Лейн, Натан

Нейтан Лейн
Nathan Lane
Лейн в театральной постановке, январь 2012 года
Имя при рождении:	Джозеф Лейн
Дата рождения:	3 февраля 1956(1956-02-03) (68 лет)
Место рождения:	Джерси-Сити
Гражданство:	США США
Профессия:	актёр
Карьера:	1975 — настоящее время
Награды:	Премия Лоуренса Оливье (2005)

Нейтан Лейн (англ. Nathan Lane; род. 3 февраля 1956, Джерси-Сити, Нью-Джерси, США) — американский актёр театра, кино и озвучивания, лауреат премии Лоуренса Оливье и многих других престижных премий («Эмми», «Тони»), как за театральные работы, так и за карьеру в кинематографе.

Биография

Натан Лейн (урождённый Джозеф Лейн) родился в 1956 году в Джерси-Сити (Нью-Джерси, США) в семье ирландско-американских католиков. Он был назван в честь своего дяди, священника-иезуита. Отец Джозефа, Дэниел, водил грузовики и был неплохим тенором, но умер от алкоголизма, когда мальчику было лишь одиннадцать. Его мать, Нора, была домохозяйкой и секретаршей; её мучил маниакально-депрессивный психоз, и она скончалась в 2000 году. У Лейна также есть два брата — Роберт и Дэниел. Ещё в школе у мальчика открылся актёрский талант: в иезуитской подготовительной школе Святого Петра (англ. St. Peter's Preparatory School) он, в частности, получил в 1974 году премию «Лучший актёр».

Карьера

1970-е — 1980-е

Вместе со своим братом Дэниелом Джозеф отправился в колледж Святого Иосифа (англ. St. Joseph's College) в Филадельфии. Там они узнали, что его актёрской стипендии не хватит на проживание и учёбу. Им пришлось вернуться домой и сразу же после возвращения Джозеф зарегистрировался в актёрском профсоюзе. Он сменил своё имя на Натан, в честь Натана Детройта, персонажа популярного мюзикла «Парни и куколки». Вскоре после этого, уже не Джозеф, а Натан Лейн перебрался в Нью-Йорк, где после долгих трудов, всё же смог запустить свою карьеру актёра. Началось всё с выступлений в комедийных шоу в стиле стэнд-ап с Патриком Стэком, а затем — во внебродвейских постановках в ряде местных театров. В 1982 году Лейн дебютировал на Бродвее в возрождённой версии постановки Ноэля Кауарда «Этот смех»; за роль Роланда Мола в этом спектакле он был номинирован на премию «Драма Деск».

Второй раз на Бродвее Натан появился уже в 1983 году, в достаточно неудачной в кассовом плане постановке «Мерлин» с Читой Риверой и Дагом Хеннингом.

1990-е

В 1992 году Натан Лейн попал в очередную версию мюзикла «Парни и куколки». Исполнение роли того самого Натана Детройта, у которого он когда-то позаимствовал имя, принесло ему номинации на «Тони», «Драма Деск» и премию «Outer Critics Circle Awards».

Натан довольно активно работал со своим близким другом, сценаристом Терренсом МакНэлли. После ряда бродвейских постановок он познакомился со Стивеном Сондхеймом. Впервые они поработали вместе в «Убийцах» и «Мудрецах». Вновь Сондхейм и Лейн встретятся уже в 2004 году, в процессе работы над мюзиклом «Лягушки» в центре Линкольна. Стивен даже написал песню для Натана, которую он исполнил в фильме «Клетка для пташек». Этот фильм принёс Лейну номинацию на премию «Золотой глобус» за лучшую мужскую роль в комедии или мюзикле.

Пьесами МакНэлли и Сондхейма дело не ограничивалось — Лейн играл во множестве внебродвейских постановок того времени, среди них: «Мера за меру», «The Common Pursuit» и «The Film Society».

К концу 90-х на счету Лейна уже были такие картины, как «Фрэнки и Джонни», «Семейные ценности Аддамсов», «Мышиная охота» и т. д.

2000-е — 2010-е

Натан Лейн получает вторую премию «Тони» за главную роль в мюзикле «Продюсеры» (первую он получил за «Забавное происшествие по дороге на Форум»). Он также выступил в качестве замены Ричарда Дрейфуса в 2004 году, что принесло ему премию Лоуренса Оливье как лучшему актёру мюзикла.

В 2005 году выходит фильм «Продюсеры» — экранизация мюзикла, где Натан сыграл ранее. Его партнёр по этому мюзиклу, Мэттью Бродерик, также сыграл в фильме. За эту роль Лейн получает вторую номинацию на «Золотой глобус».

В 2006 году Натан удостоен Звезды на Голливудской Аллее Славы за свой вклад в развитие киноиндустрии. Её номер — 6801.

После Лейн появился в нескольких фильмах, включая «На трезвую голову» и «Щелкунчик и Крысиный Король». В 2012 году состоялся выход фильма «Белоснежка: Месть гномов», где актёр исполнил одну из главных ролей — Брайтона — преданного слуги Королевы.

Личная жизнь

Открытый гей. Много лет живёт с театральным продюсером Девином Эллиоттом.

Избранная Фильмография

Год		Русское название	Оригинальное название	Роль
1991	ф	Фрэнки и Джонни	Frankie and Johnny	Тим
1995	ф	Джеффри	Jeffrey
1996	ф	Клетка для пташек	The Birdcage	Альберт
1997	ф	Мышиная охота	MouseHunt	Эрни Шмунтц
2000	ф	Настоящая женщина	Isn't she great	Ирвинг Мэнсфилд
2002	ф	Остин Пауэрс: Голдмембер	Austin Powers in Goldmember	таинственный человек на дискотеке
2005	ф	Продюсеры	The Producers	Макс Бьелисток
2008	ф	На трезвую голову	Swing Vote	Арт Крамб
2010	ф	Щелкунчик и Крысиный Король	The Nutcracker in 3D	дядя Альберт
2012	ф	Белоснежка: Месть гномов	Mirror Mirror	Брайтон

Ссылки

• Натан Лейн (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [ibdb.com/person.php?id=48878 Натан Лейн] (англ.) на сайте Internet Broadway Database

Отрывок, характеризующий Лейн, Натан

Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.