней опытностью знал, какой вес надо приписывать слухам, знал, как способны люди, желающие чего нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое, и знал, как в этом случае охотно упускают все противоречащее. И чем больше желал этого Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные силы. Все остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма к m me Stael, которые он писал из Тарутина, чтение романов, раздачи наград, переписка с Петербургом и т. п. Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.